Патриотические стихи

РУССКАЯ ПОЭЗИЯ
Содержание

Патриотические стихи;
Стихи про врагов России;
Стихи о природе России;
Разные стихи;

1. ПАТРИОТИЧЕСКИЕ СТИХИ

ЭПАМИНОНД

Когда на лаврах Мантинеи

Герой Эллады умирал

И сонм друзей, держа трофеи,

Страдальца ложе окружал, -

Мгновенный огнь одушевленья

Взор потухавший озарил.

И так, со взором убежденья,

Он окружавшим говорил:

"Друзья, не плачьте надо мною!

Недолговечен наш удел.

Блажен, кто жизни суетою

Еще измерить не успел,

Но кто за честь отчизны милой

Ее вовеки не щадил,

Разил врага - и над могилой

Его незлобливо простил!

Да, я умру, и прах мой тленный

Пустынный вихорь разнесет,

Но счастье родины священной

Красою новой зацветет!"

Умолк... Друзья еще внимали...

И видел месяц золотой,

Как, наклонившися, рыдали

Они над урной роковой.

Но слава имени героя

Его потомству предала,

И этой славы, взятой с боя,

И смерть сама не отняла.

Пронзен ядром в пылу сраженья,

Корнилов мертв в гробу лежит...

Но всей Руси благословенье

И в мир иной за ним летит.

Еще при грозном Наверине

Он украшеньем флота был;

Поборник правды и святыни,

Врагов отечества громил

И Севастополь величавый

Надежней стен оберегал...

Но смерть поспорила со славой,

И верный сын России пал.

За славу, честь родного края,

Как древний грек, он гордо пал,

И, всё земное покидая,

Он имя родины призвал.

Но у бессмертия порога

Он, верой пламенной горя,

Как христианин - вспомнил Бога,

Как верноподданный - царя.

О, пусть же ангел светозарный

Твою могилу осенит

И гимн России благодарной

На ней немолчно зазвучит!

26 октября 1854

[Апухтин А. Н.: Эпаминонд. , S. 371 (vgl. Апухтин: Полное собрание стихотворений, S. 51)]

Мне голос был. Он звал утешно,

Он говорил: "Иди сюда,

Оставь свой край глухой и грешный,

Оставь Россию навсегда.

Я кровь от рук твоих отмою,

Из сердца выну черный стыд,

Я новым именем покрою

Боль поражений и обид".
Но равнодушно и спокойно

Руками я замкнула слух,

Чтоб этой речью недостойной

Не осквернился скорбный дух.

Осень 1917

[Ахматова А. А.: Подорожник. , S. 1135 (vgl. Ахматова: Стихотворения. Поэмы. Проза, S. 141)]

Не бывать тебе в живых,

Со снегу не встать.

Двадцать восемь штыковых,

Огнестрельных пять.

Горькую обновушку

Другу шила я.

Любит, любит кровушку

Русская земля.
16 августа 1921

[Ахматова А. А.: Anno Domini. , S. 1188 (vgl. Ахматова: Стихотворения. Поэмы. Проза, S. 163)]

Рожденные в года глухие

Пути не помнят своего.

Мы - дети страшных лет России -

Забыть не в силах ничего.
Испепеляющие годы!

Безумья ль в вас, надежды ль весть?

От дней войны, от дней свободы -

Кровавый отсвет в лицах есть.

Есть немота - то гул набата

Заставил заградить уста.

В сердцах, восторженных когда-то,

Есть роковая пустота.

И пусть над нашим смертным ложем

Взовьется с криком воронье, -

Те, кто достойней боже, боже,

Да узрят царствие твое!

8 сентября 1914

[Блок А. А.: Книга третья (1907 - 1916). , S. 5468 (vgl. Блок: Собр.соч. в 8 т. Т.3, S. 278)]

ОСВОБОЖДЕННАЯ РОССИЯ

Освобожденная Россия, -

Какие дивные слова!

В них пробужденная стихия

Народной гордости - жива!

Как много раз, в былые годы,

Мы различали властный зов:

Зов обновленья и свободы,

Стон-вызов будущих веков!

Они, пред нами; стоя, грозно

Нас вопрошали: "Долго ль ждать?

Пройдут года, и будет поздно!

На сроках есть своя печать.

Пусть вам тяжелый жребий выпал:

Вы ль отречетесь от него?

По всем столетьям Рок рассыпал

Задачи, труд и торжество!"

Кто, кто был глух на эти зовы?

Кто, кто был слеп средь долгой тьмы?

С восторгом первый гул суровый, -

Обвала гул признали мы.

То, десять лет назад, надлома

Ужасный грохот пробежал...

И вот теперь, под голос грома,

Сорвался и летит обвал!

И тем, кто в том работал, - слава!

Не даром жертвы без числа

Россия, в дни борьбы кровавой

И в дни былого, принесла!

Не даром сгибли сотни жизней

На плахе, в тюрьмах и в снегах!

Их смертный стон был гимн отчизне,

Их подвиг оживет в веках!

Как те, и наше поколенье

Свой долг исполнило вполне.

Блажен, въявь видевший мгновенья,

Что прежде грезились во сне!

Воплощены сны вековые

Всех лучших, всех живых сердец:

Преображенная Россия

Свободной стала. - наконец!

1 марта 1917

[Брюсов В. Я.: Девятая камена (1915-1917). , S. 7281]

ТОЛЬКО РУССКИЙ

Только русский, знавший с детства

Тяжесть вечной духоты,

С жизнью взявший, как наследство,

Дедов страстные мечты;

Тот, кто выпил полной чашей

Нашей прошлой правды муть, -

Без притворства может к нашей

Новой вольности примкнуть!

Мы пугаем. Да, мы - дики,

Тесан грубо наш народ;

Ведь века над ним владыки

Простирали тяжкий гнет, -

Но когда в толпе шумливой

Слышишь брань и буйный крик, -

Вникни думой терпеливой

В новый, пламенный язык.

Ты расслышишь в нем, что прежде

Не звучало нам вовек:

В нем теперь - простор надежде,

В нем - свободный человек!

Чьи-то цепи где-то пали,

Что-то взято навсегда,

Люди новые восстали

Здесь, в республике труда.

Полюби ж в толпе вседневный

Шум ее, и гул, и гам, -

Даже грубый, даже гневный,

Даже с бранью пополам!

1919

[Брюсов В. Я.: В такие дни (1919-1920). , S. 7384]

ПЕТЕРБУРГ

Здесь снов не ваял Сансовино,

Не разводил садов Ле-Нотр.

Все, волей мощной и единой,

Предначертал Великий Петр.

Остановив в болотной топи

Коня неистового скок,

Он повернул лицом к Европе

Русь, что смотрела на Восток;

Сковал седым гранитом реки,

Возвысил золоченый шпиль,

Чтоб в ясной мгле, как призрак некий,

Гласил он будущую быль.

Вдали - поля, поля России,

Усталый труд, глухая лень,

Всё те же нивы вековые

Все тех же скудных деревень;

Вдали, как редкие цветенья,

Шумят несмело города,

В краях тоски и униженья,

Былого рабства и стыда.

Но Петроград огнями залит,

В нем пышный роскоши расцвет,

В нем мысль неутомимо жалит,

В нем тайной опьянен поэт,

В нем властен твой холодный гений,

Наш Кесарь-Август, наш Ликург!

И отзвуком твоих стремлений

Живет доныне Петербург!

1912

[Брюсов В. Я.: Семь цветов радуги (1912-1915). , S. 7256]

Я - междумирок. Равен первым,

Я на собраньи знати - пэр,

И каждым вздохом, каждым нервом

Я вторю высшим духам сфер.
Сумел мечтами подсмотреть я

Те чувства, что взойти должны,

Как пышный сев, спустя столетья, -

Но ныне редким суждены!

Но создан я из темной глины,

На мне ее тяжелый гнет.

Пусть я достиг земной вершины, -

Мой корень из низин растет.

Мне Гете - близкий, друг - Вергилий,

Верхарну я дарю любовь...

Но ввысь всходил не без усилий -

Тот, в жилах чьих мужичья кровь.

Я - твой, Россия, твой по роду!

Мой предок вел соху в полях.

Люблю твой мир, твою природу,

Твоих творящих сил размах!

Поля, где с краю и до краю

Шел "в рабском виде" царь небес,

Любя, дрожа, благословляю:

Здесь я родился, здесь воскрес!

И там, где нивы спелой рожью

Труду поют хвалу свою,

Я в пахаре, с любовной дрожью,

Безвестный, брата узнаю!

18 июля 1911, 1918

[Брюсов В. Я.: Стихотворения, не входившие в сборники. , S. 7546]

4. МИР
С Россией кончено... На последях

Ее мы прогалдели, проболтали,

Пролузгали, пропили, проплевали,

Замызгали на грязных площадях.
Распродали на улицах: не надо ль

Кому земли, республик да свобод,

Гражданских прав? И родину народ

Сам выволок на гноище, как падаль.

О, Господи, разверзни, расточи,

Пошли на нас огнь, язвы и бичи:

Германцев с запада, монгол с востока.
Отдай нас в рабство вновь и навсегда,

Чтоб искупить смиренно и глубоко

Иудин грех до Страшного Суда.
1917

[Волошин М. А.: Из книги "Неопалимая купина". , S. 8951 (vgl. Волошин: Средоточье всех путей, S. 79)]

ПОМИНКИ

<ЯЗЫКОВ>
Ты, душой не ослабевший

Под болезненным ярмом,

Ты сверкавший, ты гремевший

Огнедышащим стихом.

Складкой русской, краской местной

Ты поэт наш коренной!

Пушкин был отец твой крестный,

А Державин прадед твой.

Грустный узник на чужбине,

Русский дедовских времен,

Ты рвался к родной святыне

Из удушья чуждых стен.

В степь рвался, где Русью веет,

Где шумит сосновый бор,

Где ласкает, душу греет

Кровных братьев разговор.

Там, где виноградник вьется,

Блещет неба синий свод,

Там, где Рейн зеленый льется,

Отражая в лоне вод

Замки древности глубокой,

Гор и стен зубчатых высь,

Вниз по Волге по широкой

Сны и песнь твои неслись.

Хохот твой добросердечный,

Простодушье детских дней,

Ум свободный, нрав беспечный

Были радостью друзей.

Сохранивший до кончины

К песням свежую любовь,

Удаль русской братовщины

И студенческую кровь.

Соблюдавший предков нравы,

Трезвый постник по нужде,

Ты любил пиры, забавы,

Сам же сидя на воде.

И с радушьем старобытным,

Замогильный хлебосол,

Ты друзей к поминкам сытным

Созвал за посмертный стол.

Исполать тебе, дружище,

Не поддался ты судьбе,

И в душах и на кладбище

Память вечная тебе!

[Вяземский П. А.: Поминки. , S. 9686 (vgl. Вяземский: Сочинения, S. 281)]

ЗНАЙТЕ!
Она не погибнет, - знайте!

Она не погибнет, Россия.

Они всколосятся, - верьте!

Поля ее золотые.
И мы не погибнем, - верьте!

Но что нам наше спасенье?

Россия спасется, - знайте!

И близко ее воскресенье.

Декабрь 1918

СПБ

[Гиппиус З. Н.: Стихи. Дневник 1911-1921. , S. 10526 (vgl. Гиппиус: Собр. соч. в 2-х т. Т.2., S. 527)]

МОСКВА
Город чудный, город древний,

Ты вместил в свои концы

И посады и деревни,

И палаты и дворцы!
Опоясан лентой пашен,

Весь пестреешь ты в садах:

Сколько храмов, сколько башен

На семи твоих холмах!...

Исполинскою рукою

Ты, как хартия, развит,

И над малою рекою

Стал велик и знаменит!

На твоих церквах старинных

Вырастают дерева;

Глаз не схватит улиц длинных...

Это матушка Москва!

Кто, силач, возьмет в охапку

Холм Кремля-богатыря?

Кто собьет златую шапку

У Ивана-звонаря?..

Кто Царь-колокол подымет?

Кто Царь-пушку повернет?

Шляпы кто, гордец, не снимет

У святых в Кремле ворот?!.

Ты не гнула крепкой выи

В бедовой своей судьбе:

Разве пасынки России

Не поклонятся тебе!...

Ты, как мученик, горела

Белокаменная!

И река в тебе кипела

Бурнопламенная!

И под пеплом ты лежала

Полоненною,

И из пепла ты восстала

Неизменною!...

Процветай же славой вечной,

Город храмов и палат!

Град срединный, град сердечный,

Коренной России град!

<1840>

[Глинка Ф. Н.: Москва. , S. 10886 (vgl. Глинка: Сочинения, S. 91-92)]

РУССКИЕ ДЕВУШКИ

Зрел ли ты, певец Тиисский!

Как в лугу весной бычка

Пляшут девушки российски

Под свирелью пастушка?

Как, склонясь главами, ходят,

Башмаками в лад стучат,

Тихо руки, взор поводят

И плечами говорят?

Как их лентами златыми

Челы белые блестят,

Под жемчугами драгими

Груди нежные дышат?

Как сквозь жилки голубые

Льется розовая кровь,

На ланитах огневые

Ямки врезала любовь?

Как их брови соболины,

Полный искр соколий взгляд,

Их усмешка - души львины

И орлов сердца разят?

Коль бы видел дев сих красных,

Ты б гречанок позабыл

И на крыльях сладострастных

Твой Эрот прикован был.

1799

[Державин Г. Р.: Русские девушки. , S. 13164 (vgl. Державин: Сочинения., S. 226)]

МОСКВА
28 марта 1847 года,

в день ее семисотлетия
Процветай, царей столица,

Матерь русских городов,

Слова русского царица

И уставщица умов!

Есть ли град с тобою равный?

Есть один, и стар и сед:

То наш Киев православный,

Где возник нам веры свет!

Старец, некогда могучий,

На горах своих княжил,

Днепр ладьи его летучи

До чужих морей носил;

Но и он главой державной

Поклонился, уступил

Многохрамной, православной

Собирательнице сил!

Сохранив одну святыню

И сложив венец князей,

Он признал в ней господыню

Над сединою своей!

И любуется он славой,

Восседящей на холмах,

Величавой, златоглавой,

В многих царственных венцах!

Там, где бор дремучий, дикий

Песнь отшельника внимал,

Белокаменный, великий,

Вырос Кремль и засиял!

И рядилася младая,

Величавая Москва,

Стены, башни убирая

Дивных зодчеств в кружева!

И стекались, рать за ратью,

Многих княжеств знамена,

И своею благодатью

Осенила их она!

Новград, с золотом полсвета,

Ей принес свободу в дань,

И рабыня Магомета

Пала в ноги ей, Казань!

И Урал ей отпер горы,

И Сибирь златое дно;

Русь, забыв семейны споры,

Зажила с ней заодно!

Здесь Россия! - С ней страдала

В годы тяжкие Москва;

С ней она и восставала

К торжеству от торжества!

С ней делила скорбь и горе,

И на брань звала сынов

В дни, когда народов море

Выступало из брегов!

С края царства и до края

Голос славы и молвы:

Русь родная! Русь святая!

Краше нет твоей Москвы!

Вот промчались семь столетий

Над святой ее главой!

Соберитесь, Руси дети,

Поздороваться с Москвой!

Mноги веки ей, державной!

Будь богата и славна!

И поклон ей, православной:

Именинница она!

3 февраля 1847 г. Москва

[Дмитриев М. А.: Москва. , S. 13499 (vgl. Дмитриев: Московские элегии, S. 103)]

СОСЛОВНЫЕ РЕЧИ

Вослед за речью речь звучала:

"Народ, законность, власть, права..."

Что ж это? Громкие ль слова?

Или гражданские начала?..

Нет! Гражданин сословных прав

Ярмом на земство не наложит!

И возглашать никто не может -

Народной думы не узнав

И от земли не полномочен, -

Что строй его правдив и прочен!

Тот строй законен и живуч,

Где равноправная свобода,

Как солнце над главой народа,

Льет всем живительный свой луч.

Во имя блага с мыслью зрелой,

И кроме блага - ничего!

Так вековое зиждут дело

Вожди народа своего.

А вас, сословные витии,

Вас дух недобрый подучил

Почетной стражей стать в России

Против подъема русских сил!

Январь 1865

[Жемчужников А. М.: Сословные речи. , S. 14130 (vgl. Жемчужников: Избранные произведения, S. 95)]

БОРОДИНСКАЯ ГОДОВЩИНА

Русский царь созвал дружины

Для великой годовщины

На полях Бородина.

Там земля окрещена:

Кровь на ней была святая;

Там, престол и Русь спасая,

Войско целое легло

И престол и Русь спасло.

Как ярилась, как кипела,

Как пылала, как гремела

Здесь народная война

В страшный день Бородина!

На полки полки бросались,

Холмы в громах загорались,

Бомбы падали дождем,

И земля тряслась кругом.

А теперь пора иная:

Благовонно-золотая

Жатва блещет по холмам;

Где упорней бились, там

Мирных инокинь обитель;15

И один остался зритель

Сих кипевших бранью мест,

Всех решитель браней - крест.

И на пир поминовенья

Рать другого поколенья

Новым, славным уж царем

Собрана на месте том,

Где предместники их бились,

Где столь многие свершились

Чудной храбрости дела,

Где земля их прах взяла.

Так же рать числом обильна;

Так же мужество в ней сильно;

Те ж орлы, те ж знамена

И полков те ж имена...

А в рядах другие стали;

И серебряной медали,

Прежним данной ей царем,

Не видать уж ни на ком.

И вождей уж прежних мало:

Много в день великий пало

На земле Бородина;

Позже тех взяла война;

Те, свершив в Париже тризну

По Москве и рать в отчизну

Проводивши, от земли

К храбрым братьям отошли.

Где Смоленский, вождь спасенья?

Где герой, пример смиренья,

Введший рать в Париж Барклай?

Где, и свой и чуждый край

Дерзкой бодростью дививший

И под старость сохранивший

Все, что в молодости есть,

Коновницын, ратных честь?

Неподкупный, неизменный,

Хладный вождь в грозе военной,

Жаркий сам подчас боец,

В дни спокойные мудрец,

Где Раевский? Витязь Дона,

Русской рати оборона,

Неприятелю аркан,

Где наш Вихорь-атаман?

Где наездник, вождь летучий,

С кем врагу был страшной тучей

Русских тыл и авангард,

Наш Роланд и наш Баярд,

Милорадович? Где славный

Дохтуров, отвагой равный

И в Смоленске на стене

И в святом Бородине?

И других взяла судьбина:

В бое зрев погибель сына,

Рано Строганов увял;

Нет Сен-При; Ланской наш пал;

Кончил Тормасов; могила

Неверовского сокрыла;

В гробе старец Ланжерон;

В гробе старец Бенингсон.

И боец, сын Аполлонов...

Мнил он гроб Багратионов

Проводить в Бородино...

Той награды не дано:

Вмиг Давыдова не стало!

Сколько славных с ним пропало

Боевых преданий нам!

Как в нем друга жаль друзьям!

И тебя мы пережили,

И тебя мы схоронили,

Ты, который трон и нас

Твердым царским словом спас,

Вождь вождей, царей диктатор,

Наш великий император,

Мира светлая звезда,

И твоя пришла чреда!

О година русской славы!

Как теснились к нам державы!

Царь наш с ними к чести шел!

Как спасительно он ввел

Рать Москвы к врагам в столицу!

Как незлобно он десницу

Протянул врагам своим!

Как гордился русский им!

Вдруг... от всех честен далеко,

В бедном крае, одиноко, -

Перед плачущей женой,

Наш владыка, наш герой,

Гаснет царь благословенный;

И за гробом сокрушенно.

В погребальный слившись ход,

Вся империя идет.

И его как не бывало,

Перед кем все трепетало!...

Есть далекая скала;

Вкруг скалы - морская мгла;

С морем степь слилась другая,

Бездна неба голубая;

К той скале путь загражден...

Там зарыт Наполеон.

Много с тех времен, столь чудных,

Дней блистательных и трудных

С новым зрели мы царем;

До Стамбула русский гром

Был доброшен по Балкану;

Миром мстили мы султану;

И вскатил на Арарат

Пушки храбрый наш солдат.

И все царство Митридата

До подошвы Арарата

Взял наш северный Аякс;

Русской гранью стал Араке;

Арзерум сдался нам дикий;

Закипел мятеж великий;

Пред Варшавой стал наш фрунт,

И с Варшавой рухнул бунт.

И, нежданная ограда,

Флот наш был у стен Царьграда;

И с турецких берегов,

В память северных орлов,

Русской сторож на Босфоре,

Отразясь в заветном море,

Мавзолей наш говорит:

"Здесь был русский стан разбит".

Всходит днйвное светило

Так же ясно, как всходило

В чудный день Бородина;

Рать в колонны собрана,

И сияет перед ратью

Крест небесной благодатью,

И под ним в виду колонн

В гробе спит Багратион.

Здесь он пал, Москву спасая,

И, далеко умирая,

Слышал весть: Москвы уж нет!

И опять он здесь, одет

В гробе дивною бронею,

Бородинскою землею;

И великий в гробе сон

Видит вождь Багратион.

В этот час тогда здесь бились!

И враги, ярясь, ломились

На холмы Бородина;

А теперь их тишина,

Небом полная, объемлет,

И как будто бы подъемлет

Из-за гроба голос свой

Рать усопшая к живой.

Несказанное мгновенье!

Лишь изрек, свершив моленье,

Предстоявший алтарю:

Память вечная царю!

Вдруг обгрянул залп единый

Бородинские вершины,

И в один великий глас

Вся с ним армия слилась.

Память вечная, наш славный,

Наш смиренный, наш державный,

Наш спасительный герой!

Ты обет изрек святой;

Слово с трона роковое

Повторилось в дивном бое

На полях Бородина:

Им Россия спасена.

Память вечная вам, братья!

Рать младая к вам объятья

Простирает в глубь земли;

Нашу Русь вы нам спасли;

В свой черед мы грудью станем;

В свой черед мы вас помянем,

Если царь велит отдать

Жизнь за общую нам мать.

[Жуковский В. А.: Разные стихотворения. , S. 14832 (vgl. Жуковский: cоч. в 3-х томах. Т. 1, S. 324)]

РУССКИЙ УМ

Своеначальный, жадный ум, -

Как пламень, русский ум опасен:

Так он неудержим, так ясен,

Так весел он - и так угрюм.

Подобный стрелке неуклонной,

Он видит полюс в зыбь и муть;

Он в жизнь от грезы отвлеченной

Пугливой воле кажет путь.

Как чрез туманы взор орлиный

Обслеживает прах долины,

Он здраво мыслит о земле,

В мистической купаясь мгле.

[Иванов В. И.: Кормчие звезды. , S. 15018 (vgl. Иванов: Собр. соч. т.1, S. 556)]

Нет в России даже дорогих могил,

Может быть, и были - только я забыл.
Нету Петербурга, Киева, Москвы -

Может быть, и были, да забыл, увы.

Ни границ не знаю, ни морей, ни рек.

Знаю - там остался русский человек.

Русский он по сердцу, русский по уму,

Если я с ним встречусь, я его пойму.

Сразу, с полуслова... И тогда начну

Различать в тумане и его страну.

[Иванов Г. В.: Стихотворения (1943 – 1958). , S. 16842 (vgl. Иванов: Собрание сочинений в 3 т., S. 382)]

КОЛЫБЕЛЬНАЯ ПЕСЕНКА

Князю Иоанну Константиновичу
Спи в колыбели нарядной,

Весь в кружевах и шелку,

Спи, мой сынок ненаглядный,

В теплом своем уголку!

В тихом безмолвии ночи

С образа, в грусти святой,

Божией Матери очи

Кротко следят за тобой.

Сколько участья во взоре

Этих печальных очей!

Словно им ведомо горе

Будущей жизни твоей.

Быстро крылатое время,

Час неизбежный пробьет;

Примешь ты тяжкое бремя

Горя, труда и забот.

Будь же ты верен преданьям

Доброй, простой старины;

Будь же всегда упованьем

Нашей родной стороны!

С верою твердой, слепою

Честно живи ты свой век!

Сердцем, умом и душою

Русский ты будь человек!

Пусть тебе в годы сомненья,

В пору тревог и невзгод,

Служит примером терпенья

Наш православный народ.

Спи же! Еще не настали

Годы смятений и бурь!

Спи же, не зная печали,

Глазки, малютка, зажмурь!..

Тускло мерцает лампадка

Перед иконой святой...

Спи же беспечно и сладко,

Спи, мой сынок, дорогой!

Мраморный дворец

4 марта 1887

[К. Р. (великий князь Константин Константинович): Из цикла "Мечты и думы". , S. 17153 (vgl. К. Р.: Избранное, S. 65-66)]

Костра степного взвивы,

Мерцанье высоты,

Бурьяны, даль и нивы -

Россия - это ты!
На мне бойца кольчуга,

И, подвигом горя,

В туман ночного луга

Несу светильник я.

Вас, люди, звери, гады,

Коснется ль вещий крик:

Огонь моей лампады -

Бессмертия родник!

Всё глухо. Точит злаки

Степная саранча...

Передо мной во мраке

Колеблется свеча,

Роняет сны-картинки

На скатертчатый стол -

Минувшего поминки,

Грядущего символ.

1910

[Клюев Н. А.: Костра степного взвивы.... , S. 18624 (vgl. Клюев: Стихотворения и поэмы, S. 122)]

МАТРОС
Грохочет Балтийское море,

И, пенясь в расщелинах скал,

Как лев, разъярившийся в ссоре,

Рычит набегающий вал.
Со стоном другой, подоспевший,

О каменный бьется уступ,

И лижет в камнях посиневший,

Холодный, безжизненный труп.

Недвижно лицо молодое,

Недвижен гранитный утес...

Замучен за дело святое

Безжалостно юный матрос.

Не в грозном бою с супостатом,

Не в чуждой, далекой земле -

Убит он своим же собратом,

Казнен на родном корабле.

Погиб он в борьбе за свободу,

За правду святую и честь...

Снесите же, волны, народу,

Отчизне последнюю весть.

Снесите родной деревушке

Посмертный, рыдающий стон

И матери, бедной старушке,

От павшего сына - поклон!

Рыдает холодное море,

Молчит неприветная даль,

Темна, как народное горе,

Как русская злая печаль.

Плывет полумесяц багровый

И кровью в пучине дрожит...

О, где же тот мститель суровый,

Который за кровь отомстит?

<1918>

[Клюев Н. А.: Матрос. , S. 18913 (vgl. Клюев: Стихотворения и поэмы, S. 363)]

ЗЕМНОЕ СЧАСТИЕ

Не тот счастлив, кто кучи злата

Сбирает жадною рукой

И - за корысть - родного брата

Тревожит радостный покой;

Не тот, кто с буйными страстями

В кругу прелестниц век живет,

В пирах с ничтожными глупцами

Беседы глупые ведет

И с ними ценит лишь словами

Святую истину, добро,

А нажитое серебро

Хранит, не дремля, под замками.

Не тот счастлив, не тот, кто давит

Народ мучительным ярмом

И кто свое величье ставит

На полразрушенном другом!

Он пренебрег земли законы,

Он, презирая вопль и стоны,

И бедной, горестной мольбе

Смеется вперекор судьбе!..

Он бога гнев, он кары неба

Считает за ничтожный страх;

Суму, кусок последний хлеба

Отнял у ближнего - и прав!

Не он! - Но только тот блажен,

Но тот счастлив и тот почтен,

Кого природа одарила

Душой, и чувством, и умом,

Кого фортуна наградила

Любовью - истинным добром.

Всегда пред богом он с слезою

Молитвы чистые творит,

Доволен жизнию земною,

Закон небес боготворит,

Открытой грудию стоит

Пред казнью, злобою людскою,

И за царя, за отчий кров

Собой пожертвовать готов.

Он, и немногое имея,

Всегда делиться рад душой;

На помощь бедных, не жалея,

Все щедрой раздает рукой!

Старобельск.

20 августа 1830 г.

[Кольцов А. В.: Cтихoтворения (1830). , S. 19307 (vgl. Кольцов: Сочинения, S. 60-61)]

ПОСЛЕДНЯЯ БОРЬБА

Надо мною буря выла,

Гром по небу грохотал,

Слабый ум судьба страшила,

Холод в душу проникал.

Но не пал я от страданья,

Гордо выдержал удар,

Сохранил в душе желанья,

В теле - силу, в сердце - жар!

Что погибель! что спасенье!

Будь что будет - все равно!

На святое провиденье

Положился я давно!

В этой вере нет сомненья,

Ею жизнь моя полна!

Бесконечно в ней стремленье!..

В ней покой и тишина...

Не грози ж ты мне бедою,

Не зови, судьба, на бой:

Готов биться я с тобою,

Но не сладишь ты со мной!

У меня в душе есть сила,

У меня есть в сердце кровь,

Под крестом - моя могила;

На кресте - моя любовь!

20 сентября 1838 г.

[Кольцов А. В.: Cтихoтворения (1838). , S. 19438 (vgl. Кольцов: Сочинения, S. 129)]

БОРОДИНО
- Скажи-ка, дядя, ведь недаром

Москва, спаленная пожаром,

Французу отдана?

Ведь были ж схватки боевые,

Да, говорят, еще какие!

Недаром помнит вся Россия

Про день Бородина!

- Да, были люди в наше время,

Не то, что нынешнее племя:

Богатыри - не вы!

Плохая им досталась доля:

Не многие вернулись с поля...

Не будь на то господня воля,

Не отдали б Москвы!
Мы долго молча отступали,

Досадно было, боя ждали,

Ворчали старики:

"Что ж мы? на зимние квартиры?

Не смеют, что ли, командиры

Чужие изорвать мундиры

О русские штыки?"
И вот нашли большое поле:

Есть разгуляться где на воле!

Построили редут.

У наших ушки на макушке!

Чуть утро осветило пушки

И леса синие верхушки -

Французы тут как тут.
Забил заряд я в пушку туго

И думал: угощу я друга!

Постой-ка, брат мусью!

Что тут хитрить, пожалуй к бою;

Уж мы пойдем ломить стеною,

Уж постоим мы головою

За родину свою!
Два дня мы были в перестрелке.

Что толку в этакой безделке?

Мы ждали третий день.

Повсюду стали слышны речи:

"Пора добраться до картечи!"

И вот на поле грозной сечи

Ночная пала тень.
Прилег вздремнуть я у лафета,

И слышно было до рассвета,

Как ликовал француз.

Но тих был наш бивак открытый:

Кто кивер чистил весь избитый,

Кто штык точил, ворча сердито,

Кусая длинный ус.
И только небо засветилось,

Все шумно вдруг зашевелилось,

Сверкнул за строем строй.

Полковник наш рожден был хватом

Слуга царю, отец солдатам...

Да, жаль его: сражен булатом,

Он спит в земле сырой.
И молвил он, сверкнув очами:

"Ребята! не Москва ль за нами?

Умремте ж под Москвой,

Как наши братья умирали!"

И умереть мы обещали,

И клятву верности сдержали

Мы в Бородинский бой.
Ну ж был денек! Сквозь дым летучий

Французы двинулись, как тучи,

И всё на наш редут.

Уланы с пестрыми значками,

Драгуны с конскими хвостами,

Все промелькнули перед нами,

Все побывали тут.
Вам не видать таких сражений!..

Носились знамена, как тени,

В дыму огонь блестел,

Звучал булат, картечь визжала,

Рука бойцов колоть устала,

И ядрам пролетать мешала

Гора кровавых тел.
Изведал враг в тот день немало,

Что значит русский бой удалый,

Наш рукопашный бой!..

Земля тряслась - как наши груди;

Смешались в кучу кони, люди,

И залпы тысячи орудий

Слились в протяжный вой...
Вот смерклось. Были все готовы

Заутра бой затеять новый

И до конца стоять...

Вот затрещали барабаны -

И отступили басурманы.

Тогда считать мы стали раны,

Товарищей считать.
Да, были люди в наше время,

Могучее, лихое племя:

Богатыри - не вы.

Плохая им досталась доля:

Не многие вернулись с поля,

Когда б на то не божья воля,

Не отдали б Москвы!
[Лермонтов М. Ю.: Бородино. , S. 21457 (vgl. Лермонтов: Соч. т.1, S. 156)]

ПРЕДСКАЗАНИЕ

Настанет год, России черный год,

Когда царей корона упадет;

Забудет чернь к ним прежнюю любовь,

И пища многих будет смерть и кровь;

Когда детей, когда невинных жен

Низвергнутый не защитит закон;

Когда чума от смрадных, мертвых тел

Начнет бродить среди печальных сел,

Чтобы платком из хижин вызывать,

И станет глад сей бедный край терзать;

И зарево окрасит волны рек:

В тот день явится мощный человек,

И ты его узнаешь - и поймешь,

Зачем в руке его булатный нож:

И горе для тебя! - твой плач, твой стон

Ему тогда покажется смешон;

И будет всё ужасно, мрачно в нем,

Как плащ его с возвышенным челом.

[Лермонтов М. Ю.: Стихотворения (1830). , S. 20977 (vgl. Лермонтов: Соч. в 2-х томах. Т.1, S. 0)]

РОДИНА
Люблю отчизну я, но странною любовью!

Не победит ее рассудок мой.

Ни слава, купленная кровью,

Ни полный гордого доверия покой,

Ни темной старины заветные преданья

Не шевелят во мне отрадного мечтанья.
Но я люблю - за что, не знаю сам -

Ее степей холодное молчанье,

Ее лесов безбрежных колыханье,

Разливы рек ее, подобные морям;

Проселочным путем люблю скакать в телеге

И, взором медленным пронзая ночи тень,

Встречать по сторонам, вздыхая о ночлеге,

Дрожащие огни печальных деревень.

Люблю дымок спаленной жнивы,

В степи ночующий обоз

И на холме средь желтой нивы

Чету белеющих берез.

С отрадой, многим незнакомой,

Я вижу полное гумно,

Избу, покрытую соломой,

С резными ставнями окно;

И в праздник, вечером росистым,

Смотреть до полночи готов

На пляску с топаньем и свистом

Под говор пьяных мужичков.

[Лермонтов М. Ю.: Стихотворения (1841). , S. 21376 (vgl. Лермонтов: Соч. в 2-х томах. Т.1, S. 0)]

Вот так латинские народы,

Во имя братства и любви,

Шли в отдаленные походы.

Кипела доблесть в их крови.

Иуде чуждая и Крезам,

Лишь славолюбием дыша,

Под этой сталью и железом

Жила великая душа.

И ею созданные люди

На нас колоссами глядят,

Которых каменные груди

Ни меч, ни гром не сокрушат.

Тогда в ряды священной рати

Не ополчались мы войной.

Отдельно, далеко от братии,

Вели мы свой крестовый бой.

Уж недра Азии бездонной,

Как разгоравшийся волкан,

К нам слали чад своих мильоны:

Дул с степи жаркий ураган,

Металась степь, как океан, -

Восток чреват был Чингисханом!

И Русь одна тогда была

Сторожевым Европы станом,

И уж за веру кровь лила...

Недолго рыцарей глубоко

Так трогал клик: "Иерусалим!"

Стон христианского Востока

Всё глуше становился им!

Россия гибла: к христианам

Взывала воплями она;

Но, как Иосиф агарянам,

Была от братьев продана!

Упала с громом Византия;

Семья славянских царств за ней;

Столпы сложились костяные

Из черепов богатырей;

За честь Евангелья Христова

Сыны Людовика Святого

Уж выручать не шли Царьград.

От брата отшатнулся брат...

Мы - крестоносцы от начала!

Орда рвала нас по клочкам,

Нас жгла, - но лучше смерть, чем срам;

Страдальцев кровью возрастала

И крепла Русь; как мститель встала

И, верная себе, идет

В обетованный свой поход.

За что же западные братья,

Забыв свой подвиг прежних лет.

Ей шлют безумные проклятья,

Как скрежет демонов во след?

За что ж с тоскою и заботой

На нас они, косясь, глядят?

За что ж на нас идут их флоты

И нам погибелью грозят?

За что ж?.. За то, что мы созрели,

Что вдруг в учениках своих

Они совместников узрели;

Что то не шутка: между них

Мы смело требуем гражданства!

Мы не пришельцы - зиждем храм,

Еще неведомый векам;

На необъятное пространство

Фундамент вывели; пред ним

Бледнеют древние державы, -

И новых сил, и новой славы

Младое солнце страшно им!

Докончить храм - в нас есть отвага,

В нас вера есть, в нас сила есть,

Все для него земные блага

Готовы в жертву мы принесть...

За то, что нам пришлось на долю

Свершить, что Запад начинал;

Что нас отныне бог избрал

Творить его святую волю;

Что мы под знаменем креста

Не лицемерим, не торгуем,

И фарисейским поцелуем

Не лобызаем мы Христа...

И, может быть, враги предвидят,

Что из России ледяной

Еще невиданное выйдет

Гигантов племя к ним грозой,

Гигантов - с ненасытной жаждой

Бессмертья, славы и добра,

Гигантов - как их мир однажды

Зрел в грозном образе Петра.
1853

[Майков А. Н.: Картины. , S. 22421 (vgl. Майков: Сочинения в 2-х томах. Т. 1, S. 302)]

ЗАВЕТ СТАРИНЫ

Снилось мне: по всей России

Светлый праздник - древний храм,

Звон, служенье литургии,

Блеск свечей и фимиам, -

На амвоне ж, в фимиаме,

Точно в облаке, стоит

Старцев сонм и нам, во храме

Преклоненным, говорит:

"Труден в мире, Русь родная,

Был твой путь; но дни пришли -

И, в свой новый век вступая,

Ты у господа моли,

Чтоб в сынах твоих свободных

Коренилось и росло

То, что в годы бед народных,

Осенив тебя, спасло;

Чтобы ты была готова -

Сердце чисто, дух велик -

Стать на судище Христово

Всем народом каждый миг;

Чтоб, в вождях своих сияя

Сил духовных полнотой,

Богоносица святая,

Мир вела ты за собой

В свет - к свободе бесконечной

Из-под рабства суеты,

На исканье правды вечной

И душевной красоты..."

<1878>

[Майков А. Н.: Картины. , S. 22713 (vgl. Майков: Сочинения в 2-х томах. Т. 1, S. 470)]

В белом раю лежит богатырь:

Пахарь войны, пожилой мужик.

В серых глазах мировая ширь:

Великорусский державный лик.
Только святые умеют так

В благоуханном гробу лежать:

Выпростав руки, блаженства в знак,

Славу свою и покой вкушать.

Разве Россия не белый рай

И не веселые наши сны?

Радуйся, ратник, не умирай:

Внуки и правнуки спасены!

Декабрь 1914

[Мандельштам О. Э.: Стихотворения разных лет. , S. 23716 (vgl. Мандельштам: Соч. в 2-х т. Т.1, S. 298-299)]

РОССИЯ
Не все ли равно мне, рабой ли, наемницей

иль просто безумной тебя назовут?

Ты светишь... Взгляну - и мне счастие

вспомнится.

Да, эти лучи не зайдут.

Ты в страсти моей и в страданьях торжественных,

и в женском медлительном взгляде была.

В полях озаренных, холодных и девственных,

цветком голубым ты цвела.

Ты осень водила по рощам заплаканным,

весной целовала ресницы мои.

Ты в душных церквах повторяла за дьяконом

слепые слова ектеньи.

Ты летом за нивой звенела зарницами,

в день зимний я в инее видел твой лик.

Ты ночью склонялась со мной над страницами

властительных, песенных книг.

Была ты и будешь. Таинственно создан я

из блеска и дымки твоих облаков.

Когда надо мною ночь плещется звездная,

я слышу твой реющий зов.

Ты - в сердце, Россия. Ты - цепь и подножие,

ты - в ропоте крови, в смятенье мечты.

И мне ли плутать в этот век бездорожия?

Мне светишь по-прежнему ты.

5 марта 1919

Крым

[Набоков В. В.: Горний путь. , S. 26010 (vgl. Набоков: Стихотворения и поэмы, S. 57)]

РОДИНА
Бессмертное счастие наше

Россией зовется в веках.

Мы края не видели краше,

а были во многих краях.
Но где бы стезя ни бежала,

нам русская снилась земля.

Изгнание, где твое жало,

чужбина, где сила твоя?

Мы знаем молитвы такие,

что сердцу легко по ночам;

и гордые музы России

незримо сопутствуют нам.

Спасибо дремучему шуму

лесов на равнинах родных,

за ими внушенную думу,

за каждую песню о них.

Наш дом на чужбине случайной,

где мирен изгнанника сон,

как ветром, как морем, как тайной,

Россией всегда окружен.

1927

[Набоков В. В.: Стихотворения, не входившие в прижизненные сборники. , S. 26455 (vgl. Набоков: Стихотворения и поэмы, S. 408)]

К РОССИИ
Мою ладонь географ строгий

разрисовал: тут все твои

большие, малые дороги,

а жилы - реки и ручьи.
Слепец, я руки простираю

и все земное осязаю

через тебя, страна моя.

Вот почему так счастлив я.

И если правда, что намедни

мне померещилось во сне,

что час беспечный, час последний

меня найдет в чужой стране,

как на покатой школьной парте,

совьешься ты подобно карте,

как только отпущу края,

и ляжешь там, где лягу я.

1928

[Набоков В. В.: Стихотворения, не входившие в прижизненные сборники. , S. 26472 (vgl. Набоков: Стихотворения и поэмы, S. 420)]

ПРАЗДНОМУ ЮНОШЕ

Что сидишь ты сложа руки?

Ты окончил курс науки,

Любишь русский край,
Остроумно, интересно

Говоришь ты, мыслишь честно...

Что же? Начинай!
Иль тебе всё мелко, низко?

Или ждешь труда - без риска?

Времена не те!
В наши дни одним шпионам

Безопасно, как воронам

В городской черте.
[Некрасов Н. А.: Стихотворения (1876). , S. 27759 (vgl. Некрасов: Стихотворения, S. 226)]

ПРИГОВОР
"... Вы в своей земле благословенной

Парии - не знает вас народ,

Светский круг, бездушный и надменный,

Вас презреньем хладный обдает.
И звучит бесцельно ваша лира,

Вы певцами темной стороны -

На любовь, на уваженье мира

Не стяжавшей права - рождены!..."

Камень в сердце русское бросая,

Так о нас весь Запад говорит.

Заступись, страна моя родная!

Дай отпор!... Но родина молчит...

[Некрасов Н. А.: Стихотворения (1877). , S. 27767 (vgl. Некрасов: Стихотворения, S. 229)]

ЕЛКА
В школе шумно; раздается

Беготня и шум детей...

Знать, они не для ученья

Собрались сегодня в ней?
Нет! рождественская елка

В ней сегодня зажжена;

Пестротой своей нарядной

Деток радует она.

Детский взор игрушки манят...

Здесь лошадка, там волчок,

Вот железная дорога,

Вот охотничий рожок.

А фонарики... а звезды,

Что алмазами горят...

А орехи золотые,

А прозрачный виноград!

Будьте ж вы благословенны,

Вы, чья добрая рука

Убирала эту елку

Для малюток бедняка.

Редко, редко озаряет

Радость светлая их дни,

И весь год им будут сниться

Елки яркие огни!

<1887>

[Плещеев А. Н.: Елка. , S. 29658 (vgl. Плещеев: Стихотворения, S. 297)]

Что год, то новая утрата,-

И гибнут силы без конца!

Еще меж нами нет собрата,

За правду честного бойца!
Подумать страшно, скольких мы

Недосчитались в эти годы!

И всех, врагов отважных тьмы,

Сломили ранние невзгоды.

И вот над свежею могилой

Нас дума тяжкая гнетет...

Ужели та же участь ждет

Все возникающие силы?

9 октября 1863

[Плещеев А. Н.: Что год, то новая утрата.... , S. 29519 (vgl. Плещеев: Стихотворения, S. 201)]

ЦЕПИ
Зачем игрой воображенья

Картины счастья рисовать?

Зачем душевные мученья

Тоской опасной растравлять?

Гонимый роком своенравным,

Я вяну жертвою страстей

И угнетен ярмом бесславным

В цветущей юности моей?..

Я зрел: надежды луч прощальный

Темнел и гаснул в небесах,

И факел смерти погребальный

С тех пор горит в моих очах!

Любовь к прекрасному, природа,

Младые девы и друзья,

И ты, священная свобода, -

Всё, всё погибло для меня!

Без чувства жизни, без желаний,

Как отвратительная тень,

Влачу я цепь моих страданий

И умираю ночь и день!

Порою огнь души унылой

Воспламеняется во мне,

С снедающей меня могилой

Борюсь как будто бы во сне!

Стремлюсь в жару ожесточенья

Мои оковы раздробить

И жажду сладостного мщенья

Живою кровью утолить!

Уже рукой ожесточенной

Берусь за пагубную сталь,

Уже рассудок мой смущенный

Забыл и горе и печаль!..

Готов!.. Но цепь порабощенья

Гремит на скованных ногах,

И замирает сталь отмщенья

В холодных, трепетных руках...

Как раб испуганный, бездушный,

Тогда кляну свой жребий я

И вновь взираю равнодушно

На цепи <нового цар>я.
Между 1826 и 1828

[Полежаев А. И.: Цепи. , S. 29706 (vgl. Полежаев: Стихотворения и поэмы, S. 74)]

К ЧЕДАЕВУ

Любви, надежды, тихой славы

Недолго нежил нас обман,

Исчезли юные забавы,

Как сон, как утренний туман;

Но в нас горит еще желанье,

Под гнетом власти роковой

Нетерпеливою душой

Отчизны внемлем призыванье.

Мы ждем с томленьем упованья

Минуты вольности святой,

Как ждет любовник молодой

Минуты верного свиданья.

Пока свободою горим,

Пока сердца для чести живы,

Мой друг, отчизне посвятим

Души прекрасные порывы!

Товарищ, верь: взойдет она,

Звезда пленительного счастья,

Россия вспрянет ото сна,

И на обломках самовластья

Напишут наши имена!
[Пушкин А. С.: Стихотворения (1818). , S. 31642 (vgl. Пушкин: Избр. соч. т.1, S. 0)]

ВИДЕНИЯ НА ХОЛМЕ(1 вариант)

Взбегу на холм

и упаду

в траву.

И древностью повеет вдруг из дола.

И вдруг картины грозного раздора

Я в этот миг увижу наяву.
Россия, Русь! Храни себя, храни!

Смотри опять в леса твои и долы

Со всех сторон нагрянули они,

Иных времен татары и монголы.

Они несут на флагах чёрный крест,

Они крестами небо закрестили,

И не леса мне видятся окрест,

А лес крестов

в окрестностях

России...

Кресты, кресты...
Я больше не могу!

Я резко отниму от глаз ладони

И вдруг увижу: смирно на лугу

Траву жуют стреноженные кони.

Заржут они - и где-то у осин

Подхватит эхо медленное ржанье,

И надо мной —

бессмертных звёзд Руси,

Спокойных звезд безбрежное мерцанье...
[Рубцов Н.: Видения на холме]

ВИДЕНИЯ НА ХОЛМЕ (2 вариант)

Взбегу на холм

и упаду

в траву.

И древностью повеет вдруг из дола.

И вдруг картины грозного раздора

Я в этот миг увижу наяву.

Пустынный свет на звездных берегах

И вереницы птиц твоих, Россия,

Затмит на миг

В крови и жемчугах

Тупой башмак скуластого Батыя!..

Россия, Русь — куда я ни взгляну...

За все твои страдания и битвы —

Люблю твою, Россия, старину,

Твои огни, погосты и молитвы,

Люблю твои избушки и цветы,

И небеса, горящие от зноя,

И шепот ив у омутной воды,

Люблю навек, до вечного покоя...

Россия, Русь! Храни себя, храни!

Смотри опять в леса твои и долы

Со всех сторон нагрянули они,

Иных времен татары и монголы.

Они несут на флагах чёрный крест,

Они крестами небо закрестили,

И не леса мне видятся окрест,

А лес крестов

в окрестностях

России...

Кресты, кресты...
Я больше не могу!

Я резко отниму от глаз ладони

И вдруг увижу: смирно на лугу

Траву жуют стреноженные кони.

Заржут они - и где-то у осин

Подхватит эхо медленное ржанье,

И надо мной —

бессмертных звёзд Руси,

Высоких звезд покойное мерцанье...
[Рубцов Н.: Видения на холме]

КОЛЫБЕЛЬ КУЛЬТУРЫ НОВОЙ

Вот подождите - Россия воспрянет,

Снова воспрянет и на ноги встанет.

Впредь ее Запад уже не обманет

Цивилизацией дутой своей...

Встанет Россия, да, встанет Россия,

Очи раскроет свои голубые,

Речи начнет говорить огневые, -

Мир преклонится тогда перед ней!

Встанет Россия - все споры рассудит...

Встанет Россия - народности сгрудит...

И уж у Запада больше не будет

Брать от негодной культуры росток.

А вдохновенно и религиозно,

Пламенно веря и мысля серьезно,

В недрах своих непреложностью грозной

Станет выращивать новый цветок...

Время настанет - Россия воспрянет,

Правда воспрянет, неправда отстанет,

Мир ей восторженно славу возгрянет, -

Родина Солнца - Восток!

1923

[Северянин И. В.: Классические розы. , S. 33837 (vgl. Северянин: Стихотворения и поэмы, S. 89)]

ЧТО НУЖНО ЗНАТЬ

Ты потерял свою Россию.

Противоставил ли стихию

Добра стихии мрачной зла?

Нет? Так умолкни: увела

Тебя судьба не без причины

В края неласковой чужбины.

Что толку охать и тужить -

Россию нужно заслужить!

1925

[Северянин И. В.: Классические розы. , S. 33829 (vgl. Северянин: Стихотворения и поэмы, S. 83)]

ЗАПЕВКА
О России петь - что стремиться в храм

По лесным горам, полевым коврам...
О России петь - что весну встречать,

Что невесту ждать, что утешить мать...

О России петь - что тоску забыть,

Что Любовь любить, что бессмертным быть!

1925

[Северянин И. В.: Классические розы. , S. 33827 (vgl. Северянин: Стихотворения и поэмы, S. 81)]

СТИХИ МОСКВЕ

Мой взор мечтанья оросили:

Вновь - там, за башнями Кремля -

Неподражаемой России

Незаменимая земля.

В ней и убогое богато,

Полны значенья пустячки:

Княгиня старая с Арбата

Читает Фета сквозь очки...

А вот, к уютной церковушке

Подъехав в щегольском "купэ",

Кокотка оделяет кружки,

Своя в тоскующей толпе...

И ты, вечерняя прогулка

На тройке вдоль Москва-реки!

Гранитного ли переулка

Радушные особняки...

И там, в одном из них, где стайка

Мечтаний замедляет лёт,

Московским солнышком хозяйка

Растапливает "невский лед"...

Мечты! вы - странницы босые,

Идущие через поля, -

Неповергаемой России

Неизменимая земля!

1925

[Северянин И. В.: Классические розы. , S. 33839 (vgl. Северянин: Стихотворения и поэмы, S. 90)]

ПРЕДГНЕВЬЕ

Москва вчера не понимала,

Но завтра, верь, поймет Москва:

Родиться Русским - слишком мало,

Чтоб русские иметь права...

И, вспомнив душу предков, встанет,

От слова к делу перейдя,

И гнев в народных душах грянет,

Как гром живящего дождя.

И сломит гнет, как гнет ломала

Уже не раз повстанцев рать...

Родиться Русским - слишком мало:

Им надо быть, им надо стать!

1925

[Северянин И. В.: Классические розы. , S. 33834 (vgl. Северянин: Стихотворения и поэмы, S. 87)]

СТОЛЕТИЕ УЧРЕЖДЕНИЙ

ИМПЕРАТРИЦЫ МАРИИ
(Гимн)
В святых судьбах родной России,

В реке времен, в пучине дней,

Две венценосные Марии

Любили сирот и детей.

И русских женщин воспитали,

Взращали так, чтоб им блистать,

Как Венценосные блистали

В двух образцах - жена и мать!

И если мы надежды пулны

И сил, и веры без границ, -

Так это в нас играют волны

Деяний двух Императриц.

[Случевский К. К.: На разные случаи и смесь. , S. 34503 (vgl. Случевский: Сочинения в стихах, S. 166-167)]

ЖЕСТОКИЕ ДНИ

Ожиданья дни жестоки.

Истомилася любовь.

На враждующем востоке

Льется братьев наших кровь.

И, о мире воздыхая,

Слезно господа моля,

Вся от края и до края

Стонет русская земля.

Слезы матери печальной!

Кто ведет вам поздний счет?

Кто стране многострадальной

Утешенье принесет?

3 декабря 1904

[Сологуб Ф.: Жестокие дни. , S. 36240 (vgl. Сологуб: Стихотворения, S. 305-306)]

Я также сын больного века.

Душою слаб и телом хил,

Но странно - веру в человека

Я простодушно сохранил.
В борьбе упорно-беспощадной

Сгорели юные мечты,

Потоптаны толпой злорадной

Надежд весенние цветы,

И длится ночь, черна, как прежде,

Всю землю мглою полоня, -

А всё же радостной надежде

Есть место в сердце у меня!

6 октября 1892

[Сологуб Ф.: Я также сын больного века.... , S. 35793 (vgl. Сологуб: Стихотворения, S. 105)]

Умом Россию не понять,

Аршином общим не измерить:

У ней особенная стать -

В Россию можно только верить.
28 ноября 1866

Петербург

[Тютчев Ф. И.: Умом Россию не понять.... , S. 38229 (vgl. Тютчев: Стихотворения, S. 259)]

Когда казак с высокой вышки

Увидит дальнего врага,

Чей иск - казацкие кубышки,

А сабля - острая дуга, -

Он сбегает, развивая кудрями, с высокой вышки,

На коня он лихого садится

И летит без передышки

В говором поющие станицы.

Так я, задолго до того мига,

Когда признание станет всеобщим,

Говорю: "Над нами иноземцев иго,

Возропщем, русские, возропщем!

Поймите, что угнетенные и мы - те ж!

Учитесь доле внуков на рабах

И, гордости подняв мятеж,

Наденьте брони поверх рубах!"
<1908>

[Хлебников В. В.: Когда казак с высокой вышки.... , S. 39878 (vgl. Хлебников: Творения, S. 51)]

РОССИИ
Тебя призвал на брань святую,

Тебя господь наш полюбил,

Тебе дал силу роковую,

Да сокрушишь ты волю злую

Слепых, безумных, буйных сил.

Вставай, страна моя родная,

За братьев! Бог тебя зовет

Чрез волны гневного Дуная,

Туда, где, землю огибая,

Шумят струи Эгейских вод.
Но помни: быть орудьем бога

Земным созданьям тяжело.

Своих рабов он судит строго,

А на тебя, увы! как много

Грехов ужасных налегло!
В судах черна неправдой черной

И игом рабства клеймена;

Безбожной лести, лжи тлетворной,

И лени мертвой и позорной,

И всякой мерзости полна!
О, недостойная избранья,

Ты избрана! Скорей омой

Себя водою покаянья,

Да гром двойного наказанья

Не грянет над твоей главой!
С душой коленопреклоненной,

С главой, лежащею в пыли,

Молись молитвою смиренной

И раны совести растленной

Елеем плача исцели!
И встань потом, верна призванью,

И бросься в пыл кровавых сеч!

Борись за братьев крепкой бранью,

Держи стяг божий крепкой дланью,

Рази мечом - то божий меч!
23 марта 1854

[Хомяков А. С.: России (Тебя призвал на брань святую...). , S. 40958 (vgl. Хомяков: Стихотворения и драмы, S. 137)]

Парус поднят; ветра полный,

Он канаты натянул

И на ропщущие волны

Мачту длинную нагнул.
Парус русский. Через волны

Уж корабль несется сам.

И готов всех братьев челны

Прицепить к крутым бокам.

Поднят флаг: на флаге виден

Правды суд и мир любви.

Мчись, корабль: твой путь завиден...

Господи, благослови!

Конец 1858

[Хомяков А. С.: Парус поднят; ветра полный.... , S. 40976 (vgl. Хомяков: Стихотворения и драмы, S. 145)]

Не гордись перед Белградом,

Прага, чешских стран глава!

Не гордись пред Вышеградом,

Златоверхая Москва!
Вспомним: мы родные братья,

Дети матери одной,

Братьям братские объятья,

К груди грудь, рука с рукой!

Не гордися силой длани

Тот, кто в битве устоял;

Не скорби, кто в долгой брани

Под грозой судьбины пал.

Испытанья время строго,

Тот, кто пал, восстанет вновь:

Много милости у бога,

Без границ его любовь!

Пронесется мрак ненастный,

И, ожиданный давно,

Воссияет день прекрасный,

Братья станут заодно:

Все велики, все свободны,

На врагов - победный строй,

Полны мыслью благородной,

Крепки верою одной!

20 июня 1847

Прага

[Хомяков А. С.: Не гордись перед Белградом.... , S. 40933 (vgl. Хомяков: Стихотворения и драмы, S. 125)]

2. СТИХИ ПРО ВРАГОВ РОССИИ

В суде он слушал приговор -

Его галеры ожидали:

Он был бедняк, и был он вор.

Неделю дети голодали,

И, нищетой удручена,

Глядела в гроб его жена;

Труды, заботы, огорченья,

Знать, не по силам были ей;

И поддался он искушенью:

Украл на хлеб семье своей.
И осуждение бесстрастно

Прочел ему синедрион;

Казалось, нищетой ужасной

Никто из них не поражен;

Пример не нов, да и напрасно

Жалеть - неумолим закон!

Лишь одному людское горе

Доступно было в этот миг,

Любовь в одном светилась взоре:

Глядел - и кроток и велик -

Среди безмолвной тишины

Христос распятый - со стены...

<1863>

[Плещеев А. Н.: В суде он слушал приговор.... , S. 29512 (vgl. Плещеев: Стихотворения, S. 194)]

БОГАТЫРЬ
По русскому славному царству,

На кляче разбитой верхом,

Один богатырь разъезжает

И взад, и вперед, и кругом.
Покрыт он дырявой рогожей,

Мочалы вокруг сапогов,

На брови надвинута шапка,

За пазухой пеннику штоф.

"Ко мне, горемычные люди,

Ко мне, молодцы, поскорей!

Ко мне, молодицы и девки, -

Отведайте водки моей!"

Он потчует всех без разбору,

Гроша ни с кого не берет,

Встречает его с хлебом-солью,

Честит его русский народ.

Красив ли он, стар или молод -

Никто не заметил того;

Но ссоры, болезни и голод

Плетутся за клячей его.

И кто его водки отведал,

От ней не отстанет никак,

И всадник его провожает

Услужливо в ближний кабак.

Стучат и расходятся чарки,

Трехпробное льется вино,

В кабак, до последней рубахи,

Добро мужика снесено.

Стучат и расходятся чарки,

Питейное дело растет,

Жиды богатеют, жиреют,

Беднеет, худеет народ.

Со службы домой воротился

В деревню усталый солдат;

Его угощают родные,

Вкруг штофа горелки сидят.

Приходу его они рады,

Но вот уж играет вино,

По жилам бежит и струится

И головы кружит оно.

"Да что, - говорят ему братья, -

Уж нешто ты нам и старшой?

Ведь мы-то трудились, пахали,

Не станем делиться с тобой!"

И ссора меж них закипела,

И подняли бабы содом,

Солдат их ружейным прикладом,

А братья его топором!

Сидел над картиной художник,

Он божию матерь писал,

Любил как дитя он картину,

Он ею и жил и дышал;

Вперед подвигалося дело,

Порой на него с полотна

С улыбкой святая глядела,

Его ободряла она.

Сгрустнулося раз живописцу,

Он с горя горелки хватил -

Забыл он свою мастерскую,

Свою богоматерь забыл.

Весь день он валяется пьяный

И в руки кистей не берет -

Меж тем, под рогожею, всадник

На кляче плетется вперед.

Работают в поле ребята,

И градом с них катится пот,

И им, в умилении, всадник

Орленый свой штоф отдает

Пошла между ними потеха!

Трехпробное льется вино,

По жилам бежит и струится

И головы кружит оно.

Бросают они свои сохи,

Готовят себе кистени,

Идут на большую, дорогу,

Купцов поджидают они.

Был сын у родителей бедных;

Любовью к науке влеком,

Семью он свою оставляет

И в город приходит пешком.

Он трудится денно и нощно,

Покою себе не дает,

Он терпит и голод и холод,

Но движется быстро вперед.

Однажды, в дождливую осень,

В одном переулке глухом,

Ему попадается всадник

На кляче разбитой верхом.

"Здорово, товарищ, дай руку!

Никак, ты, бедняга, продрог?

Что ж, выпьем за Русь и науку!

Я сам им служу, видит бог!"

От стужи иль от голодухи

Прельстился на водку и ты -

И вот потонули в сивухе

Родные, святые мечты!

За пьянство из судной управы

Повытчика выгнали раз;

Теперь он крестьянам на сходке

Читает подложный указ.

Лукаво толкует свободу

И бочками водку сулит:

"Нет боле оброков, ни барщин;

Того-де закон не велит.

Теперь, вишь, другие порядки.

Знай пей, молодец, не тужи!

А лучше чтоб спорилось дело,

На то топоры и ножи!"

А всадник на кляче не дремлет,

Он едет и свищет в кулак;

Где кляча ударит копытом,

Там тотчас стоит и кабак.

За двести мильонов Россия

Жидами на откуп взята -

За тридцать серебряных денег

Они же купили Христа.

И много Понтийских Пилатов,

И много лукавых Иуд

Отчизну свою распинают,

Христа своего продают.

Стучат и расходятся чарки,

Рекою бушует вино,

Уносит деревни и села

И Русь затопляет оно.

Дерутся и режутся братья,

И мать дочерей продает,

Плач, песни, и вой, и проклятья

Питейное дело растет!

И гордо на кляче гарцует

Теперь богатырь удалой;

Уж сбросил с себя он рогожу,

Он шапку сымает долой:

Гарцует оглоданный остов,

Венец на плешивом челе,

Венец из разбитых бутылок

Блестит и сверкает во мгле.

И череп безглазый смеется:

"Призванье мое свершено!

Недаром же им достается

Мое даровое вино!"

1849

[Толстой А. К.: Богатырь. , S. 37065 (vgl. Толстой А. К.: Сочинения в 2-х т. Т.1, S. 136)]

ЕВРЕЙСКИЙ ВОПРОС

Не один, но четыре еврейских вопроса!

Для господ шулеров и кокоток пера,

Для зверей, у которых на сердце кора,

Для голодных шпионов с душою барбоса

Вопрос разрешен лезвием топора:
"Избивайте евреев! Они - кровопийцы.

Кто Россию к разгрому привел? Не жиды ль?

Мы сотрем это племя в вонючую пыль.

Паразиты! Собаки! Иуды! Убийцы!"

Вот вам первая темная быль.
Для других вопрос еврейский -

Пятки чешущий вопрос:

Чужд им пафос полицейский,

Люб с горбинкой жирный нос,

Гершка, Сруль, "свиное ухо" -

Столь желанные для слуха!

Пейсы, фалдочки капотов,

Пара сочных анекдотов:

Как в вагоне, у дверей

В лапсердаке стал еврей,

Как комично он молился,

Как на голову свалился

С полки грязный чемодан -

Из свиной, конечно, кожи...

Для всех, кто носит имя человека,

Вопрос решен от века и на век -

Нет иудея, финна, негра, грека,

Есть только человек.

У всех, кто носит имя человека,

И был, и будет жгучий стыд за тех,

Кто в темной чаще заливал просеки

Кровавой грязью, под безумный смех.

Но чту - вопрос еврейский для еврея?

Такой позор, проклятье и разгром,

Что я его коснуться не посмею

Своим отравленным пером...

<1909>

[Черный С.: Стихотворения 1908 - 1914 гг., не вошедшие в книги. , S. 45149 (vgl. Саша Черный: Избранное, S. 355-356)]

МЕРТВЫЕ МИНУТЫ

Набухли снега у веранды.

Темнеет лиловый откос.

Закутав распухшие гланды,

К стеклу прижимаю я нос.

Шперович - банкир из столицы

(И истинно-русский еврей)

С брусничною веткой в петлице

Ныряет в сугроб у дверей.

Его трехобхватная Рая

Туда уронила кольцо,

И, жирные пальцы ломая,

К луне подымает лицо,

В душе моей страх и смятенье:

Ах, если Шперович найдет! -

Двенадцать ножей огорченья

Мне медленно в сердце войдет...,

Плюется... Встает... Слава Богу!

Да здравствует правда, ура!

[Черный С.: Сатиры и лирика. , S. 44805 (vgl. Саша Черный: Избранное, S. 187-188)]

следующая страница>