Стилистические стратегии
Шмид В. Нарратология. С. 186–195, 240–267; Тюпа В.И. Анализ художественного текста. С. 65–71, 80–94, 105–124.
Эквивалентность
Наряду с временнóй связью элементов текста (фабула, сюжет) существует и вневременнáя связь мотивов, объединенная двумя типами отношений –
сходством и
оппозицией. Эта связь называется
эквивалентностью. Сходство и оппозиция здесь работают одновременно, т.е. соотносимые элементы одновременно в чем-то полностью идентичны, в чем-то противопоставляются друг другу, а в чем-то сравнимы с разной степенью градации, – все это значит, что они эквивалентны.
Эквивалентность – категория, полностью зависящая от читателя-интерпретатора. Но зато благодаря этому художественный текст оказывается носителем почти бесконечного количества информации: ведь сопоставлять можно любые элементы по любым параметрам, и всё в литературном тексте так или иначе эквивалентно.
Эквивалентность может быть
тематической (отбор свойств, объединяющих разные элементы истории: т.е. эквивалентность персонажей, ситуаций и действий) и
формальной (эквивалентность эпизодов по принципу сжатости или растянутости, а также эквивалентность любых элементов текста по их формальным и позиционным признакам – прежде всего по фонетическому звучанию или местоположению в тексте). Тематическая эквивалентность находится на уровне фиктивного мира, тематическая – на уровне фикционального текста.
Лейтмотивы – цепочки эквивалентных элементов, проходящие сквозь весь текст и являющиеся одним из принципов всей его организации.
Глоссализация и ритмотектоника
Глоссализация – насыщение текста ощутимыми речевыми характеристиками (Тюпа применяет к ним термин
глоссы), которые образуют собственный стиль этого текста, его «голос». Любая деталь объектного мира текста сообщается тем или иным словом, и мы предполагаем, что любой (даже самый «нейтральный») выбор этого слова никогда не безразличен для смысла текста.
Глоссализация действует на уровне композиции (в смысле Тюпы) аналогично тому, как фокализация действует на уровне сюжета: она «детализирует» внутритекстовые дискурсы, распределяет текст между несколькими «голосами».
Фоника, ассонансная и аллитерационная структура и другие формальные эквивалентности стихотворного (или орнаментального – см. ниже) текста, которые изучаются в рамках поэтики, также возникают на уровне глоссализации.
Ритмотектоника – ритмическая организация повествовательного текста (всех его дискурсов), объединяет в сознании читателя все повествование с помощью системы ритмов, разного рода упорядочений, а в конечном счете –
интонаций. Именно интонация связывает субъект, объект и адресат речи в единое коммуникативное событие (дискурс), создавая тем самым событие на уровне рассказывания.
Сказ и орнаментализм
В русской литературе обычно выделаются, помимо «классической» прозы («нейтральный» стиль), два типа прозы неклассической: сказ и орнаментальная проза. Оба эти типа впервые выделены формалистами, далее разработаны М.М. Бахтиным, В.В. Виноградовым, Н.А. Кожевниковой и др. Обобщая их теории, Шмид предлагает следующие системы отличительных признаков для каждого из этих типов.
Сказ разделяется Шмидом на два типа: характерный (то, что все традиционно понимают под сказом) и орнаментальный (сказ с элементами орнаментальной прозы).
Характерный сказ мотивирован образом нарратора, чья точка зрения управляет всем повествованием. Он целиком построен на идеологической и языковой точке зрения нарратора, черты личностности которого выражены явно и последовательно во всем тексте. Признаки этого вида сказа:
-
Нарраториальность: сказ – это текст нарратора, а не персонажа; даже если персонаж выступает в сказе в функции вторичного или третичного нарратора, сказ отражает стиль повествующей, а не повествуемой инстанции (т.е. основного нарратора).
-
Ограниченность умственного горизонта нарратора, заметная интеллектуальная отдаленность нарратора от (абстрактного) автора. Зачастую нарратор является человеком из народа, который не может контролировать свою речь во всех ее оттенках.
-
Двуголосость повествовательного текста: в тексте одновременно выражаются и «наивный» нарратор, и изображающий его с долей отстранения автор; соответственно, повествовательное слово является и изображающим, и изображаемым одновременно.
-
Устность, точнее, имитация непосредственной устной речи.
-
Спонтанность устной речи, которая подразумевает изображение этой речи как развертывающегося непосредственно перед читателем процесса.
-
Разговорность, которая, с другой стороны, не исключает вкраплений книжного стиля.
-
Диалогичность, т.е. установка на слушателя и его реакции.
Эти признаки, очевидно, не равны по значимости. По сути, сказ организуют первые три, а остальные четыре являются их контекстуальными уточнениями.
Орнаментальный сказ – гибридное явление совмещения исключающих друг друга принципов характерности и поэтичности. От собственно сказа сохраняются устное начало, следы разговорности, жесты устного рассказчика, однако все они не отсылают к какому-то определенному образу нарратора. Личной повествовательной инстанции не возникает, вместо нее существует гамма разнородных голосов, не совмещающихся в единство личности и психологии. Нарратор здесь – безличная повествующая инстанция, прикрывающаяся набором ролей и масок. В орнаментальном сказе нет единой идеологической и языковой точки зрения конкретного говорящего, зато есть поэтическая самоцельность с установкой на слово и речь как таковые.
Орнаментальная проза относится как к нарратологии (проза, построенная по принципам поэзии), так и к философии, т.к. передает нарративными способами черты мифологического мышления; орнаментализм возникает в модернизме, когда миф стал вновь актуален. В орнаментальной прозе и фикциональный текст, и фиктивный мир подвергаются воздействию поэтических структур, отображающих строй мифологического мышления. Ее черты:
-
Поэтичность: для реалистической прозы и ее научно-эмпирической модели мира характерно преобладание нарративного принципа с установкой на событийность, временнýю последовательность событий и психологическое правдоподобие внешних и ментальных действий. Для модернистской же прозы характерно построение прозаического текста по модели поэтического с его:
→
эквивалентностью как конструктивным принципом построения орнаментального текста;
и последствиями эквивалентности:
→ лейтмотивностью, повтором формальных и тематических элементов и сложной системой соответствий между ними;
→ ритмичностью повествования;
→ вневременны́ми сцеплениями фрагментов текста, заменой временнóго принципа построения текста на пространственный;
→ иконичностью текста.
-
Мифичность: орнаментальная проза предстает как структурный образ мифа. В ней, как и в мифологическом мышлении, заметна тенденция к нарушению закона немотивированности, произвольности знака. Слово, в реалистическом мире рассматриваемое как чисто условный символ, в мире мифологическом становится иконическим знаком, сущностно связанным со своим означающим. Таким образом, иконичность в орнаментальной прозе – черта не только поэзии, но и, главное, – мифа.
-
Нарушение нарративности:
→ ослабление событийности (ее заменяют лейтмотивность и эквивалентность);
→ размывание границ между повествовательным текстом и повествуемой историей;
→
парадигматизация – вместо синтагматического построения сюжета с его последовательным развертыванием текст строится как система существующих одновременно элементов со сложной системой синхронных взаимосвязей между ними.
-
Интерференция орнаментальных и нарративных структур: ситуация, когда парадигматизация накладывается на сюжетность, но не уничтожает ее полностью (иначе бы текст просто превратился в стихотворение в прозе). В результате, с одной стороны, поэтические сцепления выявляют в ситуациях, персонажах и действиях новые аспекты (символические, например), а с другой – мифологическое языковое мышление, входя в нарративную структуру, подвергается психологизации и наделяется системой точек зрения.