Рассказы юной Афины.
Художник на набережной.
Эта суббота началась для меня с понедельника. Вчера мы договорились встретиться с другом и погулять по городу, так что я вскочил в 8-30 по будильнику, позавтракал интересным, но очень печальным бутербродом только из колбасы и сыра, потому что хлеб заплесневел, а колбасу мне на самом деле не хотелось. Затем собрался и пошёл на электричку. День обещал быть жарким.

Мне не очень понравилось то, что в кассе я купил, как всегда, билет. Он мог бы мне и не пригодиться. Так и случилось, когда я ехал назад. Я купил билет, и контролёров не было. Билет мне совершенно был не нужен. Мне просто нужно было доехать до Сестрорецка.

Ну а пока я еду до станции «Новая Деревня», и в мой вагон входит торговка и предлагает купить массажёр.

— Отличный массажёр, всего за 50 рублей, прекрасно разминает мышцы спины и так далее... Кто хочет попробовать, не боится, пожалуйста.

Это был отличный деревянный массажёр с колёсиками, так что пришла пора подойти к торговке.

— Вообще-то я сегодня не сделал утром зарядку, поэтому ваш массажёр как нельзя кстати.

Пассажиры услышали это и засмеялись. Я немного помассировал свою спинку и отдал массажёр обратно, поблагодарив торговку за щедрость и вернувшись на своё место.

К сожалению, позднее я связал с этим массажёром самую, самую печальную историю в этот день, да и вообще в своей жизни. Я подумал, что и мой друг, с которым я еду встретиться, не сделал утром свою зарядку — точно также, как и я. Нет, я посчитал это. И я решил купить массажёр и пошёл догонять торговку.

— Я вспомнил, что и моему другу не помешает расслабить спину. Всё-таки нам сегодня много гулять. Так что я покупаю у вас массажёр, — и я протянул ей 50 рублей.

— 150 рублей, — говорит она.

Теперь я понял, что ошибся и здесь.

Как бы там ни было, я купил массажёр и, выйдя на своей станции, расслабил спину по полной. Вместе с массажёром я получил целлофановый пакет, бесплатно. Я подумал, что он мне пригодится, и сунул пакет в карман, а массажёр держал в руках.

По дороге к метро я понял, что мне нужен маленький камень. Я шёл по набережной и не мог найти вокруг ни одного камешка.

«Набережная — и ни одного камешка!» — возмущался я про себя.

Наконец, я нашёл камень и очень этому обрадовался. Я прошёл несколько шагов вместе с ним и понял, что мне нужно бросить его в водоём. Лёгкую рябь на воде разбавили круги от брошенного камня. Когда позднее я переходил водоём по мосту, то промелькнул образ, как я сам прыгаю в этот водоём с моста. Но я не сделал этого, потому что нашёл и выбросил в водоём камень.

В метро я предложил одному, как мне показалось, интересному человеку в чёрной шляпе и подтяжках помассировать себе спину в обмен на глоток чая, с бутылкой которого он ехал. Человек покрутил пальцем у виска, сказав, что я чокнутый и послал меня куда подальше. Он был прав. И потом я понял, почему.

Я пришёл на место встречи первым, за несколько минут до назначенного, осмотрелся по сторонам и увидел красивую, улыбающуюся девушку, торговавшую мобильной связью и разговаривавшей с подругой по телефону, тоже мобильному.

— Пожалуйста, не прерывайтесь, — сказал я девушке, рассматривая какую-то картонку.

Но она прервала разговор уже перед этим, я не успел её остановить.

— Это СИМ-карта, вообще-то. Вам нужно что-нибудь конкретное?

Я поглядел на неё и спросил:

— Зачем мне нужна связь, если я и так с вами разговариваю?

Она улыбнулась и поглядела на свою подругу-мороженщицу, ларёк которой стоял по соседству.

— Кто знает, — сказал я, — а, может быть, мне нужно мороженое?

И подхожу к мороженщице.

— Какое вы хотите? — спрашивает она.

— Я не знаю. А какое ваше любимое?

— «Отис».

— И тем не менее, — смотрю я на лист с ценами, — это самое дорогое мороженое. Может быть, оно просто самое дорогое, а не самое любимое?

— Купите нам по «Отису», — говорит девушка-мобильник.

— Нее, — говорю я, в который раз расслабляя себе спину массажёром. — Вообще-то я вспомнил. В детстве моим любимым мороженым была «Почемучка», да и вот удача: оно у вас самое дешёвое.

— Почему какая-то «Почемучка», а не «Отис»? — раздражённо спрашивает мороженщица.

Я протягиваю ей полтинник (мороженое стоило двадцать рублей), но у неё нет сдачи.

— У меня совсем нет десяток. Купите две!

Я не согласился и ненадолго отошёл, позвонив другу. Он был уже на подходе.

— Последнее предложение. Я купил этот массажёр у торговки в электричке за сто пятьдесят рублей. Мой массажёр в обмен на одну «Почемучку», даже не «Отис», но при одном условии: чтобы вот здесь и сейчас вы спокойно взяли и помассировали себе спинку. Я могу даже не смотреть, если вы стесняетесь.

Конечно, отказывается. Печально. Позже я понял, почему.

Когда пришёл друг и увидел у меня массажёр, то он спросил, для чего тот был нужен.

— Я подумал, что тебе не помешает размяться, вот и купил.

— Нет, спасибо, мне это не нужно.

— Ну раз он никому не нужен, тогда, может, это вовсе и не массажёр? — сказал я и одел массажёр на талию, закрутив ручки в районе паха. — Может, это пояс?

Несмотря на то, что моя рука больше не несла массажёр, теперь я начал нести его сам. Сначала было легко, но потом он начал сдавливать моё тело. Зато оказалось, что сзади на меня было очень смешно смотреть и позже мой друг смеялся, глядя как надо мной смеются остальные. Я обрадовался, что он смеётся.

Мы пошли в сторону Петропавловской крепости и первым, на что я наткнулся, был прилавок с карточками, на которых были изображены местные достопримечательности — Медный Всадник, Исаакиевский собор, Адмиралтейство и так далее. Я не знал, что там что, я просто перечислил, что есть в нашем городе.

— Сейчас мы придумаем, куда идти, а если нам где-то понравится, то я вернусь и куплю карточку с таким изображением.

— Но вы же не вернётесь.

— Да вы что!

Девушка, торговавшая карточками, была очень милой. И она была права, я не вернулся.

Потом, по дороге неизвестно куда нам встретилась церковь. Друг не хотел заходить, а я, немного почитав её историю и заинтересовавшись, всё-таки зашёл.

— Там воняет похлеще моего дезодоранта! — сказал я другу, выйдя из церкви через три секунды.

Мне не понравился тот запах, но больше всего мне не понравилось, что я вошёл туда один. Позже я понял, почему. Потому что со мной был массажёр.

Следующим встречным был цветок. Немного в стороне от дороги я увидел прекрасную большую клумбу и подумал, что, может быть, мне нужен цветок. Немного осмотревшись по сторонам, я наклонился к клумбе. Но когда я дотронулся до цветка, я понял, что он растёт, и срывать его нельзя. Потому что цветы, по мнению художника на набережной, — это человеческие мысли. Их нельзя срывать.

У меня устали ноги и тут как раз подвернулся небольшой скверик с несколькими скамеечками, в тени, и рядом с бюстом Петра Первого. Бюст окружала изгородь с множеством кольев с пиками на конце, а на углах изгороди возвышались золотые двухглавые орлы. Эти орлы выглядели так красиво, что мне захотелось отодрать одного и взять себе. Я попробовал, вдруг один отваливается. Как бы то ни было, один из орлов отсутствовал (скорее всего, это и был мой орёл), и впервые я понял, куда нужно идти. Угол изгороди без орла указывал на Исаакиевский собор, и мы с другом порешили пойти туда.

— Но прежде всего... Я всё рассказывал тебе про мороженщицу, но совсем, совсем забыл попросить у тебя купить мне мороженое! По любому, у тебя-то ровно двадцать рублей найдётся!

— Да, к Исаакиевскому собору можно пойти и через мороженщицу, — ответил мне друг.

Мелочью у него была двадцатка, и мы пошли обратно. Торговка карточками была права: наша дорога обогнула её, и я не вернулся. Это произошло потому, что по дороге обратно я увидел большой камень. В память погибшим на войне, а на пьедестале строчка Анны Ахматовой «Хотелось бы всех поименно назвать...»

Мне не кажется, что так может получиться. Но да, хотелось бы.

— Кто здесь главный? Случай или судьба? Одну «Почемучку», пожалуйста.

Мороженщица взяла монетки и раздражённо, резко достала мне мороженое.

— Может, её «Почемучка» и очень горькая, но моя «Почемучка» будет очень, очень сладкой. А ещё она похожа на мой член. Ещё одна причина любить «Почемучку»!

Мы с другом засмеялись.

— Ну я уже столько всего сделал! — сказал я своему другу. — А неужели ты ничего не хочешь?

Он подумал и ответил, что не знает.

— Может, танков? — подошёл я к ларьку с игрушечной техникой. — Я помню, как мы играли с тобой в «Танки-онлайн» по сети.

Этот ларёк мы прошли мимо, ничего не купив.

— Ну, там-то по сети. Может, купить в этой игре премиум-аккаунт?

— Вот именно, что по сети. Мы даже не видели лиц друг друга, когда играли. А здесь мы будем играть и видеть, как каждый из нас радуется игре.

— Тогда, может быть, купить вот этот танк? — засмеялся мой друг, указывая пальцем на воздушный шарик.

— Ну всё равно надо купить два. Вон там есть ещё воздушная машина, давай ты покупаешь танк, а я машину и будем сражаться.

— Нет, ну так не интересно, — возразил друг. — Понятно, что танк победит.

— Я уверяю, что мне вполне хватит машины, чтобы победить тебя.

— Ну, если ты иголкой проколишь мой танк, то да.

— Ты раскусил мой план, — засмеялся я.

В театре неподалёку объявляли о представлении древних роботов-динозавров.

— Может, это не древние, а современные роботы-динозавры? Я уверен, что динозавры абсолютно точно не были роботами, — сказал я.

— Откуда ты можешь это знать? — поинтересовался мой друг.

— Даже если их и можно назвать роботами, то они использовали все свои возможности. Тогда сегодняшние роботы куда более простые, нежели динозавры.

Наш путь к Исаакиевскому собору лежал через Горьковский парк, и там я наконец-то доел мороженое, но не знал, как вытереть липкие руки. К счастью, в кармане оказался целлофановый пакет из-под массажёра. Целлофановый пакет редко, да и пригодится. А вот камень обычно совсем не нужен.

По пути к Исаакиевскому надо было преодолеть большую набережную. Мы гуляли по этой набережной ранее, когда у нас был выпускной. Это было не то.

Художник на набережной рисовал картину, а у гранитных камней набережной была выставлена его небольшая галерея. Картины были выставлены в ряд и просто прислонены к камням. Я почти прошёл мимо, но остановился у одной из последней и почти самой маленькой картины. Художник на набережной увидел меня и бросил рисовать.

— Вас что-то интересует? — спросил он, подойдя поближе. — Какая картина?

— Я не знаю, какая. Может быть, будет более ясно, если вы мне расскажете?

— Хорошо, — согласился художник и показал на предпоследнюю картину, как раз на ту, что глядел я. — Вот здесь изображена живая женщина, которая поняла и обратилась к Богу. В Библии говорят, что чтобы понять Бога, нужно понять себя. И она возвысилась. А внизу изображены ещё много людей (там и правда было много всего), и она смотрит на них и видит мертвецов. В Библии написано, что мертвецы должны хоронить мертвецов, вот она и не с ними.

— По вашему, она одна? — спросил я.

— Одиночество — это самое страшное и самое большое несчастье, что может случиться с человеком. Во времена Великой Депрессии, когда Гитлер только пришёл к власти, — первое, что он сказал людям делать — это строить дороги. И тогда началась деятельность, всё зашевелилось, и Гитлер поднял страну.

Я понимал художника всей душой. Слова были не так важны. Плохо помню, что он говорил, а мой друг хорошо запомнил, и поэтому я переспрашивал потом у него, и сейчас записываю с его рассказа.

Я присел, чтобы поближе поглядеть на картину и увидел сверху картины лицо Бога. Если смотреть на эту картину сверху вниз, то лица не видно.

Да, иногда люди могут строить дороги из камня и асфальта, но это только называется дорогами. Великая Депрессия заканчивается, когда люди начинают строить дороги друг к другу. Эта женщина была единственным и самым счастливым человеком на картине, потому что сумела построить одну самую, самую важную дорогу — к себе самой.

Позже я запомнил, как художник сказал, что в нашем мире слишком мало женщин. И я поддержал его. Женщин почти нет, зато есть много чиновников и людей в мундирах.

Художник на набережной привёл в пример свою четырёхлетнюю внучку, которая уже программирует на языке «Ассемблер».

— Это невероятно печально. Лучше бы написала что-нибудь на русском. А какую картину вы сейчас рисуете... простите, пишете?

— Да, это всё одно. И вообще картины — это лишь так, фон. Вот, здесь есть природа и здесь есть люди. А вот пейзаж корабля. Конечно, как я его представляю.

Художник на набережной действительно стоял перед кораблём.

Дальше он что-то сказал про фотоаппарат. Прости, что я не очень хорошо тебя слушал, художник на набережной! Зато, я уверен, его хорошо слушал мой друг. Но я знаю, что чем более детально выглядит картина, тем меньше в ней будет жизни. Жизнь не терпит деталей, и всегда меняется.

— Всё так мутно и неопределённо, — сказал я художнику, глядя на картины на его холсте.

— А это чтобы каждый сам видел и понимал, — овтетил художник на набережной.

Не чтобы каждый смог увидеть в картине что-то своё, друг мой. Чтобы каждый сам видел и понимал, чтобы каждый сам увидел и понял.

— Смотри, — указал он мне на дерево невдалеке. — Видишь дерево? А вокруг него — только трава. Так и должно быть. Если посадишь что-нибудь рядом — не прорастёт.

Потому что дереву не нужно другое дерево, чтобы прорасти, оно и само прорастёт. Другое будет только мешать ему. Если дерево захочет прорасти, ему не помешают ни густая трава, ни суровый лес.

— Близорукость, — сказал художник на набережной, поглядев мне в очки, — это первый признак отсутствия интереса к далёким целям. Снимайте очки, все ваши цели всё равно останутся.

Я снял очки. Так и было. Я по-прежнему видел Исаакиевский и по прежнему видел картины художника на набережной.

— Видите, я же никуда не делся, — сказал он.

Действительно. Художник на набережной останется, даже если снять очки. Жаль, что мой друг пока не снял свои очки.

— Вы очень, очень хороший человек! — от всего сердца сказал я. — И я очень сильно хочу вас запомнить. И я запомню.

Сначала я хотел взять у него что-нибудь. Какую-нибудь вещь, предмет, но потом я понял, что все вещи, которые были у художника на набережной, как и все его картины, были куда нужнее другим людям.

— И ты, конечно, запомнишь, — сказал мне художник на набережной. — Когда вернёшсья домой, запиши все свои мысли, все ощущения, по поводу любой ситуации, которую только вспомнишь.

Я подумал, что он увидел во мне писателя, но ведь он тоже пишет.

Где-то в середине нашего диалога он посоветовал почитать мне «Шагреневую кожу» и заметки Оноре де Бальзака. Я посмотрел сейчас в Интернете, и увидел, что «Шагреневую кожу» тоже написал Бальзак. Это хорошо, но я в нём и не сомневался.

Попрощавшись с художником на набережной, мы преодолели огромный мост, где я спрашивал друга, о чём рассказывал нам художник.

— Будешь моими очками, — сказал я ему, ведь я сам был без очков.

Я начал писать этот рассказ в очках, и вот сейчас опять снял их. Браво, художник на набережной.

Поскольку мост через Неву был очень большим и длинным, то мы опять пошли отдохнуть в сквер и посидеть на лавочке.

До Исаакиевского нас ожидали ещё ларёк с майками и с прохладительными напитками. Я думал, может быть, мне нужна майка? И начал рассматривать майки, но на них были ужасные надписи вроде «Я ненавижу дом-2». Или, например, там была майка с таблицей для проверки зрения, только самыми маленькими и самыми противными буквами там была написана самая противная надпись «Хватит пялиться на мою майку!» Позже я увидел человека в этой майке. Он прошёл мимо.

В ларьке с прохладительными напитками мой друг купил бутылку колы за семьдесят рублей. Я попросил попробовать эту колу, когда мы уже приближались к Исаакиевскому.

— Недавно я купил два литра в Пятёрочке за пятьдесят рублей, и та кола была намного вкуснее.

И вот наконец мы дошли до Исаакиевского. Там не было ничего интересного. Я знал, что я нашёл всё, что мне сегодня было нужно, и чувствовал себя голодным и уставшим. Платить за вход я не хотел, тем более на колоннаду там надо было подниматься ещё. Я просто осмотрел собор, и он показался мне очень, очень пустым.

Тогда мы с другом решили потихоньку расходиться и пойти на метро. Пока мы шли, я как-то неудачно зацепил недопитую пивную банку, и она, сделав пару сальто, немного облила мне правую ногу. Я был в шортах, поэтому не запачкал одежду.

«Вот же ж ведь, — подумал я. — Теперь мне как-то нужно вытереть свою ногу».

Я зашёл в магазин за водой, но она была очень дорогая. И потом нам на пути встретилась речка. Набережный спуск был неподалёку, и я спустился и вымыл свою ногу в реке. Около спуска стояла женщина и зазывала на экскурсию. Мой друг попросил меня узнать цену на экскурсию, но я не мог. Если он хотел, он должен был узнать это сам.

Мы так и не решили толком, пойдём мы на метро или не пойдём, будем ли мы обедать и путешествовать дальше или не обедать. Или обедать, но потом расходиться. Вопрос был решён чуть позже, когда я увидел ресторан «SubWay».

— Помнишь, один из наших одногруппников поднял на своём форуме тему о том, фастфуд ли в этом ресторане или не фастфуд. Вот давай и проверим.

— Можно.

Я очень долго думал, какой же сэндвич мне нужен, пока продавец не посоветовал мне эконом-обед за 120 рублей, туда входил один сэндвич и одна порция лимонада. Тогда я хотел больше чай, но что поделать. Друг тоже согласился взять эконом-обед. Сэндвич собирали буквально по кирпичику.

Я взял белый хлеб с пармезаном и кунжутом, а мой друг взял серый, простой. Оба взяли по две ветчины и две колбасы. Наложили овощей по максимуму в сэндвич и не положили очень острого перцу. Может, и правильно, но немного жаль. Хотя там был острый редис. Потом стали выбирать соус. Я посмотрел на список на витрине и выбрал соус под названием «1000 островов», мой друг взял горчицу.

— Я зацепил «1000 островов» взглядом в первую очередь. Наверное, потому что в этом мире действительно очень много островов.

— А я думал, ты любишь приключения, — ответил мне друг.

В процессе поедания сэндвича он заметил, что на салфетках ресторана была написана следующая фраза: «Если вы хотите открыть свой ресторан «SubWay», то звоните по телефону Х».

— Я последнее время очень часто вижу человека, но не понимаю, где я его уже видел, — сказал мне друг, пока мы ели. — Вот я пару раз на своей работе видел одну девушку и постоянно думаю, где же я её видел.

Я попросил его рассказать подробнее.

— В-общем, когда я иду с работы по одному коридору, там несколько закрытых дверей и иногда одна открытая. И я прохожу мимо и поворачиваюсь типо посмотреть, кто там, а там сидит она, а вокруг неё куча всяких там папок, документов и прочее.

Я спросил, как она выглядит, и он вспомнил, что она была худой и брюнеткой, но это было неважно. Несчастная девушка, обложенная цифрами, — это самая, самая печальная картина, которая только есть в этом мире.

— Я абсолютно точно знаю, где ты видел эту девушку, — сказал я другу, доедая сэндвич. — Я сейчас не могу сказать тебе, но поверь — это был образ.

— Пожалуй, на сегодня осталось только одно, — сказал я своему другу и достал мобильный телефон.

Но набрав номер Х, я попал не к человеку, а к системе — голосовому помощнику.

— Если вы хотите поговорить с главным офисом, то нажмите 1. Если вы хотите поговорить об открытии собственного ресторана, нажмите 2.

Сначала я нажал 2, но ничего не произошло. Мне опять не ответил человек.

— Если вы хотите открыть ресторан в городе Х, нажмите 1. Если в городе Y, нажмите 2.

Я дослушал до цифры 4 и выключил телефон.

Но когда мы вышли из ресторана, меня осенило. Может быть, я вовсе не хочу открывать ресторан? Может быть, я хочу поговорить с человеком об открытии ресторана? Может быть, тогда мне нужно позвонить в главный офис?

И я позвонил опять, но когда опять начал говорить голосовой помощник, нажал цифру 1.

— Если вы хотите поговорить с департаментом закупок, нажмите 1. Если вы хотите поговорить...

Я выключил телефон.

— У них очень правильное название, — в итоге сказал я другу. — «SubWay» по-английски означает «подземка» или «метро». Очень печально, эти люди действительно сидят в глубоком, глубоком подземелье. И не я тот, кто должен до них докапываться. Тот, кто захочет пройти все эти цифры одну за другой, придёт, возможно, к очень большому несчастью.

Всё так и было. Цифры никогда не будут проверять упорство и настойчивость. Когда вы создаёте что-то, вы делаете это не для того, чтобы потом ничего не делать. Вы делаете это для того, чтобы радоваться, что это «что-то» делает это лучше вас, а самое главное — что вы можете делать это вместе.

— Даже напряжение можно измерить по-разному, — привёл я другу пример. — Можно сунуть два пальца в розетку, а можно подключить к ней вольтметр. Во втором случае, ты получишь точное значение, ну а в первом случае тебе станет понятно, большой ток течёт в розетке или нет. Но ты всё равно поймёшь, какой есть ток. Просто вольтметр делает это лучше тебя. Но это не означает, что ты — хуже вольтметра. А, самое главное, это не значит, что ты — вольтметр.

Когда мы уже опускались в метро, то я стоял против движения эскалатора, и оказалось, что мой пояс-массажёр вызывал у людей улыбки. Оказалось, что сзади он выглядит очень смешно, хотя когда друг сфотографировал меня сзади, то мне так не показалось. Я почувствовал обузу. Однако, мой друг, глядя на то, как люди смеются надо мной, смеялся сам. И этому я был очень, очень рад. Мой пояс послужил этому, но, к сожалению, не массажёр.

Мы расстались также, как и встретились, — друзьями.

Выйдя из метро и дойдя до платформы, где шла электричка, я купил билет, который мне не пригодился. На обратном пути контролёры не ходили с проверкой.

Я чувствовал, что моё прекрасное, замечательное путешествие подходит к концу, но у меня почему-то всё ещё оставался массажёр. Я не мог понять, почему. Почему никому не нужен массажёр? Позднее я понял, почему.

Ждать электричку на платформе было очень жарко, и я увидел двух девушек, у одной из которых была вода.

— Позволите мне глотнуть воды, и я дам вам этот массажёр. Теперь он мне точно, точно не нужен.

— Да я и просто так дам вам попить, что вы, — сказала девушка с водой и протянула бутылку.

Я отпил, вода была ужасна на вкус.

— Вы уверены? А куда вы едете?

— На пляж. — Девушкам становилось смешно.

— Что ж, может быть вам и не нужен мой массажёр, но может быть я могу предложить вам послушать те истории, в которых он сегодня побывал?

И я рассказал им историю про торговку и показал, как мой массажёр умеет превращаться в пояс.

— Просто отлично, — засмеялись девушки.

Это было не то. Девушки отказались слушать меня и не пошли в последний вагон электрички, в который собирался сесть я, а ушли дальше.

Дорога казалось длинной и нудной из-за этого массажёра. Я изводил себя тем, что не знал, кому мне отдать массажёр. И тогда я снова узнал эту истину.

Мне нужен был этот массажёр, чтобы размять спину, и тогда я попросил его у торговки, но потом мне он стал не нужен. Я посчитал, что он был нужен другу и очень, очень сильно ошибся. Конечно же, я ведь не могу знать и предугадывать, что действительно нужно людям. Я могу знать только то, что нужно мне.

Купив этот массажёр, я не только не исполнил желание друга, я ещё и украл его у другого, совершенно незнакомого мне человека, который бы действительно ему понадобился. Я бы мог вечность ходить по миру и спросить всех, нужен ли им массажёр, но я не знал точного времени, когда бы этот массажёр понадобился бы нужному мне человеку. Даже пятнадцать минут назад, перед появлением торговки, мне самому не нужен был массажёр. Даже найдя нужного человека, я бы мог вечность путешествовать по времени его жизни и всё равно не нашёл бы момент, когда бы ему понадобился массажёр. Потому что я бы мог смотреть только на секунды, а не на моменты.

Я горько раскаивался. Украв чужое желание, я превратил массажёр в простую, никому ненужную, абсолютно никому не нужную вещь. Этот массажёр был для меня просто бесценным, когда я просил его у торговки и разминал им спину, но обесценился, когда я купил его.

Мне стало ясно, почему за этот массажёр мне не дали ни мороженого, ни капли чая, ни даже капли воды. И почему он начал так тяготить меня как пояс в конце путешествия. Потому что массажёр был пуст, он ничего не стоил. Он жестоко вобрал в себя все те прекрасные истории, которые произошли со мной во время путешествия и запер в себе. Отпусти. Я сказал, отпусти.

В отчаянии пошёл я извиняться перед девушкой с водой и нашёл её в другом вагоне, но место напротив неё было занято, а сама она читала книгу. Я надел очки, а потом хотел выбросить массажёр в окно, но потом одумался. Вдруг его кто-то подберёт. Я подумал, раз она едет на пляж, то может быть она выйдет на моей станции, всё-таки там рядом два пляжа, и тогда я извинюсь. Нет, она уехала дальше.

Вряд ли с торговкой, которая продала мне массажёр действительно что-то случится. Уж её-то желание я смог поймать.

Пребывая в полном опустошении, я вышёл из поезда и выкинул массажёр в мусорное ведро. Хорошо, что никто не взял мой массажёр и не обрёк себя на те же муки, на которые обрёк себя я; это значит, что те люди ещё не совсем острова.

Я знал, что сейчас мне опять будет очень, очень тяжело. А потом я вспомнил художника на набережной, и новое дерево пустило корни.

Рассказы юной Афины.
Цветок из восьми рублей.
Конечно, в этот раз я не купил билета на электричку: я и сам нёсся, как паровоз. В итоге билет бы мне пригодился, но какая разница? А так произошёл интересный сценарий.

Подходит ко мне, значит, контролёр, и я протягиваю ему вальяжненько полтинничек и говорю:

— До «Старой Деревни», пожалуйста.

— Так, а откуда это у нас?

Ты же только что вошёл, ЛОЛ. Вместе со мной. Ясен же пень, что из Сестрика. И тем не менее:

— От Сестрорецка. До Старой Деревни.

В-общем, он нажал на своей билетомашинке нужные кнопки и принялся искать сдачу, ведь билет стоил лишь сорокец. Однако, пока он искал сдачу, то отпустил свой билетоизрыгатель, и тот начал болтаться около его паха. Понятно, что билетник был на верёвочке, которая связывала ему шею. А может, сама эта машина связывала ему шею?

Как бы то ни было, из паха контролёра выехал билет, и мне захотелось оторвать его, пока контролёр рылся по карманам и искал сдачу. Я протянул руку и попробовал, но не получилось.

— Простите, я хотел вам немного помочь.

— Сверху отрывается, — выдал контролёр, с улыбкой протягивая мне сдачу. И оторвал билет сам.

— Не так-то просто оторвать то, что между ног, — засмеялся я.

Думаю, что он тоже оценил шутку. Мужик же всё-таки.

Прежде, чем начать следующий свой рассказик, мне надо рассказать, какая на мне была одежда: чёрная куртка, синие джинсы, белые кроссовки, зелёная майка и серые носки. Я специально упрощаю цвета, и теперь я знаю, почему. «А трусы какие на тебе были?» — спросит не упускающий деталей читатель. Да вы что, это же интим, как можно говорить, какого цвета мои трусы?! А пох, серые они были :DDD.

Так вот, значит, еду я во всём этом, а под конец дороги мимо меня стремительно проносится девушка. Она посмотрела на меня где-то полсекунды — это был холодный, леденящий душу, взгляд — и, выйдя не на моей станции, куда-то убежала по платформе вдаль. Во что она была одета? Да в то же самое! Абсолютно, ёпт! Белые кроссы, синие джинсы, чёрная куртка. Единственное, что было между нами разного во внешности — это то, что у меня чёрные волосы, а у неё белые и чуть длиннее. Ну ещё я не такой внешне красивый, но зато и не такой холодный. Ну а уж если совсем ещё, то я не узнал, какая у неё майка под курткой, а, самое главное, какие у неё трусы. Однако же, именно её куртка была застёгнута, а моя — нет, хотя тоже с молнией. Я понял, что это был внешний я. Но и только. Честно говоря, я почти уверен, что зелёной футболки там бы не оказалось. Фиолетовая, может.

В метро тоже был похожий персонаж, и тоже девушка. Но там было примечательно не это.

Зайдя в последний вагон, как я всегда делаю, я не прислонился к стенке, а остался стоять по направлению движения. И как только вагон тронулся, я устоял! Прикол?! Хотя это был самый последний вагон, да и на вторую станцию меня уже не хватило. Третий закон Ньютона просто прибил меня к небольшой дверце, за которой была кабина машиниста. Вряд ли он подумал, что кто-то постучался, если там вообще кто-то был.

Поскольку до моей цели оставался децл расстояния и уйма времени, то я решил расщепить её на, может, пару маленьких целей.

Иду по направлению и встречаю магазин одежды. Простите, магазин МУЖСКОЙ одежды. Или мужской одежды? Я так и не понял, честно.

Итак, захожу, щупаю там всё, трогаю. Думаю, какая же майка мне бы пригодилась? Поскольку к ним никто особо не заходил, и продавщица скучала одна-одинёшенька, то, не долго думая, раздалось:

— Вам что-нибудь подсказать? — сказало продавщицо по ГОСТУ-669. Ну или подставь своё номер, хуле мне тут.

— Я думаю, может быть, мне нужно что-нибудь из одежды? Но вообще я так, время потянуть, у меня ещё 22 минуты. Денег у меня нет, но если сейчас что-нибудь выберу, то потом куплю.

— Ну ладно.

Желание подсказывать у неё отпало, и я решил подсказать кое-что ей.

Перебираю, перебираю футболочки, и — хопа! — розовый джемпер. Снял его, знач, подхожу к ней.

— Это реально мужской джемпер? Больше похоже на женский.

— Да вы что! Мужчинам так идёт розовый! — сказала другая продавщица, которая подошла к первой незнамо откуда.

Пиздец, я говорю вам, и ещё сто раз скажу, что это за мир, в котором мужчинам идёт розовый????

Конечно, я так жёстко с девушками не мог, Афина же всегда остаётся Афиной, ёба. Ну только если с глазу на глаз поболтать, да и с нужным челом, то можно и давануть жару)). Как бы то ни было, продавщицы малёк заинтересовались разговором со мной, ну я и спросил:

— А какая, по вашему, должна быть чистая мужская рубашка?

— Ну это вы выбираете, как вам нравится.

— А мне кажется, — подошёл я к абсолютно чёрному пиджаку, — что вот это похоже на рубашку. Это пиджак, но если бы он был рубашкой, то как раз был бы настоящей мужской рубашкой. Ну а так это похоже на настоящий мужской пиджак.

Так и есть. Чёрный и белый могут отвечать за простоту, но могут и за скупость. Белая рубашка бы тоже подошла, но её я тогда не углядел.

Продавщицы, вообще говоря, вполне согласились со мной, или я что-то забыл.

— А смотрите-ка, — ухитрил я, облобызывая взглядом формы продавщиц, — на вас чёрная как раз форма.

— Это серая, рабочая, — буркнула одна.

— Хмм... А ведь и правда, рабочая, — сказал я. — Но вы думаете, приятно будет видеть настоящему мужчине девушек в серых тонах? Тому, который сюда войдёт?

— А это всё к начальству, — быстренько слили ответственность девули.

Я походил ещё немного и продолжил выносить им мозг, но сначала они, вконец заинтересованные, спросили меня:

— А как вам красный?

Я подумал немного и сказал, что это цвет убийцы.

— Да вы что! Самые лучшие мужчины ходят в красном!

Нет, в красном ходят самые закостенелые убийцы. Никто в здравом уме не должен одевать красный. Красный — это кровь. Это месиво, цвет войны. Это цвет безжалостного убийцы, самого безжалостного и самого открытого убийцы, который оставляет разорванную на куски жертву в большой луже собственной крови.

Ну они посмеялись надо мной мальца, и разговор продолжился:

— Ладно, какой ваш любимый цвет?

— Зелёный, — подношу я им зелёный джемпер. — А, как по-вашему, зелёный — это безразличность или умиротворение?

Ещё бы они ответили на такое супермозгоёбство.

— Так или иначе, — сказал я, — зелёный мой любимый. Мало того, что это самый приятный цвет, самый уравновешенный цвет, так он ещё и объединяет любые оттенки белого и чёрного.

И теперь я понял, что главное для меня — это иметь хоть что-то зелёное.

Подумал немного, посмотрел на их визитку рядом с кассой, а там «SUCCESS!» Вернее, надпись «Типо приходите в наш магазин — и вас ожидает SUCCESS!» Если кто не знает, то по-английски это означает «успех».

— А, может это, не «саксесс» (правильное прозношение), а «СОСЕС»? — спрашиваю я.

— Некоторые так и думают, — согласно закивали девушки.

И правильно думают. Разницы между этим мало.

— Вообще, тёплые цвета — это цвета женщины, а холодные — цвета мужчины.

— По-моему, всё наоборот, — удивлённо сказала мне продавщица.

Ах этот прекрасный мир! Как же я тебя люблю! Розовые мужчины и синие женщины. Красота! И картина маслом.

Моё время вышло, и я наконец покинул магазин одежды, направившись к одному моему другу. Как я хотел с ней встретиться! Но когда позвонил в домофон, то она сказала мне, что открыла дверь, но я дёргал-дёргал, а дверь так и не поддавалась. Второй раз позвонил, второй раз тоже самое. Как же так, я столько ей пришёл рассказать! И про художника на набережной, и ещё массу интересных историй, наподобие той, которую пишу сейчас.

На третий раз я позвонил ей на мобильный и сказал, что дверь не открывается.

— Хорошо, я сейчас выйду к вам, — сказала она, а потом, открыв дверь, извинилась, сказав, что иногда в этой двери что-то заедает.

— Эта ситуация натолкнула меня на мысль, что теперь вам куда больше нужен я, чем вы мне. Раз я не мог войти. А именно вы захотели меня впустить.

Так и было. Я рассказывал ей море, море всего интересного, а она слушала и была так радостна и довольна, однако, как потом она написала мне, в её душе после разговора стало очень печально, потому что она почувствовала, что я страдаю из-за того, что она меня не поняла. Да, вообще-то я надеялся, что она поймёт, но захрена ж так запутывать свою СМСку? Сказала бы: «Мне печально, потому что я тупая». ХДДДДДД

Итак, как всегда, прихожу-сажусь, говорю, как встретил художника на набережной из первого рассказа. Если не читал, читатель, то меня вот ни капельки не ипёт. Читай пока этот, там пох как читать.

— Вот я знаю из вашего дневника, — говорю я подруге, — что вы по знаку зодиака — это весы. Что такое для вас весы... и кто такие для вас остальные знаки зодиака?

— Ну весы — это прибор...

— Вот именно! Прикалываете, — начинаю я считать по пальцам все знаки, — Овен, Телец, Близнецы, Рак, Лев, Дева (тут любвеобильно указываю на себя), Стрелец, Козерог, Скорпион, Водолей, Рыбы — это всё одушевлённые знаки. И только ВЕСЫ — это ёптить прибор!

Она засмеялась и показала большой палец. Эх, хотел бы и я показать кому-нибудь свой большой палец...

Но я чувствовал, что она не врубается и продолжал дальше:

— Я хотел вам кое-что подарить, но потратил это на жетон на метро. Но, предположим, что я вот вам ладонь протягиваю правую, а там лежат четыре двухрублёвые монеты, сложенные в ромб. Что это для вас означает?

Она жёстко загрузилась и потом связала это как-то с восьмёркой и бесконечностью. На самом деле там же не было второго круга от восьмёрки. Однако, она его всё-таки увидела.

— А, может быть, это цветок?

— Да, вы знаете, действительно.

— Да нет, ёпжешь мать! Это ТУПО 8 РУБЛЕЙ.

— Ах да, забыла посчитать, — улыбнулась она.

— А цифра 8 для вас, бесконечность, что ли?

— Да, вы знаете, мне всегда казалась цифра 8 бесконечной...

— Цифра 8 — это лишь цифра 8, — говорю я. — ТУПО ЦИФРА 8.

Дальше больше.

— Ну вот, я очень хорошо знаю теорию вероятностей, — говорю, — и сегодня хотел вам дать первый урок. Все эти формулки по комбинаторике я уже не помню, потому что простым перебором быстрее считаю, однако ключевое действие там — это операция факториала. Ну кроме сложения там или умножения, что все знают. Итак, факториал обозначается восклицательным знаком и если перед ним записывается число, то надо просто умножить все числа, которые меньше него, кроме нуля, между собой и включая это число. То есть, например, 7! — это 1*2*3*4*5*6*7.

— Окей, — поняла она.

— Так вот, ноль факториал — это один. Никто не знает, почему, математики просто говорят, что так хорошо с теорией сходится. А я знаю. Потому что ноль — это тоже самое, что один. Один факториал — это один. Для кого-то тавтология, для кого-то душа. А два факториал — это два. И опять — для кого-то тавтология, а для кого-то... душа. Дальше уже идут просто вычисления.

Действительно, у кого-то есть одна душа, а у кого-то 2! Я знал, что любимое число весов — это 6, что значит 3! Кто у нас три-факториал? Правильно. Отец, сын и... Ну перечитайте библию, че я вам что ль напоминать буду?

— А вот вам ещё пример из биологии? Помните, у женщины — ХХ, так? А у мужика XY.

— Что? А, хромосомный набор, да...

— На самом деле у женщины — ХХ, ХХ. А у мужика — ХХ, ХY.

— Не поняла... Ах да, две пары генов...

Всё, выдохся на сегодня. Может, ещё что-то ей рассказал, но уже забыл. Ах да, я спросил, какое у неё любимое число (подумал, что 8), а на самом деле оказалось 9. Так и есть. Перевёрнутая 6.

— А ещё мой любимый цвет — фиолетовый...

Тогда я этого ещё не знал, но что-то не нравилось мне и в фиолетовом. Потому что это тоже — убийца. Но не яростный самурай — тихий, тёмный ассасин в ночи, практически невидимый и едва различимый. Если в первом случае жертва видела дьявола перед своими глазами буквально, то во втором — дьявола видело только её сердце, в которое сзади, со спины, с быстротой молнии, неумолимой и мгновенной вспышкой вонзался маленький змеиный ножичек. Результат один и тот же — смерть. Только фиолетовый заметить в разы сложнее.

Ну и много говорили о противоположных на первый взгляд, но схожих вещах. Действительно, например, прийти раньше — это то же самое, что и опоздать. А фиолетовый — то же, что красный.

Когда я ушёл от неё, она почувствовала печаль, однако я уходил и приходил одинаково.

Остаток дня, как написал бы кто-то другой, прошёл без приключений. Сегодня я был очень ч0т0к в своих целях, в отличие от того рассказа, где я встретил художника на набережной. И если ты, читатель, не читал тот рассказ, то ты... понял, что надо и его прочесть.

Однако, когда я ехал домой на электричке, мне на левую коленку села муха, а я смотрел на неё и пытался пальчиком подманить. Потом она всё-таки улетела, хотя и не хотела, испугалась и перелетела на левую коленку к парню, сидящему напротив. Он смахнул её сразу. Очень тупо и очень сразу.

Берегите себя, друзья, ведь бережёного Бог бережёт, и любите мух. Спать.

Рассказы юной Афины.
Новый мир.
Огонь, вода, земля, воздух.

Что будет, если соединить огонь и воду? Тогда, если это сделать, то либо вода потушится огнём и останется только пепел, либо огонь потушится водой и останется только дым. И то, и другое — прах. В первом случае пострадает земля, а во втором — воздух. Ведь после огня останется тёмная и безжизненная земля, а после воды — тёмный и безжизненный воздух.

Что же будет, если соединить землю и воздух? Ответ очевиден, достаточно просто посмотреть в окно. Ничего не будет, говоришь? А я говорю — будет всё. Будет новый, счастливый мир. И только в этом мире смогут прорасти дерево и трава. Если вам удастся соединить в себе землю и воздух, а не пытаться то заливать водой огонь, то сушить огнём воду, то вы познаете настоящую правду. Вы познаете настоящее счастье. Вы познаете новый мир.

Первое — это всегда первое. Первое — это огонь. Огонь — это шорох. Сумеете преодолеть шорох, и в конце увидите прежнего меня.

Второе — это вода. Вода — это, с одной стороны, бесконечное путешествие, а с другой — залив мечты. Сумеете преодолеть залив мечты, и в конце увидите настоящего себя.

Третье — это земля. Земля — это аквариум машин. Сумеете преодолеть аквариум машин, и земля изменится. В ней появится маленькая, но настоящая и живая рыбка.

И наконец четвёртое — это воздух. Воздух — это мир. Мир — это спящая земля. Перейдёте спящую землю, и начнётся ваше последнее большое путешествие.

И ни в коем случае не подсматривайте! Играйте в поиск самостоятельно.