1.Введение 1

2.Великий успех науки 3

3.Наука во главе цивилизации 5

4.Иудаизм за науку 6

5.Иудаизм и наука – в чем спорят, а в чем совместимы 9

6.Антирелигиозная парадигма науки 15

7.Разрешение конфликтов между иудаизмом и наукой 31

8.Наука как Новая Этика 45

Настоящий выпуск «Ницоцот мин а-Нер» готовился особенно тщательно. Мы старались, чтобы эту статью легко было читать тем, у кого нет большого опыта научной работы; те же, кто более подкован в этой области, найдут для себя много интересного в последних разделах статьи, начиная с пятого: «Противоречия и проблемы совместимости», и, в особенности, в последних трех разделах.

Начать с того, что наука достигла больших успехов в улучшении условий жизни человечества в целом, причем сразу во многих направлениях. Сюда включаются и совершенствование физических условий жизни, и расширение спектра потребностей и интересов. Другими словам, наука требует уважения к себе хотя бы уже потому, что работает. Но наука пошла еще дальше – она оказала влияние на само наше мышление, внеся серьезнейшие коррективы в наши представления о времени и многом другом, обогатив наш словарь многими новыми понятиями. Наука стала столь мощным инструментом, что отняла у философии привилегию искать ответы на основополагающие вопросы: о начале и конце вселенной, о возникновении жизни и о том, что есть смерть.

В принципе иудаизм занимает пронаучную позицию – наука является неотъемлемой частью не только наших представлений о мире, но и нашего понимания Галахи. Подчеркнув это, можно далее заметить, что, разумеется, позиция Торы время от времени вступает в противоречие с теми или иными научными теориями. Даже те теории, о «религиозном» характере которых кричат на всех углах – такие, как теория Большого Взрыва, – при ближайшем рассмотрении вовсе не так уж безупречно гармонируют с иудаизмом. Но очень важно не упустить из виду то, что наука, почти во всех областях, все ближе подходит к тем представлениям, которые лежат в основе иудаизма.

Мы, как неспециалисты, часто относимся к научной теории с большим пиететом, чем сами ученые. Для ученого теория – это просто наиболее удачное на сегодняшний день объяснение (зачастую – одно из многих) наиболее широкой группы явлений. Теории могут противоречить одна другой; они бывают более сильными и более слабыми. Ни к одной научной теории ученый не станет относиться как к «истине в последней инстанции». Все это вполне укладывается в наши представления о постоянном поступательном развитии науки, и, коль скоро это развитие направлено в сторону иудаизма, ничто не заставляет нас стремиться к тому, чтобы все конфликты были разрешены прямо сейчас. Мы можем позволить себе терпеливо ждать, пока наука подойдет поближе, – и в конечном итоге увидим, как все противоречия будут сняты.

Однако есть две области, в которых противоречие между иудаизмом и наукой более серьезно. Первая связана с тем, что наука основана на принципиально нерелигиозных представлениях. Многие ученые, не ощущая в этом проблемы, верят в Б-га, - но никто из них даже и не думает о том, чтобы встроить Его в свои научные теории. Б-г находится вне области приемлемых для науки понятий. Формально наука по отношению к религии занимает нейтральную позицию. Однако представление о том, что все в природе можно объяснить, не привлекая идеи всепроникающего Б-га, является крайне проблематичным, как мы вскоре увидим.

Вторая проблема состоит в том, что наука движется вперед столь стремительно, что все чаще открывает новые явления, не успевая во всей полноте исследовать моральные и этические следствия их возникновения. Этика все время играет с наукой в догонялки и всегда остается позади. В некоторых научных кругах любой прогресс приветствуется как нечто безусловно положительное, хотя многие и осознают серьезность сложившейся к настоящему времени ситуации.

Мы полагаем, что в наши дни, в конце времени Мошиаха, наука подвергнется радикальному пересмотру – смене парадигмы, которая введет Б-га в структуру научных теорий, станет соотноситься с этикой Торы и позволит науке обрести подлинное величие – величие служанки Торы.

2. Великий успех науки

Наука вообще и наука двадцатого века в частности изменила весь строй нашей жизни. Мы живем в домах с отоплением и кондиционером, в наших городах светло ночью, и наше имущество охраняют системы сигнализации. Один поворот крана – и для нас течет вода, и она же смывает нечистоты в туалете, присоединенном к сложнейшей системе очистки; мы ездим на машинах, смотрим телевизор и получаем электронную почту; мы делаем покупки в огромных супермаркетах и готовим в микроволновых печах; мы пользуемся кредитными картами и осуществляем банковские операции через Интернет – трудно найти в нашей жизни хоть что-нибудь, что не было бы подарено нам современными технологиями.

Но наука не только спасла нас от вечной проблемы водоснабжения и избавила нас от необходимости зажигать свечи ночью и ездить на ослах днем. Наука дарит нам самое жизнь. В США за период с 1900 по 1998 года ожидаемая продолжительность жизни возросла с 47 до 78 лет. Средний человек получил дополнительно 31 год жизни и все необходимое для того, чтобы прожить их как можно более плодотворно. Действительно потрясающая перемена! Многие из тех, чье существование в прошлом измерялось минутами или часами, теперь проживают долгую и здоровую жизнь. Детская смертность (в возрасте до года) в США упала со 100 человек на 1000 родов (10%) в 1915 году до 11 на 1000 в 1984 году.¹

Страшные болезни, за столетия унесшие сотни миллионов жизней, теперь поддаются лечению. Самая ужасная из них, оспа, полностью стерта с лица земли.

Чем более продвинута та или иная страна в научном отношении, тем выше в ней уровень жизни. В этих странах люди лучше питаются, живут в лучших санитарных условиях, больше зарабатывают и живут в среднем более здоровой и комфортной жизнью. Мы верим в науку именно потому, что мы видим ее результаты – и они не в том, что кто-то там слетал в космос, а в том, сколь разнообразными способами наука очевидно повышает наш уровень жизни. Мы видим это каждый день и каждую минуту: телефон связывает нас практически с каждым, мы пользуемся удобными шоссе и покупаем в магазине свежие продукты практически со всех уголков земли.

Наш мир переполнен свидетельствами славных побед научного изобретательства. Проснувшись утром, мы включаем электрический чайник; мы едем на работу в машине, поднимаемся на лифте и включаем компьютер. Наши предки еще столетие назад не могли и мечтать ни о чем подобном.

Но чего большинство из нас не в состоянии даже заметить, - это того, насколько наука меняет сами принципы нашего взаимодействия с миром. Мы не обращаем внимания на то, насколько громадные изменения претерпела за последнее столетие даже наша повседневная речь. После изобретения электричества энергичных людей, например, стали называть «динамо-машинами», волнующее переживание сообщает нам «заряд», и человек вполне может сказать про себя: «У меня переполнилась оперативная память» или «сгорел предохранитель».¹

Колоссальные изменения можно видеть и в нашем подходе к понятию времени. Вплоть до 1820-х годов день делился на 12 световых часов, так что каждый день продолжительность часа немного менялась. Но появление американских железных дорог с их жесткими требованиями к соблюдению расписания заставили весь мир перейти к современному пониманию времени. Сейчас никто даже не может вообразить, насколько революционным был этот переход. В то время он вызвал ожесточенное сопротивление. Банки в Луисвилле, Кентукки, следовали солнечным часам еще на протяжении целых тридцати лет! Школьный комитет города Огайо принял решение следовать Западному стандартному времени, бросив вызов городскому совету, который заставлял весь город жить непременно по солнечному времени. Один должник в Бостоне перевел свои часы на новое Западное время и из-за этого опоздал в суд, где должно было разбираться его дело. Судья, фанатичный противник этого нововведения, объявил этого человека виновным; позже Верховный суд штата отменил этот приговор².

Понятно, что все эти перемены принесли с собой благо для человечества. Но та же самая наука произвела на свет атомную бомбу, химическое оружие, глобальное потепление и полное разрушение экологического окружения. Возможно, самый великий физик нашего времени, Стивен Хокинг, был вынужден задуматься об этом: «В прошлом не вызывало никаких сомнений, что то, что мы называем силой разума и страстью к научным открытиями, представляло собой преимущество в выживании. Однако не так уж очевидно, что это по-прежнему так: наши научные открытия могут уничтожить нас всех»³. Никто, конечно, не предлагает вернуться назад, к свечам и запряженным лошадьми повозкам. Но ясно, что наука – это могущественная сила, которую необходимо понять, а поняв, - управлять. Ясно также, что само научное сообщество справиться с этим не в состоянии. На самом деле то, что человек – великий ученый, никоим образом не означает, что он более нравственен, чем другие. «На примере самих ученых можно видеть, что нет никакой связи между их гениальность и этичностью их поведения. Некоторые, такие, как Эйнштейн и Сахаров, воспользовались своей известностью для того, чтобы продемонстрировать миру то, что они считают этичным поведением. Другие же были просто подонками. Гейзенберг разрабатывал атомную бомбу для фашистов, Ньютон был человеком грубым и мстительным. После пережитого им в 1693 году кризиса он оставил академические исследования ради отвратительной работы частного расследователя и прокурора, всеми ненавидимого»¹. Именно о мощи науки, о том, куда она должна двигаться и кто должен ее направлять, мы и поведем речь в нашем исследовании.