ЖЕЛАЯ ПОНЯТЬ ПРИРОДУ СОЧЕТАНИЯ ПОЛНОТЫ И ПУСТОТЫ, ЭНЕРГИИ И СДЕРЖАННОСТИ, В ЯПОНСКОЙ ЛИРИЧЕСКОЙ ПОЭЗИИ ТАНКА, НАПИСАЛ ЭТО НЕБОЛЬШОЕ СОЧИНЕНИЕ

Мне непонятно, зачем насильно укладывать в заданную форму то, что можно сказать, не цепляясь за рифмованные окончания. Я очень люблю музыку. Мне нравится музыка, не зажатая рифмованными окончаниями музыкальных фраз (а из этого и состоит «попопсовей мотив», так же как и популярные стихи), нравится музыка, в которой музыканты творчески проявляют себя и демонстрируют мистические возможности звука. Музыка, которая следует природному циклическому ритму подъема и падения (здесь уместно привести в пример блюз и, соответственно, рок). Музыка, которая изменяется, свободно импровизирует с темой и с оформлением, как, например, джаз. Возможно, поэтому одними из наиболее перспективных форм современной музыки являются джаз-рок и арт-рок.

Именно потому, что мне нравится внимательно и обдуманно слушать профессиональную, возвышенную музыку и меня не притягивает многое из европейской поэзии, я люблю японскую поэзию. В ней я нахожу природный ритм, свойственный музыке, эмоциональные проявления, присущие общечеловеческой культуре, «природосообразность» (сразу оговорюсь, Рембо, Лермонтов, Гумилев – для меня классики, стоящие на вершине Олимпа, как и многие другие мировые поэты. Я просто делюсь своим пониманием).

Не будучи специалистом, я старался изучать японские стихи (и вообще, восточную литературу) уже довольно давно. Для меня остались нерешенными очень много вопросов (собственно, чем дальше, тем больше)… один из которых, пожалуй, самый главный.

Всегда оставалось непонятным, как в этих стихах сочетается поэтический полет и сдержанность, ограниченность формы (речь идет о практически всех формах японской поэзии, а в том числе и в пятистишиях танка, три примера которых приводятся здесь) и, вместе с тем, потрясающая насыщенность. Например, одно из лучших стихотворений Одзавы Роана (1725 – 1803), «Вечер в горной хижине»:

Закатное солнце

тускнеет в просветах листвы,

за горы склоняясь.

Сквозь туман донесся чуть слышно

голос колокола из долины…

(Пер. А. Долина)

Хотя во многих статьях мы находим указание, что язык японской поэзии непонятен европейцу, не знающему многочисленных традиционных символических метафор, не могу согласиться с этим!

Главной концепцией поэзии Роана было, кстати, сочетание в стихе извечных человеческих (базовых) чувств и «новых» чувств, порожденных единственным и неповторимым моментом… Ощущение спокойного заката в лесу на горном склоне, последних солнечных пятен на рыжей осенней листве и грусть, навеянная случайным, но так дополняющим это основное настроение, глухим ударом колокола снизу, из тумана – вот сочетание, рождающее движение и неподвижность в этом стихе, похожем на извечный символ «Инь-Ян».

Противостояние этих начал составляет основу жизни человека, эпохи, Вселенной. Хочется продолжить мое рассуждение цитатами из одной из статей А. Долина, (мне очень нравится его переводы и комментарии). Эти немногословные цитаты дают полное понимание той атмосферы, в которой складывались стихи: «С глубочайшей древности поэты Японии не уста­вали воспевать терпкую горечь бытия: печаль оди­ночества, хмельное забвение, красу опадающих цве­тов, мерное журчание потока, лик осенней луны. Шли века. Сменялись династии, перемещались сто­лицы, в кровавых битвах истребляли друг друга во­ины, вещали о рае святые подвижники, рушились в огне пожаров дворцы и храмы. Рождались новые по­коления, появлялись новые правители, распахивались новые земли, строились новые крепости, монастыри, города, В круговращении пяти стихий — земли, воды, дерева, огня и металла — решались судьбы людей. По все с тем же постоянством зимы сменялись веснами. Зеленели ивы, одевались багрянцем клены в горах, не иссякали реки и не переполнялись моря…» Отразить основополагающие принципы в стихе, пусть простом, но гармонично сочетающим извечное и моментальное, вот предназначение всякого человека, живущего в этом мире. Поэтому, стихосложение всегда являлось и является до сих пор важнейшим элементом культуры и воспитания в Японии.

Кроме того, необходимо упомянуть и другой основополагающий принцип японской поэзии – «югэн», есть принцип сохранения в стихе сокровенной красоты, не до конца явленной взору. Цветы прячутся в расщелинах темной скалы, а их созерцание требует отрешенности от суеты, зовет к покою… связанному с одиночеством и сердцем. Стих «югэн» взывает прямо к сердцу, способному сосредоточиться на тонком намеке и штрихе (Сайгё, 1118-1190):

Сверчок чуть слышен.

Становятся все холодней

осенние ночи.

Чудится, голос его

уходит все дальше, дальше…

(Пер. В. Н. Марковой)

В этом стихе читатель уходит вслед за голосом сверчка, туда, где все сознание, «охватывающее мир», превращается лишь в огонек светлячка в придорожной траве:

Высоко в небесах

проплывают случайные тучи.

Огоньки светляков…

Об осенней поре напомнил

налетевший в сумерках ветер.

(Камо Мабути, 1697-1769, пер. А. Долина)

Так пришло ко мне понимание того, как можно сочетать противоположности в одном коротком стихе. Кстати, хочу добавить, что сложить такой стих японцу очень непросто, а нам, к сожалению – и вовсе невозможно…