МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РФ
НОВОСИБИРСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ
СПЕЦИАЛИЗИРОВАННЫЙ УЧЕБНО-НАУЧНЫЙ ЦЕНТР НГУ
А.Штоль
ТУРГЕНЕВ
ДОСТОЕВСКИЙ
О некоторых произведениях классиков
в школьном курсе русской литературы
(из опыта чтения и преподавания)
Серия: СПЕКТР
Выпуск 2 часть 1
Новосибирск
2012
УДК 821.161
ББК 83.3я72
Ш92
Штоль А. А. Тургенев, Достоевский О некоторых произведениях классиков в школьном курсе русской литературы (из опыта чтения и преподавания): Учеб. пособие. Новосибирск: НГУ, 2012. 72 с.
© Новосибирский государственный
университет, 2012
© СУНЦ НГУ, 2012
© Штоль А.А., 2012
«Отцы и дети»:
роман, лишённый эпиграфа
В рукописи роману был предпослан эпиграф (снят):
Молодой человек (человеку средних лет): В вас было содержание, но не было силы. Человек средних лет: А в вас – сила без содержания. (Из современного разговора)
(по: П .Г. Пустовойт Роман И. С. Тургенева «Отцы и дети».
Литературный комментарий. Объяснения по главам. I-II)
Пожалуй, и правильно автор опубликовал роман без эпиграфа. Он задаёт односторонний, упрощённый взгляд на его героев.
Ну а я к своим заметкам что-то вроде эпиграфа дам.
Тургенев об «Отцах и детях» в письме М. М. Стасюлевичу (22.12.1876), где-то подводя итоги (позднее из известных его текстов были написаны только «Стихотворения в прозе»):
«…изо всего моего литературного прошлого я имею причины быть довольным именно этой повестью».
Роман писался с августа 1860 года по июль-август 1861;
«перепахивал» его автор (выражение Тургенева из письма М. Н. Каткову 30. 10. 1861) по январь 1862 года.
Опубликован в «Русском вестнике» в феврале 1862 г.;
отдельное издание (с изменениями) – сентябрь 1862 г.
О чуткости писателя к общественным подвижкам писал ещё до этого Н. А. Добролюбов в статье «Новая повесть г.Тургенева» ("Современник", 1860, No 3; в собрании сочинений Добролюбова 1862 г. – «Когда же придёт настоящий день»):
«Он быстро угадывал новые потребности, новые идеи, вносимые в общественное сознание, и в своих произведениях непременно обращал (сколько позволяли обстоятельства) внимание на вопрос, стоявший на очереди и уже смутно начинавший волновать общество».
Теперь же реакция общества была особенно бурной.
«Я не запомню, чтобы какое-нибудь литературное произве-дение наделало столько шуму и возбудило столько разговоров, как повесть Тургенева «Отцы и дети». Можно положительно сказать, что «Отцы и дети» были прочитаны даже такими людьми, которые со школьной скамьи не брали книги в руки…»
Е. Я. Панаева Воспоминания
написаны в конце восьмидесятых годов и печатались в “Историческом Вестнике” в 1889 г.
«Эта повесть попала в настоящий момент нашей жизни, словно масло на огонь… Я во всяком случае не раскаиваюсь, хотя большая часть молодежи на меня негодует; я даже имею смелость думать, что я принес пользу…
И.С.Тургенев в письме П. В. Анненкову (8.06.1862)
Полезной эту книгу сочли и демократ Дмитрий Иванович Писарев (1840–1868), вскоре после написания им статьи «Базаров» арестованный как государственный преступник (2.07.1862) и отсидевший в Петропавловской крепости более четырёх лет,
и III Отделение Собственной Е.И.В. канцелярии, в отчёте которой сообщалось, что г. Тургенев
«неожиданно для молодого поколения, недавно ему рукоплескавшего, заклеймил наших недорослей-революционеров едким именем «нигилистов» и поколебал учение материализма и его последователей».
И возмущаться романом тоже могли и демократы, и их противники – по разным причинам.
М. Е. Салтыков-Щедрин будто иронически обозначил полюса восприятия образа героя романа так:
«есть ли созданный г. Тургеневым Базаров фига и кари-катура, над которою нужно издеваться, или же он есть идеал, которому нужно подражать?»
О главном герое произведения и его смысле вообще много спорили, писали.
Информативно здесь названное пособие П. Г. Пустовойта.
Я хочу о книге Тургенева сказать мне интересное и нужное.
1. Кирсановы как сливки дворянства
Из письма Тургенева К. К. Случевскому (апрель 1862):
«Вся моя повесть направлена против дворянства как передового класса. Вглядитесь в лица Николая Петровича, Павла Петровича, Аркадия. Слабость и вялость или ограни-ченность. Эстетическое чувство заставило меня взять именно хороших представителей дворянства, чтобы тем вернее доказать мою тему: если сливки плохи, что же молоко? <…> Они лучшие из дворян – и именно потому и выбраны мною, чтобы доказать их несостоятельность».
«Все истинные отрицатели… более чутки к требова-ниям народной жизни».
Николаю Петровичу 44 года, как говорит его сын Аркадий.
В 18 лет Николай помещён отцом в университет, вышел из него кандидатом в 1835 году, значит, около 21 года (тогда срок обучения был 3 года, на медицинском факультете 4). Видимо, конца 1814 г.р.
Сын его Аркадий, судя по всему, 1837 г.р.
«Мне минул двадцать третий год»,– говорит он Кате; но разве что только пошёл. Родители Николая умерли к концу 1835 года, и он женился, «как только минул срок траура» (а это год).
Аркадий не мог родиться ранее лета 1837 года. В 1847 году его мать умерла (для его отца «десять лет прошло как сон»).
В университете он 4 года (таким теперь стал срок обучения); видимо, с обычных 18 лет (с осени 1855 года).
Павел Петрович. «На вид ему было лет сорок пять».
Братья – погодки, родились они вскоре после Отечественной войны 1812 года.
Николай имеет университетское образование;
знает французский и немецкий языки.
«Кажется, я все делаю, чтобы не отстать от века: крестьян устроил, ферму завёл, так что даже меня во всей губернии красным величают; читаю, учусь, вообще стараюсь стать в уровень с современными требованиями…»
Павел имеет элитное военное образование
(в Пажеский корпус принимали детей особ генеральского чина; выпускники – в год один класс – почти все направлялись в гвардию);
знает французский и английский языки.
«Меня все знают за человека либерального и любящего прогресс».
Аркадий только что окончил университет, кандидатом.
Думает о преобразованиях, о том, что «всякий из нас должен способствовать» благу российского мужика…
Университетское образование имело ≈ 8 % дворян-мужчин (дворянки его не имели).
В 1859 г. в России 75 млн. населения.
Потомственных дворян было примерно 600 тысяч человек; личных дворян мужского пола несколько менее 100 тысяч (жена личного дворянина была дворянкой, дети – нет).
Взрослых мужчин-дворян – видимо, около 300 тысяч.
В сороковых-пятидесятых годах 19 в. все университеты России (Московский – с 1755 года, С-Петербургский – с 1819,
Казанский – с 1804, Харьковский – с 1805, Киевский – с 1833
(был ещё Дерптский [Тартуский]; основан в1632, восстановлен при Александре I в 1802, но он немецкоязычный)
вместе давали в среднем не более тысячи выпускников в год;
за предыдущие годы правления Николая I примерно вдвое меньше.
Т.о., с университетским образованием в России тогда было ≈ 25 тысяч человек. Примерно 1 на 3000 жителей.
Кирсановы – люди сравнительно очень образованные;
стремящиеся быть вровень с требованиями века;
честные, незлые (Николай Петрович «добряк», по оценке Базарова);
сердечно привязанные к своим близким, вообще спо-собные на серьёзное чувство –
как же не «сливки»?
Чем же они плохи?
И ещё слова Тургенева из того же письма: «Н. П. это – я…»
Критик Писарев в статье «Базаров» (1862) пишет:
«…они люди хорошие, но об этих хороших людях не пожалеет Россия; в них нет ни одного элемента, который действи-тельно стоило бы спасать от могилы и от забвения, а между тем есть и такие минуты, когда этим отцам можно полнее сочувствовать, чем самому Базарову».
Ну, о ком вообще может пожалеть Россия – вопрос тот ещё.
А. А. Блок о себе (из письма К. Чуковскому от 26 .05.1921):
«Слопала-таки поганая, гугнивая родимая матушка Россия, как чушка своего поросёнка».
И какие «элементы» стоит «спасать от могилы», если просто хорошие – этого мало?
«Слабость и вялость или ограниченность»… Ну если Кирсановых так можно приложить – то кто явно лучше их?
Как-то давно принц датский Гамлет сказал: «Если обходиться с каждым по заслугам, кто уйдет от порки?» (перевод Б. Пастернака)
Похоже, Тургенев считает, что на будущее более работают «истинные отрицатели», ибо они «более чутки к требова-ниям народной жизни» и тем перспективнее для прогресса.
И Базаров в разговоре с Павлом Петровичем практи-чески утверждает, что его отрицательное направление, нигилизм, «вызвано… народным духом».
Вот с этим понятием и будем разбираться.
Что это – и зачем нужно этой жизни?
Сначала уточним фактические данные о его носителе.
Евгению Базарову, видимо, лет 27.
Своего младшего друга 22-летнего Аркадия он называет птенцом.
Базаров и Одинцова воспринимают друг друга как ровесники.
Анна Сергеевна говорит ему: «Мы оба уже не первой молодости, особенно я». Скорее он чуть моложе (учтём «особенно»; хотя не исключено и женское кокетство от противного, но ей оно вроде не очень свойственно).
Анне было 20 лет, её сестре Кате 12, когда умер их отец (мать скончалась раньше). Потом она вышла замуж за Одинцова и прожила с ним «лет шесть»; теперь «ей пошёл двадцать девятый год» (глава XIV). Тогда Кате лет 20 (автор представляет её при первом появлении на глазах молодых людей и читателей как «девушку лет восемнадцати».
Отцу Базарова, кстати, шестьдесят второй год.
Учиться в ВУЗе Базаров, сын полкового лекаря, мог начать не рано.
Представляет его своему отцу Аркадий так:
– Главный предмет его – естественные науки. Да он всё знает. Он в будущем году хочет держать на доктора.
– А! он по медицинскому факультету,– заметил Николай Петрович...
Аркадий учился в Петербургском университете; он и Базаров приехали в имение Кирсановых из столицы.
В Петербургском университете тогда не было медицинского факультета; есть мнение, что Базаров учился в Медико-хирур-гической академии, в которой учились и герои Чернышевского (открыта в 1800 г.; с 1881 г. и по сей день – Военно-медицинская академия).
Хотя: Писарев пишет, что он «содержал себя в университете собственными трудами» (статья «Базаров»). Критик окончил Петер-бургский университет (историко-филологический факультет); так что о специальностях, даваемых университетом, мог иметь представление.
В нём было естественное отделение физико-математического факультета; в 1870-х годах там преподавал И.М.Сеченов и учился И.П.Павлов (но это будет лет через 20).
А познакомиться с Аркадием Базаров мог не в alma mater, а в каком-нибудь кружке, где общались студенты.
Где-то там с ним познакомился и Ситников; возможно, тоже учившийся в университете.
Думаю, учебное заведение Базаров не только что окончил.
Должно пройти хоть года два, чтобы он мог «держать на доктора».
По «Положению об ученых степенях» от 1844 года их было 4:
действительный студент (окончивший курс) – кандидат (окончивший курс с отличием или защитившийся на это звание через год) – магистр – доктор (на эти степени надо было защищать диссертации, отделённые от предыдущей промежутком min. в один год).
Хотя Чернышевский пишет о своих героях («Что делать?»):
«Они должны были в этом году кончить курс и объявили, что будут держать… экзамен прямо на степень доктора медицины; теперь они оба работали для докторских диссертаций и унич-тожали громадное количество лягушек; оба они выбрали своею специальностью нервную систему…»
Т.е. можно было пропустить степень магистра? Или только у медиков?
Сам-то Чернышевский закончил университет в 1850 году, а магис-терскую диссертацию защитил в 1855 (до докторской дело не дошло).
2. Нигилизм Базарова
1) В 5-й главе Кирсановы выясняют значение этого слова.
– Нигилист, – проговорил Николай Петрович. – Это от латинского nihil, ничего, сколько я могу судить; стало быть, это слово означает человека, который... который ничего не признает?
– Скажи: который ничего не уважает, – подхватил Павел Петрович…
– Который ко всему относится с критической точки зрения, – заметил Аркадий.
– А это не все равно? – спросил Павел Петрович.
– Нет, не все равно. Нигилист – это человек, который не склоняется ни перед какими авторитетами, который не принимает ни одного принципа на веру, каким бы уваже-нием ни был окружен этот принцип.
В Средние века было учение нигилизм, отвергавшее человеческое естество Христа. Предано анафеме папой Александром III в 1179 г.
В русской литературе слово нигилисты впервые было употреблено Н. И. Надеждиным в статье «Сонмище нигилистов» (журнал «Вестник Европы», 1829) в значении отрицателей по невежеству.
В 1830-е годы его употребляли Н. А. Полевой, В. Г. Белинский, М. Н. Катков; но оно не стало популярным.
Впечатление, произведённое «Отцами и детьми», сделало крылатым и слово «нигилист». Западные источники при объяснении его ссыла-ются на Тургенева.
Смысл его при этом стал во многом иным и неоднозначным.
Словарь Даля (1-е изд. 1861−68; второе изд. СПб. 1880−82):
Нигилизм – безобразное и безнравственное ученье, отвергаю-щее всё, чего нельзя ощупать.
Толковый словарь русского языка Ушакова (1934−1940):
Нигилизм 1) образ мыслей нигилиста (историч.),
2) голое отрицание всего, логически не оправданный скептицизм.
Нигилист – в устах реакционеров 60-х гг. 19 века в России – название человека прогрессивного, радикально-демократического образа мыслей.
Викисловарь (https://pioss.net/blog/termins):
Нигилизм – отрицание общепринятых ценностей: культуры, идеалов, моральных и правовых норм, авторитетов и т. п.
Во второй половине XIX века нигилистами в Российской империи стали называть молодых людей, которые хотели изменить государ-ственный и общественный строй, отрицали религию, проповедовали материализм и атеизм, а также не признавали господствовавшие нормы морали (выступали за свободную любовь и т.п.).
Думаю, крайний нигилизм («голое отрицание всего, логи-чески не оправданный скептицизм») бессмыслен и потому для здорового сознания невозможен: человек отрицает что-то почему-то.
Важно, какие «общепринятые ценности» и почему отрицаются.
Одно – если те, что мешают личной выгоде, преуспеянию.
И многие, имея возможность ради своей выгоды без-наказанно нарушить принятые нравственные нормы, такую возможность используют, вовсе не объявляя себя нигилистами (а часто и не зная этого слова).
Другое – если отрицается то, что обрезает свободу личности, мировосприятия; а для этого надо критически осознавать, что действительно нужно человеку для достой-ной жизни, постигать реальность мира, в котором он живёт, ничего не принимая на веру, не подавляясь авторитетами. Такой нигилизм исходит не из выгоды для тебя лично только, но из пользы для личности вообще, в твоём понимании – в том числе и для тебя, естественно.
Понятно, что невозможно проанализировать все обще-принятые представления – но нужно критически осмыслить ключевые.
И такой подход не Базаров придумал, он ясно виден уже у Сократа (2-я половина 5 века до н.э.).
Так понимал слово «нигилизм» и А. И. Герцен (1812−1870):
«Нигилизм … это безусловная покорность опыту и безропотное принятие всех последствий, какие бы они ни были, если они вытекают из наблюдения, требуются разумом. Нигилизм не превращает что-нибудь в ничего, а раскрывает, что ничего, при-нимаемое за что-нибудь, – оптический обман и что всякая истина, как бы она ни перечила фантастическим представлениям,– здоровее их и во всяком случае обязательна».
(статья «Ещё раз Базаров»,1868 г.)
Базаров с очевидностью не отрицает всё огульно; в самом начале (глава VI) он говорит: «Чему я буду верить? Мне скажут дело, я соглашаюсь, вот и все».
Что, почему и насколько обоснованно отрицает Базаров – и что для него «дело», с чем он соглашается?
2) Посмотрим по тексту романа, что отрицает Базаров.
а) Отрицает значение искусства. Он говорит Павлу Петровичу: «Порядочный химик в двадцать раз полезнее всякого поэта».
На вопрос же оппонента: «Вы, стало быть, искусства не признаёте?» – отвечает с презрительною усмешкой (глава VI):
«Искусство наживать деньги, или нет более геморроя!»
Он со смехом изумился, услышав, как отец Аркадия «с чувством, хотя и неопытною рукою», играл «Ожидание» Шуберта:
«В сорок четыре года человек, pater familias, в …м уезде – играет на виолончели!» (Глава IX)
б) Не понимает наслаждения красотой природы, считает это пустяками. Аркадию (глава IX):
«Природа не храм, а мастерская, и человек в ней работник».
в) Он занимается естественными науками – но при этом говорит: «Есть науки, как есть ремесла, знания; а наука вообще не существует вовсе». (Глава VI)
г) Отрицает «романтическую» сторону любви. Аркадию изъясняет:
«И что за таинственные отношения между мужчиной и женщиной? Мы, физиологи, знаем, какие это отношения. Ты проштудируй-ка анатомию глаза: откуда тут взяться, как ты говоришь, загадочному взгляду? Это все романтизм, чепуха, гниль, художество». (Глава VII)
При этом не считает нужным «узаконивание» этих отношений. Аркадию им сказано (глава IX):
«Ты придаешь еще значение браку; я этого от тебя не ожидал».
И ещё показательно:
«Базаров был великий охотник до женщин и до женской красоты, но любовь в смысле идеальном, или, как он выражался, романтическом, называл белибердой, непростительною дурью… "Нравится тебе женщина, – говаривал он, – старайся добиться толку; а нельзя – ну, не надо, отвернись – земля не клином сошлась". (Глава XVII)
д) Когда Базаров отзывается об одном из соседних помещиков "дрянь, аристократишко", Павел Петрович полагает, что дело не в уничижительном суффиксе, что Базаров «такого же мнения об аристократах», и с ожесением высказывается:
«Вспомните, милостивый государь… английских арис-тократов. Они не уступают йоты от прав своих, и потому они уважают права других. …Без чувства собственного достоинства, без уважения к самому себе,– а в аристократе эти чувства развиты, – нет никакого прочного основания общественному... bien public, общест-венному зданию. Личность, милостивый государь, – вот главное: человеческая личность должна быть крепка, как скала, ибо на ней всё строится. <…> Я живу в деревне, в глуши, но я не роняю себя, я уважаю в себе человека.
– Позвольте, Павел Петрович, – промолвил Базаров, – вы вот уважаете себя и сидите сложа руки; какая ж от этого польза для bien public? Вы бы не уважали себя и то же бы делали». (Глава X)
е) Далее Базаров отрицает принципы и вообще отвле-чённые понятия, отвечая Павлу Петровичу (тот говорит:
«…аристократизм – принсип, а без принсипов жить в наше время могут одни безнравственные или пустые люди):
«Аристократизм, либерализм, прогресс, принципы… подумаешь, сколько иностранных... и бесполезных слов! Русскому человеку они даром не нужны». (Глава X)
И слова оппонента о «логике истории» он называет отвлечённостью.
ж) Ещё важный момент: Павел Петрович уточняет у Базарова после слов того «мы всё отрицаем» (глава Х):
«…не только искусство, поэзию... но и... страшно вымолвить...
– Все, – с невыразимым спокойствием повторил Базаров».
Что за этим «всё», что страшно вымолвить?
Вера в Бога, существующая форма правления?
Для Павла Петровича, полагаю, первое.
И не думаю, что ему страшно вымолвить – любовь. Он таки не дама.
з) Павел Петрович восклицает: вы не представляете народ:
он «…свято чтит предания, он – патриархальный, он не может жить без веры...», а «вы идете против своего народа».
«– А хоть бы и так? – воскликнул Базаров. – Народ полагает, что когда гром гремит, это Илья-пророк в колеснице по небу разъезжает. Что ж? Мне соглашаться с ним? Да притом – он русский, а разве я сам не русский? <…> Спросите любого из ваших же мужиков, в ком из нас – в вас или во мне – он скорее признает соотечественника. Вы и говорить-то с ним не умеете.
– А вы говорите с ним и презираете его в то же время.
– Что ж, коли он заслуживает презрения! Вы порицаете мое направление, а кто вам сказал, что оно… не вызвано тем самым народным духом, во имя которого вы так ратуете?»
(Глава Х)
Видимо, Базаров считает, что «нигилизм» нужен, чтобы русский человек как-то вышел из своего тёмного состояния.
Возможно, есть некоторая надежда на то, что
«русский человек только тем и хорош, что он сам о себе прескверного мнения».
Базаров плохого мнения о нравственных качествах про-стонародья. Несколько ранее он говорит Аркадию (глава IX):
«…работники смотрят отъявленными ленивцами… И добрые мужички надуют твоего отца всенепременно. Знаешь поговорку: "Русский мужик бога слопает"».
Павел Петрович, аристократ, готов увидеть в кресть-янском быту «постановление… которое бы не вызывало полного и беспощадного отрицания» – а демократ Базаров нет.
– Я вам миллионы таких постановлений представлю, – воскликнул Павел Петрович, – миллионы! Да вот хоть община, например.
Холодная усмешка скривила губы Базарова.
– Ну, насчет общины, – промолвил он, – поговорите лучше с вашим братцем. Он теперь, кажется, изведал на деле, что такое община, круговая порука, трезвость и тому подобные штучки.
– Семья, наконец, семья, так, как она существует у наших крестьян!..
– И этот вопрос, я полагаю, лучше для вас же самих не разбирать в подробности. Вы, чай, слыхали о снохачах?»
Община состояла из крестьян одного селения или нескольких соседних селений. Управлялась сельскими сходами, избиравшими старост.
Имела право собственности на землю: каждый из членов общины получал участок земли (надел) во временное пользование; некоторые земли (выгоны, сенокосы, леса) были в общем пользовании, другие участки (усадьбы) – в подворнонаследственном. Наделы регулярно перераспределялись между крестьянами (переделы).
Члены общины были связаны круговой порукой по уплате податей: община отвечала за уплату налогов и выкупных платежей всеми её членами.
Тургенев в письме И. С. Аксакову (22.10.1859): «О мире, об общине, о мирской ответственности в наших околотках никто слышать не хочет…»
Сноха́чество – практика в русской деревне, при которой мужчина, глава большой семьи (живущей в одной избе), состоял в половой связи с младшими женщинами семьи, обычно с женой своего сына (связь свёкра с невесткой, называемой сноха).
Эта практика получила особое распространение в XVIII-XIX веках, сперва в связи с призывом молодых крестьян в рекруты, а затем и в связи с отходничеством, когда молодёжь уходила работать в города и оставляла жён дома в деревне.
3) А есть ли у Базарова положительная программа?
• На вопрос: «В силу чего же вы действуете?»– Базаров отвечает (глава Х):
«Мы действуем в силу того, что мы признаем полезным… В теперешнее время полезнее всего отрицание – мы отрицаем».
«– Однако позвольте,– заговорил Николай Петрович. – Вы всё отрицаете, или, выражаясь точнее, вы всё разру-шаете... Да ведь надобно же и строить.
– Это уже не наше дело... Сперва нужно место рас-чистить».
Ср. Герцен в предисловии к циклу «С того берега» (1855): «Мы не строим, мы ломаем, мы не возвещаем нового откровения, а устраняем старую ложь»
• Далее Базаров говорит (глава Х):
«Во-первых, мы ничего не проповедуем; это не в наших привычках… Прежде, в недавнее еще время, мы говорили, что чиновники наши берут взятки, что у нас нет ни дорог, ни торговли, ни правильного суда... А потом мы дога-дались, что болтать, все только болтать о наших язвах не стоит труда… что мы занимаемся вздором, толкуем о каком-то искусстве, бессознательном творчестве, о парла-ментаризме, об адвокатуре и черт знает о чём, когда дело идет о насущном хлебе, когда грубейшее суеверие нас душит, когда все наши акционерные общества лопаются единственно оттого, что оказывается недостаток в честных людях, когда самая свобода, о которой хлопочет правительство, едва ли пойдет нам впрок, потому что мужик наш рад самого себя обокрасть, чтобы только напиться дурману в кабаке.
– Так, – перебил Павел Петрович, – так: вы во всем этом убедились и решились сами ни за что серьезно не приниматься.
– И решились ни за что не приниматься, – угрюмо повторил Базаров.
Ему вдруг стало досадно на самого себя, зачем он так распространился перед этим барином.
– А только ругаться?
– И ругаться.
– И это называется нигилизмом?
– И это называется нигилизмом, – повторил опять Базаров, на этот раз с особенною дерзостью. <…>
– Но за что же вы других-то, хоть бы тех же обли-чителей, честите? Не так же ли вы болтаете, как и все?
– Чем другим, а этим грехом не грешны, – произнес сквозь зубы Базаров.
– Так что ж? вы действуете, что ли? Собираетесь действовать?
Базаров ничего не отвечал. <…>
– Да вспомните…что вас всего четыре человека с полови-ною, а тех – миллионы, которые не позволят вам попирать ногами свои священнейшие верования, которые раздавят вас!
– Коли раздавят, туда и дорога,– промолвил Базаров. – Только бабушка еще надвое сказала. Нас не так мало, как вы полагаете.
– Как? Вы не шутя думаете сладить, сладить с целым народом?
– От копеечной свечи, вы знаете, Москва сгорела, – ответил Базаров».
Причиной пожара 28 июля 1443 г. послужила свеча в церкви Николы на Песках.
29 мая 1737 года Москва горела опять. В огне погибло множество архивных документов, церковное убранство. Про этот пожар говорили, что Москва «от копеечной свечи сгорела» – по преданию, он начался от свечи, поставленной перед иконой в чулане бабкой-служанкой.
Решились ни за что не приниматься и только «ругаться» – такова «программа» нигилистов, как заявляет Базаров. Но явно говорит он так, чтобы отвязаться от «этого барина» – не хотел же его он «распропагандировать». И как можно, бездействуя, «сладить с целым народом»?
• Вот ещё к вопросу о том, собирается ли действовать Базаров – из разговора Аркадия Кирсанова с отцом Евгения, Василием Ивановичем:
«Я уверен… что сына вашего ждет великая будущность...
<…>– Как вы думаете, – спросил Василий Иванович после некоторого молчания, – ведь он не на медицинском поприще достигнет той известности, которую вы ему пророчите?
– Разумеется, не на медицинском, хотя он и в этом отношении будет из первых ученых». (Глава XXI)
А вот из статьи Писарева «Базаров»:
«Из Базаровых, при известных обстоятельствах, выра-батываются великие исторические деятели… они всегда готовы променять одну сферу деятельности на другую, более широкую и более занимательную... Если представится другое занятие, более интересное, более хлебное, более полезное, – он оставит медицину, точно так же как Вениамин Франклин оставил типографский станок».
Упоминание этого имени вполне недвусмысленно.
Benjamin Franklin (1706–1790) – учёный, журналист, издатель, дипломат, политический деятель. Один из лидеров войны за независимость США и отцов-основателей этой страны.
Из письма Тургенева Случевскому (апрель 1862) о Базарове: «…если он называется нигилистом, то надо читать: революционером».
• Вот примечательный разговор Базарова с Одинцовой (глава XVI):
«…Изучать отдельные личности не стоит труда. Все люди друг на друга похожи как телом, так и душой; у каждого из нас мозг, селезенка, сердце, легкие одинаково устроены; и так называемые нравственные качества одни и те же у всех: небольшие видоизменения ничего не значат. Достаточно одного человеческого экземпляра, чтобы судить обо всех других. Люди что деревья в лесу; ни один ботаник не станет заниматься каждою отдельною березой…
Анна Сергеевна покачала головой.
– Деревья в лесу,– повторила она. – Стало быть, по-вашему, нет разницы между глупым и умным человеком, между добрым и злым?
«Люди что деревья в лесу»...
Художник, однако, наш нигилист – залепил образ.
Пусть где-то все мы по-своему деревья, но биологический подход к сознанию, нравственным качествам людей очевидно недостаточен. Базаров, похоже, выдвигает его в противовес романтическим представлениям о природе человека.
И это помогает ему надеяться на успех дела: ведь тогда общество можно так же возделывать, как зелёные насаждения…
– Нет, есть: как между больным и здоровым. Легкие у чахоточного не в том положении, как у нас с вами, хоть устроены одинаково. Мы приблизительно знаем, отчего происходят телесные недуги; а нравственные болезни происходят от дурного воспитания, от всяких пустяков, которыми сызмала набивают людские головы, от безоб-разного состояния общества, одним словом. Исправьте общество, и болезней не будет».
Исправить общество – его цель, видимо.
А для этого надо очистить головы людей «от всяких пустяков, которыми сызмала набивают» их – чему и служит «нигилизм».
4) Но как встраивается в эти представления о Базарове сказанное им Аркадию по приезде к своим родителям:
«…Ты сегодня сказал, проходя мимо избы нашего старо-сты Филиппа, – она такая славная, белая, – вот, сказал ты, Россия тогда достигнет совершенства, когда у послед-него мужика будет такое же помещение, и всякий из нас должен этому способствовать... А я и возненавидел этого последнего мужика, Филиппа или Сидора, для которого я должен из кожи лезть и который мне даже спасибо не скажет... да и на что мне его спасибо? Ну, будет он жить в белой избе, а из меня лопух расти будет; ну, а дальше?
– Полно, Евгений... послушать тебя сегодня, поневоле согласишься с теми, которые упрекают нас в отсутствии принципов…
– Принципов вообще нет – ты об этом не догадался до сих пор! – а есть ощущения. Все от них зависит… Например, я: я придерживаюсь отрицательного направления – в силу ощущения. Мне приятно отрицать, мой мозг так устроен – и баста! Отчего мне нравится химия? Отчего ты любишь яблоки? – тоже в силу ощущения. Это все едино. Глубже этого люди никогда не проникнут. Не всякий тебе это скажет, да и я в другой раз тебе этого не скажу. (Глава XXI)
Злость на «последнего мужика» можно объяснить психи-ческим состоянием Базарова в это время: обидно стараться для других, когда у самого в жизни нет и не будет желаемого.
(Маяковский позднее: «А мне-то когда? А мне-то что ж?»)
Ощущение – простейший психический процесс, отражение отдельных свойств и состояний внешней среды, возникаю-щее при непосредственном воздействии на органы чувств.
Но тут ещё утверждение, что «принципы» на самом деле есть «ощущения»; т.е. свойства психики человека, что-то природное (и на его основе стоящее), а не осо-знанное стремление к пользе для общества…
Раздражение героя видно и в том, как и почему это сказано; а какая-то правда в таком утверждении есть?
Может ли стать действительным отрицателем тот, кто по своей природе человек мягкий (а то и где-то вялый)?
Ведь отходит от Базарова не хищный Аркадий.
Видимо, в Базарове сошлось то природное и созна-тельное, что сделало его нигилистом.
3. «Нигилизм Базарова»: комментарий
Важно: нигилизм – идейно не главная установка Базарова; польза – вот что он ставит во главу угла.
А польза чего-то проверяется практикой; потому Писарев называет героя Тургенева эмпириком.
«Относиться с критической точки зрения» к принятым представлениям, не принимая их на веру, всегда невредно – но в теперешнее время Базарову это видится особенно важным для исправления общества.
Тогда надо разобраться, насколько для него полезно очищаться от того, что отвергает Базаров.
1) В искусстве и наслаждении красотой природы Базаров вроде не видит пользы.
Есть ли у такой точки зрения какое-то разумное обоснование?
Д. И. Писарев, для которого Базаров в целом свой (Герцен в статье «Ещё раз Базаров», 1868 г.: «Писарев… в Базарове узнал себя и своих»), тут с ним таки не согласен (статья «Базаров»):
«Базаров завирается… Он сплеча отрицает вещи, которых не знает или не понимает; поэзия, по его мнению, ерунда; читать Пушкина – потерянное время; заниматься музыкою – смешно; наслаждаться природою – нелепо. Очень может быть, что он, человек, затертый трудовой жизнью, потерял или не успел развить в себе способность наслаждаться приятным раз-дражением зрительных и слуховых нервов, но из этого никак не следует, чтобы он имел разумное основание отрицать или осмеивать эту способность в других....<…>
Природа – мастерская, и человек в ней – работник, – с этой мыслью я готов согласиться; но, развивая эту мысль дальше, я никак не прихожу к тем результатам, к которым приходит Базаров. Работнику надо отдыхать, и отдых не может ограни-читься одним тяжелым сном после утомительного труда.<…> Последовательные материалисты... не отказывают подёнщику в чарке водки... Они смотрят снисходительно даже на нарушения должной меры, хотя признают подобные нарушения вредными для здоровья .<…> Чем больше будет в жизни безвредных источников наслаждения, тем легче будет жить на свете…»
следующая страница>