Ирина Михеичева.

Сказка.

Все права защищены! Постановка пьесы возможна только с письменного разрешения автора!

8-903-563-40-61 Ирина Михеичева.

Действующие лица:
Кощей Бессмертный
Змей Горыныч

Баба Яга
Леший
Анчутка
Иван Царевич
Василиса Премудрая
Колобок

Картина первая.
Центральная комната в избушке на курьих ножках. За столом сидят: Кощей Бессмертный, Леший и хозяйка дома, Баба Яга. Тягостное молчание. Вокруг стола туда-сюда носится Мелкая Нечисть, т.е. Анчутка.

Кощей: Будет мельтешить. И так перед глазами муть какая-то.

Анчутка прячется.

Яга: Очень уж ты к сердцу все принимаешь, родимый.

Кощей: К какому сердцу? Что ты несешь?

Яга: Это образное выражение. Русские люди так говорят…

Леший: От русского человека сейчас такого и не услышишь… (Вздохнул.) Да, блин…

Кощей: Так я не понял: что делать-то? Какие предложения будут?

Яга: Круглого надо звать. Круглого.

Кощей: Да погоди ты со своим Круглым. Что он может? Напылит, наболобонит, а толку - нуль!

Яга: Не скажи. Круглый – он хитрый. Без мыла в рот залезет.

Леший: Подумаешь, от бабки с дедом cлинял! Они слепые да глухие, еле-еле кости перебрасывают. От волка и медведем - так те лохи известные. А вот с Патрикевной не прохиляло! Замочила его Патрикеевна!

Кощей: Да ты толком говори, толком. А старые сказки пересказывать – мы тут все горазды.

Леший: Стрелку надо затереть с закордонными. Базар по понятиям. А там уж – как фишка ляжет, такой и расклад будет. (Пауза.)

Кощей: Ничего не понял.

Яга: Это с кем ты, милок, щас гутарил?

Леший: Да с вами, с вами, с кем же еще?! Все по старинке хотим сопеть, как, блин, в прошлом веке. Не выйдет! Вот мой участок леса новые русские прихватизировали, я их послушал, около потерся, так шерсть дыбом встала! Как мы живем?! Как балакаем?! Как толковище проводим?! Как при царе, блин, Горохе, ей-богу!.. Тьфу, тьфу, тьфу, чур меня, чур… (Пауза) Может, Яга и права, может и правда надо Круглому маляву кинуть, он сейчас в большом авторитете. Под него сейчас лучший люди на Руси стригутся!

Кощей: Стоп! Что ты конкретно предлагаешь?

Леший: Стрелку через Круглого забить, базар по понятиям…

Кощей (перебивает, Яге): Горыныча звала?

Яга: Звала. Косого засылала. Вроде, должон вскорости быть.

Кощей: А где дружок твой? Водяной где? (Посмотрели на Лешего.)

Леший (грустно): А кто его знает… Новые русские и его озеро обтяпали. Рыбу глушат – беспредел чинят. Вот Водяша наш и вылез – попугать хотел, к порядку призвать. А они его в тусовку свою затянули, брателлой сделали, водку пить приучили… Так что он теперь для нашего нечистого дела пропащий Водяной. (Пауза.)

Кощей: Дела-а-а… (Стукнул кулаком по столу.) Так. Ждем трехголового, а дальше… Пусть он решает! У него три башки, ему эту кашу и расхлебывать. (Пауза.) Чтой-то в груди томко, давит чтой-то… Как бы инфаркт не схлопотать.

Яга: Так ты ж говоришь, что у тебя…

Кощей: Мало ли что я говорю! Тут видишь, какие дела заворачиваются…

Медленно открывается дверь и входит двухголовый Змей Горыныч. Правая голова Степан, левая голова – Семен. Пауза.

Леший: Не понял. (Начинает медленно вставать.)

Яга: А Игнатий где?

Змей (Степан): Нет больше Игнатия… (Садится на лавку и плачет).

Кощей: Как нет?! (Змей всхлипывает.) Анчутка, скипидару! (Выскакивает Анчутка и протягивает Змею стаканы со скипидаром. Головы судорожно пьют.) Выкладывайте.

Змей (головы хором, перебивая друг друга): Я только икнул… Я ж не виноват, что трактир сгорел… А он как налетел, как крыльями замахал… Под самый корень… Восстановлению не подлежит…

Кощей: Стоп! По очереди!

Змей (хором): Так я и говорю: крыльями машет, руки-ноги мелькают… Лопочет что-то не по нашему…

Кощей: Я сказал, по очереди! Говори ты, Степан.

Змей (Степан): А что тут говорить: конец нам приходит. Полный каюк.

Кощей: Ты, Семен!

Змей (Семен): Можно еще скипидару? Пожалуйста…

Яга (тихо Лешему): Как Игнатия не стало – ишь каким вежливым заделался. Прям интеллигент. (Пауза.) Да… Без Игнатия Горынушке каюк. Игнатий самый умный был.

Леший: И, блин, на скипидар воздержанный.

Кощей: Кто! Кто тот лихоимец, что Игнатушку жизни лишил!

Змей (одновременно, всхлипывая): Налетел… Крылья… Руки… Ноги… И нет Игнатушки…

Леший (Яге, тихо): Я так к носу прикидываю – Бетмен это…

Яга: Хто? Бутман?

Леший: Бетмен! Не Бутман – Бутман здесь ни при чем, кишка тонка у Бутмана – а Бетмен! Закордонный богатырь – беспредельщик!

Яга: Свят, свят, свят! (Пытается крестится, а потом плюет). Чур меня, чур, окаянную. Чуть жизни всех не лишила. (Лешему) Все из-за тебя, шалапут! Ты первый ересь в избе посеял!

Кощей: Тихо! Не хватало еще нам сейчас разодраться! Ты, старая, поосторожней. Здесь люди пожилые, впечатлительные. (Пауза.) Про какого ты там Бетмена прошепелявил, Кикимора тебя задави?

Леший: А про такого…

(Змей вдруг вскакивает и с криком: «Бетмен! Где Бетмен?! Я не хочу! Пустите! Не имеете права!» начинает носится по комнате. Все общество, включая Анчутку, начинают ловить его и успокаивать.)

Яга: Сядь! Угомонись! Еще не хватает, чтобы ты мне избу спалил! Нет тут никакого Бетмана! Нет, и не предвидится! (Змей без сил падает на лавку.)

Кощей: Да, видно здорово бедняге досталось!

Леший: Еще бы! За просто так башку оттяпать! (Пауза.) Или не за просто?

Кощей и Яга (вместе): А?

Змей (Семен): Так я ж и говорю…

Змей (Степан): Помолчи!

Змей (Семен): Было же как…

Змей (Степан): Замолчи!

Змей (Семен): А почему я должен молчать?!

Змей (Степан): Цыц!!!

Кощей: Анчутка! Скипидару!

Анчутка протягивает стакан Кощею.

Кощей: Да не мне! Ему.

Анчутка протягивает стакан правой голове, Степану.

Змей (Степан): Да не мне! А ему. (Кивает на Семена.) Пей, Сеня, пей.

Левая, Семен, голова пьет.

Змей (Степан): Дело было так. Как получил я от Яги весточку, так сразу собрался к вам. На моем-то участке леса пока тихо, но гул – мутный такой, неразборчивый – уже пошел. Дескать, появились на окраинах твари неведомые, ужас наводящие. Свои законы устанавливают…

Леший (встревает): Беспредел чинят, чужие территории делят…

Кощей и Яга (хором): Цыц!

Змей (Степан): …А тут письмецо твое, я и полетел… (Пауза.) С вечера кикимора приходила, что б ей пусто было, леща вяленого притаранила, а у меня пивко было…. Ну, мы и посидели. (Пауза.) Дальше не интересно… То есть, интересное началось на следующий день. В общем, лечу я к вам, лечу…

Кощей: Да ты не тяни, а толком говори!

Яга: Вот ведь тоже, жилы на кулак наматывает!

Змей (Семен): Пить я захотел! Так все в нутрях горит, что спаса никакого нет. А тут трактир на пути…

Яга: Понятно…

Змей (хором): Что тебе понятно? Что тебе понятно, калоша старая! Воды я попил! Просто воды!

Кощей, Леший и Яга недоверчиво качают головами. Правая голова закрывает левой голове пасть.

Змей (Степан): Правду говорим – воду пили. Думу думать летели – не до забав. (Пауза.) Правда, вода эта была не простая, а шипучая, с пузырьками и кислым отдавала. В первый раз такую пил. А Русалка-зараза, что подавала, еще и приговаривала: «Пей, Змеюшка, водичку заморскую, вкусную. От нее, говорят, энергии прибавляется, летать шибче будешь». Ну, я и выпил. И тут как пошло в нос шибать – удержу никакого нет, всю горницу задымил. Икота одолевать стала: я раз сдержался, два, а потом как икнул, трактир как полыхнет…

Леший: Еще бы! Из трех стволов за раз! Похлещи «мухи» будет.

Кощей: Что за муха еще такая?

Леший: Точняк не знаю, но пацаны – в смысле те, кто лес выкупили – базарили, что муха – всем мухам муха!

Кощей (сурово): Ладно, не балабонь! С мухой потом, нам бы с нашей бабочкой двухголовой разобраться. Дальше!

Змей (Степан): А дальше – что? Стою на пепелище, перед кем извиниться – не знаю, и вдруг…Как налетит что-то черное, непонятное, как замашет крыльями-руками-ногами, как заверещит не по нашему…

Змей (Семен): Степа, ты потише говори…

Змей (Степан): Это еще почему?

Змей (Семен): Больно страшно…

Змей (Степан): Я только и понял, что меня сейчас бить будут. Приготовился к защите, а он… он… (Всхлипнул).

Кощей: Да что он-то?!

Змей (Семен): Да разве не понятно, что он!!! Взял да и оттяпал Игнатия! Сразу! Под самый корень! (Замолчал. Пауза.)

Змей (Степан): Восстановлению не подлежит… (Пауза). Захоронили мы братишку на зеленой полянке… Отсюда недалече… (Плачет.)

Кощей: А черный что ж?

Змей (Степан): Как сквозь землю провалился. Смотрю, а из-за дерева Русалка, стерва зеленая, выглядывает. Трясется вся, лихоманка, вишь ты, ее треплет – чует кошка чьё мясо съела: «Горынушка, миленький, не виноватая я, нам эту воду заморскую, проклятущую, только сегодня утром завезли. Я сама-то лизнула – вроде, вкусная. Кто ж знал, что оно так обернется!»

Змей (Семен): А я ей: «Что это за тварь невиданная здесь самосуд учинила? Говори, а не то на хвост короче станешь!» А она мне: «Да я сама толком не знаю! Прилетал пару раз, да лопочет-то все не по-нашему, кто ж его разберет. Только позавчера Круглый закатился в сметанке поваляться, а тут как раз и этого Невиданного занесло. Он чегой-то буркнул, а Круглый возьми и чтой-то в ответ пискни. Я-то потом, как тот Страшный улетел, и спросила: «Колобочек! Это кто ж такой будет? Ты скажи, а то уж больно жутко!» А эта зараза недопеченная мне так с ухмылочкой: «Языки учить надо! Языки. В наши дни без языка никуда – затопчут». И к двери покатился. Я в след: «Колобочек! Миленький! Не покинь! Не оставь в смятении!» А он обернулся и так снисходительно: «Бетмен это. Из Грин Писа. Ежели кто в лесу гадить станет – враз либо оштрафует, либо в карцер посадит, либо вообще… Ой, Горынушка, кто ж знал, что это «вообще» именно с тобой, бедненьким, и случится!» И – нырь в пруд, благо под боком, только ее и видели! (Видно, устав от такого большого монолога, привалился к стене и закрыл глаза).

Яга: Что ж это за страна не ведомая – Рина Писа? А?

Кощей: Леший, твои новые, под Круглого стриженные, ничего про этого Бетмена заокеанского не калякали? Не слыхивал?

Леший: Калякать-то калякали, да разве все упомнишь? Запоминалки не хватит. (Пауза) Нет, Круглого надо звать, Круглого. Сами видите – без него нам кирдык!

Яга: Тьфу на тебя! Чисто татарин какой! Ты по-русски можешь говорить или совсем разучился?

Леший (вздохнул): Разучился. Тебе б так пожить, как мне сейчас живется, тоже бы на сленге заботала.

Кощей: Ясно! Яга, давай блюдечко, будем Круглого искать!

Яга: Блюдечко, блюдечко… Где я возьму тебе блюдечко, если еще на прошлой неделе Игнатий – не к ночи будет помянут – чай пил и вместе с чаем его в себя и втянул. Обещал новое достать, да с кого теперь спрашивать… (Махнула рукой и отвернулась, пряча слезу).

Кощей: А ковер-самолет? Можно было бы слетать за этим прохвостом.

Яга: Слетай! В ём прямо по середке мыши вот такую дыру проели! Навернуться можно очень даже просто!

Кощей: Я тебе что всегда говорил? Мышей кормить надо! Тогда они не будут подотчетный инвентарь грызть!

Яга: Кормить! Ишь, какой шустрый! Меня б кто накормил, самой впору зубы на полку положить! Ни Аленушки, ни Добра Молодца уже сто лет не видела! И буду ему еще мышей кормить! (Заплакала).

Кощей: Так. (Пауза). Не время слезы лить. Того и гляди Горынычу последние бошки оттяпают, да и нам, я думаю, не поздоровится!

Леший (повозившись в карманах): Что б вы без меня делали! (Достал сотовый телефон. Пауза.)

Кощей: Это что?

Леший: Это то. Сам точно не знаю что, но Круглого без него не найти. (Начинает нажимать кнопки.) У новых хозяев позаимствовал. Один как-то по пьянке хлебалом щелкнул, я и позаимствовал. А Круглый уже давно без этой машинки никуда не перекатывается. (В трубку.) Круглый? Круглый! Здорово, брателла! Это Леший! Как сам-то? Еще не допрыгался? Ну-ну, шучу. Слушай, Кругленький, дельце есть, надо базар затереть по понятиям. Что значит «не можешь»? Тебя добрые люди, т.е. злые силы на сходняк требуют, а ты «не могу»! Так дела не делаются, недолго и допрыгаться. Что? Вечерком? Ладно, подождем, но ты му-му не води и скоренько меняй направление в нашу сторону… У Бабы Яги мы заседаем… Ага! У нее… Понял. До встречи. (Отключил телефон) Ну, вот и все. К вечеру обещался.

Кощей: Подождем. (Протянул руку к телефону). А вот допустим, с Василисой Прекрасной или, на худой конец, с Кикиморой, я могу по этой штуке покалякать?

Змей (хором): А чё тебе Кикимора? Зачем тебе Кикимора? Ты вот со своей Василисой или Марьей Искусницей лясы точи, а Кика тебе на что?..

Кощей: Да не дыми ты! Это я так, для примера спросил, гипотетически, так сказать, а ты сразу крыльями хлопать…

Змей (Степан): То-то.

Кощей (Лешему): Ну?

Леший: Можешь, если у них такая же штучка есть.

Кощей: Ишь ты! А у них есть?

Леший: Откуда я знаю? Я Круглого встретил и спросил у него, не знает ли он, что это я такое спер? А он взял эту штуковину, покрутил и сказал, что если я нажму вот эту пимпочку, то всегда смогу с ним поговорить. (Помолчал.) Если он будет доступен.

Кощей: В смысле?

Леший: Да не знаю я ничего! Говорю тебе то, что мне сам Круглый наплел, а в чем прикол…

Яга: Да… (Пауза.) Охохонюшки, дожить бы до вечерочка…

Леший: Может, в картишки?

Змей (Степан): И то дело. Может, забудусь… Ты как, Семен? (Семен кивает. Все рассаживаются вокруг стола.)

Картина вторая.
Иван Царевич стоит у камня на развилке трех дорог, и чешет затылок. Надписи на камне выполнены по-английски. Подкатывается Колобок.

Колобок (ехидно): Что, Иванушка, не весел? Что головушку повесил?

Иван: Дык…Прям и не знаю... Дык… Заплутал немного, Круглый… Куда завернуть – ума не приложу.

Колобок: Заплутал? Бедненький. Видно вчера хорошо посидел с друзьями-недругами?

Иван: Да не то, чтобы очень хорошо, но посидели…

Колобок: То-то я смотрю - родные места забывать стал. Тебя ж у этого камешка почитай вскормили, а ты: «заплутал»! Вон оно как, ежели злоупотреблять.

Иван: Да нет, ты рассуди, Круглый: дороги – те же, камень – вот он, родимый. А что на ём накалякано – сам черт не разберет. Еще забредешь, куда Макар телят не гонял, кричи потом: «Ау! Помогите люди добрые!»

Колобок: Вот! А я всегда говорил: образования тебе, Ваня, не хватает, образования. Вроде и царевич, а темный – как весенний сугроб. И такой же хлипкий.

Иван: Ну, ты это брось! А то как дам по куполу… или что там у тебя сверху, враз грубить отучишься. Хлипкий! Я, может, в грамоте и не слишком… того, а что касается рукопашной – тут еще поглядим!

Колобок: Один уже поглядел – без башки остался. Сидит теперь, горюет.

Иван: Как же это он сидит, ежели ты говоришь – без башки остался?

Колобок: А у него еще две своей очереди дожидаются.

Иван: Иди ты! Кто-то Горыныча пощипал?! А кто? И за что?

Колобок: Много будешь знать… Некогда мне здесь с тобой лясы точить, нечисть ждет. А нечисть, сам понимаешь, публика нетерпеливая - долго ждать не станет. Пока, я пошел.

Иван: Э-э-э, куда это ты пошел? А я?

Колобок: А что ты?

Иван: Так здесь и стоять?

Колобок: Так и стоять, если умишком слаб. (Иван замахивается на Колобка.) Ладно, ладно, помогу по старой дружбе, так и быть. (Подходит к камню.) Понимаешь, Ваня, здесь, в принципе, все тоже самое написано, только на английском.

Иван: Чего?

Колобок (раздраженно): По-английски, говорю! Ну, чего глаза пучишь? Гоу по ихнему – идти. Значит, иди ты, Ваня, и не просто иди, а направо. А направо там - зе хорз ту луз, то есть, лошадке конец. Налево свернешь – мани ту луз, то есть, денежки потеряешь. А прямо почапаешь – вообще, ту дай, то бишь, кранты тебе, Ваня. Понял теперь?

Иван: Дык… А почему по-англицки-то?

Колобок: А потому, Ваня, что новая жизнь на пятки наступает. Ладно, не забивай себе голову, а то, ежели с тобой что от перенапряжения случиться, мне ж потом и отвечай! Э, Ванятка, да ты никак плакать собрался?.. Ты чего это, а?

Иван: Тяжко мне, Колобочек, ой, как тяжко! Ты пойми, царевичем меня сделали, а как в этих царевичах жить – не объяснили. Я ж простой парень, деревенский: мне щец похлебать да на печку, а тут – Царевич. Прямо срамота какая-то, перед соседями неудобно. А все Василиса: ей-то что, она Премудрая, а мне – хоть ложись да помирай: не поговорить с людями не умею, ни еду их царскую переварить не могу: сытости никакой, одна отрыжка. А тут еще камень по-англицки испоганили! Что делать? Как дальше жить?

Колобок: Эх, Иванушка… Василиса – она, конечно, баба умная, цепкая, кого хошь подомнет. Но скажу по совести – никогда я этого альфонсизма в тебе не понимал и не принимал: ты – мужик, и будь мужиком, а то Василиса, Василиса… Кто в доме хозяин?! Иногда надо и по столу постучать, Ваня, а то и еще по чему, что покруглее. А слезы лить не гоже, это я тебе как много переживший персонаж говорю.

Иван: Милый! Все верно, что ты говоришь (кроме «фонсизма», что это - убей Бог, не понял), да поделать-то я ничего не могу! Василиса все время занята, днем ее никогда дома не бывает, все какие-то заседания и пре… пре… предурации…

Колобок: Презентации.

Иван: Во-во, эти самые, я и говорю, а ночью… где уж тут права качать, по мужской части бы не облажаться… Одиноко мне, Колобочек, тоскливо так, что хоть волком вой. От этого самого и попивать начал, куражиться чаще прежнего... И к камушку- то я пришел развеяться, приключений поискать, а тут…

Колобок: Да, тяжело тебе, Ванятка… Слушай, а пойдем со мной? Одному в берлогу к Яге как-то боязно, а вдвоем - вроде ничего. (Иван морщится.) Пойдем! (Иван молчит.) Я вот тебе помог камушек прочитать, а то бы так и стоял дурак дураком, а ты…

Иван: Я бы пошел, да у меня с Ягой натянутые отношения.

Колобок: Что так?

Иван: Зашел к ней недели две назад, а она ни в баньке не попарила, ни накормила, ни напоила. Бурчит чего-то и в сундуке копается. Тылом ко мне развернулась и лопочет сама с собой. Ну, я минут пятнадцать посидел, да и пошел восвояси. Так она, кошелка старая, еще в след прошепелявила: «Иванушка! Что ж так быстро уходишь? Посидел бы, с Бабусей Ягусей, покалякал. Вон, печка дымить стала, посмотрел бы, милок, в чем там дело?» Ага, посмотрел бы, как будто я вчера родился и не знаю, как в ее логове к печке приближаться: изжарит, сожрет и глазом не моргнет. Не стал связываться, вышел и даже дверью не хлопнул. Правда, плюнул на пороге, но это она еще легко отделалась, кочерыжка занюханная.

Колобок: Да ладно, не бери в голову. На то она и нечисть, чтобы по-свински с ближним поступать. Пойдем, а? Я тебе потом пирогов от бабы с дедом принесу.

Иван: С мясом?

Колобок: С грибами, картошкой и капустой. Времена тяжелые нынче. С огорода да с леса кормимся.

Иван: Ладно, уговорил. Только как с камнем-то быть? Не ровен час, Илья Муромец пожалует, так беды не оберешься. Он на руку тяжелый, характером несговорчивый. Разнесет все, к ядреней фене.

Колобок: А мы сейчас переводик внизу забабахаем. Красной красочкой. Может он черные буквочки иноземные и не разглядит. (Рвут ягоды и соком делают надписи).

Иван: Так чего они тебя зовут, злые да нехорошие?

Колобок: Точно я и сам не знаю, только сдается мне, что вляпались наши вредненькие в международный конфликт.

Иван (ничего не понял): Да? Ну, дела!

Колобок: Короче, пошли, на месте разберемся.

Иван: Пошли. (Уходят.)
Картина третья.
Декорация та же, что и в первой картине. Только изменились мизансцены. На столе рассыпаны карты, Змей дремлет, опустив головы на столешницу, вздрагивая во сне. Леший перебирает струны балалайки, и что-то тянет тихо и жалобно. Рядом пригорюнилась Анчутка. Баба Яга и Кощей тихо переговариваются.

Кощей: Я так понимаю, что после гибели Игнатия от Горыныча помощь небольшая…

Яга: Да, Кощеюшка, прав ты, в корень зришь. Степан – он неплохой, и смелости ему не занимать, а вот рассудительности, мудрости, деликатности… Туповат наш Степа, солдафон из него так и прет. О Сенечке я и не говорю – слабоват. Во всем слабоват. А главное – скипидар его сгубил, не воздержан по скипидарной части парень…

Кощей: Круглый прикатится – о чем толковать станем? (Пауза.) Я думаю, Яга, момент настал. Ты знаешь, о чем я.

Яга (испуганно-возмущенно): Что ты, что ты, родимый, неужто все так плохо?

Кощей: Неужто, старая. Ты знаешь, я зря болтать не стану. О многом я умолчал, но и на моем участке далеко не тихо. Копну знаешь?

Яга: А как же!

Кощей (на ухо Яге): Чужаки к ней подбираются. Чую, подбираются. Кто им сказал, что я иголку именно там схоронил, не знаю, только чую недоброе…

Яга: Как – там? А сундук? А косой? А селезень?! А яйцо?!!

Кощей: Тихо! (Пауза.) Не доверяю я в последнее время старым тропинкам: слишком протоптаны. Вот я и решил промежуточные звенья опустить, что бы врага запутать…

Яга: А почему копна? Почему не море-океан?

Кошей: Рыба пошла ненадежная, скользкая, болтает много лишнего. А щука – предательница, вообще в последнее время все возле чуда-юдо-рыбы-кит отирается. А он, ты знаешь, всегда особняком от нас стоял.

следующая страница>