ВИКТОР НИКИТИН
ПЕСНИ РАБОЧЕГО КЛАССА
Комедия
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ, рабочий

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ, очень старый рабочий

АНДРЕЙ, друг Паши

ПАША, друг Андрея

ЛЮБА, жена

ФОМА, милиционер

I
Большой зал торгового центра. Ряды полок, уставленных разным товаром. Анатолий Петрович и Василий Петрович копаются в этих залежах банок, бутылок, пакетов и коробок. Часть товара сброшена на пол.

АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ (протягивая Василию Петровичу пакет). Вот ещё…

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ (морщась). Нет, это не пойдёт…

АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Почему?

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Это пускай собаки едят.

Анатолий Петрович бросает пакет в сторону. Садится на пол, следом за ним садится Василий Петрович.

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Фу ты...

АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Устал?

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Ещё бы!.. (Оглядываясь по сторонам.) Разгром-то какой учинили…

АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ (думая о чём-то другом). Ну да…

Пауза. Продолжают копаться в груде товара: перебирают, откладывают в одну сторону, выбрасывают в другую.

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Вот чёрт!..

АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Ты чего?

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ (вздыхая). Раньше я четыре пустых бутылки сдавал и на эти деньги покупал бутылку пива. А теперь, чтобы только одну бутылку пива купить, надо сдать два ящика пустых бутылок! И то, это будет самое дешёвое пиво. Вот это хорошо жить стали!..

АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. А кто теперь бутылки сдаёт? Смысла нет.

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Вот я и говорю: какой смысл?

АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Совершенно никакого.

Пауза.

Теперь пластик всё заменил.

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Ага, заменил.

АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Полтора литра сразу, а то и больше… Удобно.

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Конечно, удобно!

Пауза.

АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. И сдавать не надо…

Пауза.

Я в окно выкидываю.

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Удобно!

АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Главное, опасности никакой. Стеклянной бутылкой можно голову пробить…

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Ну так!..

АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. А этой никак – разве что напугаешь…

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Это точно… Это точно… (Вздыхает.) А нас пугай не пугай – всё равно не запугаешь…

АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Нас раньше уже напугали.

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Ага. (Смеётся.) Это точно… Но оглядываться надо.

АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Куда?

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Ну так, по сторонам… Наверх поглядывать иногда… На всякий случай…

АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Это само собой.

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Осторожность не помешает…

АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Да, неприятно, когда тебя сверху чем-нибудь…

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Да-да…

Пауза.

АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Ну что – может, хватит?

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Подожди ещё… Раз уж сюда попали…

АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Как скажешь…

Пауза.

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Ты Мартышку мою случайно не видел?

АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Нет, не видел.

Продолжают копаться, переставлять, отбраковывать. Василий Петрович отвлекается на какой-то неясный шум. Поворачивает голову.

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Чего это там такое?

Пауза. Слышны глухие ритмичные звуки.

(Прислушивается.) Слушай, давно вот хотел у тебя спросить: а у американцев есть музыка?

АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Не знаю… Должно быть, есть… Ты почему спрашиваешь?

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Да всё как-то одно и то же: лай-вай, лай-вай и бум-бум!

АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Сейчас везде бум-бум…

Василий Петрович поднимается с пола. Проходит вдоль полки, возвращается обратно. Берёт коробку, разглядывает, ставит на место. Вбегает ПАША. Он возбуждён. На нём костюм и галстук.

ПАША (потрясённо). Так такое сейчас было – жесть!

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Где?

АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Чего?

ПАША. Да там, на перекрёстке! Просто жуть какая-то!

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Да не захлёбывайся ты так!

ПАША. Прямо на моих глазах всё случилось! Авария! Две машины столкнулись! Девка вылетает из джипа – вся морда в крови, рука оторвана, нога в сторону! Прямо на моих глазах! Только что вот… буквально…

АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Красивая смерть…

ПАША (сбившись). Чего?

АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. На миру и смерть красна… Живописно так выглядит… Картинку себе представил…

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ (Паше). Ты Мартышку мою не видел?

ПАША. Кого?

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Мартышку.

ПАША (с трудом соображая). А-а… Нет, не видел.

Пауза. Паша подходит к полкам, берётся за товар, разглядывает.

Прямо на моих глазах…

АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Ты, я вижу, вырядился…

ПАША. Что? (Спохватившись.) А-а… Ну как?

Василий Петрович смотрит на Анатолия Петровича, а Анатолий Петрович смотрит на Василия Петровича. Оба смотрят на Пашу: оценивают взглядом.

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Хрен знает как!

ПАША. А что не так?

АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Ну как тебе сказать…

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. И говорить тут нечего…

АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ (Паше). Всё понял?

Пауза.

ПАША. Свадебный пиджак…

Появляется АНДРЕЙ.

(Андрею.) Свадебный пиджак…

Пауза.

АНДРЕЙ. Он же старый.

ПАША. Свадебный пиджак?

АНДРЕЙ. Ну да. Посмотри сам.

ПАША (осматривается). Свадебный пиджак не может быть старым.

АНДРЕЙ. Этот пиджак старше тебя.

ПАША. Да ну…

АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Тем более, что пиджак не твой.

ПАША. А чей же?

АНДРЕЙ. Это пиджак твоего отца.

ПАША (обижаясь). Скажешь тоже…

АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Сними, не позорься!

ПАША. Не сниму.

АНДРЕЙ. По-тихому…

ПАША. Не хочу.

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Эх, мороз, мороз!..

Пауза.

ПАША. Да ну вас!... (Убегает.)

Пауза.

АНДРЕЙ (Анатолию Петровичу). Ну что тут? Есть что-нибудь интересное?

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Да хрена тут интересного… Барахло! Уже всё расхватали!

АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Опаздываем, как всегда.

АНДРЕЙ. И что дальше? Дальше что будем делать?

Пауза.

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Деньги кончились.

АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Уезжать надо.

АНДРЕЙ. Куда?

АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Да хоть куда…

АНДРЕЙ. А получится?

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Денег нет, да и кто нас отпустит…

Анатолий Петрович поднимает голову кверху. Василий Петрович смотрит на него и тоже поднимает голову. Андрей смотрит на обоих и задирает голову вверх. Все молча смотрят наверх.

АНДРЕЙ (взрываясь). Да пошли они, знаешь куда!..

АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Ты не горячись…

АНДРЕЙ. Да ладно!.. «Не отпустят»… Кому мы нужны?

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Для чего-то нужны… Умные люди знают, для чего…

АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Вдруг что случится, а тут мы – пожалуйста.

АНДРЕЙ. Так уже случилось!

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ (опуская голову). Не с ними случилось, а с нами – соображать надо…

АНДРЕЙ (опуская голову). Ну если так…

Пауза. Анатолий Петрович по-прежнему смотрит вверх. Василий Петрович садится на пол, начинает возиться в товаре. Андрей рядом с ним присаживается на корточки, смотрит за его действиями. Василий Петрович откладывает в сторону две банки, одну коробку и один пакет. Андрей сгребает всё обратно. Василий Петрович недовольно смотрит на Андрея. Андрей решительно встречает его взгляд. Какое-то время смотрят друг на друга, потом оба поворачивают головы и смотрят на Анатолия Петровича.

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Эй!

Анатолий Петрович не отвечает.

АНДРЕЙ (вставая). Ты чего там?

АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ (очнувшись). А?

АНДРЕЙ. Ты чего там потерял?

АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ (глядя в пол). Да так, задумался…

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ (усмехаясь). Задумался он…

АНДРЕЙ. О чём?

АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Да вот… (Обводит зал руками.)

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ (строго). Раньше надо было думать…

АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ (продолжая). На какие шиши…

АНДРЕЙ. Что?

АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. На какие шиши он всё это отгрохал?

АНДРЕЙ. Заработал…

АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. «Заработал»… Насмешил! (Взволнованно.) Да где он заработал-то?

Василий Петрович и Андрей одновременно вздыхают.

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Опять за старое…

АНДРЕЙ. Тут думай не думай…

АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ (неожиданно соглашаясь). И то верно! Даже о себе нет никакого смысла думать!

Делает несколько шагов к полкам. Касается рукой разных товаров.

(Неожиданно выпаливает.) Представляешь, что эта дура придумала? Кондиционер ей подавай!.. Ей, говорит, летом жарко будет. Духота, говорит, будет страшная… Я, говорит, не смогу так жить…

Андрей и Василий Петрович переглядываются.

Мне дышать, говорит, будет нечем… Жарко, говорит, будет очень… Она уже знает заранее, что будет жарко – вот как она уверена!.. Жарко ей… Мне не жарко, а ей жарко… Зажарилась она прямо вся… Не может она никак… Просто так она жить не может… Вот просто жить… чтобы спокойно… не может она просто… Ей посложнее всё хочется… Посложнее – это значит лучше… Ну никак она не может!.. Я почему-то могу, а она не может… Ведь это так просто – просто жить… (Затихает.)

Пауза.

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Ты уж извини, конечно, но она напоминает мне выжившую из ума русалку.

АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Почему русалку?

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Не знаю… Иной раз такие кошмары снятся – не поймёшь, что откуда берётся… Хрен его знает…

АНДРЕЙ. Это не просто…

АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Что – не просто?

АНДРЕЙ. Просто жить.

АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Ты думаешь?

Пауза.

АНДРЕЙ. Водки не осталось?

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Смеёшься? Всё размели!

АНДРЕЙ. Так я сбегаю?

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Да, правда, сбегай!

Андрей медленно выходит. Тут же появляется ЛЮБА.

ЛЮБА. Что это с Андреем? Еле ноги волочит…

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Да он это…

Анатолий Петрович морщится и подносит палец к губам.

Побежал тут в одно место…

ЛЮБА. Понятно. (Подходит к Анатолию Петровичу.) Что глаза прячешь?

АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ (чрезмерно удивляясь). Я? Прячу?

ЛЮБА (спокойно). Наглая рожа.

Анатолий Петрович и Василий Петрович переглядываются.

Бесстыжая такая, наглая… Целый день работаешь, а он тут…

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ (покашливая). Люба, ты бы домой пошла…

ЛЮБА. Я не с вами разговариваю, а с мужем.

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Домой! Домой! (Машет рукой.)

ЛЮБА. Я за милицией схожу!

АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Чего?

ЛЮБА. Вот увидишь тогда!

АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Ну когда?

ЛЮБА. Когда схожу…

АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Ну сходи… За милицией она сходит… Сходи!

ЛЮБА. И схожу. Вот повеселишься… Уйду я от тебя!

Пауза.

Анатолий Петрович и Василий Петрович снова переглядываются.

АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Подожди: так сходишь или уйдёшь?

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Ты уж, правда, Люба, определись… Дай человеку надежду, не пугай…

ЛЮБА. Схожу!

АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ (с искажённым лицом). Уходи!

Люба поспешно выходит из зала.

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ (оглядывая полки). А выпить так и нет…

АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. И уехать хочется…

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Выпить и сразу уехать.

АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. И в дороге ещё можно пить.

Пауза.

Появляется ФОМА. Молча, ни на кого не глядя, подходит к полке и среди залежей товара легко вытягивает бутылку водки. Открывает, делает глоток, морщится, лезет в кобуру, достаёт огурец и азартно нюхает. Крякает, потом засовывает огурец обратно в кобуру. Василий Петрович с укоризной смотрит на Анатолия Петровича, Анатолий Петрович в ответ пожимает плечами. Оба с недоумением глядят на Фому.

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Как-то быстро он пришёл!

АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Да, удивительно! И нашёл!

ФОМА (глядя в пол). Тут авария рядом, прямо перед магазином… Девка разбилась… (Вздыхает.) Каждый день бьются, и куда так летят, куда торопятся? Обычно, всё так нелепо выглядит, а тут… даже не знаешь, как сказать…

АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ (осторожно). Ну да, от Паши слышали: красивая смерть…

ФОМА. Не то слово!.. Я не удержался, несколько фотографий сделал. Такой красоты отродясь не видел… Нет такой красоты на земле…

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ (мечтательно). Посмотреть бы…

ФОМА. В рамку смело можно ставить – как картина будет… Тут недавно один артист разбился…

АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Какой артист? Мы его знаем?

ФОМА. Да кто ж его знает, сколько их теперь развелось, но артист ещё тот… (Мнётся.) Ну ладно, чего уж там…

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Рассказал бы…

ФОМА. Обойдёмся без подробностей… (Взволнованно.) Ходишь тут – каждый день рискуешь жизнью…

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ (удивляясь). Кто – ты?

ФОМА. Ну а кто же? Вы-то ничем не рискуете… Сколько приходится выслушивать угроз и оскорблений… (Снимает фуражку, чешет затылок.) Нет, не так: оскорблений и угроз… И покушения не меня устраивали… Ну ничего, привык. (Надевает фуражку.) Не место красит человека, а человек место… Кстати, ещё не все оплатили…

АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Чего?

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. А за что нам платить?

ФОМА. Как – за что? Ну, вы, ребята, обнаглели… (Взволнованно.) Совсем обнаглели!

Появляется ЛЮБА.

За место надо платить! За место! Нечего из себя простачков разыгрывать! Артисты, блин!

ЛЮБА. Целый день простояла на рынке – ничего не заработала.

АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. А ещё на билеты надо…

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Чтобы смотаться отсюда…

ФОМА. Я тоже хотел уехать. Думаете, собирался прожить в этом паршивом городишке до самого конца?

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. У тебя работа есть, а у нас?

ЛЮБА. Целый день – и ничего!

ФОМА (резко). А ну-ка вон отсюда!

АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ (Василию Петровичу и Любе). Пошли…

ФОМА. Тьфу ты… Куда? На место!

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ (вставая). И, правда, нам вещи ещё собрать надо…

ФОМА (делая внушительный глоток из бутылки). На место, я сказал! У меня там авария с этой мотоциклисткой, а тут вы ещё!..

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ (недоумённо). Какой мотоциклисткой? Паша вроде говорил…

АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Паша говорил, что из джипа девка вылетела…

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Красивая такая девка, залюбуешься.

ФОМА. Ну да, я о том же, девка красивая – ничего другого не скажешь… Только никакого джипа там нет, а мотоцикл…

ЛЮБА. Вот так Паша…

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Выходит, наврал?

АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ (оглядываясь по сторонам). Пойдём, посмотрим? (Делает несколько шагов.)

ЛЮБА. Вот ещё любители!

ФОМА. Я сказал «на место»!

Анатолий Петрович замирает на месте.

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Ты погляди, какой упрямый...

ЛЮБА. Он при исполнении.

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Да просто дурак, наверное.

Завязывается короткая борьба. Фома неловко отшатывается, сваливая содержимое полки на пол, и неожиданно падает.

АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ (задыхаясь). Какой неловкий…

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. К тому же пьяный.

Фома не шевелится.

АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ (Любе). Это удачно ты сходила…

ЛЮБА. Что вы наделали?

АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. А ты подумай…

Пауза.

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Ну, подумала?

ЛЮБА (неуверенно). Разве можно на работе пить?

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ (отхлёбывая из бутылки Фомы). Это точно!

Пауза. Фома не шевелится.

ЛЮБА. Кажется, глаза у него открылись.

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Где?

ЛЮБА. Ну посмотрите!

Пауза.

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Люба, ну что ты…

ЛЮБА. Показалось?.. Разве нет?

АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ (принимая бутылку и делая глоток). Нет.

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Это у нас глаза открылись.

Пауза.

АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Надо же… насовсем... Не удержался…

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. А ещё фотографии обещал показать…

АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ (подойдя к Фоме и пробуя его ногой). Безнадёжно… (Садится на корточки и шарит руками по его одежде.) Ничего тут нет…

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Готов… Как нелепо…

АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. И некрасиво.

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Какая уж тут красота – безобразие одно!

АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. И в рамку не повесишь, потому что не картина.

ЛЮБА (всхлипывая). Да ну вас совсем!.. (Машет рукой и неожиданно смеётся.)
II
Большая гостиная в современном стиле в старом отреставрированном доме. Справа больничная койка, слева – стол, уставленный тарелками с едой и бутылками, стулья. За столом сидят АНДРЕЙ, АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ и ЛЮБА. Передают друг другу тарелки, едят.

АНДРЕЙ (вставая, громко). Его Величество Рабочий Класс!

Уверенной походкой входит ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ в роскошном халате. В одной руке у него мастерок, а в другой – молоток; держит он их на манер скипетра и державы.

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Погода просто потрясает своим коварством… То холодно, то жарко… Как во сне живёшь…

АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Садитесь, Василий Петрович.

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ (вздыхая). Уж сяду, голубчик… (Основательно усаживается.)

ЛЮБА (ласково). Вася, поешь…

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Спасибо, Любушка… Что-то не хочется…

ЛЮБА (подвигая тарелку). А ты попробуй…

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ (морщась). Нет-нет… (Анатолию Петровичу.) Что-то случилось, но никто не знает что.

АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Да-да.

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Соглашаться легко…

АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Быть недовольным ещё легче…

ЛЮБА (ласково). Вася!

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ (ещё ласковее). Люба!

Пауза.

АНДРЕЙ. А завтра, передали, похолодает.

ЛЮБА (укоризненно). Андрей…

АНДРЕЙ. Ну а что такого?

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ (Анатолию Петровичу). Ну хорошо, тебе что-то нравится? Ты вообще хоть что-то любишь?

АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Рыбалку люблю… ещё футбол смотреть…

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. А я вот что одно, что другое – без разницы... Я как-то вообще всё разлюбил.

АНДРЕЙ. Это год такой дурацкий… У Нострадамуса ещё про него написано…

ЛЮБА. А меня?

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Тебя? Ну что ты, Любушка… Как же я могу тебя разлюбить!..

ЛЮБА. Вася!

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Любушка моя, Люба…

ЛЮБА (оглядывая всех). Я так с ним настрадалась!

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Она так нострадамус со мной. (Кладёт на стол мастерок и молоток, тянет к ней руки.)

Появляется ФОМА. Смотрится сдержанным и чинным.

ФОМА. Всем привет!

АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Здорово!

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ (неожиданно, оглядываясь по сторонам). Ну и на хрена мы все здесь оказались?

АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ (в замешательстве). Это в каком смысле?

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ (горячась). Да в самом прямом!

АНДРЕЙ. Ну ладно тебе…

ФОМА. Главное, место замечательное.

Пауза. Все оглядывают друг друга.

ЛЮБА (на всякий случай). Это всё нервы…

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Меня любая мелочь из себя выводит! Буквально просто!

АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Завод закрыли, и что нам теперь делать?

АНДРЕЙ. А Нострадамус предупреждал…

ФОМА. Да, и магазин весь растащили, слышали?

Пауза.

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ (перевязывая пояс на халате). До чего рабочего человека довели!

ФОМА. Да, жарко, а завтра похолодает – я в новостях видел...

АНДРЕЙ. Я тоже видел…

Пауза.

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. А я… я ведь сам всего в жизни добился – безо всякой помощи! Вот этими руками… (Берётся за молоток и мастерок.)

ФОМА. Спокойнее…

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ (волнуясь). Я всю жизнь трудился – с малолетства! А теперь вот заставь их работать! Чёрта с два они будут работать! Им бы денег сразу и побольше!

ФОМА. А лучше украсть…

Пауза.

ЛЮБА (Фоме). Чаю хотите?

ФОМА. Нет, спасибо.

Пауза.

АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ (Андрею, осторожно). А ты чай будешь?

АНДРЕЙ (недовольно). Да сколько можно!

Пауза.

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ (неожиданно встаёт). Я вчера на мосту его встретил…

ЛЮБА. Кого?

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. А хрен его знает, – вот тут у нас, через остановку… Солнце прямо на него светило… Какой-то рваный весь, грязный, рубаха навыпуск, а ведь прохладно уже было… Он остановился и молча попросил закурить – два пальца только к губам поднёс. Я головой покачал: не курю, мол, браток, ну что поделать? Даже пожалел в эту минуту, что не курю, – так стало его жалко… Такой он был весь потерянный, пропащий… видно, что и надавали ему где-то как следует… И неизвестно, куда он идёт… Домой, наверное… И долго ещё идти… И жена небось дома ждёт, и скандал будет. И тут хотя бы сигаретку ему – так, для поддержки, для уверенности в себе… Чтобы хоть что-то близкое почувствовать он смог… Чтобы не пропасть… Чтобы хоть за что-то уцепиться и вспомнить себя…

АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Вспомнить себя иной раз неплохо…

ФОМА. Как-то мы отвлеклись немного, вам не кажется?

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Ну не знаю… Наверное. Просто мне подумалось: вот почему одним всё, а другим и вовсе ничего?

ФОМА. Это не вопрос.

Появляется ПАША. Он причудливо одет: на нём узкие, в обтяжку, брюки, коротенькая курточка, волосы на голове вздыблены. Вообще весь затянут и слишком живописен.

ЛЮБА. Вы только поглядите на него!

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ (вздыхая). Глаза бы мои на него не глядели…

АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Что это ты так вырядился?

ПАША (радостно). Как?

АНДРЕЙ. Как педрила.

ПАША. Кто?

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Как мудила.

ПАША. А чего? (Оглядывается.)

ФОМА. Парня легко смутить…

ЛЮБА. Кто-то же объяснить ему должен?

Пауза. Пашу внимательно разглядывают.

ПАША (растерянно). Не, чего? Я не пойму…

АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Да ладно, проехали… Садись.

Паша садится за стол. Люба пододвигает к нему пустую тарелку.

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Парень с небольшой придурью, но беззлобный…

ФОМА. Вы хотели сказать «безвредный».

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Нет, именно беззлобный, а вреда от него хватает…

ПАША (удивлённо). От меня?

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. От тебя – от всего вашего поколения…

ФОМА (неожиданно). А телевизор можно включить? Вдруг новости какие покажут…

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Это можно.

АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Сейчас мы… (Встаёт и включает телевизор.) АНДРЕЙ. Сейчас футбол будет…

ЛЮБА. Опять футбол!

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Кто играет?

ПАША. Не наши.

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ (смерив Пашу взглядом). Ваши что ли?

Пауза.

АНДРЕЙ. Судья откуда? Берег Слоновой Кости?

ПАША. Почему Слоновой Кости? Судья белый.

АНДРЕЙ. Белый-то белый. Да голова у него, посмотри какая…

ПАША. Какая?

АНДРЕЙ. Лысый как берег…

ПАША. А-а… Ну да…

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Да ерунда какая-то этот ваш футбол! (Фоме.) Вы знаете, у него (кивает на Пашу) жена пропала?

ФОМА. Сбежала?

ЛЮБА (улыбаясь). Может, он её убрал?

ФОМА (внимательно посмотрев на Пашу). Куда там убрал! Он за собой убрать не может!

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ (облегчённо). И то верно… (Любе.) Салфетки достань… (Смотрит за действиями Любы.) Да не эти… жёлтенькие…

ЛЮБА (показывая). А это какие?

Пауза.

ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Это цветные.

ЛЮБА. А по-другому ты не можешь сказать?

Пауза.

АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Мне ещё отец говорил: бойся ментов и шоферов. Но не послушался я отца…

ПАША. Как это?

следующая страница>