Все герои и события вымышлены, все совпадения случайны. Война - естественна для человечества, но противоестественна для человека! Всем погибшим на этой войне - ПОСВЯЩАЮ!

  

  

   Гильзы на скалах

  

   Пролог

   '...Так стояли мы с друзьями

   В перерывах меж боями.

  Сухопутьем и морями,

  Шли, куда велел приказ.

  Встань фотограф в серединку.

  И сними нас всех в обнимку.

  Может быть, на этом снимке,

  Вместе мы в последний раз...

  

  Июнь 2005г. Москва.

  На город, в котором никогда не останавливалась суета жизни, опустился теплый летний вечер. Он немного освежил удушливую атмосферу многомиллионного мегаполиса.

  За открытым окном раздавались звуки клаксонов, гул моторов, шуршание шин на раскаленном за день асфальте Кутузовского проспекта. Слышались голоса людей спешащих домой после напряженного рабочего дня, цоканье каблучков на прекрасных женских ножках, трели мобильников переливавшихся сотнями мелодий.

  Легкая прозрачная ткань на окне, невесомо колыхалась от сквозняка, гулявшего по освещенной лучами заходящего солнца комнате. Огромная гостиная с высокими потолками была наполнена теплым ласковым светом, отражавшимся от белых стен и стекол на дверцах итальянской стенки, заставленной книгами.

  - Люда, в котором часу придет твоя знакомая? - спросил мужчина, сидящий на массивном диване из темно коричневой кожи. Откинув на спинку дивана свою широкую спину и положив на подлокотник крепкую загорелую руку, он посмотрел на порхающую по комнате женщину. Рядом с ним сидела девочка лет четырех. Высунув язык, и увлеченно сопя, она пыталась сложить пазл с героями мультфильма 'Трое из Простоквашино'. Мужчина изредка помогал ей. На стене напротив, висел большой плоский телевизор.

  - Обещала в восемь вечера, - ответила молодая женщина, накрывавшая большой круглый стол за спиной мужчины. На сверкающей белизной скатерти, стоял букет белоснежных роз, наполняя комнату своим ароматом. Чуть слышно раздавался тихий звон хрустальных бокалов.

  - А кто она? - вставляя в картинку очередной кусочек, снова спросил мужчина.

  - Знакомая Сергея. Когда-то он спас ей жизнь в Грозном. Потом у них были отношения. Потом появилась я. Володя, какое вино поставить на стол? - Людмила, легким движением тонких пальцев, поправила непослушный, темный как смола, локон.

  - Поставь то, что мы привезли из Испании. И что она хочет?

  - Она нашла журналистку, которая снимала отряд Сергея перед их последним боем. Обещала привезти мне копию фильма. Вообще мне кажется, она любила Сережу.

  - А ты? Ты любила? - Владимир с ревностью посмотрел на портрет мужчины над телевизором, одетого в военную форму. Угол портрета перетягивала черная траурная лента. Это был Сергей, первый муж Людмилы. Сергей погиб три года назад. От их любви с Людмилой осталась маленькая дочка Наденька, которая никогда не видела своего отца.

  - Я? Конечно любила. Ой, Вовка, ты ревнуешь! Мне, конечно, приятно, но ты это напрасно. Сейчас я люблю тебя! - весело ответила Людмила, показав жемчуг зубов и, подойдя к мужу, поцеловала его. Присела рядом. Грациозно, кивком головы, откинула вбок длинные волосы. Вздохнув, посмотрела на портрет.

  - Хотя, наверное, не так сильно, как надо. Вон Татьяна, до сих пор любит своего Лешку.

  Живет одна, и по ночам ревет в подушку, - взгляд молодой женщины стали печальным.

  С портрета на них смотрели умные, голубые глаза, слегка подернутые налетом какой-то смертельной усталости. Русая челка небрежно спадала на высокий лоб. Грустная улыбка чуть тронула плотно сжатые губы, образовав несколько морщин около рта и уголков глаз. На милицейском кителе с погонами старшины, тускло поблескивали многочисленные награды. Рядом находилось еще несколько фотографий. На одной, Сергей сидел на серых камнях. В полной боевой амуниции, он задумчиво курил, глядя вдаль. На коленях лежал автомат. За плечами виднелись снежные шапки гор. Вся его фигура, повернутая вполоборота к фотографу, внушала спокойствие и уверенность. Два остальных снимка были групповыми. Сергей был снят на фоне покрытого пылью танка, с надписью 'Мурзик' на орудии. Он держал в руках гитару и смеялся. Обняв его за плечи, с широкими улыбками на чумазых лицах, стояли двое военных. По-видимому, члены экипажа боевой машины. На последнем снимке, восемь человек, в выгоревших горных костюмах, с торчащими из всех карманов автоматными рожками, ракетницами и рукоятками кинжалов, лежали на зеленой траве взлетного поля. Огромное количество алых маков покрывало место, где расположились бойцы . Вдали виднелся хвост самолета. Перед парнями возвышалась гора оружия, аккуратно составленного в пирамиду. В руках Сергея, как обычно была гитара. Все восемь, громко над чем-то смеялись. Владимир не знал, изображенных на фото, людей лично. Но из скупых рассказов жены, был знаком с ними заочно.

  Жующий травинку крепкий парень в краповом берете, с румяным лицом - Вдова, снайпер. Хохочущий толстяк - Жук. Татарин - невысокий, широколицый, сияющий бритой головой, пулеметчик. Высокий, стройный широкоплечий мужик с простодушной улыбкой - Лапа, командир взвода. Гусь - ощеривший рот, в котором не хватало передних зубов. Маленький крепыш, самбист, бабник и весельчак - Гром. Из всех кто смеялся на этом снимке, только Лапа и Жук иногда заходили к Людмиле в гости. Остальных уже не было на этом свете. Только фотографии и память в сердцах знавших их людей.

  Рядом со снимками висела, запечатленная на них, обшарпанная, гитара. По рассказам друзей Сергея, гитара лежала на кровати, как вдруг, неожиданно, с резким звоном, лопнула струна. Через полчаса все узнали, что Сергей погиб. Сопоставив время, выяснили, что струна оборвалась в момент, когда пуля пробила его сердце. Инструмент умер вместе со своим хозяином. И теперь одиноко пылился, замолчав навсегда. К вещам, как и к людям, тоже приходит смерть.

  Владимир обнял жену. Полтора года назад, когда он пришел устраиваться в возглавляемую Людмилой фирму, на собеседовании он с восхищением смотрел на сидящую перед ним женщину. Ей было тридцать лет с хвостиком. Она была завораживающе прекрасна. Красота была не вызывающе броской, а скорее сдержанной и утонченной. Черный изгиб бровей. Маленькая родинка слева на переносице. Изящный подбородок. Приветливый ласковый взгляд. Глубина ее серых глаз притягивала. Что-то неуловимо манящее в ее зрачках, заставляло неотрывно смотреть на нее. Мягкий идущий из глубины голос, теплом обволакивал сердце. Движения стройной фигуры были плавными. И он влюбился, как мальчишка. Сослуживцы поведали ему ее историю, приукрашивая подробности. Несмотря на это, и на то, что у нее был ребенок, Владимир начал ухаживать за своим шефом. Сначала Людмила держалась. Но вода камень точит. И спустя полгода они поженились. Он полюбил и ребенка, маленький комочек с озорными хвостиками цвета свежескошенной соломы. И теперь все свободное время тратил на девочку. О прошлом не вспоминали, стараясь не трогать утихшую в сердце Людмилы боль. И вот сегодня этот телефонный звонок.

  - Нет, я не ревную. Ну, может немного, - и Владимир поцеловал жену. Девочка закончила собирать картинку.

  - Мама, а кто к нам придет? - спросил ребенок, забираясь на колени к матери. Усевшись поудобнее, обхватила ее шею своими ручонками.

  - Мамина знакомая тетя, - целуя дочку, ответила Людмила.

  - Будем тортик кушать?

  - Да. И еще пирожные. Я их много купила. Кстати вот и наша гостья, - услышав трель дверного звонка, Людмила, ссадив дочку на диван, пошла открывать дверь.

  Владимир поднялся с дивана, взял Надю на руки, и следом за женой вышел в прихожую.

  - Здравствуйте! - стройная рыжеволосая женщина, одетая в светлое ситцевое платье, изящно подчеркивающее ее фигуру, стояла на пороге. На вид ей было лет тридцать, как и Людмиле. Рядом, держа ее за руку, стоял мальчик, примерно одного возраста с Надеждой.

   - Здравствуй Оля! Проходи. А это кто к нам пришел? - Людмила нагнулась к мальчику.

   - Это Саша. Мой сын, - ответила Ольга.

  Мальчик поднял на Людмилу свои глаза.

  - Господи! - словно разряд тока прошел через мозг. Людмила удивленно посмотрела на гостью, и снова на мальчика, - Твой сын. И его. Сергея.

  Синие глаза ее погибшего мужа с любопытством смотрели на нее. Ошибиться было не возможно. Мальчик и мужчина на висевшем в гостиной портрете были очень похожи.

  - Да. И Сергея. Поэтому я и пришла, - с некоторой тревогой и вызовом глядя на Людмилу, сказала Ольга. Владимир только крякнул от удивления, и опустил Надю на пол.

  'А этот парень умел выбирать женщин' - глядя на Ольгу и Людмилу, подумал он. Мужская привычка сравнивать женщин сработала в его голове. Через минуту пришел к выводу, что Ольга тоже очень привлекательна. Только движения ее отличались резкостью, и взгляд ее изумрудных глаз был несколько жестче и серьезней. И веснушки, усыпавшие ее чуть вздернутый носик. Женщины смотрели друг на друга. Молчание затянулось.

  Девочка подошла, внимательно посмотрела на мальчика. Улыбнувшись гостю, сказала.

  - Привет, меня Надя зовут. А тебя.

  - Александр, - серьезно сказал мальчик и, подумав, добавил, - мне почти четыре года. У меня есть грузовик.

  Протянув девочке игрушечную машину, улыбнулся в ответ. Надя взяла игрушку, посмотрела на нее, и взяла Александра за руку.

  - Мне тоже четыре года. Пошли играть, - и потянула мальчика за собой в гостиную.

  - Что мы стоим у порога. Проходите в комнату, - Владимир нарушил неловкое молчание.

  - Да Оля, пойдем. Расскажешь все, - Людмила вздохнула, и первая прошла в двери гостиной.

  Дети, поев торта, сидели на полу и играли. Быстро найдя общий язык, мальчик и девочка рассаживали кукол за уставленный игрушечной посудой стол. Женщины, держа в руках бокалы с красным испанским вином, тихо беседовали. Владимир внимательно слушал.

  - Вот так все и получилось, - говорила Ольга, - прости меня. Но я любила его, и не могла поступить иначе. Я и сейчас люблю его. Наверное, я дура, раз полюбила мужчину, который любил другую. То, что той ночью произошло между нами, это случайность. Случайная командировка, случайная встреча, случайная любовь. Но я не жалею. И не хочу перед тобой оправдываться.

  - Не надо. Я не держу на тебя зла. Тем более его больше нет, и делить нам с тобой некого.

  Мать Сергея знает о Саше?

  - Да. Когда он погиб, я сразу приехала к его родителям и все рассказала. Они сначала не верили. Тем более ты была его женой. Вдовой, - Ольга запнулась на последнем слове, посмотрела на Людмилу. Та сидела, с теплой улыбкой глядя на детей. Ольга продолжила, - потом все-таки приехали ко мне, увидели Сашу и приняли нас в семью. Николай Владимирович, пока был жив, помогал. А неделю назад мать Сергея сказала, что мне пора все рассказать тебе. Ради детей. Они ведь брат и сестра. Вот я и пришла.

  - Правильно, что пришла. А про видео их последнего дня, соврала? Причину придумала, чтобы прийти?

  - Нет, не соврала. Забыла совсем. Есть видео. В сумочке диск лежит. Я этих журналистов три года разыскивала, - Ольга встала и пошла в прихожую. Через минуту вернулась, держа в руках коробку с DVD диском. Передала ее Людмиле.

  - Возьми, это тебе. У меня есть. Оказывается, этот фильм показывали как-то по телевизору. Да, поздно уже. Нам пора.

  - Оставайся, места много. Вова, ты не будешь против, если Ольга останется? А завтра отведем их к бабушке, - и Людмила кивнула на ребятишек.

  - Нет. Тем более Надя и Саша вполне подружились. Вон видите, какая идиллия.

   Дети, достав альбом и карандаши, что-то совместно рисовали, лежа рядышком на полу. Людмила посмотрела на часы. Стрелки показывали 22-45.

  - Тогда посмотрим фильм. Сейчас только детей уложим и посмотрим...

  С экрана, в свете прожектора, прорезающего темноту ночи, пронзительными глазами цвета небесной сини, смотрел мужчина. Одетый в военную форму, он сидел, держа в руках гитару. Раздались аккорды мелодии и, красивым бархатным голосом он запел известный романс, написанный героем Отечественной войны 1812 года - Д.В.Давыдовым.

  

   'Не пробуждай, не пробуждай

   Моих безумств и исступлений....'

  

  За кадром женский голос начал говорить.

  ' Мы снимали этого человека три года назад. Сейчас его уже нет в живых. Он погиб спасая детей в апреле 2001 года, выполняя свой воинский долг в Чеченской республике. Съемка происходила в мае 2000 года. Случайно оказавшись в этом подразделении, ни мы, ни эти ребята еще не знали, что для многих из них эта съемка будет последней в их жизни. Через сутки, 14 человек из тех, кого Вы увидите в этом фильме, погибнут. Погибнут, защищая нас с Вами. Этот фильм о войне, о людях, о жизни и смерти. И конечно о любви. О любви достойной художественного романа или поэмы.

   Итак, мы начинаем наш фильм...'

  

   Глава 1

  

  'Пацаны, пацаны, я Вас вижу как будто реально.

  Вы приходите ночью ко мне, как живые, во сне.

  Вы простите меня, пацаны. Может это банально.

  Только я до сих пор, до сих пор, до сих пор на войне.

   ---солдатская песня. Чечня 2000 год.---

  

   2000 год. Грозный. Чеченская республика. Ночь стояла над городом. Темная, холодная - она накрыла город пеленой дождя. Его бесконечные потоки, падающие с небес, превращали землю в непроходимую грязь, похожую на пластилин. Эта, с шумом льющаяся стена воды, сейчас, в конце февраля, казалась нелепой ошибкой природы. Влага была везде. Ручейками стекала с мешков уложенных друг на друга. Капала с пламегасителей спаренной 14.5 мм. зенитной установки, гулко разбиваясь о бетон перекрытия. Хрустальными стразами блестела на патронной ленте и медных головках крупнокалиберных пуль. Зеркалом лужи разлилась под ногами. Хлюпала в стоптанных заскорузлых ботинках. Несмотря на зиму, снега не было. И от этого ночь казалась еще темней. Тишина нарушалась треском автоматных очередей. В черном безлунном небе бешено носились светлячки трассирующих пуль. Десятки сигнальных ракет ежеминутно вспыхивали в вышине, создавая иллюзию праздника. В их свете, развалины домов приобретали фантастический вид. Казалось, что вы находитесь на съемочной площадке голливудского фильма ужасов. После стольких лет войны, бессчетного количества штурмов и бомбежек, в некогда красивом городе Северного Кавказа, почти не осталось целых зданий. Одни руины, которые возвышались бесформенными грудами строительного мусора. Из мрака проступали причудливые очертания исполинских неведомых монстров, с торчащими во все стороны страшными клешнями из покореженных балок и арматуры. Иногда в темноте слышался грохот. В умирающих домах, рушились разбитые снарядами и источенные дождями и ветром перекрытия. Раздавался звон бьющегося стекла, громыхали, сорванные с крыш листы железа. Качаясь на уцелевших петлях, скрипели простреленные и проржавевшие вывески над остатками магазинов и офисов. Шуршала бумага, стаями сказочных птиц летая по переулкам. Над немногими уцелевшими подъездами пылал огонь, с шумом вырываясь из самодельных горелок. Играя на расстрелянных стенах и разбитых окнах, языки пламени добавляли таинственности. Эхом разносилось по пустынным улицам испуганное карканье потревоженных чем-то ворон. Под обломками кирпича и бетона громко пищали крысы. Они дрались из-за разложившихся остатков человеческой плоти, погребенной в подвалах и квартирах, разрушенных дьявольской мощью взрывчатки. Над вершинами холмов, опоясавших город, разливалось, грязное зарево горящих нефтяных скважин. Отражаясь в небесах, оно создавало впечатление заката, который, зацепившись за макушки деревьев, навечно остался лежать на вершинах сопок. Черный густой дым толстыми столбами подпирал пылающее небо, не давая ему упасть на эту землю, густо политую кровью сотен людей.

  Город был мертв. Но вопреки всему, на этом страшном кладбище теплилась жизнь. Она с невероятным упорством цеплялась за эти развалины. Здесь еще продолжали жить люди. Они ели, спали, плакали, смеялись, любили и рожали новых людей. И продолжали убивать друг друга.

  Закутавшись в мокрую плащ-палатку, сидя на гранатном ящике, Сергей всматривался в темноту ночи. Руки сжимали влажный, застуженный за ночь, автомат. От обледеневшего ствола мерзли руки. Мороз закрался даже под свитер, и нательный крест неприятно холодил грудь. Когда сырость и холод начинали сильно донимать его, Сергей вставал и начинал ходить, делая приседания и взмахивая руками. Два шага вперед, два шага назад. Изредка, приставлял к глазам бинокль, крутил головой, пытаясь что-нибудь рассмотреть сквозь мрак и пелену дождя. Каждый час пускал осветительную ракету. Со звонким хлопком она вырывалась из ствола пистолета, стремительно взмывала ввысь и, распустившись белым цветком хризантемы, медленно падала, освещая окрестности. Когда она гасла, темнота становилась еще гуще. Казалось, ночь мстит человеку за свет, который он пытался принести в ее царство.

  'Ни черта не видно. До чего здесь ночи темные' - думал Сергей, ежась от холода.

  Внизу под Сергеем находился построенный из бетонных блоков бункер. На его крыше был оборудован наблюдательный пункт. Стояла, задрав вороненные стволы в небо зенитка - спарка двух КПВТ. Рядом с ней лежали коробки с патронами. Стояла кривоногая деревянная лавка, на которой были разложены бинокль, прибор ночного видения и пачка осветительных ракет к сигнальному пистолету.

  Внизу раздавались, приглушенные бетонным потолком, голоса. В бункере играли в карты. Но понять разговор было невозможно. Чей-то богатырский храп навсегда похоронил надежду, разобраться в хитросплетениях игры.

  'Ну, Жук и храпит! Наверное, слышно, аж в Старых промыслах. Надо попросить Лапу, пусть его разбудит на смену. А то не высплюсь' - Сергей снова передернул плечами, стараясь прогнать озноб, бегающий по коже.

  Снизу послышался скрип двери, закрывавшей вход в бункер. Луч света вырвался на свободу и снова исчез. Раздались шаги по лестнице, ведущей наверх, к Сергею. На НП поднялся Лапа.

  - Серый, тихо сидишь. Не спишь случаем? Смотри, а то морду раскровеню.

  - Нет, Димон, просто задумался. Просьба есть. На смену, разбуди Жука. Спать хочется. А этот тигр не даст.

  Лапа улыбнулся и ответил.

  - Ладно, разбужу. Эта падла, не появлялась?

  - Нет еще. Рано. Он обычно, часа в четыре начинает, а сейчас только половина.

  Падла - это ночной стрелок, который каждую ночь, методично, в одно и то же время, начинал обстрел соседнего блок поста.

  За неделю успел завалить двух солдат и тяжело ранил взводного. Летеху Василия - веселого здоровяка и балагура. Лейтенант лихо пил водку, мастерски владел приемами самбо. И прекрасно играл на гитаре. Любил Цоя. На пару с Сергеем, они составили прекрасный дуэт. И вот Ваську отправили в госпиталь. Немного посовещавшись, с оставшимся за Василия прапорщиком Михаилом, решили отомстить за ребят и лейтенанта. Два дня планировали, как это лучше осуществить. Когда все было готово, поговорили с ротным. Тот, подумав, дал добро, обещая потом замолвить слово перед "Батей". Теперь ждали, когда появится стрелок. Дмитрий Лаппо картинно стоял, расставив ноги и глядя в бинокль, осматривал развалины. Над бруствером из мешков с песком, возвышалась его стройная широкоплечая фигура. Сергей, поправив на плече автомат, подошел к товарищу. Вскинув руку с пистолетом, пустил в темное небо очередную ракету. Через секунду, она вспыхнула, ярко осветив округу. Стало видно ДОТ соседей, груды развалин, разбитую дорогу, ведущую к расположению, пустые ряды маленького рынка, стихийно возникшего, возле места базирования отряда. Догорев, ракета потухла. В этот момент, звонко и хлестко раздалась длинная пулеметная очередь. Лапа и Сергей присели, прикрывшись бруствером.

  У соседей кто-то громко заорал. Сквозь амбразуру Сергей увидел, как трассирующие пули начали выбивать чечетку на стене ДОТа, принадлежавшего соседям.

  Радиоэфир взорвался криком.

  'Сосед 1, сосед 1! Я Сосед 2! Нас обстреливают, у меня трехсотый, легкий. Дурило - руку с сигаретой в амбразуру высунул, кисть раздробило. Я открываю огонь. Можете работать, как договаривались! Удачи!' - Сергей узнал голос Мишки, прапорщика соседей.

  Стреляли с разрушенного хлебозавода. Отсюда стрелков не было видно, мешала 'свеча' девятиэтажки и кирпичная 'хрущовка'. Они закрывали собою разбитую пекарню. Чтобы выйти на позицию, оборудованную ребятами, нужно было пробежать триста метров вдоль домов, каждую секунду рискуя получить пулю из темных окон. Но риск был частью их жизни.

  - Серый, дуй вниз, на сборы одна минута. Жука гони сюда, к зенитке. Будет прикрывать отход, - сказал Лапа, снова прильнув к биноклю.

  Не чувствуя под ногами ступенек, Сергей слетел вниз, вбежал в помещение. Яркий свет ударил по глазам. Игроки посмотрели на Сергея. Саитов Марат прятал колоду в карман разгрузки. Серега, привыкнув к свету, осмотрелся, взял гранатомет, сумку с гранатами и, дав пинка еще храпящему Жуку, сказал:

  - Собираемся. Громов, берешь ПКМ. Вдова - твоя шарманка настроена?

  - Да.

  - Хорошо. Мы с тобой будем работать. Гром, Лапа и Марат страхуют. Жуча, ты наверх, к зенитке, прикроешь, когда будем отходить.

  И еще - "броники" наденьте. Там соседи пальбу открыли, мало ли что.

  Жук, с заспанным лицом, тупо хлопал глазами. Потом до него, наконец, дошло, и он заорал.

  - А что это я, на зенитку? Вы воевать будете, а я тут сидеть?

  - Жуча, это приказ, давай не сейчас базарить будем, - Сергей забросил за спину сумку с выстрелами к РПГ.

  - Ну что, готовы? С Богом! Пошли,- вымазав лица сажей из печки, все вышли.

  Пулемет тарахтел, прерываясь только на перезарядку. Стрелков было двое. Пулеметчик и снайпер. Выстрелы снайперской винтовки маскировались огнем пулемета. Но опытные уши Сергея и ребят быстро раскусили этот нехитрый фокус. Соседи вели огонь по пулеметчику, но их пули только бессильно высекали искры из железобетона стен. Пулеметчик лежал за этой преградой, выставив ствол оружия в дыру, пробитую снарядом небольшого калибра.

  - Серый, он на втором этаже. Видишь?- шептал Лапа - я его сразу засек. А снайпера не вижу. Вдова, тебе не видно?

  Отсюда было видно позицию пулеметчика, но его самого скрывала стена. Зато выше находилось окно, в которое можно было пустить гранату от РПГ. Они лежали на пыльном полу, усеянном битой кирпичной крошкой, на четвертом этаже разбитой пятиэтажной 'хрущевки'. Стараясь не привлекать внимание местных жителей, они нашли и приготовили эту позицию. В квартире отсутствовала внешняя стена, снесенная прямым попаданием авиабомбы. Парни спрятались в одной из комнат, в глубине пустой квартиры. С улицы, бойцов нельзя было увидеть даже днем, не говоря о ночи. Им же открывался прекрасный вид на все этажи разбитого хлебозавода, откуда стрелял пулеметчик и снайпер бандитов.

  - Пока не вижу, - прижав к глазу оптический прицел ВСС, ответил Вдовин. Эту винтовку кое-как выпросили у начальства, якобы для чистки. До этого, она лежала на складе. И руководство берегло ее, как зеницу ока.

  - Все засек. Он выше на этаж. Первое окно от угла, - увидев вспышку от выстрела, Вдовин снял оружие с предохранителя.

  Лапа вытащил из сумки за спиной Сергея гранату, стартовый заряд и начал сборку выстрела.

  Сергей приладил оптику на гранатомет.

  - Лапа, давай "объемник" сначала. Фугасным потом добавим. Чтобы наверняка. Вдова, скажешь, когда снимешь снайпера.

  'Объемник' - термобаррический граната. Взорвется в закрытом помещении, ничего живого не останется.

  Оценив дистанцию, Вдовин целился туда, где, по его мнению, была голова снайпера, и нажал спуск. Раздался шелест и негромкий лязг затвора. Выстрел был почти неслышим.

  " Фр-р-р" - 9мм пуля вспорола воздух над лежащими бойцами. Через мгновенье она вошла между глаз бандита.

  - Готов! Теперь Ваша очередь,- Вдовин, увидел в прицел, как дернулся ствол бандитской винтовки.

следующая страница>