Разныхъ лицъ къ Шевченку

Ш 1ШР1А1Н Щ БІОГР&ФП шит4.

Письма разныхъ лицъ къ Шевченку. Два письма Квитки-Основья- ненка. Четыре письма П. А. Кулиша. Семь писемъ А. И. Лизогуба и одно письмо Сергѣя Левицкаго. Шуточное посланіе поэта Забѣлы къ Шевченну.

Немаловажнымъ для біографіи матеріаломъ нашего знаме- нитаго украинскаго поэта служатъ письма къ нему земляковъ, очарованпыхъ пѣніемъ его музы. Письма эти, захваченный при двухъ обыскахъ, кіевскомъ (май 1847) и оренбургскомъ (ко- нецъ апрѣля 1850 г.), находятся при Дѣлѣ о Художникѣ Шевченкѣ, хранящемся въ Архивѣ Департамента полиціи. Кромѣ писемъ кн. В. Н. Репнипой, нами уже изданныхъ, тутъ находятся письма Основьяненка, К/лиша, Лизогуба и др. Наиболыпій литературный интересъ представляютъ письма двухъ первыхъ. Свое уза- женіе и симпагію къ Основьяненку Шевченко выразиль посылкою вышедшаго въ 1840 г. Кобзаря, который произвелъ на патріарха украинской словесности потрясающее впечатлѣніе. „Когда мы съ женой—писалъ онъ къ Шевченку—стали читать Кобзаря (гдѣ—замѣтимъ мимоходомъ—‘было помѣщено знаменитое посланіе До Основьяненка), волосы на головѣ поднялись

,въ глазахъ зеленѣло, а сердце какъ-то болитъ. Гляжу—жена плачетъ. Я прижалъ Вашу квигу къ сердцу. Хорошо! очень хорошо! Больше не умѣю сказать ¹). Съ тѣхъ поръ между Шевченкомъ и Основьяненкомъ началась переписка, непреры- вавшаяся до самой смерти послѣдняго. Находящіеся въ ивдавае- мыхъ нами пвсьмахъ рѣзкіе отзывы о русской литературѣ и о москаляхъ, которыхъ Основьяненко не иначе называлъ кавъ кацапами, находятъ свое объясненіе во вреждебныхъ отноше- ніядъ тогдашней русской критики къ произведеніямъ украинской словесности. И Кобзарь Шевченка, и повѣсти изъ народ^ наго быта Основья ненка г были встрѣчены русской критикой единодушныыъ глумленіемъ. Не говоря уже о Сенковскомь и Булгаринѣ, даже такіе люди какъ Бѣлинскій были повинны въ брезгливомъ отношеніи къ повѣстямъ изъ вароднаго быта. Все это нужно имѣть въ виду, чтобъ понять рѣзкія выходки про- тивъ москалей, которыми изобилуютъ письма Основьяненка.

I.

\

ноября 1841. Основа.

Будте здоровы съ пылыпивкою, мій любезный панночку! Спасыби Вамъ за Ваше письмо и усяву добру мову напысану тамъ. Читавъ у Литературной Газети, що Ваша дивчына, що череаъ тынъ ворожыла у цыганки, продалась, та й зрадовався, бо я такъ и надіявся. Спасыби Вамъ, що не дывытесь у вичи оттымъ дурнямъ кацапамъ, шо, не вмивши нашои мовы и не розибравшы у ней ничого, кричать мовъ жиды у шабашъ: „што, да што это навернякано? Мы не понимаемъ-ста ничего!* Спасыби, що плюете на се, да не перестаете пысаты. Пышить, пышить! Нехай Вамъ Господь поможе! Велыке спасыби скажу, колы пришлете хочъ подывытысь, а вже не втерплю—прочитаю. Та дежъ Ваши билеты? Пишете, що посылаете—такъ нема. Чурхнить ихъ до насъ, може таки якый небудь десятокъ збу- демо ’). Ажь тричи спасыби попереду кажу за обицянку нама- леваты мою Сотныкивну; се якъ змалюете, та пришлете, ще дужче дявоваты буду за добру Башу память и, дивлячись и лю- буючись на ней, буду завсегда дявуваты Вамъ.—А нуте теперь е пыльни дила до Васъ. Глядить-же зробить по нашому, а не по кацапсыюму: скаже добре, а эробыть худенько. Знайшовся и у насъ парень друзьяка до дила штепный, та й хоче збыты збирнывъ, по панському альманахъ, и давъ ёму имевня Молодыкъ²) и хоче назбираты усякихъ штучокъ по московскому и по нашому на- шгсанвыхъ. Московски штучки и вирши е преотмѣнные-ста, и уси шлють ёму, такъ наськихъ ще трошки. Будьте ласкови пришлить ёму думку Вашу, або видирвить видъ готового чого явій шматокъ, та й пришлить на мое имя ажъ у самисенькій Харькивъ—велыке вамъ спасибо скаже. Объ симъ попросить видъ мене усихъ люблящихъ читаты усе добре, нашого Е. П. Гребинку; нехай утне яку приказку наську. Не будете жалво- ваты: у чеснои компаніи, та межъ добрыми людями будете. Та коли-бъ хутенько, бо вже скоро видошле у цензуру. Здйлайте милость нще скажить пану Гребинци, що й ёго билеты не дуже повзуть зъ рукъ. Тильки скажить кому, то заразъ и втнуть: ана- емъ мы бго—се Петербургъ! А де ихъ Исторія Руссваго Народу ³)? а де пьяте, десяте?* То й кажешъ: Та ни, батечки! Се вже не то, се добра, чесна, правдыва душа, не збреше. Такъ ни! Подай вныжву, возьму и гроши принесу. Отъ якои спива- ють! Та колы хоче и нашъ край гіадилиты своимъ Богданомъ, то нехай присыла—заразъ збудемо. А Жастивт ёго ⁴) нема тутъ овси. Покланявся Бамъ панъ Аргемовскій. Я. ему казавъ, що Вы писалы про него, а винъ свазавъ: ни, я тиЛько прочи- тавъ его Кобзаря, та й знаю, яку винъ мае душу и яье серДв въ его и знаю его думки. Отъ и усе. Бувайте здорова и не переставайте любыты и не забувайте.

Щыро Вамъ преданного Григорія Квитки.

II.

29 Апрѣля 1842 г. Основа.

Милый и добрый мій паночку Тарасъ Григорьевич^

Ну оже такъ що порадовалы Бы насъ своими Гайдама- камы! Якъ кажу: читаешь, да й облызуесся. Якъ-разъ къ велы- кодню прислали Бы намъ сюю писанку, а я заразъ и рози- славъ по рукамъ. Панъ Артемовскій ажъ пидскакуе та хва- лыть. Якъ такого добра не хвалыть? Пишить-же, панычу, у усю руку. Напишить намъ ще таке, дайте виддохнуты видъ московсквхъ брехень, що читаешь, читаешь, та або заснешь гарненько, або на живитъ затошнить, а на зубы паде оскома, що три дни не хочется дывытьса на кныжку.—Артемовскій самъ хотивъ до Васъ пысагы и не збреше—напише, бо дуже похваляе.—Корсуна гіисля того не бачывъ. Билеты Ваши уси цилы лежять у мене—нихто не взявъ ни одного; кажуть: нехай пришле книжки.—Бисова Москва провчыла: грошики вчистыть, а книжки овва! Записалося у йене душъ зъ пятнадцать, що певно дадуть гроши; пришлить десяткивъ зъ два, то гроши заразъ певно вышлю. А де Гребинка? Все я писавъ до його—знай мовчыть, такъ я и годи сказавь. Може за що сердытьца? А щобъ его Богъ любывъ! Або—нехай Богъ бороныть,—обмоскалився, у ихъ виру уступывъ. А спытайте його видъ мене, колы побачите, що винъ дума? Пославъ-бы я, батечку, Вамъ и десять моихъ книжокъ, такъ нема ихъ у мене. Уси у москаливъ; ни грошей, ни книжокъ не бачу—обдурили добре.

Колы хочете, то отъ писулька; по ней дадуть Бамъ. Пишить-же, пишить еще; потишайте наши души такимъ смашнымъ, та й Гайдамакивъ шлить до мене—я Вамъ грошики вышлю. Та не розлюбляйте щыро Васъ кохающаго

Григорія Квитку.Совершенно другимъ характеромъ отличаются письма Кулиша. Бѣчно ѵвлекавшійся Кулишъ былъ тогда въ періодѣ увлеченія идей созданія украинской литературы и видѣлъ въ Шевченкѣ украивскаго Пушкина. ВысОтсо цѣня Шевченка, какъ славу и гордость родной поэзіи, Кулишъ считалъ своимъ дол- гомъ направлять первые шаги неопытной музы поэта и высказывать ему подчасъ горькую правду. Въ письмахъ Кулиша мы найдемъ тонкій эстетическій разборъ произведевій Шевченка, какъ со стороны языка, такъ и со стороны содержанія. Особенно интересно въ этомъ отношеніи четвертое письмо, заключающее въ себѣ художественный разборъ Кобзаря и поэмы Гайдамаки. Здѣсь даровитый и одаренный тонкимъ эстетиче- скимъ чутьемъ критикъ высказываетъ мысли, имѣющія общее значеніе и свидѣтельствующія объ его способности проникать въ самую сущность художественна™ творчества. Таково, на- примѣръ, въ высшей степени тонкое замѣчаніе, что въ Гайда- макахъ нѣтъ борьбы двухъ враждебныхъ силъ, что Ляхи вевдѣ оказываются трусами и что вслѣдствіе этого читатель не ■сочувствуетъ торжеству побѣдителей, ибо это торжество мясаи- ковъ, а не воиновъ, встрѣтившихъ сильный отпоръ. Отмѣтимъ «ще глубокое психологическое замѣчаиіе о соотношеніи между созданіемъ поэта и душею читателя. Не всегда варочемъ чисто художественная критика оказывается достаточной въ приложе- ніи къ произведеніямъ Шевченка. Стоя исключительно на эстетической точкѣ зрѣнія, разсматривая эпизоды и подробности только по отношегіію къ гармоніи цѣлаго, Кулишъ, напр., совѣ- туетъ поэту выбросить изъ Гайдамакъ цѣлую главу подъ загла- віемъ Гупаливщина на томъ основаніи, что повѣсть любви Я ремы и Оксаны въ ней не развивается, а драма Коліивщины не пріобрѣтаетъ ни одной новой черты; критикъ забываетъ, что Гупаливщина представляетъ для читателя высокій интересъ и въ другомъ отношеніи, ибо въ ней высказывается личный взглядъ поэта на описываеныя въ поэзіи кровавыя событія *).

Ирипомнимъ, напр., сіѣдунщіе стихи:

Оттаке-то було лыхо По всів Украина!

Письма П. А. Кулиша.

Мйлостивий Государь,

Тарасъ Григорьевич^

Писалъ я къ Вамъ два раза изъ Украины, но видно Вы не получили ни одного моего письма. Я написалъ первую часть. Укромны. Это составитъ отдѣльную малорусскую поэму до Богдана Хмельницкаго; Хмельницкій составил вторую; междоусо- біе—третью; Мазепа въ Шведчинѣ—четвертую. Знающіе люди восхищались первой частью и уговорили меня скорѣе напечатать, что я и сдѣлалъ. Украина печатается въ Кіевѣ и скоро выйдетъ въ свѣтъ. Посылаю Вамъ 30 билетовъ. Раздайте ихъ пожалуйста въ Петербургѣ, а я Вамъ экземпляры немедленно вышлю. Изъ своей поѣздки извлевъ я величайшіе результаты.— Вы это со временемъ увидите. О Гайдамакахъ я эапгісалъ пре- враснѣйшіе разсказы, которые вмѣстѣ съ другими составили томъ и будутъ изданы подъ заглавіемъ
следующая страница>