Традиционная инструментальная культура западных адыгов: системно-типологическое исследование

На правах рукописи

УДК 78 (470.621)

Соколова Алла Николаевна

ТРАДИЦИОННАЯ ИНСТРУМЕНТАЛЬНАЯ

КУЛЬТУРА ЗАПАДНЫХ АДЫГОВ:

СИСТЕМНО-ТИПОЛОГИЧЕСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ

Специальность: 17.00.02 – музыкальное искусство

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени

доктора искусствоведения

Санкт - Петербург

2006

Работа выполнена на кафедре

музыкального воспитания и образования

Государственного образовательного учреждения

высшего профессионального образования

«Российский государственный педагогический университет имени А.И. Герцена»

Научный консультант:

Официальные оппоненты:

Ведущая организация:

доктор искусствоведения, профессор

ЛОБАНОВ Михаил Александрович

доктор искусствоведения, профессор

БОЯРКИН Николай Иванович
доктор искусствоведения, профессор

ГУРЕВИЧ Владимир Абрамович
доктор философских наук, профессор

ШАДЖЕ Асиет Юсуфовна

Арктический государственный институт культуры и искусств

Защита состоится 5 декабря 2006 года в 16-00 часов на заседании диссертационного совета Д 212.199.20 Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена по адресу: 191186, г. Санкт- Петербург, пер. Каховского 2, ауд. 404.

С диссертацией можно ознакомиться в фундаментальной библиотеке Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена

Автореферат разослан « » 2006 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

кандидат искусствоведения, доцент Р.Г. Шитикова
общая характеристика работы
Актуальность исследования. В современной науке не сложилось единого понимания культуры как объекта научного исследования,^¹ подходы к изучению данного предмета также неоднозначны. В определении музыкально-инструментальной культуры многозначность термина «культура», с одной стороны, ограничена стратой, связанной с музыкантами, музыкальными инструментами и исполняемой на них музыкой, а с другой – наполнена дополнительными значениями, требующими специального научного знания.

В диссертации рассматриваются две важные теоретические проблемы. Первая сконцентрирована на определении предмета и содержании понятия «музыкальная инструментальная культура». Вторая связана с методикой и практикой географической локализации научного объекта, охватываемого этим понятием. Важность осмысления второй проблемы существует как на общетеоретическом уровне, так и в приложении к конкретной культуре – в данном случае, адыгской.

Обе заявленные проблемы не решены, и поэтому исследование актуально – во-первых, в общеметодологическом плане и, во-вторых, в плане адыговедения, причем второй план, учитывая сложившуюся современную ситуацию в области жизни этноса, по степени актуальности выходит на первое место. Обе проблемы рассматриваются на материале музыкально-инструментальной культуры западных адыгов.

Предпосылки к постановке темы диссертации. Этноним «адыги» является самоназванием этноса, более известного в мире как «черкесы». Это общее, но не единственное самоназвание. Одновременно адыги причисляют себя к той или иной субэтнической группе, обладающей языковыми, этнографическими и другими особенностями – абадзехам, бесленеевцам, бжедугам, темиргоевцам (чемгуям), кабардинцам, шапсугам. Каждая из них владеет собственным языком (диалектом адыгского языка), сохранение и трансляция которого обеспечивается относительной изолированностью проживания и всей системой этнической культуры этой группы. В XVIII-ХIХ вв. существовало до 20 подобных субэтнических групп, в ХХ в. их осталось около десяти. В настоящее время адыги проживают более чем в 50 странах мира и относятся к числу дисперсных этносов. В России насчитывается около полумиллиона, за рубежом проживает до десяти миллионов адыгов. Большая часть причисляет себя к мусульманам. На территории Моздокского района (Северная Осетия) живут адыги-христиане. В повседневной культуре этноса очевидны следы язычества.

В названиях трех субъектов Российской Федерации на территории Северного Кавказа – республик Адыгея, Кабардино-Балкария и Карачаево-Черкессия – вынесен один из адыгских этнонимов. Существование при советской власти трех административно-территориальных образований, в которых жили адыги, действительно способствовало разъединению адыгского культурного массива на три части, что особенно отразилось в сфере профессионального искусства. Между тем, в традиционной культуре в связи с географическими, экономическими и социально-историческими условиями на Северном Кавказе сложилось два адыгских ареала – восточный и западный. Первый представлен адыгами Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкессии и Моздокского района Северной Осетии; второй – адыгами, проживающими в Адыгее и Краснодарском крае.

Дизъюнктивная (разрывная) дислокация адыгов в пределах России соответственно сформировала определенную дизъюнктивность культурных процессов. Напротив, в культуре адыгов, переселившихся за пределы России, наблюдаются смешения отдельных субэтнических характеристик, что определяется пликативными (смешанными, складными) условиями проживания и проявляется как в устной речи, так и музыке. Музыкальная пликативность характерна и для представителей западно-адыгских субэтносов. Одновременно для всех адыгов характерна этническая идентификация и субэтническое самовыражение, а также критическая оценка представителей других субэтнических групп. Российские адыги считают, что культура адыгов, живущих в Турции, «отуречена», живущих в Сирии и Иордании – находится под сильным арабским влиянием. Зарубежные адыги, напротив, культуру и музыку адыгов, живущих на исторической родине, воспринимают как явно «обрусевшую». Задача искусствоведческой науки – обозначить и изучить общее и частное в этой сфере, не только определить характеристики, присущие каждому отдельному ареалу, но и объяснить, с одной стороны, существующие различия, а с другой – обозначить системные взаимосвязи внутри культуры.

Состояние изученности темы. Музыкальные различия в адыгских субкультурах всегда заметны и осознаваемы носителями фольклора. Собиратели адыгского фольклора практически с самого начала фиксации народной музыки стали указывать на субэтническую принадлежность различных версий (бжедугская, шапсугская, кабардинская и т.п.)^². Тем не менее, главными определяющими факторами зачастую выступали место записи и субэтническая принадлежность носителя. Mузыкально-стилистические и музыкально-этнографические различия или соответствия при этом не рассматривались. Исследователи адыгского песенного многоголосия также не выделяют стилистические субэтнические характеристики песнопения^³. Объективность существования такой позиции связана, во-первых, с начальным этапом изучения феномена адыгского многоголосия и, во-вторых, во многом угасшей формой традиции. При изучении адыгских музыкальных инструментов и исполняемой на них музыки указанные различия/соответствия упоминались вскользь и также не становились предметом специального рассмотрения.

До последнего времени в изучении адыгской музыкальной культуры использовался метод механического объединения разных, нередко нерядоположенных объектов и явлений. В процессе накопления базы данных подобная ситуация была естественной и оправданной. Новые научные данные и анализ современной культурной ситуации позволяют перевести изучение на новый методологический уровень, что и составляет главную научную проблему, решаемую в защищаемой диссертации. Ее реализация осуществляется в работе путем решения ряда отдельных важных теоретических вопросов. Необходимо конкретизировать и наполнить содержанием определение «инструментальная культура», выделить в ней ядро и периферию, статику и динамику, рассмотреть морфологию культуры, дать исчерпывающую характеристику ее компонентам, вскрыть их системные взаимосвязи. Исследование строится на материале западно-адыгской традиции. Это стало возможным благодаря серьезной поисковой деятельности автора. Представляя научному миру достоверный материал о музыкальных инструментах, инструментальной музыке, исполнительстве и традиционном культурном пространстве ареала, автор работы исходит из убеждения, что именно локализация традиционной инструментальной культуры адыгов позволяет сфокусировать исследование на поиске универсального и специфического, определить степень замкнутости и открытости культуры, транслирующей опыт прошлого современному поколению и одновременно адаптирующейся к новым социокультурным условиям.

До настоящего времени инструментальная культура не была в фокусе исследования. В музыкальной и исторической науке внимание было приковано к отдельным компонентам инструментальной культуры: изучались адыгские музыкальные инструменты и инструментальная музыка – преимущественно как объекты общеадыгского универсума. Все выводы и обобщения делались без оговорок на субэтнические особенности. В работах С. Я. Левина, Б. С. Кагазежева, Т. К. Шейблера, Ш. C. Шу, Ф. Ф. Хараевой и др. уточнялись, дополнялись и расширялись данные по музыкальным инструментам адыгов, их количеству, разновидностям, свойствам, форме, исполнительским характеристикам, условиям бытования в прошлом и настоящем. На стадии накопления данных обобщенные подходы были необходимы и оправданы. Они давали общее представление об адыгской инструментальной культуре, позволяли структурно выделить ее из других кавказских культур.

Однако чем больше фактологического материала накапливалось в музыкально-инструментальном адыговедении, тем очевиднее становилось то, что он неоднороден и может быть дифференцирован на основании различных признаков. Очевидные различия в музыкальных текстах, популярности тех или иных танцев, особенностях исполнения и т.д. имеют социально-экономические, историко-культурные и другие обоснования. На рубеже ХХ-ХХ1 вв. мы пришли к убеждению о необходимости принципиального изменения методологических подходов в изучении адыгской инструментальной традиции. Выделение той или иной субгруппы сопряжено с необходимостью рассмотрения комплекса причин, определяющих локализацию традиции. В этом случае локализация выступает своеобразным методологическим принципом, нацеленным на поиск сходного и различного в адыгских субкультурах, а также системообразующих связей изучаемого объекта.

В этномузыкологии устоялось членение традиционной инструментальной культуры на три основные компонента: музыкальные инструменты (материальные объекты культуры) – инструментальная музыка (аудиовизуальный текст) – исполнители (активные и пассивные носители традиции). Подобная структурная сетка является универсальной для всех инструментальных культур, однако, ее конкретное содержание всегда уникально. Наш научный поиск направлен в сторону адекватного отражения реальности и наиболее полного ее представления. В этой связи формула «музыкант – музыкальный инструмент – инструментальная музыка» не вмещает в себя то, что реально существует в инструментальной традиции. В конце ХХ в. это осознали и другие органологи. Они стали дополнять хрестоматийную триаду новыми составляющими. В частности, Ф. Хараева предложила включить в формулу понятие «традиции» (традиция как подсистема культуры)^⁴. И. Назина объединила искомую триаду с другими (оговорено нерядоположенными) компонентами – исполнительством и философией инструментализма^⁵.

Обобщенные исследования ХХ в. по адыгскому инструментализму принесли положительные результаты: был сформирован банк данных об адыгском музыкальном инструментарии прошлого и настоящего, накоплен обширный музыкальный материал, собраны воедино данные различных источников: экспедиционных, этнографических, исторических, архивных, литературных и других. Однако рассмотрение культуры только как замкнутой, самодостаточной, синхронно организованной системы порой приводило к искаженным представлениям о ней. Одно из них связано с равнополагающим включением в изучаемое пространство элементов прошлого и настоящего. Обнаружение общих элементов в пространстве нескольких веков однозначно приводило к выводам о преемственности традиции. Отсутствие какого-либо элемента в прошлом интерпретировалось как нововведение, отсутствие элемента в настоящем рассматривалось как определенного рода потеря, нарушение системной целостности. К примеру, полученные от этнофора определенного субэтноса сведения о бытовании в прошлом какого-либо музыкального инструмента посредством научных проводников (статей, книг, выступлений с докладами на семинарах, конференциях) возводилось в ранг общеадыгского явления и внедрялось в общественное сознание в качестве непреложного факта общеадыгской культурной характеристики. Название инструмента, принятое у одного субэтноса, могло автоматически переноситься в другую субэтническую культуру. Обнаруженные у одного субэтноса музыкальные инструменты представлялись от имени всех адыгов.

В противопоставлении внешнему окружению музыкальную культуру народа всегда стремятся рассматривать как нечто монолитное. Внутри культуры, в субэтнических взаимосвязях, напротив, подчеркиваются различия и специфические характеристики. Высказываемые историками и фольклористами предположения о том, что в прежние времена адыгская музыкальная культура по сравнению с ее современным состоянием обладала большей целостностью, не находит должной аргументации. Вероятно, субэтнические различия всегда оставались высоко значимыми внутри адыгской культуры. Но такие важные для раскрытия этих различий моменты, как сами музыкальные тексты, или музыкально-исторические, структурно-семантические, социо-психологические, системно-типологические, функциональные, информационные и др. аспекты инструментальной культуры, оставались в большой мере неизученными.

Только в работах самого последнего времени были сформулированы задачи локально-территориального и субэтнического изучения адыгской инструментальной традиции^⁶. Предлагаемый опыт системно-типологического исследования позволяет «высветить» западно-адыгскую традицию и выделить достоверный материал, в сравнении с которым четче вырисовываются инструментальные традиции других субгрупп.

Объектом исследования является музыкально-иструментальная культура западных адыгов как более сохранившаяся, обнаруживающая глубокие взаимосвязи с архаическими истоками, и одновременно живая, находящаяся в состоянии зрелой активности.

Предмет исследования составляют факторы, формирующие системную организацию музыкально-инструментальной традиции западных адыгов.

Цель исследования – вскрыть и охарактеризовать внутренние связи между отдельными компонентами и подсистемами инструментальной культуры западных адыгов, разработать ее конфигурационную модель.

Для достижения цели необходимо решить следующие задачи:

обосновать объективные предпосылки выделения инструментальной культуры западных адыгов из общеадыгской;
выделить факторы, определяющие доминирование и экологичность инструментальной культуры западных адыгов;
разработать структурную и содержательно-фигуративную схему адыгской инструментальной культуры;
определить специфические характеристики музыкального инструментария, исполнительства и инструментальной музыки западных адыгов;
определить общее и различное, существующие как внутри западно-адыгской, так и между ней и восточно-адыгской традицией;
выработать общетеоретические подходы к изучению инструментальной культуры.

Гипотезы исследования. Мы предполагаем и постараемся доказать в диссертации, что инструментальная культура является важным объединяющим стержнем всей адыгской культуры. Выдвигая первую гипотезу, попытаемся предварительно объяснить необходимость ее решения. Адыги, как любой дисперсный этнос, опираются на те элементы культуры, которые способствуют их самосохранению, этнической идентичности и обеспечивают комфортное субкультурное взаимодействие. На фоне территориальной разъединенности, при отсутствии или слабой выраженности политических, социально-культурных связей, в результате специфического расселения в иноэтническом окружении именно инструментальная музыка стала выполнять важнейшую социально-консолидирующую роль. Лишенная вербально-языковых различий, она явно доминирует в этой функции над другими музыкальными стратами.

На примере инструментальной музыки адыгов – и здесь содержится вторая научная гипотеза – можно исследовать экологию культурных процессов в пределах расселения всего адыгского этноса. Инструментальная культура представляет собой огромное информационное поле, позволяющее понять, почему и каким образом формировались локально-территориальные виды и формы этнической культуры.

Третья исследовательская гипотеза касается системной организации, свойственной традиционному инструментализму западных адыгов. Как известно, культура достигает системного уровня тогда, когда в ней складываются устойчивые связи, музыкальные жанры обретают ясные и осознаваемые социально-бытовые функции, а музыкальные тексты – формульность и стабильность.^⁷ Инструментальная культура западных адыгов как часть общеадыгской музыкальной системы, в то же время может быть рассмотрена и как самостоятельная система с собственными, присущими ей значениями. К признакам, особые значения которых предстоит выяснить для подтверждения данной гипотезы, относятся устойчивые взаимосвязи между текстом (в данном случае, музыкально-инструментальными произведениями) и культурным контекстом, определяемым геоландшафтными, социально-политическими, историко-культурными, хозяйственно-производственными, исполнительскими, жанровыми, музыкально-стилевыми и другими факторами.

Теоретическая база исследования. Комплексный характер исследования определил необходимость обращения к широкому кругу научных дисциплин. Базовую основу работы составляют положения, определяющие культуру как структурированную целостность (Р. Бенедикт, Г. Гачев, М. Каган, А. Моль, Э. Маркарян, Э. Орлова, Н. Элиат). Важнейшими для нашей работы выступают понятия, связанные с морфологией и анатомией культуры (статика и динамика, ядро и периферия, мозаика, культурный канон и т. д). Теоретическую базу семиотического и информационного подходов составили труды А. Лосева, Ю. Лотмана, А. Моля, В. Топорава). В разработке философии и эстетики изучаемого объекта исследования основополагающее значение имели труды В. Гусева, И. Земцовского, Е. Назайкинского, В. Проппа, А. Сохора, Н. Шахназаровой. Установка на выведение мировоззренческих и ценностных координат из области контекстовых по отношению к музыкальному инструментарию, жанрам, исполнительству в область инспирирующих и продуцирующих связано с современными научными достижениями в области музыкальной культурологии и социологии искусства (Э. Алексеев, Е. Дуков, В. Медушевский, Л. Мельникас, А. Мерриам). Актуальными для нас являются положения об экологии музыкальной культуры и художественной картине мира.

В работе нашли отражение многие научные положения И. В. Мациевского. Теория «инструментализма», выведенная и обоснованная ученым, развивается нами в приложении к конкретному музыкальному и культурно-этнографическому материалу. Многоаспектность инструментального творчества исследуется по методикам, апробированным в трудах ученых-органологов петербургской инструментоведческой школы (Д. Абдулнасырова, Ю. Бойко, Н. Бояркин, Р. Зелинский, И. Мациевский, В. Свободов, А. Ромодин, И Чудинова). Теоретической основой ареального разделения музыкально-культурного массива служат труды К. Квитки, Е. Гиппиуса, Л. Мельникаса, В. Лапина, О. Пашиной.

Философские и социальные механизмы порождения адыгской музыкальной инструментальной культуры выведены на основе трудов Х. Казанова, З. Налоева, Э. Панеш, Р. Ханаху, О. Цветкова, А. Шадже. Значимыми для построения концепции исследования являются научные разыскания и открытия ученых-адыговедов М.-К. Азаматовой, М. Анзароковой, Б. Ашхотова, Б. Бгажнокова, А. Гутова, М. Джандар, А. Сиюховой, Г. Тхагапсовой, С. Хотко, М. Унароковой, Р. Унароковой, Ф. Хараевой.

Эмпирическая база исследования. Основой для диссертации стало полевое исследование музыки западных адыгов, проживающих в 40 аулах и районных центрах Республики Адыгея и Краснодарского края. В течение 25 лет мы не однажды бывали в каждом из них. За этот период собраны сотни записей от более чем ста исполнителей на пщынэ – адыгской диатонической гармоники. В учебных и практических целях велись нотные расшифровки фонозаписей инструментальной музыки, сделанных во второй половине ХХ в. Многие данные по музыкальным инструментам, способам их изготовления, поверьям и приметам, с ними связанными, обнародуются нами впервые. Кроме того, мы разыскали в Британской звукозаписывающей компании EMI (преемницы фирмы “Gramophon”) адыгские архивные звукозаписи 1911-1913 гг., что дало возможность провести сравнительный анализ музыкальных жанров и музыкальных текстов на протяжении почти ста лет.

Для сравнительного анализа использовались также нотные записи, опубликованные в сборниках адыгской народной музыки Г. Концевича^⁸, А. Гребнева^⁹, В. Барагунова и З. Кардангушева^¹⁰, К. Тлецерука^¹¹. Темпоральные границы исследования – прошедшее столетие.

В диссертации мы предлагаем рассматривать культуру как совокупность материальных и духовных предметов человеческой деятельности, как систему взаимодействий различных компонентов. В соответствии с современными культурологическими установками в музыкально-инструментальной культуре выделяются ядро и периферия, культурная статика и динамика. Их морфологические материальные и духовные составляющие находятся в непрерывном процессе отбора, сравнения, приятия и отторжения, обновления, потери одних элементов и приобретения других.

Новизна исследования. В диссертации представлен новый объект исследования, когнитивная новизна которого безусловна. Выделение западно-адыгской инструментальной традиции фактически является новым методом в отношении изучения адыгской музыкальной культуры. Локализация как метод нацелена, с одной стороны, на поиск системообразующих элементов, с другой – на выявление специфичного и общеадыгского. Нами определяются причины и параметры выделенности инструментальной культуры западных адыгов, ее музыкальные и экстрамузыкальные детерминанты.

В исследовании обосновывается тезис о неизбежности культурной адаптации адыгов, оставшихся в меньшинстве на исконной территории проживания, и одновременно о высокой степени «закрытости» культуры, позволяющей ей оставаться самой собой и выполнять новую для себя консолидирующую функцию в дисперсных условиях жизни этноса. Впервые на музыкальном материале автором исследуются как понятия и явления культурная статика и динамика, ядро и периферия. В характеристике адыгской музыкальной культуры мы используем два важных для нашего исследования понятия: «дизъюнктивность» и «пликативность» культуры. Первое связано с явлением разделения (разрывчатости) культурных процессов, имеющих общие истоки, и формированием новых культурных канонов. Второе – «пликативная культура» – определяет смешение элементов различных субкультур и образование на этой основе новой культурной формы. Понятие «пликативная культура» соотносимо как с культурой зарубежных адыгов (прежде всего, проживающих в Турции), так и с культурой западных адыгов (так называемых адыгейцев), у которых музыкально-стилевая основа инструментальной музыки имеет более общие черты, нежели специфические. В пределах России выделяются два жанрово-стилевых фольклорных канона – западный и восточный, каждый из которых является результатом взаимодействия основных типологических инвариантных свойств инструментальной музыки (инструментария, жанровой системы, ритмоинтонирования, формообразования, фактуры). Важнейшей научной инновацией становится опыт практического анализа взаимодействия между исполнителем и слушательской средой, исполнительским пространством и музыкальным текстом, вербальным и музыкальным компонентами художественного целого. В работе доказано, что инструментальная культура западных адыгов представляет собой своеобразное явление в общеадыгском и общекавказском ареале. Благодаря типологическому видению проблемы открывается возможность дальнейшего изучения инструментальных культур народов Северного Кавказа, в том числе и других адыгских субгрупп. Определение западно-адыгской инструментальной традиции как своеобразного культурного типа дает возможность выстроить ее модель. Она имеет имманентно-музыкальные и экстрамузыкальные характеристики, ее временные параметры – ХХ в. Последнее замечание весьма существенно, потому что именно в пределах ХХ в. адыгская инструментальная традиция стала фиксироваться в нотных и аудиовизуальных документах, что обеспечило возможность проверки и документального доказательства тех или иных модульных характеристик.

В работе представлены уникальные данные об адыгской гармонике и трещоткам, обнаруженные, систематизированные и обработанные автором.

Методологические основы. Отношение к инструментальной культуре адыгов как культурной системе основывается на признании ее в качестве структурной целостности и функциональной системности. При таком подходе инструментальная культура адыгов рассматривается нами как:

структура и организация,
функциональное образование,
своеобразный «культурный текст».

Любая структура, с одной стороны, является расчлененной целостностью, с другой – обладает единством и цельностью, крепкими и одновременно гибкими взаимосвязями. Системообразующими признаками адыгской инструментальной культуры являются упорядоченность, иерархичность (организационная взаимосвязь) и взаимообусловленность (информационная взаимосвязь). Для всех адыгов, таким образом, система инструментальной культуры обладает идентичными систеообразующими признаками.

Функционирование конкретного музыкального инструмента в качестве лидирующего является специфически-локальной характеристикой культуры. Установка на исследование функциональных образований обеспечивает осмысление и анализ самой практики социального взаимодействия доминантных и рецессивных, центральных и периферийных элементов культуры, их распределение между разными группами, информационные контакты по вертикали (в исторической диахронии) и горизонтали (в кросскультурных и субкультурных взаимосвязях). К примеру, для западных адыгов в ХХ в. традиционную инструментальную культуру стали представлять пщынэ – диатоническая гармоника (лидирующее музыкальное орудие) и пхачичи (пхъэк1ыч – адыгские трещотки, ансамблевый инструмент с доминирующей ритмической функцией), в то время как для восточных адыгов – хроматическая гармоника и доол (двухсторонний барабан).

В культурологии подобные различия обозначаются как «культурная система» и «культурная конфигурация». Последняя также является системой, представляемой и рассматриваемой в определенном ракурсе. «Если культурная система как упорядоченная совокупность культурных элементов является характеристикой универсальности рассматриваемого образования, то культурная конфигурация применительно к тому же объекту – это неповторимый способ связи его элементов, их уникальная композиция».^¹²

Рассматривая инструментальную культуру адыгов как культурную конфигурацию, мы выделяем структурно-информационную неповторимость каждого отдельного комплекса. Культурная конфигурация может быть составлена из одних и тех же или похожих элементов, сложившихся в неповторимую комбинацию. На макроуровне система адыгской инструментальной культуры едина для всех адыгов. В пределах этой системы выделим две культурные конфигурации. Одна связана с культурой адыгов, проживающих в России, другая – с зарубежными адыгами. Существенные различия наблюдаются между системами западных и восточных адыгов, между культурами равнинных и горных субэтносов.

Цель и задачи, поставленные в диссертации, обусловили выбор методологических подходов, их комплексный характер.

следующая страница>