Перейти на главную страницу
Эта книга впечатляет своей масштабностью. Впечатляет, несмотря на то, что российскому читателю в переводе доступна только часть трилогии американского социолога М. Кастельса, посвященной мировой культурной, социальной и экономической ситуации в период вхождения человечества в новую эпоху, которую сам автор называет «информациональной». В перевод полностью включен первый том, который называется «Подъем сетевого общества» (“The Rise of the Network Society”), а также та часть тома «Конец тысячелетия» (“End of Millennium”), где автор рассматривает причины и последствия распада СССР. Пока на русском языке недоступен второй том трилогии «Власть идентичности» (“The Power of Identity”). Этот том посвящен «социальным движениям и политике, в нем изучается реакция людей всего мира на глобализацию и исключающее1 технологическое развитие»2. О содержании русской версии трилогии М. Кастельса речь пойдет далее, однако для лучшего понимания того, почему именно этот социолог обратился к решению такой сложной, трудоемкой и отчасти неблагодарной задачи, какой является исследование процесса вступления человечества в новую эпоху, необходимо обратится к личной и научной биографии М. Кастельса.
Сегодня М. Кастельса считают одним из самых авторитетных социологов в мире и он по праву принадлежит к интернациональной академической элите. М. Кастельса нельзя рассматривать только как «кабинетного ученого-исследователя», в качестве консультанта он участвует в работе крупных международных организаций, являясь одним из агентов описываемых в его книге мировых процессов. М. Кастельс родился в 1942 году в Испании, некоторое время был участником антифранкисткого движения. По политическим мотивам в возрасте двадцати лет Кастельс эмигрировал во Францию и обосновался в Париже. Там он учился социологии у Алена Турена, а затем в течение 12 лет преподавал социологию города в Высшей школе социальных наук (Париж). С 1979 года М. Кастельс является профессором Калифорнийского университета (Беркли). Одновременно он работал директором Института социологии новых технологий при Автономном университете в Мадриде (1988-1994). Также в разное время в качестве приглашенного профессора М. Кастельс читал лекции в университетах Монреаля, Мехико, Каракаса, Женевы, Токио, Бостона, Гонконга, Сингапура, Тайваня, Амстердама и др3.
Профессиональные и личные обстоятельства тесно связывают М. Кастельса с Россией: с 1984 года он неоднократно бывал в СССР-России. Весной 1992 г. руководил группой экспертов, приглашенных Правительством Российской Федерации. Даже жена М. Кастельса – из России, и этим также отчасти объясняется его интерес и вовлеченность в российские проблемы.
Как теоретик М. Кастельс начинал с использования марксистского подхода к вопросам урбанизации (“The Urban Quеstion” (1977) (французское издание 1972г.)). Затем последовали книги “The City and the Grassroots” (1983), “The Informational City” (1989), “The Collaps of Soviet Communism: a View from the Information Society” (1995) и другие. Постепенно предметом научного интереса М. Кастельса становились глобальные процессы, происходящие в современном мире под влиянием взрывного развития всех видов информационных технологий. Результатом этого интереса и стало фундаментальное исследование “Information Age: Economy, Society and Culture” Vol. I-III. Oxford: Blackwell Publishers, 1996-1998. В свою очередь под эгидой Государственного Университета Высшей школы экономики и под научной редакцией О.И. Шкаратана осуществлен перевод части этого труда.
Целью книги является наблюдение и анализ процесса перехода человеческого общества в информациональную эпоху. Этот переход основан на революции в информационных технологиях, которая в 1970-х годах заложила основу для новой технологической системы, получившей распространение по всему миру. Одновременно с изменениями в материальной технологии революционные изменения претерпела социальная и экономическая структура: относительно жесткие и вертикально-ориентированные институты замещаются гибкими и горизонтально-ориентированными сетями, через которые осуществляется власть и обмен ресурсами. Для М. Кастельса формирование международных деловых и культурных сетей и развитие информационной технологии – явления неразрывно связанные и взаимозависимые. Все сферы жизни, начиная с геополитики крупных национальных государств и заканчивая повседневностью обычных людей, меняются, оказываясь помещенными в информационное пространство и глобальные сети.
Революция в информационной технологии является «отправным пунктом в анализе сложностей становления новой экономики, общества и культуры»4. М. Кастельс не опасается обвинений в технологическом детерминизме и сразу подчеркивает «технология есть общество, и общество не может быть понято или описано без его технологических инструментов»5. Однако М. Кастельс не принимает точку зрения ортодоксального марксизма, и говорит о том, что технология вовсе не детерминирует историческую эволюцию и социальные изменения. По М. Кастельсу, технология является ресурсным потенциалом развития общества, предоставляющим разные варианты социальных изменений. Общество при этом в значительной степени свободно в принятии решений о пути своего движения. Для подтверждения своей позиции, касающейся роли технологии в социальных изменениях, автор трилогии обращается к истории развития компьютерной отрасли в США. Согласно Кастельсу, изобретение персонального компьютера и последующая массовизация пользователей не были жестко предопределены технологическими законами: альтернативой «персоналке» являлась концентрация контроля за развитием компьютерной технологии в руках крупных корпораций (IBM) и правительства. При таком пути развития общества постепенно нарастают тоталитарные тенденции всеобщего надзора, расширяются властные возможности правительства, вооруженного компьютерными технологиями, и общество всё в большей степени начинает двигаться к модели, описанной Дж. Орруэллом в книге «1984» и фильме-антиутопии Ж.Л. Годара «Альфавиль»(1965). На рубеже 50-60-х опасность монополизации технологии была вполне реальной, однако внешние причины (возникшие социальные движения, расцвет контркультуры, глубокие либеральные и демократические традиции) постепенно свели ее к минимуму.
Пример истории компьютерной отрасли демонстрирует лишь частичную зависимость изменений в обществе от технологического развития, т.е. производства. Такое же важное место М. Кастельс отводит опыту, рассматриваемому как воздействие человеческих субъектов на самих себя, через меняющееся соотношение между их биологическими и культурными идентичностями. «Опыт строится вокруг бесконечного поиска удовлетворения человеческих потребностей и желаний»6. Наряду с производством и опытом, третьим важным фактором влияющим на организацию человеческой деятельности, является власть, которая понимается теоретиком вполне в веберианском духе – навязывание воли одних субъектов другим с помощью символического или физического насилия. В становящемся обществе фактор производства, под которым подразумевается развитие компьютерных технологий, оказывает доминирующее влияние как на отношения власти, так и на культуру.
Информационные технологии на неведомую доселе высоту поднимают значение знания и информационных потоков. Впрочем, возрастающую роль знания в свое время отмечалась Д. Беллом, А. Туреном, Э. Тоффлером и другими теоретиками постиндустриального общества7. М. Кастельс делает существенное различение между известными концепциями «информационного общества»(information society) и собственной концепцией «информационального общества» (informational society). В концепциях информационного общества подчеркивается определяющая роль информации в обществе. По мнению М. Кастельса, информация и обмен информацией сопровождали развитие цивилизации на протяжении всей истории человечества и имели критическую важность во всех обществах. В то же время зарождающееся «информациональное общество» строится таким образом, что «генерирование, обработка и передача информации стали фундаментальными источниками производительности и власти»8. Одной из ключевых черт информационального общества является сетевая логика его базовой структуры. К тому же информациональное общество развивается на фоне ускоряющихся и противоречивых процессов глобализации, процессов, затрагивающих все точки земного шара, вовлекая или исключая из общего социального, символического и экономического обмена. Еще раз следует отметить, что цель своей книги М. Кастельс видит в исследовании содержания перехода человечества к информационному обществу.
Каким же образом автор решает столь крупную задачу? Работа М. Кастельса – «это не книга о книгах»9. Используя обширный теоретический, статистический, эмпирический материал, основываясь на собственном опыте и наблюдениях, апеллируя к мнению ученых, признанных экспертов в своих областях, М. Кастельс предлагает читателю «некоторые элементы исследовательской кросскультурной теории экономики и общества в информационную эпоху, конкретно говорящей о возникновении социальной структуры». Содержание книги поражает обилием цитат и ссылок на самые разные источники: за подтверждением своих идей автор методично обращается к известным исследованиям, стараясь не превращать свою работу в научно-популярный труд футурологического характера. Иногда эрудиция и педантичность автора восхищает, иногда затрудняет восприятие главной мысли, но ни одну из выдвинутых М. Кастельсом идей или гипотез нельзя назвать голословными. Кроме того, что эта работа является «энциклопедией жизни в информациональном обществе», она также является путеводителем по лучшим образцам современной социологической мысли.
Информационные технологии определяют картину настоящего и в еще большей мере будут определять картину будущего. В связи с этим М. Кастельс придает в книге особое значение исследованию того, как развивались эти технологии в послевоенный период. В информационные технологии М. Кастельс включает «совокупность технологий в микроэлектронике, создании вычислительной техники (машин и программного обеспечения), телекоммуникации/вещании и оптико-электронной промышленности»10. Таким образом, ядро трансформаций, которые переживает современный мир, связано с технологиями обработки информации и коммуникацией. М. Кастельс предлагает социологическое описание и понимание основных моментов истории становления подобного рода технологий, уделяя много внимания роли Силиконовой долины в развитии компьютерной индустрии. Дух свободного предпринимательства, университетский интеллектуализм и правительственные заказы сделали Силиконовую долину лидером компьютерной отрасли.
Опираясь на работы ряда теоретиков, М. Кастельс очерчивает границы информационно-технологической парадигмы, имеющей несколько главных черт. Во-первых, информация в рамках предлагаемой парадигмы является сырьем технологии и, следовательно, в первую очередь технология воздействует на информацию, но никак не наоборот. Во-вторых, эффекты новых технологий охватывают все виды человеческой деятельности. В-третьих, информационная технология инициирует сетевую логику изменений социальной системы. В-четвертых, информационно-технологическая парадигма основана на гибкости, когда способность к реконфигурации становится «решающей чертой в обществе»11. В-пятых, важной характеристикой информационно-технологической парадигмы становится конвергенция конкретных технологий в высокоинтегрированной системе, когда, например, микроэлектроника, телекоммуникации, оптическая электроника и компьютеры интегрированы в информационные системы. Взятые все вместе характеристики информационно-технологической парадигмы являются фундаментом информационального общества.
Также как книга М. Кастельса не является книгой о книгах, также эта книга не является книгой о глобализации. Однако рассмотрение процесса глобализации и его влияния на общество становится важнейшим сюжетом работы. Для М. Кастельса глобализация связана, прежде всего, с глобализацией экономики. Понятие «глобальная экономика» в трактовке М. Кастельса означает, что «основные виды экономической деятельности (производство, потребление и циркуляция товаров и услуг), а также их составляющие (капитал, труд, сырье, управление, информация, технология, рынки) организуются в глобальном масштабе, непосредственно либо с использованием разветвленной сети, связывающей экономических агентов»12. Глобальная экономика – это экономика, способная работать как единая система в режиме реального времени в масштабе всей планеты. М. Кастельс исследует причины возникновения, перспективы и ограничения развития глобальной экономики. В своем исследовании процесса глобализации теоретик обращается к социо-экономическому анализу места различных регионов в глобальном экономическом и информационном пространстве. Согласно М. Кастельсу процесс глобализации не столь однозначен: некоторые регионы (например, Тихоокеанский) активно вовлекаются в глобальный экономический обмен, и одновременно другие крупные регионы (Африка) исключаются из глобальной системы.
Деловое предприятие, включенное в сетевые обмены, становится основным актором информациональной экономики. М. Кастельс подробно исследует трансформации организационной структуры капиталистического предприятия. М. Кастельс полагает, что в 1970-е годы начались качественные изменения в организации производства и рынков в глобальной экономике. Эти изменения происходили под воздействием как минимум трех факторов. Конечно, первым фактором социолог считает достижения информационной технологии, вторым – необходимость деловых организаций реагировать на всё более неопределенную быстроменяющуюся внешнюю среду, наконец, в качестве третьего фактора выступает пересмотр трудовых отношений, предусматривающий экономию трудовых затрат и введение автоматизированных рабочих мест. М. Кастельс рассматривает изменения в производстве и управлении предприятием, направленные на создание гибкой организационной структуры, способной участвовать в сетевых межфирменных обменах. В связи с этим для М. Кастельса показательным является обзор организационной структуры бизнеса в Юго-Восточной Азии. Корпоративные конгломераты Японии («kabushiki mochiai»), Южной Кореи («чеболы»), Китая (jiazuqiye) служат примером эффективной работы межфирменных деловых сетей. М. Кастельс делает вывод о том, что традиционный подход к организации как автономному агенту рыночной экономики должен быть заменен «концепцией возникновения международных сетей фирм и субъединиц фирм как базовой организационной формы информационально-глобальной экономики»13. М. Кастельс выделяет сети поставщиков, сети производителей, потребительские сети, коалиции по стандартам (инициируются теми, кто устанавливает глобальные стандарты на товары и информацию), сети технологической кооперации (способствуют совместным разработкам в области НИОКР).
М. Кастельс отмечает, что изменения в организационной структуре деловых предприятий не ограничиваются трансформацией ресурсных потоков и межорганизационными обменами: эти изменения влияют на характеристики индивидуального рабочего места, а следовательно, касаются большинства трудоспособного населения. Используя обширный статистический и историографический материал, М. Кастельс приходит к нескольким обобщениям, которые относятся к трансформации занятости на пороге информационального общества. Он полагает, что «не существует систематического структурного соотношения между распространением информационных технологий и эволюцией уровня занятости в целом по экономики»14. Также традиционная форма работы (полный рабочий день, четко определенные должностные обязанности) медленно, но верно размывается. Таким образом, происходит индивидуализация труда в трудовом процессе.
Наряду с телевидением развитие электронных компьютерных сетей (Minitel, Internet) становится тем фактором, который можно считать формообразующим для культуры виртуальной реальности. Интернет, как и многие другие феномены современности, по праву можно считать детищем шестидесятых. История Интернет показывает, как развитие компьютерных технологий, государственные интересы и независимый дух университетов были задействованы для создания нового символического космоса. М. Кастельс педантично исследует этапы становления Интернета, т.е. его превращения из локальной компьютерной сети военного назначения в новую глобальную реальность информационной эпохи. Впрочем, М. Кастельс вовсе не считает, что Интернет «работает» только на глобализацию. Он полагает, что «компьютерная коммуникация не есть всеобщее средство коммуникации и не будет таковым в обозримом будущем»17. «Новые электронные средства не отделяются от традиционных культур они их абсорбируют»18. При этом наблюдается широкая социальная и культурная дифференциация, ведущая к формированию специфических виртуальных сообществ. Члены этих сообществ могут быть разъединены в физическом пространстве, однако в пространстве виртуальном они могут быть также традиционны, как общины небольших городов.
М. Кастельс долгое время воспринимался в качестве социолога, занимающегося изучением проблем урбанизации и социальной структуры современного города. Не забыта тема города была и в этой книги. Автор рассматривает, каким образом меняется лицо города в ходе вступления в информациональное общество.
М. Кастельс использует теорию сетей для анализа изменений, происходящих в городской среде информационного общества. Сетевые структуры воспроизводятся как на внутригородском уровне, так и на уровне отношений между глобальными городами. Сетевая структура не означает распадение внутригородской иерархии: в глобальных городах появляются информационно-властные узлы, которые замыкают на себе основные потоки информации, финансовых ресурсов и становятся точками принятия управленческих решений. Между этими узлами курсируют ресурсные потоки, а сами узлы находятся в беспрерывной конкуренции между собой. Глобальные узлы сосредоточены в мегаполисах, которые «представляют собой очень большие агломерации людей»19. Определяющей чертой мегаполисов является то, что они концентрируют административные, производственные и менеджерские высшие функции на всей планете. Мегаполисы в полной мере отражают противоречия дихотомии «глобальное-локальное»: вовлеченные в глобальные деловые и культурные сети они исключают из них местные популяции, которые становятся функционально бесполезными. М. Кастельс полагает, что маргинализация местных сообществ происходит вследствие экономической, политической и культурной экспансии мегаполисов. М. Кастельс рассматривает мегаполисы в качестве масштабных центров «глобального динамизма», культурной и политической инновации и связующих пунктов всех видов глобальных сетей. Таким образом, М. Кастельс дает рельефное описание процессов, происходящих в структуре городов в период перехода к информациональной эпохе.
Информациональное общество меняет восприятие времени. Напомним, что одним из важнейших признаков начавшейся модернизации Западного общества стало изменение отношения ко времени. В Средневековье время носит событийный характер, когда существовало время дня, время ночи, время праздников и время буден. Изобретение часового механизма и параллельные социальные перемены сделали количественное измерение времени необходимым. Тогда же у нарождающейся буржуазии возникла потребность в «более точном измерении времени, от которого зависит их прибыль»25. Так время оказывается в руках власть предержащих. Тогда же время начинает секуляризироваться и рационализироваться. Но это еще не было время промышленной эпохи. Оно всё еще было близким к «естественному» биологическому ритму. Буржуазная эпоха окончательно превратила время в экономический ресурс, а сопутствующие ей технологические изменения подчинили время механическому ритму работающих машин.
Однако грядущая эпоха может изменить восприятие времени: «линейное, необратимое, предсказуемое время дробится на куски в сетевом обществе»26. Новая концепция темпоральности, предложенная М. Кастельсом в своей книге носит название вневременного времени. Вневременное время означает, что на смену измерению времени приходят манипуляции со временем. Эти манипуляции необходимы для того, чтобы сделать реальной «свободу капитала от времени и избавление культуры от часов»27. Освобождение глобального общества от временной зависимости ускоряется «новыми информационными технологиями и встроено в структуру сетевого общества»28.
Новейшая история России создает плодотворную почву для разнообразных аналитических комментариев. За последнее десятилетие только ленивый не высказал своего авторитетного мнения, касающегося причин, процесса и последствий распада Советского Союза. Российский читатель давно уже не испытывает острой потребности в откровениях по поводу того, куда и зачем мы движемся: комментарии часто оказываются излишними…
М. Кастельс решил создать фундаментальный социально-теоретический труд, посвященный переходу человечества к информациональной эпохе. В этом труде подвергаются исследованию все мало-мальски значимые события в политике, экономике, технологии, культуре и повседневной жизни, которые имеют отношение к авторскому анализу. Естественно, что увлекательная и во многом поучительная сага советско-российской истории не могла ускользнуть от внимания социолога. «Кризис индустриального этатизма и коллапс Советского Союза» – так в русском переводе называется глава книги Кастельса, посвященная нашим реалиям. О чем же эта глава? Автор поставил себе целью решить «историческую загадку»: почему в 1980-х годах советские лидеры почувствовали настоятельную необходимость включиться в процесс перестройки, которая, в конечном счете, привела к распаду Советского государства? Прежде чем перейти к изложению ответа Кастельса на этот вопрос, дадим некоторые терминологические объяснения, относящиеся к понятию «индустриальный этатизм». По этатизмом Кастельс понимает «социальную систему, организованную вокруг присвоения экономического излишка, произведенного в обществе, держателями власти в государственном аппарате, в противоположность капитализму, в котором излишек присваивается теми, кто осуществляет контроль в экономических организациях»29. Этатизм ориентирован на максимизацию власти, то есть на увеличение военной и идеологической способности государственного аппарата навязывать свои цели обществу. Советское государство считало главным фактором экномического процветания развитие тяжелой промышленности и машиностроения, что и определило индустриальный характер советского этатизма. До определенного момента прогрессистская политика больших скачков оправдывала себя: М. Кастельс справедливо замечает, что Советский Союз в рекордно короткие сроки превратился из аграрной страны в мощную индустриальную державу, хотя такая трансформация и была оплачена миллионами жизней.
Действительно в 1980-х годах СССР в ряде секторов тяжелой промышленности производил существенно больше, чем США, однако к тому времени сам факт наличия мощной производственной базы уже не гарантировал экономического процветания. Как полагает М. Кастельс, Советский Союз «пропустил революцию в информационных технологиях, которая сформировалась в мире в середине 1970-х годов»30. В какой-то момент советское руководство допустило стратегическую ошибку, приняв решение сократить собственную программу исследований в сфере компьютерных технологий. Вместо нее в жизнь проводилась политика «гонки за лидером», когда усилия многочисленных НИИ направлялись на копирование американской и японской архитектуры компьютерных систем. Результатом этой политики стало всё увеличивающееся технологическое отставание в ключевой отрасли.
К тому же жесткий политический и полицейский контроль над жизнью советских граждан тормозил развитие информационных технологий, которые способствовали беспрепятственному распространению информации. Так, парадоксальным образом социальная реальность, в которой отсутствовало открытое гражданское общество со свободой слова, оказала существенное влияние на технологическое развитие, не позволив информационным технологиям занять то, место которое им отводится в информациональной эпохе.
Следует отдать должное М.Кастельсу: в своих аналитических выкладках он не замыкался только на тех причинах распада СССР, которые лежат в плоскости становления информациональной эпохи: автор работы рассматривает ряд других экономических и геополитических факторов, приблизивших конец государства «реального социализма». К политическим факторам можно отнести закрытость советского общества, непрекращающийся поиск внутренних и внешних врагов, коррозию основных идеологических принципов в глазах обычных граждан, а также усиливающуюся коррумпированность и безответственность советского и партийного руководства. В качестве экономических факторов выступают сверхмилитаризация экономики, структурный перекос в сторону тяжелой промышленности и машиностроения, почти полное отсутствие самостоятельности у хозяйствующих субъектов в принятии решений о собственной деятельности, а также склонность к реализации экономически неоправданных мегапроектов – «строек века».
Выводы М. Кастельса, касающиеся настоящего и будущего, России неутешительны. Он полагает, что наследие советского этатизма, помноженное на политические и экономические спекуляции элиты, а также на волюнтаристские рекомендации Международного валютного фонда, привело Россию и другие страны бывшего СССР к разрушению основ гражданского общества. Коллапс советской системы создал обширный культурный и информационно-экономический пустырь, которому будет довольно сложно превратиться в одну из строительных площадок информационального общества.
У вышедшего перевода части обширного труда М.Кастельса есть как минимум два достоинства: во-первых, в этой книге автору удалось подвести социальные и экономические итоги ушедшего столетия, одновременно перекинув мосты в наступающую эпоху; во-вторых, хорошо то, что российский читатель знакомится с авторскими идеями и прогнозами не через два десятка лет после их первой публикации, когда многие из них потеряют свою актуальность, а именно сегодня. В то же время чрезмерно восторженное отношение к идеям автора таит в себе некоторые опасности для нашего социологического и экономического научного сообщества. Прежде всего, присутствует реальная возможность вспышки «сетевой эпидемии», когда подход М. Кастельса к анализу общества как совокупности сетей подвергнется абсолютной универсализации и с помощью него будет объясняться даже то, что таким образом объяснено быть не может. Редуцирование и вульгаризация авторской концепции может, в конце концов, привести к дискредитации многих важных идей, изложенных в работе М. Кастельса. Действительно, М. Кастельс рисует читателю монументальную картину современного мира и на первый взгляд эта картина непротиворечива и полностью адекватна реальному положению вещей. Однако не следует забывать, что существуют и другие описания и объяснения окружающей нас реальности. Поэтому желательно избегать соблазна смотреть на нашу эпоху только глазами М.Кастельса: лучше всего иметь собственный взгляд…
1.Кастельс М. «Информационная эпоха: экономика, общество и культура. М.: ГУ ВШЭ, 2000,
2.Ле Гофф Ж. Другое Средневековье: Время, труд и культура Запада. Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 2000
3.Теплиц Т.К. Всё для всех. Массовая культура и современный человек. М.: ИНИОН РАН, 1996.
4.Назаров М.М. Массовая коммуникация в современном мире: методология анализа и практика исследований. М.: УРСС, 1999.
5.Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. Опыт социального прогнозирования. М.: Academia, 1999.
6.Гелбрейт Дж. Новое индустриальное общество. М.: Прогресс, 1969.
7.Иноземцев В.Л. За пределами экономического общества. Постиндустриальные теории и постэкономические тенденции в современном мире. М.: “Academia”-«Наука», 1998.
М. Кастельс Информационная эпоха: экономика, общество и культура: Пер с англ. Под научн ред. О. И. Шкаратана. М.: Гу-вшэ,2000
25 12 2014
1 стр.
Зинина, М. Книжные горизонты : [30 лет Централизованной библиотечной системе района] // Автозаводец. 2008. – 4 июля. – С. – фот
14 12 2014
1 стр.
Перед Вами рецензии на семь книг. Установите соответствие между названиями книг 1 – 6 и рецензиями а – G. Каждое название книги соответствует только одной рецензии, при этом одна р
25 12 2014
1 стр.
Обращу внимание на статью Р. В. Рыбакова ненасильственная борьба за мир без насилия
25 09 2014
1 стр.
Текст читается легко, он динамичен и замешен на самом первоклассном сырье по-настоящему крепкой "развлекаловки". Есть и секс
14 10 2014
1 стр.
«Кругозор», находившийся на перекрестке улиц Абая и 20 лет Независимости рк. Помнят очереди с записью на подписные многотомные издания мировой литературы. Самой читающей страной на
13 10 2014
1 стр.
Это специально организованные собрания единичных книжных памятников или книг, только в совокупности обладающих культурно-исторической значимостью
11 10 2014
1 стр.
П. Романов и Е. Ярская-Смирнова подарили свою книгу: Политика инвалидности: социальное гражданство инвалидов в современной России. Саратов: Научная книга, 2006
08 10 2014
1 стр.