Вадим Демидов: Такая точка на карте -

«Нижний, Рок-клуб»

Как я узнал о ММК

О ММК я узнал в конце 70-х. Тогда в ДК им. Серго Орджоникидзе был джазовый фестиваль, и я туда приехал. Приехал один – по-моему, не было тогда у меня друзей, которые бы джаз любили... Я учился в 10-м классе, либо уже на первом курсе. Помню, что выступал Игорь Васильев со своим квартетом или квинтетом, играл на флейте. Это было что-то в русле арт- или джаз-рока, довольно круто по тем временам.

Тогда же я впервые увидел Уланова, он обычно вел эти концерты. Ходил он в костюме, по-взрослому. Я его встретил по одежке - показалось, что это человек не моего поколения. Он старше меня лет на двенадцать - сейчас разница почти не заметна, а тогда это считалось. Вообще, имидж у него человека формального, никак не нефера. Наверное, благодаря своему имиджу ему и удалось стать медиумом между всякими райкомами, горкомами, обкомами и рокерами с джазменами. Он умел эти отношения налаживать. Это крутой талант. Наверное, Уланов - один из самых главных пассионариев культуры 80-х в Горьком. Если не самый главный.

После того похода в ДК я понял, что это место очень хорошее, и туда можно ездить и впредь.

Потом было очень много различных джазовых концертов и фестивалей, выступали Чекасин и Резицкий. Помню, как-то всю ночь тусовались на квартире в Кузнечихе с группой Чекасина, там Йоффе был и Молокоедов, мучили фоно. Классное время.

Было еще яркое впечатление: в конце 1984 года или начале 1985 в ММК проходили джазовые лекции Юры Дмитриевского, и мы с “хронопами” туда ездили. Дело в том, что о роке я тогда уже знал все (ну или почти все, все же с 10-го класса посещал пластиночную “кучу”),но в джазе для меня было много белых пятен. Я отдавал себе отчет, что джаз - это музыка моих родителей, и он никогда не станет чем-то полностью близким мне. Но из-за того что джаз подобно року был тогда под запретом, я ощущал какое-то мистическое влечение к нему – джаз манил.

Проходили лекции так: Дмитриевский, суперзнаток джаза (так тогда казалось), элементарно ставил фирменные джазовые пластинки, по тем временам безусловно редкие, рассказывал о разных известных музыкантах, показывал слайды. Во времена видео это кажется смешным, но тогда это было здорово.

Обычно на этих лекциях на первом ряду сидел очень важный человек, который в будущем стал проводником “хронопов” и меня в частности в мир ММК – это Витя Ходос.

Он сидел на первом ряду и все время о чем-то спорил с Дмитриевским, переговаривался. Выглядел он очень колоритно: длинноволосый такой, хипан, как раньше говорили…

Буквально через несколько лекций мы сошлись на почве общей любви к Гребенщикову, случайно разговорились. Оказалось, что живем мы близко друг от друга – в нагорной части города. Стали вместе возвращаться домой после лекций, одним словом, подружились.

Я к нему и домой заходил – он мне давал катушки с джазовыми записями. Рассказывал о ММК, о том, что они иногда собираются. Но я лично никогда ни на каких тусовках ММК не бывал и членом клуба никогда не был.

Вот как раз Вите мы и показали первые записи “Хронопа”, это было где-то летом 85 года.

Мы-то уже понимали, что являемся настоящей рок-группой (в сегодняшнем понимании) со своим миром, своим космосом, своим протестом, но, естественно, себя афишировать не собирались. Тогда быть рок-группой было не безопасно, и, конечно, мы понимали, что рано или поздно нами все равно займутся органы - куда от этого денешься....

В общем, Витя был одним из первых, кому мы показали свои первые записи. И через какое-то время - еще Свете Кукиной.

Первый рок-фестиваль

Первый рок-фестиваль довольно долго готовился. В августе было объявлено о том, что он состоится осенью и что надо присылать в ММК свои демонстрационные записи и прослушиваться.

Тогда же Уланов узнал о нашем существовании. Возможно, Славе казалось, что без нашей группы или без групп типа нашей, рок-фестиваль не будет тем, чем он, в общем-то, должен был являться. Кому нужен был еще один рядовой смотр ВИА? Уланов всячески протаскивал нас на фест. По-моему, даже прослушивание было “мягкое”.

И все же десятки групп, которые там выступали, пели либо чужие эстрадные песни, либо песни “высокопатриотического” звучания. Типа “борись за мир!” и “виват комсомолу!”.

Перед фестивалем нам Слава очень помог - он пустил нас к себе в ММК репетировать и даже предоставил инструменты: гитару свою, которую он из дома принес, клавиши, барабаны (у нас-то ведь ничего своего не было).

Где-то около месяца мы репетировали. Времени, конечно, было очень мало, ведь до этого мы никогда не репетировали с усилками, с электроинструментами. Но, тем не менее, наше выступление как раз привнесло достаточный стрем, который был, на мой взгляд, просто необходим фестивалю, это была просто свежая кровь.

1985 год. Тогда любые совершенно простые темы и мысли, высказанные на обычном разговорном языке, к которому мы сейчас уже успели привыкнуть, вызывали у слушателей эстетический шок.

Мы пели: “Я на стуле сижу у окна и смотрю, не идет ли кто, не несет ли он мне воды в потайном кармане пальто”. Сейчас это воспринимается как детсадовские вирши. А тогда слушатели в этом разговорном стиле видели протест. Во всяком случае, нам на фестивале передавали записки , мол, вы фашисты, вас надо кастрировать. Наш басист Максюта после эти записки сжег на газовой плите - кстати, у Вити Ходоса дома. Тусовались после гала-концерта у него, был А. К. Троицкий.

Несмотря на то, что Нижний был закрытый город, довольно темный в смысле культуры, в жюри на удивление собрались вполне вменяемые люди. Председателем был Артемий Троицкий, в состав входил Витя Ходос –нонконформист по жизни, опять же Уланов. Еще в жюри был Блудышев Саша – тоже умный человек.

Я понимаю, что дать нам высокое место было бы полным нонсенсом. Все-таки времена были еще не те (хотя и вегетарианские). Да и неправильно это было бы, потому что играли мы тогда еще очень по-дилетантски. Нам дали приз “За самую спорную программу”, что соответствовало действительности, и подарили книжку “Наша цель - коммунизм” с памятником рабочему на обложке. Я ценю иронию комсомольцев, которые всучили нам эту книженцию. Кстати, ее тогда даже ни в один букинист не брали...

Рок-клуб

После первого рок-фестиваля при ММК создали рок-клуб.

Лидеров, которые в разное время его возглавляли, было несколько: сначала Стас Буденый, потом Игорь Крупин. И я в рок-клуб входил. Работа была такая – прослушивать и отбирать группы для выступлений.

Возможностей для выступлений было крайне мало. Это сейчас можно просто снять какой-то зал и организовать концерт. Тогда же выступить можно было только под эгидой какой-то “серьезной” организации, комсомола, к примеру. Нужно было разрешение, нужна была “литовка” всех текстов. Рок-клуб при ММК как мог помогал легализировать эти группы.

Про “литовку”такой рассказ.

“Литовка” была нужна даже для того, чтобы бы съездить на фестиваль в Казань. Кто мог “залитовать”? Либо партия-комсомол, либо члены оюза писателей.

Мы отпечатали около пятнадцати песен. Кто-то нам сказал, что в Горьковском отделении Союза писателей есть исключительный мужик. Дескать, он чуть ли не диссидент, сидел при Сталине как враг народа, демократ, в общем, суперпрогрессивный мужик. Он, как Александр Иванов, писал пародии на поэтов.

Мы ему отдали наши тексты. Через какое-то время мне Слава Уланов сообщает, что тот ни один текст не принял, включая наш хит “Я сижу у окна”.

Я прошу: “Дай мне его телефон. Хоть узнаю, в чем дело - как можно из пятнадцати текстов ни один не “залитовать”.

Звоню, и рецензент мне говорит:

- Знаете, молодой человек, перестройка… все дела… Горбачев…Но вы вредны нашему обществу, и если мне даже сейчас сам Горбачев позвонит и прикажет, “залитуйте” тексты Демидова, я скажу “нет” и выложу свой партбилет.

- Но почему? – спрашиваю.

- Ну как же так,– говорит, –возьмем вашу “Я на стуле сижу у окна”. Мало того, что это вообще мало поэтически, ну это, допустим, дело вкуса, но вы пишете “Питер”, хотя вы знаете, как называется город – Ленинград.

- Да, я знаю, но он одновременно и Питер, – объясняю я.

- В стихах это употреблять нельзя. И вообще, в то время, когда наши солдаты проливают кровь в Афганистане, вы выступаете против войны, а это уже просто ни в какие ворота!

(Это у нас такая песня была “Холден Колфилд”. Я сделал сэлинджеровского героя нарицательным персонажем, будто бы он неформал: то ли панк, то ли металлист. Его забрали в Афганистан, и оттуда он вернулся понятно как – в цинковом гробу. Такая вполне милая баллада.)

Потом мне кто-то говорил: подумаешь, одному не понравилось, ну отнеси в Союз еще кому-то. Но мне же говорили об этом человеке как чуть ли не о демократе, а остальные-то в писательском союзе – вообще болото. На этом, собственно, “литовка” и кончилась. Поехали без нее.
В основном мы в рок-клубе занимались тем, что прослушивали разные группы.
Хотя дотошного отбора не было. Есть программа - выступай. Другое дело - групп хороших в Горьком было мало... Может быть, чуть более тщательно отбирали команды для участия в фестивалях. Если приходила группа с явным ресторанно-эстрадным репертуаром, мы ей просто говорили: “Ребята, вы не подходите нам по эстетике”. А если появлялась какая-то стремная группа, которую нигде не понимали и ото всюду гнали, мы таких вовсю поддерживали - пожалуйста, на сцену!

Однако концерты в то время постоянно свинчивались. Приходишь к началу концерта с гитарами, а директриса или просто уборщица-гардеробщица встречает в дверях: “Концерта не будет, его запретили”. Это было обычным делом. Тогда все собирались и шли с горя пить водку.

Главное, что на тех прослушиваниях в рок-клубе ничего ценного мы не зарубили. Скорее наоборот.

Я лично принимал участие в судьбе группы “Нечистая сила”, которую до сих пор считаю едва ли не самой лучшей из когда-либо созданных в Нижнем. Это легендарная команда по экспериментальности, оригинальности и особой творческой крутизне сопоставимая со “Звуками Му”. Наверное, стиль их точнее всего определяет термин “арт-панк”. Сейчас у лидера “Нечистой” Паганеля совсем крышу сорвало. При встречах “межгалактические” телеги гонит - об электронах, протонах, нейтрино каких-то...

Больших рок-открытий в Нижнем не было. Но какая-то жизнь все же шла – в рок-клубе все время тусовался рок-народец.. Например, “МОПР”, “Последний приют”, тот же Полковник. Все они, так или иначе, выращены духом рок-клуба. Многие до сих пор живы, выступают.

Конечно, Чиж с его “ГПД”, выступив в Нижнем где-то в 87, сразу стали безусловными лидерами.. Чуть раньше о себе заявил и “Рок-синдром” – первая наша истинно металлическая группа. Я несколько недолюбливаю эту музыку, но Сергея Горбунова, лидера “Рок-синдрома” уважаю, потому что он был в своем роде пионером.

Что касается “ Хронопа”, то рок-клуб помог нам с разъездами по стране. В союзной рок-тусовке наш потенциал признавали, и поэтому если кого-то звали из Нижнего Новгорода, то обычно нас.

Замечательно, что мы попали на подольский фестиваль, где в 87 году выступали самые лучшие команды на тот период: “Телевизор”, “ДДТ”, “Калинов мост”, “Настя”, “Наутилус”, “Зоопарк”.

Тут, конечно, спасибо ММК - если бы не было рок-клуба, то нас просто бы не нашли. Все-таки на карте должна быть какая-то точка, адрес, где можно искать… Однако наш рок-клуб не был таким сильным, как, к примеру, ленинградский или свердловский, где группы были не только очень творческими, но и постоянно тянули друг друга, вытаскивая с периферии куда-то в центр.

Как мне кажется, “Хроноп” занимал позицию некоего неформального лидера в рок-клубе. “Хронопы” Кирилл Кобрин, Саша Терешкин тоже вовсю участвовали в жизни клуба. Например, мы с Кириллом издавали журнал. Он назывался “Пророк”, о нем написано в книге “Золотое подполье” Александра Кушнира, вышедшей где-то в середине 90-х.

Первый выпуск “Пророка” был стенгазетой – после каждого рок-фестивального дня мы выпускали такие листки. Потом это все превратилось в типографское издание “Нижегородские рок-н-рольные ведомости”. Но, как обычно бывает, типография все и убила. Я даже не помню, вышел один номер или два.

Позже мы узнали, что журнал с названием “Пророк” существует еще где-то в Прибалтике, что не удивительно – такое удачное название.

Второй рок-фестиваль

На втором фестивале, который случился в 87 году (опять в ДК Серго Оджоникидзе), мы тоже выступали.

Помню, были такие два деятеля в нашем обкоме ВЛКСМ – Галя Баринова и Михаил Крохоняткин. Они нас постоянно убеждали, что не надо петь ту или иную песню, не надо “Холдена Колфилда”…

Но мы выходили и пели именно “Холдена Колфилда” и другие песни еще круче, конечно, дико подставляя Уланова при этом. В 87 году у нас был супершлягер “Мы шланги”. Шланги – это был очень простой и точный образ человека того времени, который ни туда и ни сюда, и вашим, и нашим. И вот очередной раз мы все это спели, и Слава за кулисами нас встречает: “Зачем?!”

Надеюсь, он понимал, что мы не могли это не петь, ведь мы собственно ради таких радикальных вещей все и делали. Какая-то это была игра, местами безобидная и веселая, местами очень опасная.

Недавно слышал о том, что Крохоняткин работает советником у президента крупной компании, что одно время много пил. Это все рок-н-ролл!

После второго фестиваля меня выгнали из комсомола (я работал на телевизионном заводе Ленина). Но вот в КГБ меня почему-то ни разу не вызывали, хотя однажды, в 88 или 87 году, я почувствовал дыхание органов за спиной.

В 87-м году нам(“хронопам”) питерские друзья рассказали, что приезжает из Франции передвижная записывающая студия и хочет записать как можно больше российских рок-групп. Каждой группе давали день-два на запись. Дали и нам день. Это должно было случиться летом. Естественно, все на своих работах, на учебах отпросились. И я заранее, недели за две, написал заявление на отпуск на это время..

И вот с завтрашнего дня мне надо выходить в отпуск, а меня вызывает начальник отдела и говорит:

- Нет, парень, я тебя не могу отпустить.

- Что случилось? – спрашиваю.

- Срочная работа, никак не могу отпустить.

Но я-то знаю, что все летние месяцы я подобно многим молодым “инженеграм” проводил на сенокосе или на стройке.

Но он оказался хорошим человеком, этот начальник, он сказал:

- Да мне тут позвонили и предупредили, чтобы я тебя на эти дни не отпускал.

- А я, - говорю, - вообще-то не собираюсь строить свою карьеру по линии этого инженерства. Я сам делаю выбор – не приду и все.

- Ну, я тебе все сказал…

На этом и поладили. С его стороны сообщить мне правду было поступком.

А что касается остальных “хронопов”– двоих вызывали в КГБ и просто ставили ультиматум: “У тебя пятый курс, и скоро могут возникнуть проблемы с дипломом. Парень, давай приходи каждый месяц, стучи – что у вас происходит в рок-клубе, и тогда ты диплом защитишь”. И это говорится без обиняков, а встречи устраиваются не в кабинетах. Со стороны это выглядит так - сидят люди в скверике и мило болтают… И тебе в 20 лет задают вот такие задачки.

Естественно, мы знали, что в рок-клубе кто-то стучит… Тогда все слои были пронизаны сексотами. Откуда они узнали, что мы поедем в Питер записываться у этих французов? Видимо, прослушивали телефоны, или кто-то наушничал…Для КГБ рокеры тогда являлись группой риска.

Если не ошибаюсь, в 87-м в Горький приезжал Саша Башлачев, сыграл несколько квартирников - у Марины Кулаковой, у Светы Кукиной, у Вити Ходоса. Пара концертов была записана на магнитофон. Некоторые из тех песен я больше никогда не слышал. Неканонические... Помню, что вместо денег большинство приносило в качестве платы бухло. И вроде бы СашБаш не был против.
Третий фестиваль

88 год - это были уже совсем другие времена. Перестройка хоть и черепашьими шагами, но двигалась.

Мы в то время изъездили кучу городов - были в Харькове, в Волгограде, в Зеленограде, в Питере, в Новосибирске (там на каком-то панковском фестивале с “Гражданской обороной” выступали).

Отношение слушателей к группам изменилось: теперь требовалась профессиональное владение инструментами, мелодии должны быть красивые, а не только подвальный стрем.

Третий фестиваль проходил в Сормовском парке под открытым небом. Была отличнейшая погода, солнце, кайф…

По-моему, “Калинов мост” тогда приезжал. У Чижа с Полковником был совместный полуакустический проект “Пол-ГПД”, они пели песни друг друга. На этом фестивале “Нечистая сила” вообще круче всех была. Дикая энергетика, сравнимая только с Мамоновым.

Вообще 88 год - это были милые времена. Это была если не золотая, то серебряная эпоха российского рока. Эпоха доступности - рокеры вышли на стадионы, на большие площадки, народ изголодался по всему этому. Некоммерческая команда могла собирать огромные площадки, лишь потому что она называлась “рок-группой”.

«Рок чистой воды»

_Последняя акция ММК, который в то время уже переиме-
новался в “Федерацию” – “Рок чистой воды”.

Я это мероприятие воспринимаю как последний праздник советской эпохи. Потому что только в тот период можно было арендовать теплоход, загрузить на него кучу дорогих по сегодняшним меркам групп, да чтобы они выступали в каждом городе абсолютно бесплатно.

А сама жизнь на корабле… Там было изобилие еды, кормили как в ресторане, и это при том, что в 90-м году продукты и вино выдавались по талонам, и люди, если не голодали, то, по крайней мере, все время думали, где бы достать еды и как бы отоварить талоны. А на корабле нас кормили красной рыбой… Кроме того, было закуплено очень много вина, водки. И каждой группе спиртное выдавали нормированно, правда, когда мы ехали назад, оно уже подходило к концу, и в ходу были какие-то натуральные обмены – какая-то группа уже выработала лимит, какая-то еще нет.

Сейчас это все вспоминается исключительно с ностальгией, хотя и не без иронии.

Есть еще одна причина для того, чтобы назвать этот тур последним праздником советской эпохи. По окончании его, на мой взгляд, стало очевидным расслоение внутри российской рок-культуры вообще.

Постепенно в тень ушли группы с каким-то своим очень странным и, может быть, нелогичным лицом, те, которые я всегда ставил выше всех прочих. Например, в “Роке чистой воды” участвовали такие ныне забытые группы как “Апрельский марш”, “Миссия: Антициклон”, “Телевизор”. В 90-м очень популярен был “Аукцыон”. Где он сейчас?

Выжили лишь те команды, которые пошли по пути поп-рока, например, “Чайф”.

А потом настал 91 год. Возникли рыночные отношения. Они похоронили андеграунд как социально-творческое направление, они же похоронили и ММК как некое некоммерческое объединение приятных друг другу людей. Что оставалось делать мэмэкашникам, кроме как доказывать себе и миру, что они и не в андеграунде чего-то стоят...

На полях

Акция

«Зеленого мира»

Состоялась акция экологического объединения «Зеленый мир» у проходных объединения. «Зеленомирцы» отчитались перед общественностью о работе, проделанной за два года существования их организации. Инженер отдела 40 Е.Колпакова призвала заводчан включиться во Всесоюзную акцию «Зеленая мишень». Был проведен сбор подписей под Обращением в Верховный Совет СССР о необходимости принятия закона, запрещающего стоянку автомобилей с работающим двигателем.

Архитектор главного архитектурно-проектного управления города О.Воронина рассказала общественности о Всемирном дне озеленения, намеченном на

22 апреля. В этот день каждый житель планеты должен посадить хотя бы одно дерево.

С сообщением

об экологической обстановке

и задачах общественности выступил директор областного молодежного экологического центра «Дронт» А.Каюмов. Зам. секретаря комитета комсомола ГАПО О.Лебедев призвал заводчан принять участие на расчистке территории под строительство объездной дороги, которая разгрузит от транзитного транспорта внутренние магистрали Московского и Сормовского районов.

Многие заводчане внесли денежные пожертвования в фонд «Зеленого мира». Спасибо всем, оказавшим материальную поддержку экологическому движению общественности!

«Рабочая жизнь».

16 марта 1990 г.
«Страшно за Волгу»,

- говорят участники культурно-экологической акции

«Рок чистой воды»

С14 по 30 мая теплоход «Капитан Рачков» с добрым десятком лучших рок-групп страны, с командой экологов и приборной лабораторией на борту спустился из Горького до Астрахани и вновь поднялся вверх, до Москвы. Перед нашими глазами прошла вся Волга. И теперь не уходит из души беспокойство: Волга гибнет, а мы почти ничего не предпринимаем.

Из некогда полноводной красавицы река превратилась в парализованную старуху. Сегодня не скажешь, что Волга течет – она стоит, а местами и поворачивает вспять. Воды ее отравлены ядохимикатами с полей и промышленными стоками. Трагедия реки – ее застойные водохранилища, в которых накапливаются ртуть и тяжелые металлы, болеет и гибнет рыба. Но река умирает молча. Мы не слышим ее стонов.

«А, может быть, нам сказать о Волге?» - спросили себя ребята из Свердловского рок-клуба и молодежного центра «Федерация» Московского района г. Горького. Рок-музыканты говорят громко – их нельзя не услышать. Подготовкой к экспедиции «Волга-90» они занимались почти год…

Вообще, движение «Рок чистой воды» существует как международное. Организация «Гринпис» зарождалась в 1965 году на кораблике «Чистая вода», который 10 лет бороздил реку Гудзона с ведущими музыкантами на борту. Они подняли голос в защиту природы.

И вот, 25 лет спустя, председатель свердловского рок-клуба Николай Грахов, руководитель группы «Чайф» Володя Шахрин, представители «Федерации» Игорь Крупин и Вячеслав Уланов стали собирать музыкальную команду для первой советской экспедиции движения «Рок чистой воды».

Как заметил один из лидеров ленинградской группы «АукцЫон»: «Мы бы не откликнулись на призыв Стаса Намина, но нас позвал Володя Шахрин». Дело тут в высоком социальном авторитете Шахрина. Его группа известна своей благотворительностью, средства от ее концертов перечислялись свердловским детским домам. Теперь В. Шахрин созрел для решения экологических проблем.

Предстоящая акция не сулила музыкантам никакой коммерческой выгоды: все концерты должны были быть благотворительными. Но тем не менее экспедицию поддерживали 12 рок-групп. Все ли ехали спасать Волгу? Маловероятно. Кого-то прельщала возможность саморекламы. Кто-то просто хотел отдохнуть. Но иркутский «Театр пилигримов», проверенный борьбой за Байкал, голландская группа, озабоченная своим Рейном, и остро социальный «Телевизор» из Ленинграда вполне отдавали отчет в назначении акции. Остальным предстояло «дозреть».

Впрочем «дозревали» как музыканты, так и сами экологи. Ведь среди них были не только такие «киты», как академик С. В. Яковлев, профессор В. В. Найденко, специалисты Госкомприроды и гидрометеослужб, ученые московских и горьковских вузов, но и студенты дружин охраны природы, просто общественность. Экологам предстояло делать анализы волжской воды, смотреть экологически вредные предприятия, загрязняющие Волгу, встречаться с местными специалистами и «зелеными» в разных городах. Кстати, о встречах…

Почти фельетонная ситуация возникла в Казани на нефтеперерабатывающем предприятии «Оргсинтез». Присутствие съемочной группы голландской фирмы «Даниэл» неожиданно ударило по советским экологам: из-за них на завод не пустили и нас. Пришлось довольствоваться встречей в форме монолога о достижениях и победах. Верить на слово мы не имели права. «Можно ли взять пробу стоков после ваших очистных сооружений?» «Нельзя, я не нуждаюсь в вашем доверии»,- был ответ ответственного лица.

Отказ внушил сомнения. Пробы воды, взятые с теплохода вблизи Казани показали большие загрязнения ее нефтепродуктами, в 60 раз превышающие норму. Чья это вина? Каких предприятий? Выяснить это в Казани, увы, не удалось.

Пресловутая честь мундира… Бедная Волга сегодня является полигоном для карьеристских намерений и служебных амбиций, голого прагматизма и обыкновенной безнравственности. Можно ли быть спокойным за ее судьбу, если даже в органах природы встречаются чересчур спокойные, если не сказать - равнодушные люди?

После отбора проб стоков в Саратове профессор В. В. Найденко потерял свою сдержанность. Еще бы! Содержание нефтепродуктов в стоках, сбрасываемых в Волгу, во много раз превышает предельно допустимую концентрацию (ПДК); железо на выпуске ГРЭС почти в 9 раз выше нормы. На вопрос, почему в Гремучем Овраге стоки сбрасываются без очистки, руководитель саратовской горкомприроды невозмутимо ответил: «У нас так исторически сложилось». Комментарии, как говорится, излишни.

«Зеленых» сегодня нередко упрекают в излишней эмоциональности. Но не в этом ли сила «зеленого» движения? Общественность свободна от ведомственной зависимости, ее разум не отягощен мечтой о миллионах, которые сулит очередной «проект века». Она острее чувствует беды природы.

Мы были на стройплощадке канала «Волга-Дон - 2», что под Волгоградом. Далеко внизу, на сорокаметровой глубине копает мощнейшая техника. Сколько предприятий страны работают сейчас на эту стройку! Уже затрачено 130 млрд. рублей. Это бросовые, никому не нужные затраты!

Волжская вода уже растащена на десятки каналов. В последние годы Волга сильно обмелела и может повторить судьбу Арала. Ее «спасают» плотинами, создают водохранилища, эти мертвые объемы воды. Но в результате происходит затопление пашен и кормовых угодий. По прикидкам ученых, из-за водохранилищ мы потеряли около 5 млн. га земли. А теперь начинаем поиск новых земель взамен затопленных.

Оросительный канал «Волга-Дон - 2» должен дать воду Волгоградской и Ростовской областям, Краснодарскому краю. Но увеличатся ли объемы поливных угодий? Экспертиза ученых дала отрицательный ответ. Воду ведут туда, где почвы богаты солончаком. Орошение ускорит засоление почв, десятки лет уйдут на их восстановление. После экспертизы стройка была объявлена законсервированной. Но работы продолжаются и днем, и ночью.

Волгоградские «зеленые» обратились за помощью. С борта «Капитана Рачкова» ушли телеграммы протеста. Но этого мало. Движение против канала «Волга-Дон - 2» должно охватить всю страну. Иначе технократическое безумие будет продолжаться.

Астрахань встретила нас мощным митингом против своего монстра – газохимического комплекса. Кстати, размаху общественного движения в Нижнем Поволжье, официально объявленном зоной экологического бедствия, можно только позавидовать. Здесь действует природоохранная прокуратура Каспийского водного бассейна. Проходят общественные и уголовные суды над теми, кто губит природу, подрывает здоровье людей. Но это в низовьях реки. Чем выше по ее течению, тем, на наш взгляд, люди безмятежнее. Исключением является разве что Ярославль.

Мы видели белую пену, которой сплошь покрыто Волгоградское водохранилище. Это стиральные порошки, так называемые СПАВы. Нигде в мире нет способа их нейтрализации. Попадая в пену, рыба моментально гибнет. Волжская рыба больна сегодня хроническим токсикозом и экземами, осетровые страдают расщеплением мышц. Специалисты Новочебоксарского комитета по охране природы советуют сократить волжскую рыбу в рационе питания: слишком много в ней ртути, тяжелых металлов.

Представители отдельных ведомств и даже некоторые ученые пытаются уверить: Волга с каждым годом становится лучше. Мол, больше стало очистных сооружений, улучшился контроль за ее водой. А «зеленые», как всегда, сеют панику. Но так ли это?

В Поволжье сконцентрирована пятая часть промышленного потенциала страны: гигантские химические предприятия, нефтеперерабатывающие и машиностроительные заводы. Выдержит ли Волга такую ношу? Как скажется этот груз на ее экосистеме через 5, 10, 20 лет?.. Нет у реки хозяина, и никто не делал таких расчетов.

И вот уже новая беда нависает над Волгой – подъем уровня Чебоксарского водохранилища. Очередной гибельный проект ради сиюминутной выгоды…

Чистый, некоммерческий рок мы уже имеем. С чистой водой намного сложнее.

Страшно за Волгу. Люди пока не осознали всей трагедии происходящего…
В.Малахова, Е.Колпакова, члены экологического объединения «Зеленый мир» Московского района,

«Рабочая жизнь»,22 июня 1990 г.

<предыдущая страница | следующая страница>