БЕСЕДА С СУН ЦЗЫВЕНЕМ

30 июня 1945 года
Присутствуют т. В. М. Молотов и вице-министр иностранных дел Китая Ху Шицзэ.

Сун Цзывэнь заявляет, что он привез с собой личное письмо от генералиссимуса Чан Кайши генералиссимусу Сталину.

Тов. Сталин, принимая письмо, благодарит Сун Цзывэня и спрашивает, как прошел его перелет из Чунцина в Москву.

Сун Цзывэнь говорит, что перелет прошел хорошо.

Тов. Сталин спрашивает, как развиваются операции китайских войск на юге Китая.

Сун Цзывэнь отвечает, что пока операции китайских войск развивались успешно.

Тов. Сталин спрашивает Сун Цзывэня, следует ли начать деловые переговоры сегодня.

Сун Цзывэнь отвечает, что он хотел бы ограничиться общим заявлением по поводу своей миссии.

Тов. Сталин соглашается с предложением Сун Цзывэня.

Сун Цзывэнь заявляет, что одним из завещаний Сунь Ятсена было установление хороших дружественных отношений между Китаем и Советским Союзом. Сейчас как Чан Кайши, так и весь китайский народ питают глубокую надежду, что между Советским Союзом и Китаем будут установлены сердечные отношения. Для того, чтобы добиться этого, он, Сун Цзывэнь, приехал сюда по поручению генералиссимуса Чан Кайши, который выразил надежду, что он, Сун Цзывэнь, будет иметь возможность искренне обменяться мнениями с генералиссимусом Сталиным.

Тов. Сталин отвечает, что раньше в России царское правительство стремилось к разделу Китая. Теперь у власти в России стоят новые люди, уважающие целостность и суверенитет Китая. Он, тов. Сталин, думает, что обе стороны сумеют договориться между собой.

Сун Цзывэнь выражает свое удовлетворение по этому поводу.

Записал В. Павлов

Русско-китайские отношения в XX веке. Документы и материалы. Т.IV. 1937-1945. Книга 2: 1945 г. М., 2000. С.71-72.

АП РФ. Ф.45. Оп.1. Д.322. Л.1.

Примечание. Как следует из журналов посещения, Молотов, Сун Цзывень, Виктор Ху, Фу Бинчан, Петров и Павлов находились в сталинском кабинете с 18.30 по 18.45 (На приеме у Сталина. С. 457).

БЕСЕДА С СУН ЦЗЫВЕНЕМ

2 июля 1945 года
Присутствуют:

с советской стороны: тт. В.М. Молотов, С.А. Лозовский, А.А. Петров, В.Н. Павлов;

с китайской стороны: вице-министр иностранных дел Ху Шицзэ, китайский посол в СССР Фу Бинчан и Цзян Цзинго (сын Чан Кайши).

Тов. Сталин в начале беседы спрашивает, известно ли Сун Цзывэню соглашение представителей трех держав, достигнутое на Крымской конференции по вопросам Дальнего Востока.

Сун Цзывэнь отвечает, что Соединенные Штаты сообщили китайскому правительству содержание этого соглашения. Кроме того, американцы сообщили о точке зрения генералиссимуса Сталина на положение в Китае¹.

Тов. Сталин спрашивает, подразумевает ли Сун Цзывэнь то, что было передано Цзян Цзинго советскому послу в Китае.

Сун уточняет, что он имеет в виду то, что было сообщено китайскому правительству Трумэном относительно точки зрения генералиссимуса Сталина на положение в Китае.

Тов. Сталин говорит, что это является действительно его точкой зрения, которая действительна при условии, что китайское правительство примет те предложения, которые выдвинуты вышеуказанным соглашением.

Сун заявляет, что он хотел бы обсудить все пункты этого соглашения. Он говорит, что советский посол имел две беседы с Чан Кайши и содержание этих бесед, по-видимому, известно Советскому правительству. В отношении Монгольской Народной Республики Чан Кайши сказал, что вопрос о Внешней Монголии не может быть разрешен в настоящее время. Мы считаем, – сказал Сун, – необходимым оставить этот вопрос открытым и вообще не намерены поднимать его в настоящее время.

Тов. Сталин говорит, что Внешняя Монголия занимает специфическое географическое положение, благодаря которому японцы всегда могут опрокинуть позиции Советского Союза на Дальнем Востоке. Японцы пытались и до войны прорваться в район Халхин-Гол, и если у Советского Союза не было бы юридического права защищать территорию Внешней Монголии, то весь Дальний Восток оказался бы под угрозой потери для Советского Союза, и это было бы также плохо для Китая.

Тов. Сталин говорит, что Япония не погибнет даже в том случае, если она будет вынуждена безоговорочно капитулировать. История показывает, что японцы – сильная нация. После Версальского договора все думали, что Германия больше не поднимется. Но прошло каких-нибудь 15-17 лет, и она восстановила свои силы. Если Японию поставят на колени, то и она со временем сможет повторить то, что сделала Германия. Советскому Союзу нужно обеспечить право защищать своими войсками территорию Внешней Монголии, и это также в интересах Китая. Если мы будем сильны, то будет силен и Китай. Кроме того, говорит тов. Сталин, Монгольская Народная Республика не желает входить в состав Китая. Монголы стремятся к самостоятельному существованию и национальной независимости. Китаю выгоднее отрубить Внешнюю Монголию, и если он этого не сделает, то Внешняя Монголия будет фактором, который будет объединять всех монголов, что будет невыгодно для Китая.

Тов. Сталин говорит, что, подписывая соглашение на Крымской конференции, Советское правительство руководствовалось двумя соображениями: 1) необходимостью усилить свои стратегические позиции против Японии, поскольку Советский Союз думает заключить союз с Китаем и объединенными силами разгромить Японию. Идет ли речь о Порт-Артуре, о КВЖД, о Южном Сахалине, о Внешней Монголии – во всех случаях Советский Союз имеет в виду лишь одну цель – усиление стратегических позиций Советского Союза, как вероятного союзника Китая в войне против Японии. Ни Монгольская Народная Республика, ни Порт-Артур, ни КВЖД не имеют значения с точки зрения извлечения какой-либо прибыли. Все делается ради усиления стратегических позиций против Японии. 2) Советский народ уже воюет четыре года, и он понимает, что необходимо воевать в том случае, когда на него нападают. Народ не пошел бы на войну с таким воодушевлением, если бы Советский Союз первым напал бы. Теперь мы должны нападать на Японию, и, если мы это сделаем, то вполне естественно, что наш народ, который надеется на отдых, скажет: «Нас не трогают, а мы нападаем». Чем в таком случае можно оправдать нашу акцию нападения? Он, тов. Сталин, считает, что ее можно оправдать тем, что написано в документе, о котором сейчас идет речь. Тов. Сталин подчеркивает, что эти два главных соображения нужно иметь в виду Сун Цзывэню при дальнейших переговорах.

Сун говорит, что, с его точки зрения генералиссимус Сталин не понимает позицию Китая в отношении вопроса о Внешней Монголии. Он заявляет, что Китай находится в весьма трудном положении и китайское правительство никак не может заявить, что оно уступает часть своей территории. «Мы не поднимаем вопроса о Внешней Монголии сейчас, – сказал Сун Цзывэнь, – оставим спящую собаку в покое». Если бы мы признали независимость МНР, которая была признана в прошлом Советским Союзом как составная часть Китайской Республики, то положение китайского правительства будет поколеблено в глазах народа. Сун Цзывэнь сослался на слова тов. Сталина о том, что он хочет стабилизации положения в Китае.

Учитывая это, лучше всего будет не создавать для Китая дополнительных трудностей. Не желая идти на это, сказал Сун Цзывэнь, мы и не поднимаем сейчас вопроса о Внешней Монголии.

Сун Цзывэнь заявляет, что Китай счастлив поддержать точку зрения генералиссимуса Сталина в отношении Южной части Сахалина и прилегающих к нему островов. Сун Цзывэнь спрашивает, что подразумевается под интернационализацией Дайрена.

Тов. Сталин говорит, что этот порт должен стать интернациональным и коммерческие корабли всех наций будут иметь возможность его посещать, но права Советского Союза будут там преобладать. На этот счет должно быть достигнуто специальное соглашение.

Сун Цзывэнь спрашивает, что означает обеспечение преимущественных интересов Советского Союза.

Тов. Сталин отвечает, что преимущественные интересы Советского Союза будут отражены в структуре администрации порта, в создании специальной гавани для советских судов и что новое соглашение должно быть улучшенным повторением того, что содержалось в конвенции 1896 года. Нам хорошо было бы, сказал тов. Сталин, ознакомиться с этой конвенцией и внести некоторые поправки в ее содержание.

Сун говорит, что он спрашивал Трумэна, имеется ли в виду предоставление Дайрену статута свободного порта. Трумэн ответил утвердительно, и если это так, то, следовательно, администрация Дайрена должна быть китайской или русско-китайской.

Тов. Сталин говорит, что, по его мнению, хозяином порта должны быть русские и китайцы и все вопросы, связанные с администрацией порта Дайрена, нужно исчерпать в специальном соглашении.

Сун спрашивает, имеется ли какой-либо подготовленный наркоминделом документ по этому поводу.

Тов. Сталин отвечает отрицательно и повторяет, что нужно взять старую конвенцию и внести в нее необходимые изменения.

Сун говорит, что срок старой конвенции уже истек и что эта конвенция была документом, заключенным Китаем с царской Россией. Китайская сторона представляет себе, что открытый порт доступен для всех государств, и, ссылаясь на неоднократные признания Советским Союзом суверенитета Китая в Маньчжурии, заявляет о том, что администрация Дайрена должна быть китайской.

Сун спрашивает, что подразумевается, когда советская сторона говорит о необходимости обеспечения преимущественных прав Советского Союза. По сравнению с кем?

Тов. Сталин отвечает – с Китаем и с другими странами.

Следовательно, – говорит Сун, – Советский Союз будет располагать большими правами на китайской территории, чем китайцы.

Тов. Сталин говорит, что, пожалуй, это так, и добавляет, что незамерзающий порт в Тихом океане, КВЖД – все это имеет своим назначением обеспечение прав Советского Союза в Порт-Артуре и Дайрене.

В ответ на вопрос Суна, предполагает ли тов. Сталин создание русской администрации в Дайрене, тов. Сталин отвечает, что он имеет в виду создание нечто вроде смешанного советско-китайского общества, председателем которого может быть китаец, а начальником порта – русский. Доходы можно делить пополам. Тов. Сталин подчеркивает, что Советский Союз не является сторонником создания концессий и предлагает создать совместную администрацию.

Сун замечает, что порт едва ли будет прибыльным предприятием и поэтому доходы делить не придется.

Тов. Сталин на это замечает, что сначала надо вложить капиталы в оборудование порта и затем уже можно будет получать прибыли. После разгрома Японии в Китае будет товарный голод. Япония не сможет ввозить в Китай товары, так как будет разрушена. В Китае промышленность развита слабо, и для ее развития в будущем потребуется 10-15 лет. Экспортные возможности Соединенных Штатов Америки также ограничены, и кое-что сможет продавать Китаю Советский Союз. При условии необходимости ввоза в Китай товаров каждый порт будет иметь большое значение, и порт Дайрен будет использоваться для ввоза товаров из Советского Союза и вывоза в Советский Союз некоторых видов сырья. Несомненно, что порт Дайрен может приобрести большое значение.

Сун говорит, что с точки зрения китайской стороны порт должен обслуживать торговлю, но не давать прибыли, и в ответ на реплику тов. Сталина о том, что Китай, следовательно, не заинтересован в получении прибыли, Сун Цзывэнь сказал, что он заинтересован в получении прибыли, но с торговли внутренней и внешней. Далее Сун отметил, что, поскольку Дайрен будет свободным портом, то едва ли можно будет устанавливать там какие-либо налоги и таможенные пошлины.

Тов. Сталин замечает, что, насколько ему известно, таможенные пошлины и налоги составляют одну из главных статей китайских доходов, и отмечает, что вопрос о Дайрене нужно будет еще обсудить.

Сун говорит, что в открытом порту могут быть установлены весьма ограниченные обложения только для того, чтобы поддержать оборудование порта.

Тов. Сталин замечает, что в соглашении, достигнутом на Крымской конференции, не указано, что Дайрен будет свободным портом, там говорится о его интернационализации, то есть о том, что этот порт не будет закрытым для судов других наций.

Сун спрашивает, если товары будут облагаться пошлиной, то, следовательно, доходы с этих товаров будут поступать в пользу Китая.

Тов. Сталин отвечает, что они будут делиться пополам и что об этом можно будет договориться.

Сун высказывает предположение, что если товары, идущие через Дайрен, будут облагаться пошлинами, то тем самым Дайрен, как торговый порт, может быть уничтожен, так как будут другие порты, через которые будут направляться ввозимые в Китай и вывозимые из Китая товары.

Тов. Сталин отвечает, что мы не собираемся убивать Дайрен как торговый порт, и добавляет, что этот вопрос нужно будет обсудить в деталях.

Далее Сун поставил вопрос об аренде Порт-Артура. Он отмечает, что желательно было бы договориться о совместном использовании Порт-Артура русскими и китайцами, и говорит, что по понятным причинам Китаю очень не хотелось бы сдавать Порт-Артур в аренду, но Китай готов пойти на совместное использование этого военного порта.

Тов. Сталин замечает, что он поищет другую формулу и учтет пожелание генералиссимуса Чан Кайши. Тов. Сталин говорит, что Советский Союз не будет создавать прецедента, который был бы невыгоден для Китая.

Далее Сун спрашивает, что имеет в виду советская сторона под учреждением смешанной компании для управления железными дорогами КВЖД и ЮМЖД.

Тов. Сталин отвечает, что эта компания будет заниматься эксплуатацией дорог. В ответ на вопрос Суна, кто же является собственником КВЖД, тов. Сталин отвечает – тот, кто ее построил.

Сун спрашивает, будут ли сохранены старые условия, а именно, пункт конвенции о КВЖД, предусматривающий возвращение Китаю дороги через 60 лет с момента завершения ее постройки, как это было условлено в 1924 году. Сун далее напоминает, что конвенция о КВЖД предусматривает также возможность выкупа ее китайским правительством.

В ответ на вопрос Суна о пожеланиях в отношении КВЖД тов. Сталин говорит, что нужно определить срок совместной эксплуатации дороги и порядок управления дорогой, для чего нужно организовать смешанное советско-китайское общество, доходы с дороги делить пополам.

На повторный вопрос Суна, кто же является собственником дороги, тов. Сталин отвечает, что до выкупа собственником дороги является Советский Союз, потом этим собственником становится Китай. Тов. Сталин подчеркивает, что при постройке дороги китайские вложения были незначительными.

Тов. Молотов замечает, что китайские вложения составляют очень небольшую часть.

Тов. Сталин говорит, что дорога будет находиться до выкупа в распоряжении Советского Союза и Китая, а после выкупа дорогой будет распоряжаться только Китай. В ответ на вопрос Суна о сроке, тов. Сталин говорит, что, с его точки зрения, нужно повысить срок в отношении Порт-Артура и снизить срок в отношении КВЖД и установить в обоих случаях единый срок в 40-45 лет.

Сун говорит, что он должен еще изучить вопрос о железных дорогах. Сун спрашивает, что имеется в виду под обеспечением преимущественных интересов СССР на КВЖД и ЮМЖД.

Тов. Сталин говорит, что то же, что и в отношении Дайрена, и что под обеспечением преимущественных интересов СССР нельзя понимать ввод на указанные железные дороги советских войск.

Сун спрашивает, не предполагает ли маршал Сталин использовать указанные дороги для переброски войск.

Тов. Сталин отвечает, что в случае войны против Японии войска по этим дорогам, конечно, будут перебрасываться.

Сун говорит, что Китай будет приветствовать переброску войск в случае войны, и спрашивает, будут ли перевозиться по этим дорогам советские войска в мирное время.

Тов. Сталин говорит, что в этом не будет необходимости и что только в том случае, если Япония нападет вновь, после ее восстановления, на Советский Союз и если будет существовать договор о взаимопомощи между Советским Союзом и Китаем, то сам Китай потребует переброски советских войск по маньчжурским дорогам.

Сун соглашается с этим и замечает, что нужно обо всем этом договориться.

Тов. Сталин замечает, не боится ли Сун того, что Советский Союз захватит Пекин.

Сун отвечает отрицательно, но бросает реплику, что как у Советского Союза, так и у Китая уже был в прошлом опыт с иностранными войсками.

Переходя к следующему пункту соглашения – о Курильских островах – Сун говорит, что Китай весьма рад поддержать требование Советского Союза о возвращении Курильских островов.

Тов. Сталин говорит, что если Курильские острова будут советскими, а Формоза и другие территории будут возвращены Китаю, то мы будем всегда иметь возможность держать Японию зажатой с востока, юга и с запада.

Далее Сун говорит, что в окончательном соглашении, которое будет заключено между Советским Союзом и Китаем, нежелательно было бы упоминать второй пункт о том, что права Советского Союза, нарушенные вероломным нападением Японии в 1904 году, будут восстановлены, ибо срок аренды Порт-Артура и Дайрена истек, а КВЖД продана японцам.

Тов. Сталин говорит, что этот пункт о восстановлении прав Советского Союза относится не к Китаю, а к Портсмутскому договору и он направлен своим острием против Японии, а не против Китая. Теперь там везде правят японцы, и мы не имеем в виду восстановление прав царской России в отношении Китая и хотим заключить договор, базирующийся на совершенно других основах. Документ, подписанный на Крымской конференции, не договор, и указанный пункт направлен не против Китая, а против Японии.

Сун замечает, что в 1924 году Советская Россия первая признала Китай равноправной стороной и заявила о необходимости покончить с неравноправными договорами.

Тов. Сталин говорит, что, по-видимому, потому-то Чжан Цзолинь и арестовал тогда директора КВЖД. Это, по-видимому, было специфической формой благодарности.

В ответ на соответствующий вопрос Сун Цзывэня, тов. Сталин говорит о том, что нужно снизить срок совместной эксплуатации КВЖД, немного поднять срок аренды Порт-Артура, установив единый срок в 40-45 лет, и по истечении этого срока – все окончить и там, и здесь.

Сун говорит о необходимости подготовить карту района Порт-Артура, которым имеет в виду пользоваться Советский Союз.

Тов. Сталин говорит, что нужно подготовить как можно скорее такую карту.

Сун говорит, что Чан Кайши считает, что в отношении Порт-Артура и КВЖД хорошо было бы установить срок в 20-25 лет.

На это тов. Сталин отвечает, что этот срок очень мал, нужно учитывать, что в Порт-Артуре следует построить базу, оборудовать порт и для этого необходимо время. Тов. Сталин замечает, что царское правительство, заключая конвенцию на 25 лет, обманывало Китай и предусматривало заранее продление этого срока. Царское правительство было намерено крепко осесть в Порт-Артуре и затем двигаться далее. Советский Союз подобных намерений не имеет.

Сун, переходя к вопросу о заключении договора о дружбе и союзе, говорит, что Китай горячо приветствует заключение подобного договора.

Тов. Сталин указывает, что Чан Кайши говорил о таком договоре и раньше, но мы не могли его заключить и эта возможность появилась только в настоящее время.

В ответ на вопрос Суна, имеет ли советская сторона проект договора, тов. Сталин отвечает отрицательно и указывает, что сначала нужно принять те принципы, которые сейчас обсуждаются, и лишь после этого может быть подготовлен соответствующий проект.

В ответ на замечание Суна, что некоторые пункты требуют разъяснения, тов. Сталин говорит, что каждый пункт, конечно, требует пояснения и он готов дать эти пояснения, но нужно договориться в принципе.

Сун, вновь возвращаясь к вопросу о железных дорогах, спрашивает тов. Сталина, почему он считает невозможным установление китайской администрации. Сун заверяет, что все интересы Советского Союза будут соблюдены.

Тов. Сталин замечает, что он в этом не уверен, и подчеркивает, что он имеет в виду не русскую администрацию, а русско-китайскую.

В ответ на реплику Суна, что в таком случае нужно говорить о суверенитете Китая, тов. Сталин замечает, что вопрос касается не Маньчжурии, а железных дорог, Порт-Артура и Дайрена. Тов. Сталин спрашивает, как будет организовано управление в Маньчжурии.

Будет ли там существовать провинциальное правительство, не нужно ли будет иметь дело вновь, как это было при Чжан Цзолине, с центральным правительством и мукденским правительством.

Сун говорит, что китайское правительство стремится к объединению Китая. Самостоятельного правительства в Маньчжурии не будет.

Сун спрашивает, имеет ли в виду советская сторона совместное использование магистральных линий КВЖД и ЮМЖД или также и железнодорожных веток.

Тов. Сталин говорит, что нужно будет учесть необходимость снабжения дорог углем из угольных районов и, по-видимому, нужно будет в этих целях эксплуатировать железнодорожные ветки.

В ответ на замечания Суна, что угольные копи могут эксплуатироваться отдельно и уголь продаваться дорогам, тов. Сталин говорит, что нужно договориться о совместном использовании железнодорожных веток и это следует предусмотреть в договоре.

Сун говорит, что если железные дороги будут эксплуатироваться совместно, то обе стороны будут стремиться к процветанию этих дорог и вопрос о снабжении их углем не будет проблемой.

Далее Сун вновь перешел к вопросу о Внешней Монголии. Он говорит, что, с точки зрения Китая, это пока непреодолимая проблема. Сун спрашивает, почему Советское правительство не может пойти навстречу Китаю в этом трудном для него вопросе.

Тов. Сталин указывает, что монголы сами не хотят быть в составе Китая, и указывает, что он понимает трудности, но эти трудности, с его точки зрения, должны быть преодолены. Ничего другого, говорит тов. Сталин, мы придумать не можем. В отношении Порт-Артура Советское правительство идет на уступки, а китайцы должны уступить в отношении МНР.

Сун подчеркивает, что Китай не ставит сейчас вопрос о Внешней Монголии.

Тов. Сталин отмечает, что вопрос о Внешней Монголии неизбежно всплывает и сейчас, заключая пакт о союзе, нужно учесть все моменты. Война многому нас научила, и мы убедились, что и для Китая, и для Советского Союза будет лучше, если Внешняя Монголия будет самостоятельным государством, на территорию которого Советский Союз будет иметь право вводить свои войска при наличии угрозы со стороны Японии. «Эту болячку, – говорит тов. Сталин, – не нужно оставлять, ее нужно удалить сейчас же».

Сун замечает, что эта болячка не причиняет Китаю боли, и Китай ни разу не протестовал против ввода советских войск на территорию Монголии.

Тов. Сталин повторяет, что МНР хочет сейчас определить окончательное свое положение. Ни для Китая, ни для Советского Союза Внешняя Монголия не представляет богатства и только благодаря своему географическому положению она играет большую роль для Советского Союза.

В ответ на настойчивую просьбу Суна серьезно отнестись к пожеланию китайского правительства в отношении Внешней Монголии тов. Сталин говорит, что он видит лишь один возможный выход сейчас договориться о предоставлении независимости МНР, но объявить об этом после разгрома Японии. Когда Китай получит, – говорит тов. Сталин, – новые территории в результате поражения Японии, то тогда и можно будет объявить о независимости Монголии и этот акт не произведет отрицательного впечатления на китайский народ.

Сун говорит, что ему по этому вопросу нужно снестись с Чан Кайши, и просит, чтобы Советское правительство тем временем обдумало и приняло бы во внимание трудности разрешения монгольского вопроса для Китая. Дело в том, что вслед за представлением независимости Монголии сразу встанет вопрос в отношении Тибета. На одном из совещаний по тихоокеанским проблемам, состоявшемся в Вашингтоне, Черчилль сделал заявление о необходимости предоставления независимости Тибету, и ему, Суну, пришлось горячо поспорить с Черчиллем.

Тов. Сталин вновь говорит, что, разрешая вопрос о Внешней Монголии, мы имеем в виду цели обороны, так как с территории МНР японцы легко могут перерезать Сибирскую железную дорогу в районе Читы и весь Дальний Восток может попасть в руки японцев.

Тов. Сталин замечает, что мы не можем держать войска на территории Китая и было бы странным, если бы мы предъявляли бы подобные требования. Вопрос о Внешней Монголии – это не вопрос о Порт-Артуре, это нечто более серьезное.

Сун спрашивает, будет ли советская сторона приветствовать представителей китайского правительства в советских войсках, которые будут оперировать на территории Маньчжурии.

Тов. Сталин отвечает, что Чан Кайши будет иметь возможность прислать своих представителей в нашу Действующую армию для организации на территории Маньчжурии китайской администрации.

Тов. Сталин спрашивает, думает ли Гоминьдан привлечь в правительство представителей прогрессивных кругов китайского общества.

Сун, предупреждая, что он хочет говорить на эту тему совершенно откровенно и не как дипломат, а как реалист, указывает, что китайское правительство уже претерпело некоторые изменения и в будущем оно изменится еще больше.

Сун напоминает, что Гоминьдан хотел договориться с коммунистами, предлагал создать нечто вроде внутреннего военного кабинета и пригласить в состав этого кабинета не членов Гоминьдана, в частности, членов Коммунистической партии Китая. Гоминьдан тем более хочет это сделать, что маршал Сталин заявил Хэрли о том, что китайские коммунисты – это просто крестьяне и патриоты, стремящиеся к демократическим реформам.

Тов. Сталин говорит, что китайские коммунисты неплохие патриоты.

Сун продолжает, что Гоминьдан имел серьезные намерения привлечь демократические элементы и Сун сам хотел отправиться в Янань для переговоров, но коммунисты не захотели вести переговоры. Сун говорит, что Гоминьдан хочет иметь объединенную армию и единое центральное правительство. Если коммунисты пошли бы навстречу центральному правительству, то оно пригласило бы их в военный кабинет и предоставило бы им правительственные посты.

Тов. Сталин говорит, что он, задавая вопрос о привлечении прогрессивных элементов в правительство, имел в виду не только коммунистов. В период войны, сказал тов. Сталин, в Китае выросли новые общественные силы, либеральные силы, которые, с его точки зрения, должны быть привлечены к управлению страной. В Китае должно существовать одно правительство с преобладающим в нем влиянием Гоминьдана, но одному Гоминьдану трудно справляться с нынешней ситуацией в Китае. Он должен руководить правительством, но было бы весьма выгодно для Китая, если бы в это правительство входили бы и другие демократические элементы. Тов. Сталин замечает, что это, конечно, дело самих китайцев и он лишь высказывает свою точку зрения, поскольку он интересуется судьбами Китая.

Сун благодарит за высказанную тов. Сталиным точку зрения и повторяет, что включение в правительство либеральных элементов является искренним намерением китайского правительства и Гоминьдана. Тем не менее, говорит Сун, поскольку Гоминьдан хочет играть в стране руководящую роль, то он не желает организации коалиционного правительства.

Тов. Сталин говорит, что желание Гоминьдана играть руководящую роль является законным желанием. Это желание вытекает из всего исторического развития Китая.

Тов. Сталин спрашивает, имеются ли в оформленном виде какие-либо другие демократические партии.

Сун отвечает, что, по существу, других партий, кроме Коммунистической партии Китая, нет. Имеется национал-социалистическая партия, члены которой насчитываются буквально единицами; имеется молодежная партия Китая, за спиной которой стоят крупные землевладельцы провинции Сычуань и, в частности, ее поддерживает крупный помещик провинции Лю Вэньхуй; имеется так называемая Демократическая лига, в которую входят коммунисты, национал-социалисты и члены молодежной партии, по существу созданная для противопоставления центральному правительству. В Китае имеется много либеральных элементов, но они не организованы в политические партии.

Переходя к вопросу о Корее, Сун Цзывэнь говорит, что вопрос о территориальной опеке весьма оживленно дискутировался в Сан-Франциско, и спрашивает, как тов. Сталин представляет себе идею территориальной опеки.

На этот вопрос по просьбе тов. Сталина отвечает тов. Молотов, который говорит, что Сун Цзывэнь в большей степени участвовал в обсуждении этого вопроса, выдвинутого по инициативе американцев. Сам тов. Молотов понял эту идею таким образом, что опека устанавливается либо отдельным государством, либо группой государств. В отношении Кореи американцы предложили установить опеку четырех государств: Китая, Англии, Соединенных Штатов и Советского Союза. Тов. Молотов считает весьма сложным делом объединенную опеку четырех государств, и, по-видимому, на практике придется искать путей решения этого вопроса. В принципе Советское правительство согласилось с предложением американцев в отношении Кореи.

Тов. Сталин говорит, что он беседовал с Рузвельтом и Черчиллем о Корее и высказал свое мнение, что при осуществлении опеки следует обойтись без ввода на территорию Кореи войск. Тов. Сталин говорит, что, если опека над Кореей будет означать ввод войск, то он будет не согласен. Рузвельт высказался за то, чтобы войска в Корею не вводились и чтобы была организована группа из представителей четырех держав, которые будут наблюдать за тем, чтобы политические события в Корее развивались в нужном направлении. Тов. Сталин отмечает, что опека имеет временный характер и что она должна подготовить условия для самоопределения, для установления независимости. Никакого решения в отношении Кореи не принималось, было лишь достигнуто принципиальное согласие.

Сун спрашивает, кто же должен будет поддерживать порядок в Корее, и говорит, что следовало бы организовать какой-то вид полиции, так как там, возможно, будут беспорядки.

Тов. Сталин отмечает, что поддерживать порядок будут сами корейцы.

Сун говорит, что он сомневается, способна ли Корея в настоящее время быть независимой.

Тов. Сталин говорит, что потому-то и устанавливается территориальная опека. Тов. Сталин спрашивает, имеет ли Китай намерение присоединить к себе в будущем Корею.

Сун отвечает, что таких намерений Китай не имеет, так как корейский народ отличен от китайского и имеет свою длинную историю.

Тов. Сталин еще раз говорит, что он против организации полиции и ввода войск на территорию Кореи и отмечает, что этот вопрос будет еще обсуждаться. Мы имеем, говорит тов. Сталин, другое понимание опеки по сравнению с Англией и Америкой. С нашей точки зрения, это ступень к независимости, а с точки зрения англичан – это ступень к колонизации. Идея американцев, в частности, идея Рузвельта, близка к нашему пониманию опеки, какова же точка зрения Трумэна, ему, тов. Сталину, неизвестно. Теперь американская точка зрения несколько приблизилась к английской.

Тов. Молотов отмечает, что только в китайском и нашем проекте, касающемся территориальной опеки, было указано о независимости как о цели территориальной опеки, и это было принято после длительных споров.

Сун спрашивает, что Рузвельт, кажется, требовал установления опеки над всеми колониями.

Тов. Молотов подтверждает это и говорит, что Хэлл еще в октябре 1943 года представил подобный проект. Тогда Иден наотрез отказался обсуждать проект Хэлла.

Тов. Сталин замечает, что Черчилль, услышав об этом проекте, расплакался.

Тов. Молотов говорит, что Америка хотя и уступила в вопросе о территориальной опеке, но теперь снова поворачивает назад, но делает это весьма осторожно.

Тов. Сталин высказывает предположение, что этот шаг американского правительства связан с оппозицией республиканцев.

Тов. Молотов напоминает, что еще на Московской конференции Хэлл предлагал обсудить вопрос о территориальной опеке, но Иден категорически от этого отказался, сославшись на отсутствие времени. Советская делегация была готова обсудить этот вопрос.

Тов. Сталин спрашивает у Суна, каковы его впечатления от Трумэна.

Сун говорит, что Трумэн производит впечатление откровенного простого человека, хорошего администратора, возможно, более умелого, чем Рузвельт, хотя общий политический кругозор у Рузвельта был, несомненно, шире.

Тов. Сталин спрашивает о Стеттиниусе.

Сун, не отвечая на вопрос, говорит, что Стеттиниус из государственного департамента уже ушел и на его место назначен Бирнс, являющийся одним из наиболее талантливых людей в американском правительстве.

Тов. Сталин спрашивает о способностях Стеттиниуса.

Сун снова повторяет, что поездка Стеттиниуса в Лондон – это, по существу, дорога к полной отставке.

Беседа продолжалась 2 часа 15 минут.

Записал А. Петров

Русско-китайские отношения в XX веке. Документы и материалы. Т.IV. 1937-1945. Книга 2: 1945 г. С.73-82.

АП РФ. Ф.45. Оп.1. Д.322. Л.3-17.

Примечание. Лозовский (Дридзо) С.А. (1878-1952) – член ЦК ВКП(б), заместитель народного комиссара иностранных дел СССР, заведующий кафедрой истории международных отношений и внешней политики СССР в Высшей партийной школе при ЦК ВКП(б), заместитель начальника Совинформбюро при СНК СССР.

Петров А.А. (1907-1949) – заведующий Отделом печати НКИД СССР (по 04.1945), чрезвычайный и полномочный посол СССР в Китае (с 04.1945).

Цзян Цзинго (1910-1988) – сын Чан Кайши, его личный представитель. В 30-е годы жил, учился и работал в СССР. Личный представитель Чан Кайши.

Как следует из журналов посещения, Молотов, Лозовский, Сун Цзывень, Виктор Ху, Фу Бинчан, Цзян Цзинго, Петров и Павлов находились в сталинском кабинете с 20.05 по 22.35 (На приеме у Сталина. С. 458).

следующая страница>