Раменская средняя общеобразовательная школа №21 с углубленным изучением отдельных предметов

Методическое объединение учителей русского языка и литературы

Психологическое и физиологическое в новеллах И.Бунина "Легкое дыхание", "Три рубля", "Руся", "Натали", "Чистый понедельник"

Исследовательская работа

Учителя русского языка и литературы

А. М. АКСЕНОВОЙ

Раменское 2010

Под психологизмом в литературе понимают индивидуализированное воспроизведение внутреннего мира в литературных произведениях. Полнота и глубина передачи различных душевных движений зависят от художественных задач писателей и литературных традиций, от используемых ими принципов, форм и приемов анализа внутреннего мира человека.

Физиология - наука о жизнедеятельности целостного организма и его отдельных частей - клеток, органов, функциональных систем. Физиология изучает механизмы различных функций живого организма (рост, размножение, дыхание и др.), их связь между собой, регуляцию и приспособление к внешней среде, происхождение и становление в процессе эволюции и индивидуального развития особи.

Прямого ответа на вопрос, что такое физиология в литературе, возможно, не существует.

В произведениях Бунина изображение физиологии любви находит свое отражение. Антропологи предполагают, что у любви, с научной точки зрения, есть три этапа: вожделение, романтика, привязанность, и определяют любовь как состояние прострации, необъяснимой эйфории.

Мной были прочитаны и проанализированы новеллы из цикла «Темные аллеи»: «Легкое дыхание», «Три рубля», «Руся», «Натали» и «Чистый понедельник». Все эти рассказы объединены темой любви, или даже шире, темой влечения полов друг к другу. «Любовное переживание в изображении писателя связано с небывалым взлетом всех эмоциональных способностей человека, с его выходом в особое – контрастное будничному течению жизни – измерение»¹. Любовь в изображении Бунина - это уникальное в своем роде состояние человека, когда в нем возникает ощущение целостности личности, согласие чувственного и духовного, тела и души, но, изведав любовь, человек предъявляет в жизни отныне повышенные требования, на которые повседневность ответить не может, отсюда и ощущение настигающей героя катастрофы. Любовь выявляет пошлость, уродство, несовершенства мира. Чувство любви – это стихийная сила, роднящая человека не только с земной природой, но и его душой. Безмерность этого чувства, его «гармоничную противоречивость» и трагизм автору удается передать через психологическую картину и физиологические подробности

Существует три основные формы психологизма:

1) Автор не только сам называет чувства, но и комментирует их, повествует о них в форме косвенной речи, использует психологические детали, портрет, пейзаж, музыку.

2) Внешняя форма изображения характеров извне, или косвенный психологизм -это описание особенностей речи, мимики, жестов, движений и других признаков внешнего проявления психологии.

3) Изображение характеров изнутри или прямая форма психологического изображения. Путем самораскрытия воссоздается поток мыслей и чувств в сознании и подсознании персонажа (внутренний монолог, поток сознания, сон, исповедь, дневник).

Но у Бунина мы находим новое понимание психологии, для него психологизм традиционной реалистической литературы представляется «чрезмерной условностью». «Он слишком ясно чувствовал , что собственно мышление в человеке занимает очень мало места, что в нем очень сложно переплетаются мысли и чувства, непосредственное восприятие и память, и прапамять, знание и незнание, сознательное и бессознательное, лейтмотивы и фон, а также синхронные мысли – образы и т.д. .. Стихийность мышления, его неподвластность сознательному волевому усилию исключает самую возможность «внутреннего монолога»². Бунин избегал внутренних монологов, предпочитая им несобственно-прямую речь , а потом и вовсе перестал сообщать о мыслях и чувствах героя.

Несмотря на то что Бунин отказывается от традиционного понимания слова психология, его герои всегда «многослойны», интересны и полны жизни, автор не выносит на первый план внутреннее состояние человека, «прерывистость, фрагментарность индивидуального сознания отчасти и объясняется тем, что внутренние состояния есть лишь фрагменты внеличного сознания».

Бунин также отвергал такую черту психологизма, как «индивидуальная» речь героев. Несмотря на то, что у реалистов этот прием считался одним из важнейших для составления полного психологического портрета, Бунин рассуждал на эту тему так: «Выдумали, что в повести каждый должен своим языком говорить. Разве в жизни каждый действительно говорит своим языком? Да и не так это и легко говорить по-своему. Скорее интонация у каждого своя».

Герои новелл Бунина очень далеки от целостности, их жизнь фрагментарна. Психологический портрет его героев – мозаика, состоящая из фрагментов знакомых каждому душевных состояний. Этот прием называется «диалектикой частного-общего», с одной стороны, все изображаемые автором ситуации глубоко индивидуальны, но с другой. – очень универсальны. Так, например, в новелле «Руся» индивидуальна ситуация, но выраженный опыт первой любви, вплоть до мельчайших нюансов чувства, универсален. Особенно ярко эта диалектика частного-общего проявляется там, где Бунин передает «ощущения очень тонкие, часто странные, неопределенные и неопределимые, но в то же время общезначимые и общепонятные». Так, например, необъяснимое пробуждение, заставляющее героя рассказа «Чистый понедельник» войти в церковь Марфо-Мариинской обители. Подобных странных ощущений полон рассказ «Руся». Странен «черный с металлическим отливом петух», вдруг вбежавший из сада во время дождя в комнату, испугавший влюбленных. Странна летучая мышь, метнувшаяся так близко к лицу героя в рассказе «Натали», и связанное с этим ощущение недоброго предзнаменования . Через такие детали автор дает читателю почувствовать полную картину происходящего на психологическом уровне, а где-то но и предвосхитить будущие события.

«С новым пониманием психики связан и интерес Бунина к онейрическим состояниям – это как бы выпадение в иное измерение, более истинное, в котором раскрываются теневые и более глубокие слои нашего сознания и в котором происходит столь желанное Бунину слияние с душой мира».³

Все же классические примеры проявления психологического изображения можно проследить в анализируемых рассказах. В рассказе «Руся» пейзаж играет важную роль в раскрытии психологического состояния героев. Для Бунина природа всегда являлась особой категорией, это не фон для происходящий событий, а скорее, один из участников, сопереживающий и помогающий читателю глубже понять происходящее. В начале произведения перед нами скучный пейзаж : «На станции было темно и печально. Давно наступили сумерки, но на западе, за станцией, за чернеющими лесистыми полями, все еще мертвенно светила долгая летняя московская заря. В окно сыро пахло болотом. В тишине слышен был откуда-то равномерный и как будто тоже сырой скрип дергача». Герой погружается в воспоминания - оживает мир вокруг: «Зашумел наконец встречный поезд, налетел с грохотом и ветром, слившись в одну золотую полосу освещенных окон, и пронесся мимо. Вагон тотчас тронулся».

Герой погружается в сладостные воспоминания молодости – читатель ощущает запахи, слышит звуки, видит красочную картину любви : «И он опять прижимал к губам ее руки, иногда как что-то священное целовал холодную грудь. Каким совсем новым существом стала она для него! И стоял и не гас за чернотой низкого леса зеленоватый полусвет, слабо отражавшийся в плоско белеющей воде вдали, резко, сельдереем, пахли росистые прибрежные растения, таинственно, просительно ныли невидимые комары — и летали, летали с тихим треском над лодкой и дальше, над этой по-ночному светящейся водой, страшные, бессонные стрекозы. И все где-то что-то шуршало, ползло, пробиралось...»

Природа живет вместе с героями, откликается на их душевные состояния. «У Бунина человек и природа слиты в нечто целое и единое, это слияние достигается ...на путях растворения человека в природе… почти все, написанное Буниным, написано о природе; его человек прежде всего природный человек. Как для древнего мира все было полно богов, среди которых, однако, не было Бога, так и у Бунина природа полна людей, среди которых все же нет Человека»⁴

Очень интересны изображения природы в новелле «Натали»: «Всюду было холмисто, но просторно, далеко видно. Слева от меня лежала речная низменность, за ней слегка поднимались к горизонту тоже пустые поля, там только что село солнце, горел закат. Справа краснел против него правильный ряд белых одинаковых хат точно вымершей деревни, и я с тоской смотрел то на закат, то на них. Когда повернул назад, навстречу тянуло то теплым, то почти горячим ветром и уже светил в небе молодой месяц, не суливший ничего доброго: блестела одна половина его, но как прозрачная паутина видна была и другая, а все вместе напоминало желудь».

Здесь очень четко можно проследить, как меняется природа с изменением психологического состояния героя. Буря в его душе, как в зеркале, находит отражение в пейзаже. Неистовая сила природы помогает глубже понять переживания героя: «Комната и сад уже потонули в темноте от туч, в саду, за открытыми окнами, все шумело, трепетало, и меня все чаще и ярче озаряло быстрым и в ту же секунду исчезающим зелено-голубым пламенем. Быстрота и сила этого безгромного света все увеличивались, потом комната озарилась вдруг до неправдоподобной видимости, на меня понесло свежим ветром и таким шумом сада, точно его охватил ужас: вот оно, загорается земля и небо!»

Один из критиков русского зарубежья Г. Адамович так говорит о творчестве Бунина: «Про другого художника, и очень большого, как, например, про Тургенева, — можно сказать, что он изображает людей вперемежку с описаниями природы. У Бунина разделения нет. Человек у него представляет собой острие, а природа представляет собой основание одной и той же сущности»⁵

Очень важную роль в раскрытии психологических образов играют диалоги. Интересен с этой точки зрения диалог Руси с главным героем в новелле «Руся»:

«Не бойся, это, верно, лягушка выползает на берег. Или еж в лесу...

— А если козерог?

— Какой козерог?

— Я не знаю. Но ты только подумай: выходит из лесу какой-то козерог, стоит и смотрит... Мне так хорошо, мне хочется болтать страшные глупости!»

Совершенно ясно, что эти слова говорит женщина, испытывающая блаженные секунды полного счастья. Косвенного указания на состояние героев читателю достаточно, чтобы почувствовать романтичную атмосферу любви.

Интересен диалог героя со своей женой:

«Ну, расскажи хоть в двух словах, чем и как ваш роман кончился.

— Да ничем. Уехал, и делу конец.

— Почему же ты не женился на ней?

— Очевидно, предчувствовал, что встречу тебя.

— Нет, серьезно?

— Ну, потому, что я застрелился, а она закололась кинжалом...»

Желание героя «увильнуть» от рассказа, волнующего его душу и заставляющего снова и снова вспоминать минуты былого счастья и боль потерь читается в этом диалоге. В словах жены - явное волнение, возможно, даже нотки ревности к неведомому ей прошлому любимого мужчины.

Очень ярки диалоги а новелле «Три рубля», разговор между главным героем и героиней передает нервозность ситуации, резкие фразы девушки «ошарашивают» героя и заставляют читателя задуматься о причинах странного поведения:

«- Вы здешняя?

   Она помотала головой, запивая булку:

   - Нет, дальняя...

   И опять замолчала. Потом стряхнула с колен крошки и вдруг встала, не глядя на меня:

   - Я пойду раздеваться.

   Это было неожиданнее всего, я хотел что-то сказать, но она повелительно перебила меня:

   - Затворите дверь на ключ и опустите шторы на окнах. И пошла за перегородку».

Диалог всегда несет в себе психологическую характеристику его участников, и он же отражает их душевное состояние в личных мотивах, то скрытых, то пробивающихся наружу.⁶. Но здесь важную роль играет и косвенный психологизм: движения, взгляды, мимика говорящих. Это дает читатели дополнительную возможность еще глубже проникнуть в психологическое состояние героев.

Косвенный психологизм ярко представлен и в новелле «Легкое дыхание»: «И вот, однажды, на большой перемене, когда она вихрем носилась по сборному залу от гонявшихся за ней и блаженно визжавших первоклассниц, её неожиданно позвали к начальнице. Она с разбегу остановилась, сделала только один глубокий вздох, быстрым и уже привычным женским движением оправила волосы, дёрнула уголки передника к плечам и, сияя глазами, побежала наверх». В этом эпизоде перед нами предстает и ребенок, и маленькая женщина в образе Ольги Мещерской.

Как уже было сказано, рассматриваемые новеллы объединены темой любви. Именно с этой точки зрения интереснее всего рассмотреть проблему психологии и физиологии у Бунина. Само понятие любви для автора определяет его отношение к этому вопросу. «Бунинская любовь – это не «эрос» - разве что «эрос» доплатоновский , а «пафос», именно древний неистовый «пафос», захватывающий все существо, а не вялая похоть или убогий разврат, характерный для нашей вырождающейся механической цивилизации».⁷

Бунин первым в русской литературе описал «угар чувственной любви-страсти, могучую власть биологических начал, неистовую разрушительную силу пола». Но пол не только страшен и зловещ, он, кроме того, а может быть, прежде всего, сладостен, певуч, прекрасен.

Автор считал, что парадокс любви заключается в том, что человек видит в ней свое высшее личное счастье, тогда как на самом деле в этом акте он является лишь орудием слепой и безличной силы рода. Любовь – величайшая из иллюзий.

«Но для Бунина поэзия и красота любви, возвышающие душу, даже если они и обман, все-таки, несмотря ни на что, сами по себе являют собой нечто настолько чудесное и чарующее, что достойны быть признаны одним из лучших даров жизни. И как все прекрасное и чарующее в мире – они исполнены для Бунина великой тайны» . Ему незнакомо разделение на любовь плотскую и любовь духовную. Проводить такое деление – значит рассекать живое целое, удаляться от тайны. Само тело женщины для Бунина ( и он не устает это повторять) есть величайшая тайна, и в восхищении им, во влечении к нему так нераздельно слиты чувственный экстаз, эстетическое любование и мистический восторг, а в самой любви так слиты чувственное наслаждение и духовное воспарение ввысь, что проводить здесь какое-то деление ему кажется нелепым кощунством.

В рассматриваемых мной новеллах представлены разные типы любви: тут и продажная любовь в «Трех рублях», и любовь просветляющая в «Чистом понедельнике», и возвышенное чувство обожания в «Натали», но о каком бы типе чувства ни говорил автор, физиология и психология в любви для него неразделимы.

Бунин не отрицает даже «аморальности» этого чувства, эта «аморальность» и есть некий «признак подлинности». Чувство стыда и греха почти не встречается в рассказах. Он не стесняется называть вещи своими именами, вставлять некоторые физиологические подробности. Для него нет ничего «безобрАзного», есть только «безОбразное». Бунин считал, что для писателя, как и для химика, не может быть ничего «нечистого» и что писатель имеет право на свободное изображение человеческого тела, как всегда имели художники.

Бунин так говорил о любви: «В любовном акте есть что-то божественное , таинственное и жуткое, а мы не ценим. Надо дожить до моих лет, чтобы до конца ощутить всю несказанную мистическую прелесть любви»⁸. Этой мистической прелести у Бунина не бывает без физиологической подоплеки. Для автора это такой же важный момент, как и чувственность, эмоциональность.

Вопрос физиологии волновал Бунина не только касательно любви. Человек как биологическое существо всегда был интересен автору, он всегда обращал внимание на физические данные и физиологические признаки окружающих его людей. Вот высказывание самого Бунина о «братьях-писателях»: « Ничего не знают о тучах, о деревьях, да и о людях… Не ведают самых элементарных законов физики, не знают анатомии, свойств человеческого тела…»

Но при написании таких подробностей автор все же был осторожен, но вовсе не потому что не хотел получить резкие слова критиков в свой адрес, он боялся, что не сможет описать неземную прелесть любви нужными словами. « То дивное, несказанно-прекрасное, нечто совершенно особенное во всем земном, что есть тело женщины, никогда не написано никем. Да и не только тело. Надо, надо попытаться. Пытался. Выходит гадость, пошлость. Надо найти какие-то другие слова»⁹

«Эротическая природа творчества» находит в новеллах Бунина свое неожиданное выражение, неожиданное, ибо Бунина занимает не столько «Платоново эротическое восхождение», сколько «Дионисов жертвенный и страстный воплотительный путь снисхождения».

Для Бунина все, что связано с полом , чисто и значительно. Все это овеяно тайной и даже святостью. «Совокупление – прообраз рая. Очищенный от стыда и пошлости, религиозно освященный пол как бы возвращает нас в райское состояние, в бытность до грехопадения. Этот мотив мимолетного возвращения к утраченному раю в момент любви очень характерен для Бунина».

В новеллах, рассмотренных мной, акт физической близости в основном не описывается, на его месте автор ставит многоточие. Но психологическая обстановка и состояние героев говорит обо всем итак достаточно ярко.

В новелле «Натали» Бунин специально «разделяет» любовь плотскую и духовную. К Соне герой испытывает тяжелое плотское влечение, вдобавок проникнутое тем трепетом, какой бывает лишь у юноши, которому впервые открывается женская нагота. Его чувство к Натали возвышенное, в его основе – любование и поклонение. "Натали нашему роману все-таки не помешает … Ты будешь сходить с ума от любви к ней, а целоваться будешь со мной" – не без проницательности говорит Соня . Здесь перед читателем показана двойственность половых отношений. Их плотская сторона для Бунина – не только похоть, она причастна этому прекрасному миру, и этой причастностью освещена и освящена. Уже "телесное упоение" свиданий с Соней сохраняет свою ценность для Виктора, несмотря на то что именно оно разлучают героя с Натали. Тем более это касается отношений с нею самою – они выступают как настоящая святыня, и то целомудрие, с которым Бунин об их плотской стороне умалчивает, – оно продиктовано чувством благоговения, а не приличия.

Для меня Иван Бунин- необычный писатель: с одной стороны, сюжеты рассматриваемых мной рассказов примитивны, с другой, парадоксальны. Привлекает в этих рассказах не сюжетная линия, а необычность в изображении внутреннего состояния человека. Мы не видим содержательных внутренних монологов, не знаем конкретных биографий героев, иногда даже не знаем их имен. Но мы ощущаем запах, слышим музыку, видим игру света, осязаем ткань платья и обуви, чувствуем «легкое дыхание».

Сколько любви и очарования в восприятии своей возлюбленной героем «Чистого понедельника»: «Слышны были ее шаги за открытыми дверями освещенной спальни, то, как она, цепляясь за шпильки, через голову стянула с себя платье... Я встал и подошел к дверям: она, только в одних лебяжьих туфельках, стояла, спиной ко мне, перед трюмо, расчесывая черепаховым гребнем черные нити длинных, висевших вдоль лица волос».

Сколько боли и разочарования передает нам отрывок из новеллы «Натали»: «Я отшатнулся, глядя как он, несколько сутулый в вальсировании, велик, дороден, весь черен блестящими черными волосами и фраком и легок той легкостью, которой удивляют в танцах некоторые грузные люди, и как высока она в бальной высокой прическе, в бальном белом платье и стройных золотых туфельках, кружившаяся несколько откинувшись, опустив глаза, положив на его плечо руку в белой перчатке до локтя таким изгибом, который делал руку похожей на шею лебедя».

Огромное значение имеют детали звукового фона, они создают особый ритм организации текста, а все это вызывает определенные ассоциативные образы, раскрывает духовную организацию героев, окунает в мир бунинской любви:

«В первой много места занимал широкий турецкий диван, стояло дорогое пианино, на котором она все разучивала медленное, сомнамбулически прекрасное начало «Лунной сонаты», — только одно начало…»

«Потом захрипела, засвистала и загремела, вприпрыжку затопала полькой шарманка…»

Удивляют как бы случайные фразы, звучащие из уст эпизодических героев:

«Кто-то потрогал меня за плечо — я посмотрел: какая-то несчастнейшая старушонка глядела на меня, морщась от жалостных слез.

— Ох, не убивайся, не убивайся так! Грех, грех!»

Внутреннее состояние героев неотделимо от физических ощущений. Из текста новелл невозможно выделить сцены, изображающие только физиологическую сторону любви, как это, наверное, невозможно разделить и в жизни. Эйфория любви у Бунина - это и есть сочетание глубокого обостренного внутреннего чувства и физиологического переживания. Герои бунинских рассказов видят, слышат, чувствуют, «рождаются и умирают» в любви вероятно, так же, как и автор. Поступки героев часто не поддаются логическому объяснению, как не поддается логическому объяснению любовь.

Бунинские рассказы наполнены жизнью: ощущение счастья граничит в них с ощущением трагедии, целомудрие с развязностью, любовь со смертью.

Библиографический список

Адамович Г. В. Комментарии. – Спб. : Изд. РХГИ, 1993. – С. 52.

Бабореко А.К. Бунин: Жизнеописание - М., Молодая гвардия, 2009 .

И.А. Бунин: Pro et Contra. Личность и творчество Ивана Бунина в оценке

русских и зарубежных мыслителей и исследователей. - СПб., Изд. РХГИ, 2001 .

Гинзбург Л. Я. О психологической прозе. – М.: Прогресс. 2005. – С.362.

Иофьев М. Поздняя новелла Бунина.- В кн.: Иофьев М. Профили искусства. -М.,

Искусство, 1965 .

Красовский В.Е.., Леднев А. В. Учебное пособие для поступающих в ВУЗЫ. – М., : Эксмо, 2005. – С.419.

Линков В. Я. Мир и человек в творчестве Л. Толстого и И. Бунина. М., 1989.

Мальцев Юрий. Бунин: 1870-1953. Франкфурт-на-Майне – М., Посев, 1994.

Михайлов О. Н. И. А. Бунин. Очерк творчества. - М.: Наука, 1967.

Муромцева-Бунина В. Н. Жизнь Бунина. Беседы с памятью. - М.: Сов.

писатель. 1989.

Степун Ф.А. Иван Бунин. Иван Бунин и русская литература. По поводу

"Митиной любви" - В кн.: Степун Ф.А. Портреты. Спб., Изд. РХГИ, 1999.

Бахрах А.В. Бунин в халате. По памяти, по записям. -М., Согласие. 2000 .

Устами Буниных: Дневники Ивана Алексеевича и Веры Николаевны и другие
архивные материалы, под ред. Милицы Грин. В 3-х томах. –М., Посев, 2005.