Избранные сцены, адаптированные для театра

Scènes choisies et adaptées pour le théâtre

Друзья Людмилы и Руслана!

С героем моего романа

Без предисловий, сей же час

Позвольте познакомить вас:
Онегин, добрый мой приятель…
Image (écran du milieu)

Родился на брегах Невы,

Где, может быть, родились вы

Или блистали, мой читатель;

Там некогда гулял и я:

Но вреден север для меня.

Сперва Madame за ним ходила,

Потом Monsieur её сменил.

Ребёнок был резов, но мил.
Monsieur Abbé, француз убогой,

Чтоб не измучилось дитя,

Учил его всему шутя,

Не докучал моралью строгой,

Слегка за шалости бранил

И в Летний сад гулять водил.

Когда же юности мятежной

Пришла Евгению пора,

Пора надежд и грусти нежной,

Monsieur прогнали со двора.
Image (écran du milieu)

Вот мой Онегин на свободе;

Острижен по последней моде,

Как dandy лондонский одет —

И наконец увидел свет.

Он по-французски совершенно

Мог изъясняться и писал;

Легко мазурку танцевал

И кланялся непринуждённо;

Чего ж вам больше?

Что он умён и очень мил.

Заняв ваш любопытный взгляд,

Я мог бы пред учёным светом

Здесь описать его наряд;

Конечно б это было смело,

Описывать моё же дело:

Но панталоны, фрак, жилет,

Всех этих слов на русском нет;

Свободный, в цвете лучших лет,

Среди блистательных побед?
Нет, рано чувства в нём остыли;

Ему наскучил света шум;

Красавицы недолго были

Предмет его привычных дум;

Измены утомить успели;

Друзья и дружба надоели.

Попробовать не захотел,

Но к жизни вовсе охладел.

Как Child-Harold, угрюмый, томный

В гостиных появлялся он;
Ничто не трогалo его,

Не замечал он ничего.

Sans préambule, à l’instant-même

Présentons-le tout uniment.

C’est le héros de mon roman.

Naquit, lecteur, à Pétersbourg

Où vous aussi vîtes le jour

Et vous brillâtes, j’imagine;

Jadis, j’y flânais jour et nuit :

Mais le climat du nord me nuit.

Madame avait soin de ses langes.

Monsieur survint quand il grandit.

L’enfant était vif, mais gentil.
Monsieur l’Abbé, pour qui l’étude

Devait distraire le bambin,

Parlait de tout d’un ton badin,

Fuyait toute morale rude,

Et le tançait sans insister

En flânant au Jardin d’Eté.

Quand des orages de jeunesse

Pour Onéguine vint le temps,

Troubles espoirs, tendres tristesses,

Monsieur fut chassé promptement.
Image (écran du milieu)

Mon Onéguine est libre, il vole :

Coiffé à la dernière école,

Vêtu comme un dandy, enfin

Il voit le monde, il en a faim.

C’est un français irréprochable

Qu’il employait dans tous les cas,

Dansait fort bien la mazurka

Et s’inclinait d’un air affable

Que voulez-vous de plus ?

Aussi charmant qu’intelligent.

Faisant l’objet de mon roman,

Pour que l’image soit complète,

Je dois peindre ses vêtements.

La chose est, certes, téméraire,

Mais l’entreprendre est mon affaire,

Or, pantalon, frac et gilet,

Ces mots ils sentent le français.

Heureux-lui, libre en pleine fleur

Toujours brillant, toujours vainqueur ?
Non, tôt le froid gagna son âme;

Le bruit du monde le lassa ;

Très vite, courtiser les dames,

Ce fut un jeu qu’il délaissa.

Les trahisons le fatiguèrent,

Les amis-frères l’ennuyèrent.

Il n’en éprouva point l’envie,

Mais fut plus froid devant la vie.

Tel Child-Harold, distrait et sombre,

Il paraissait dans les salons ;
Plus rien ne pouvait l’émouvoir,

Il regardait sans plus rien voir.

Декорации: Деревенская гостиная

Занавес с берёзами
АВТОР:

Evguéni toucha un héritage de son oncle et partit vivre à la campagne.

Была прелестный уголок.

В том нужды было очень мало,

Затем, что ровно он зевал

Средь модных и старинных зал.

Помещик новый прискакал

По имени Владимир Ленский

Красавец, в полном цвете лет

Поклонник Канта и поэт.

Он из Германии туманной

Привёз учёности плоды:

Вольнолюбивые мечты,

Дух пылкий и довольно странный,

Всегда восторженную речь

И кудри чёрные до плеч.

Богат, хорош собою, Ленский

Везде был принят как жених;

Таков обычай деревенский;

Все дочек прочили своих

За полурусского соседа.

Но Ленский, не имев, конечно,

Охоты узы брака несть,

Онегин:

С Онегиным желал сердечно

Знакомство покороче свесть.
Ленский, Онегин (по-очереди):

Они сошлись. Волна и камень,

Стихи и проза, лёд и пламень

Не столь различны меж собой.

Сперва взаимной разнотой

Они друг другу были скучны;

Съезжались каждый день верхом

Так люди (первый каюсь я)

От делать нечего друзья.
Онегин:

- Куда? Уж эти мне поэты!

- Прощай, Онегин, мне пора.

- Я не держу тебя, но где ты

Свои проводишь вечера?

Ленский:

- У Лариных.

- Вот это чудно.

Помилуй! И тебе не трудно

Там каждый вечер убивать?

- Нимало.

- Не могу понять.

Отселе вижу, что такое:

Во-первых (слушай, прав ли я?)

Простая русская семья

К гостям усердие большое,

Варенье, вечный разговор

Про дождь, про лён, про скотный двор…

- Я тут ещё беды не вижу

- Да скука, вот беда, мой друг.

- Я модный свет ваш ненавижу;

Милее мне домашний круг,

Где я могу…

- Опять эклога!

Да полно, милый, ради бога.

Ну что ж, ты едешь? Очень жаль.

Ах, слушай, Ленский, да нельзя ль

Увидеть мне Филлиду эту,

Предмет и мыслей, и пера,

И слёз, и рифм et cetera?

Представь меня.
Ленский:

- Ты шутишь?

- Нету.

- Я рад.

- Когда же?

- Хоть сейчас.

Они с охотой примут нас.

Онегин:

- Поедем.

Décors : Salon de campagne

Rideau avec des bouleaux
AUTEUR :

L’ennui traquait notre Onéguine

Dans un village délicieux.
Mais notre ami passait sans voir

Et sa froideur restait pareille

Car il bâillait tout aussi bien

Dans le moderne et dans l’ancien.

Vint s’installer alors tout près.

Vladimir Lenski, un poète

Beau, jeune et fort, empli d’ardeur,

De Kant brûlant admirateur,

Des brumes bleues de l’Allemagne

Portait les fruits de l’instruction-

Des rêves de libération,

Une âme d’aigle des montagnes,

Un discours vif et ampoulé,

De longs cheveux noirs et bouclés.

Lenski, bel homme à l’héritage,

Etait la crème des partis ;

C’est la coutume des villages :

Toutes les filles sont sorties

Pour le voisin à moitié-russe.

Lenski, d’une âme peu encline

Au joug permanent d’Hyménée

Onéguine :

Rêvait de connaître Onéguine

Qui paraissait le fasciner.
Lenski, Onéguine (à tour de rôle):

Les deux hommes se rencontrèrent.

Poème et prose, vague et pierre,

Glace et brasier différaient moins.

Au début, ils se sentaient loin

Et leurs rencontres étaient fades ;

Ils s’invitèrent faire un tour

Ainsi vous vient (j’en fais autant)

Une amitié pour tuer le temps.
Onéguine :

- Déjà ? Ah, j’aime ces poètes !

• 
  J’y vais, c’est l’heure.
  

• 
  On peut savoir quel est le nom
  

- Chez les Larine.

• 
  La merveille !
  

Tu te les gâches sans regret ?

- Evidemment.

• 
  Attends, je sais,
  

Un foyer simple, de chez nous,

Hospitalier et tout et tout -

Des régiments de confitures,

Et les potins jusqu’à la nuit,

La basse-cour, le lin, la pluie…

- Je n’y vois pas encore un drame

- Le drame, c’est l’ennuie, mon vieux.

• 
  Votre mondanité sans âme,
  

L’humble foyer où…

• 
  Belle églogue !
  

Et quoi, tu pars ? tant pis, mais bon.

Dis, à propos, Lenski, peut-on,

La voir, cette divine idole,

Objet de songes et d’écrits,

De larmes, de rimailleries ?

Présente-moi.
Lenski :

- Vraiment ?

- Parole.

- C’est bien.

- Quand donc ?

- Viens avec moi.

Nous recevoir sera leur joie.

Onéguine :

• 
  Partons.
  

Декорации: Гостиная у Лариных

Поскакали други.

Порой тяжёлые услуги

Гостеприимной старины.
Обряд известный угощенья:

Несут на блюдечках варенья,

На столик ставят вощаной

Кувшин с брусничною водой….

Всегда скромна, всегда послушна,

Всегда, как утро, весела,

Как жизнь поэта простодушна,

Как поцелуй любви мила;

Глаза, как небо, голубые,

Улыбка, локоны льняные,

Движенья, голос, лёгкий стан,

Всё в Ольге… но любой роман

Возьмите и найдёте верно

Её портрет: он очень мил,

Я прежде сам его любил,

Но надоел он мне безмерно.

Позвольте мне, читатель мой,

Заняться старшею сестрой.

Итак, она звалась Татьяной…
Татьяна:

Ни красотой сестры своей,

Ни свежестью её румяной

Не привлекла бы она очей.

Дика, печальна, молчалива,

Как лань лесная боязлива,

Она в семье своей родной

Казалась девочкой чужой.

Ей рано нравились романы;

Они ей заменяли всё;

Она влюблялася в обманы

И Ричардсона, и Руссо.

Отец её был добрый малый.

Он в книгах не видал вреда.

Он, не читая никогда,

Их почитал пустой игрушкой.
Жена ж его была сама

От Ричардсона без ума.

Rideau avec des bouleaux.

- Ну, что ж, Онегин, ты зеваешь.

- Привычка, Ленский.

- Но скучаешь ты как-то больше.

- Нет, равно.

Но очень милая старушка.

- Да та, которая грустна

И молчалива, как Светлана,

Вошла и села у окна.

- Неужто ты влюблён в меньшую?

- А что?

- Я выбрал бы другую,

Когда б я был, как ты, поэт.

В чертах у Ольги жизни нет.

Кругла, красна лицом она,

Как эта глупая луна

На этом глупом небосклоне.

Ленский:

Владимир сухо отвечал

И после во весь путь молчал.

Décors : Le salon chez les Larine.

Les amis s’élancent.

Ce zèle non sans insistance,

L’art de l’accueil de nos aïeux.
Cérémonial des nourritures :

Soucoupes pour les confitures

Et sur un guéridon ciré

Une eau d’airelle bien sucrée…

Toujours modeste, toujours sage,

Gaie comme est gai le point du jour,

Comme un poète, cœur volage,

Tendre comme un baiser d’amour ;

Des yeux bleu ciel, des boucles blondes,

Ses joues bien rondes,

Sa voix, ses moindres mouvements,

Tout en Olga, mais n’importe quel roman

Nous en présente la peinture,

Peinture, qui jadis, m’a plu

Mais le dont le charme n’agit plus

Et qui m’ennuie outre mesure.

Permettez-moi de me tourner

Vers Tatiana, sa sœur aînée.

Donc, Tatiana…
Tatiana :

Ni par le charme de sa sœur,

Ni sa fraîcheur au teint de rose

Elle n’aurait séduit les coeurs.

Sauvage, sombre, silencieuse,

Biche des bois toujours anxieuse,

Elle avait l’air parmi les siens

Venue d’ailleurs, surgie de rien.

Elle avait lu de très bonne heure,

Tous les romans sentimentaux ;

Elle vivait l’amour, les leurres

De Richardson et de Rousseau.

Lenski et Onéguine prennent congé.

Rideau avec des bouleaux.
Lenski :

• 
  Eh quoi, tu bailles, Onéguine ?
  

• 
  Non, Lenski, c’est la routine.
  

• 
  Tu t’ennuies plus ?
  

- Le même ennui.

Elle est gentille et bien honnête.

C’est l’autre, enfin, qui est entrée

Avec ce masque de tristesse

Et s’est assise à la croisée.

• 
  Attends, tu aimes la cadette ?
  

• 
  Pourquoi ?
  

• 
  Moi, si j’étais poète
  

Les traits d’Olga n’ont pas de vie,

C’est bien joli, c’est rose et blond,

C’est bête comme l’astre rond

Dans ce ciel bête et monotone.

Lenski :

Lenski fut sec en répondant

Et ne desserra plus les dents.