Родной до боли и до счастья спюрк
Если считать Санкт-Петербург первым портом, откуда начнется старт речного этапа возвращения «Киликии» домой, то Хельсинки – это последний морской порт всего нашего морского плаваиия. Уже здесь нам надо начать подготовку к началу качественно нового, большого, отрезка путешествия «Киликии».
Финляндия для армян была Тера инкогнито до XVII века, когда наши соотечественники прибыли сюда из Новой Джуги, точнее, из Нахичевана (я глубоко убежден, при обозначении географического понятия «Новая Джуга» непременно надо напомнить, что так она называется, только потому, что есть историческая Джуга, находящаяся в историческом армянском Нахичеване. Это там к началу XX века сохранились еще около десяти тысяч уникальных хачкрров, каждый из которых представлял собой могильный камень. Все они были разрушены и разорены турецкими и азербайджанскими вандалами. И всякий раз, когда, знакомясь с историей армянской колонии в той или иной стране, где одними из первых прибыли наши соотечествнники из Джуги, невольно начинаешь думать, что там в Нахичеванской Старой Джуге, на армянском древнем кладбище, где уже не осталось ни одного хачкара, превращены в землю тела тех, чьи потомки основались не только в Иранском Исфагане (Новой Джуге), но и разбрелись по белу свету. В том числе они оказались и в Финляндии).
В библиотеке Хельсинского университета сегодня хранится около четырех тысяч армянских книг, в том числе бесценные рукописи с миниатюрами. Здесь побывали революционер Степан Шаумян, поэт Ваан Терян. Здесь на сцене финского театра великий Ваграм Папазян играл роль Оттело. И сейчас живут активной жизнью более двухсот армян с разными судьбами и попавшими сюда разными дорогами.
В Стокгольме мне дали домашний телефон одной супружеской четы с многозначительными именами – Абутовмас и Умтовмас. Из опыта посещений спюрка в арабском мире я уже знал, что речь идет о первенце по имени Товмас. Абутовмас – это отец Товмаса, который до момента рождения сына был Саркисом. И Умтовмас – мать, Вардуи. У них, конечно, есть и свои имена. По традиции, накануне прибытия в очередной порт я связываюсь, как правило, с одним человеком. В Хелсинки – это было Абутовмас. Уже по телефону он подробно рассказывал об общине. Не согласовав с нами, он уже решил, что вся община сначала соберется у него дома, куда пригласят и нас, а потом мы вместе посетим судно. Мы нарушили этот сценарий, объяснив, что наш дом – «Киликия» и будет правильно, если гости в момент визита застанут хозяев на палубе.
Абутовмас загрустил. Выяснилось, что в каждом финском жилом доме на первом этаже имеется специальное помещение с залом и кухней, где жители, в случае необходимости, договорившись друг с другом, заранее в нужный день устраивают застолье. Абутовмас все уже организовал. И мы нашли выход из ситуации: посетим дом Абутовмаса, проведем час-два и вернемся на судно, где и будем встречать гостей. Золотое решение принципа золотой середины.
Два слова о судьбе семьи Саргарянов, совершивших я бы сказал, типичный, обобщенный подвиг на чужбине, в спюрке. У обоих родители родом из Тигранакерта (Турция). Крохотными малышами они чудом спаслись от резни. Обосновались в Ираке. В пятнадцатом году отцу Абутовмаса, правильнее будет здесь назвать его первое имя – Саркис, было четыре года. В день свадьбы он скажет будушей матери Саркиса: «У нас нет другого выхода, кроме как иметь дюжину детей. Мать согласилась. И они сдержали слово. Родили шестерых сыновей и столько же дочерей. Саркис родился в 1941 году. Систематического образования не получил. Сколько помнит себя, в Ираке и Кувейве не прекращалась революционная ситуация. Но ему хватило нескольких лет начального образования, чтобы жить в достатке, развить свой бизнес. Когда США начали войну в девяностом-девяносто первом, Саркис уже был отцом четверых крохотных детей и потерял всё. Абсолютно все нажитое. Дом, богатство, 25 миллионный бизнес. Вардуи рассказывает, как было страшно, в одночасье лишиться всего с голодными детьми на руках. Интересная деталь: у них была (кроме сотни грузовых и легковых машин) машина «Караван», представляющая собой целый дом со спальными местами, с кухней, с ванной, с телевизиром. Бросили ее только потому, что в той ситуации машина была и мишенью и соблазном для бандформирований. Блуждали по разным странам Арабского мира. Пробовали и в Иордании. Не получилось. Саркис, шестидесятипятилетний жилистый и быстрый в движениях человек, искал пристанище, как наседка для своих птенцов. «В голове у меня были только дети – говорит он, - ни одного часа не хныкал, не вздыхал, вспоминая своих родителей, которые были в еще более в худших условиях, но в то же время думали только о том, чтобы не быть попрошайками. Я знал только одно: сложа руки ничего не добьемся. Надо двигаться. Нельзя сидеть. Если хочешь идти, надо двигаться. А жизнь – это движение. Это значит не гнушаться никакой работы.
И нашел пристанище в Финляндии. Сам сейчас не работает. Получает пенсию. Но устроил все, что нужно для семьи, в которой все дети уже владеют несколькими языками. Старший, тот самый тридцатилетний Товмас, зная традиции семьи, нашел уже невесту в Ереване. Зовут её Урартуи. Второй сын Акоб – работает, учится, работает.: так он сказал о себе. Дочь Анжел, двадцатишестилетняя деловая женщина в зеленными глазами, имеет свой бизнес, общественница – является председателем домового комитета. Помолвлена. Жених, армянин из Ирака находится в Канаде. Младший двадцатилетний Гарик студент. Все они чисто владеют финским, английским, арабским, читают и пишут по армянски. А царицей в доме, благодаря философии хозяина и отцу семейства, является тикин Вардуи, коротко остриженная полнощекая женщина с грустными глазами. Для меня все это – образ нашего родного до боли и до счастья спюрка.
Еще об одном нашем соотечественнике. Пожалуй, не было ни одного порта, где бы мы не познакомились с армянскими художниками. Хелсинки тоже не был исключением. Арамаис Аветисян. Небольшого роста, круглолицый, с круглой белой бородой, вобщем весь округлый с широкой улыбкой. Вот уже двадцать лет живет и творит в Финляндии и успел выставить свои работы в более чем десяти странах мира. Вместе со своими коллегами иа двадцати двух стран создали творческую группу, которая организовывает выставки и каждый прославляет свою страну. Такой у них девиз. Арамаис мечтает все свои работы перевезти на родину. Члены элипажа «Киликия» посетили его мастерскую.
... От Таллина до Хельсинки ребятам на судне все уши прожужжал, рассказывая о ленгендарном фине Пааво Нурми, который на трех Олимпийских играх (Антверпен – 1920, Париж – 1924, Амстердам – 1928) завоевал девять золотых медалей в беге на длинные дистанции. И финский народ своему прославленному сыну поставил «живой» памятник. «Дивой», потому, что бронзовый бегущий Нурми антропометричееки (все размеры тела) абсолютно повторяет оригинал. И вот уже десятки лет туристы стоят в очереди у этого памятника, чтобы сфотографироваться рядом.
Осуществил свою мечту и я. Позируя у памятника Пааво Нурми, думал о забытых нами Серго Амбарцумяне, многократном рекордсмене мира по тяжелой атлетике. О том, что новое поколение начинает забывать даже имя неповторимого Юрия Варданяна. Кстати, на постаменте памятника Нурми выведены самые главные показатели, сотворившие легенду стайеру: кроме олимпийских медалей – это 22 мировых рекорда. Мне остается напомнить, что Юрий Варданян установил... 43 (сорок три) мировых рекорда. Из них пять были установлены на Олимпийских играх в Москве в 1980 гофу. Восемь раз становился чемпионом мира и за всю свою спортивную карьеру завоевал 113 золотых медалей. Комментарии, как говорится, излишни. Я лично думаю, вовсе и не излишни.
18 июля в пять утра с борта «Киликии» хорошо виден восход солнца, которое, по словам финнов, рождается не просто на востоке, а прямо в Санкт-Петербурге.
Зорин БАЛАЯН