Имя собственное является одним из важнейших механизмов образования аллюзии

Ларина Т.И.

Белорусский государственный университет,

Республика Беларусь
аллюзивный антропоним в публицистическом дискурсе
Имя собственное является одним из важнейших механизмов образования аллюзии. Основная цель аллюзии как стилистического приема заключается в придании важности и аргументированности какому-либо сообщению через обращение к истории человечества, наиболее значимым культурным феноменам, в частности текстам. Как правило, в центре выдающихся событий оказываются люди или социальные объекты-носители имен собственных. «Суть экстраординарных явлений состоит в проявлении необычного качества. Именно оно привлекает внимание, интерес, будит воображение. Именно оно оставляет след в памяти, запечатлевается в сознании. Неслучайно, на выдающееся событие чаще намекают, используя имя собственное, так как необычных явлений гораздо больше, чем социальных объектов, с которыми они так или иначе связаны, поэтому возникает возможность выразить больший объем смысла через меньшее количество означающих. Такая тенденция является проявлением закона экономии языковых усилий» [1, с 12].

Аллюзия – особый прием текстообразования заключающийся в соотнесении содержания текста с прецедентным фактом, историческим или литературным. Высказывания, содержащие аллюзию, помимо буквального смысла имеют второй план, заставляющий слушателя обратиться к тем или иным воспоминаниям, ощущениям, ассоциациям. Текст как бы приобретает второе измерение, «вставляется» в культуру, что и породило термин «вертикальный контекст» (термин О.С. Ахмановой). Аллюзивный антропоним является разновидностью аллюзии и представляет собой текстовый знак, отличающийся от обычных текстовых знаков тем, что он способен осложнять его структуру благодаря способности совмещать в одном означающем два означаемых, одно из которых принадлежит иному семиотическому пространству.

Аллюзия обозначает исторические и социальные координаты текста. При этом элементы текста-донора, к которым осуществляется аллюзия, оказываются узлами сцепления семантико-композиционной структуры текста-реципиента (Такие элементы называются маркерами, или репрезентантами аллюзии, а тексты и факты действительности, к которым осуществляется отсылка, называются денотатами аллюзии).

По содержанию аллюзии подразделяются на исторические и литературные. Первые строятся на упоминании исторического события или лица. Литературная аллюзия строится на ассоциативной связи с каким-либо литературным произведением, персонажем, эпизодом. Встречаются и смешанные случаи, обладающие признаками как исторической, так и литературной аллюзии. Ср. функционирование имен собственных в качестве маркеров аллюзий, денотатами которых являются а) исторические факты; б) ситуации «возможных миров» художественных текстов: а) Сегодня, по прошествии в общей сложности пяти лет "пути с Путиным", мы все, "идущие вместе" с ним, готовы уже вопрошать: "Куда ты завел нас, Сусанин-герой? (НГ, 30 января, 2003); Секрет успеха Мадонны заключался именно в приватизации недр. Она присвоила наработанную веками репутацию своей "однофамилицы" (НГ, 15 августа, 2003). б) Может быть, задача старой команды как раз довести Путина до конца первого срока и тут остановить, выдвинув на предстоящих президентских выборах иного кандидата. Это возможно. И кандидата найти, в общем, можно. И даже с помощью тех же кремлевских политтехнологов «обвалить» рейтинги не сложно. Знаменитая сентенция Тараса Бульбы в действии (Газета, 20 марта, 2002) – автор проецирует известное выражение гоголевского героя «Я тебя породил, я тебя и убью» на современную ему политическую реальность. Ср. также обратное соотношение предмета размышлений автора и маркера аллюзии: в качестве первого выступает персонаж популярных комиксов и анимационного сериала, в качестве второго – узуальный антропоним (имя исламского террориста): The Joker — who is particularly maniacal and nihilistic in this version of the Batman story — is an Osama Bin Laden-style terrorist. He not only engages in mass carnage, he aims to damage a free society by instilling fear in the public (NY Times, July 21, 2008).

Нередко в межкультурном дискурсе представители разных лингвокультурных сообществ испытывают сложности в восприятии аллюзии, так как для успешного восприятия необходимо осознать культурную составляющую и соотнести её с содержанием текста. Например, аллюзия, маркёром которой выступает антропоним Mrożek: Bo jak inaczej niż przez Mrożka można postrzega

„ponadpartyjnego” komitetu wyborczego z Rakowskim, Pastusianem i Kwaśniewską (GW, 24 lipca, 2005) – смысл метонимии модели «автор – его произведения» без труда может адекватно декодироваться только представителями локального культурного сообщества [Mrożek - драматург и прозаик, автор сатирических рассказов и драматических произведений по философии, политике и психологии – Т.Л.]; Seeing Google with the eyes of Forrest Gump (NY Times, 10 Aug, 2004) – прецедентное имя собственное Forrest Gump входит в состав тропа и отсылает нас к одноименному фильму, и чтобы понять мысль автора, необходимо вспомнить содержание одноименного прецедентного текста, к которому делается отсылка, т.е. по сюжету Forrest Gump, человек с отклонениями в умственном развитии, случайно вкладывает деньги в акции маленькой «фруктовой компании» Apple Newton и становится богатым человеком. Зная это, можно предположить, что, по мнению автора, новую компанию, возможно, ждет блестящее будущее.

Декодирование смыслов приведенных тропов, требующее учета не только речевого, но и широкого (термин Н.Ю. Шведовой) контекста, подтверждают идею И.А. Стернина о том, что в процессе образования тропа «происходят семантические преобразования, которые всякий раз обусловлены коммуникативной задачей и не могут быть сведены к единой формуле» [2, c. 140].

Аллюзию, денотатом которой являются «внетекстовые» элементы, т.е. события и факты действительного мира, в научной литературе называют также реминисценцией: Помнится, Остап Бендер, когда вымогал деньги у нэпманов, велел Кисе Воробьянинову молчать и надувать щеки. Вот так и мне кажется, что, пока Глеб Павловский надувал щеки и изображал владение неким сакральным кремлевским знанием, он вполне сходил за умного. Когда ему дали целую длинную передачу, выяснилось, что сказать ему нечего. Он просто сидит среди красивой мебели и повторяет новости недели. Давно пережеванные и переваренные (КП, 2 февраля 2006); Jak w Polsce zosta

bohaterem i wzorowym demokratą? Wystarczy… pokłócić się z Jarosławem Kaczyńskim i rozstać się z nim w gniewie… politycy, którzy byli odsądzani od czci i wiary jako PiS-owscy siepacze tudzież zausznicy ciemnogrodu nagle stają się wzorem obywatelskich cnót. Zjawisko to można roboczo nazwać „Efektem Kaczyńskiego” … Obecnie z efektu Kaczyńskiego korzysta Roman Giertych. Były wicepremier, którym jeszcze niedawno matki straszyły dzieci („jak nie będziesz czytał Gombrowicza to tak będziesz wyglądał") dziś odwiedza TVN24 z częstotliwością Kazimierza Kutza (W, 17 łutego, 2010).

И все же в печати часто встречаются сложно построенные, эстетически привлекательные, насыщенные глубоким смыслом аллюзии. Такие аллюзии чаще всего функциональны: они раздвигают временные рамки и расширяют культурное пространство текста; обогащают его смысловыми и эмоциональными оттенками (в том числе создают предпосылки для возникновения у читателя разнообразных ассоциаций); служат средством выражения оценки и создания комического эффекта; используются для усиления аргументации; наконец, способствуют формированию имиджа журналиста как человека высокой культуры, ср.: Восставшие греки действуют в подражание Христу, который сказал трёхдневному смердящему Лазарю: "Встань и иди!" На языке современного призыва это звучит так: "Хватит смотреть телевизор, выходи на улицу!" Они дважды захватили ТВ и дважды — радио. И призвали смердящего Лазаря встать. Как и 2 тысячи лет назад, Лазарь встал и пошёл. Греческий народ выключил телевизор и вышел на улицы (Завтра, 1 января 2009); Обама убил муху, на лету, без суда. Из чувства личной антипатии или расовой нетерпимости, кто знает. Желая замести следы, которые вели в Центральную Африку, к популяции мухи цеце, или же в ЦРУ, где муха значилась в картотеке секретных агентов. Что бы там ни было, но убийство мухи потрясло Америку, как в свое время убийство Кеннеди. Миллионы людей слали соболезнование семье покойной (Завтра, 1 июля, 2009) – создание комического эффекта достигается путемотсылки к важному историческому событию.

В дериватологии аллюзией можно считать механизм, лежащий в основе образования слов, сохраняющих в своей семантике намёк на другое известное слово. Прозрачным примером аллюзивного словообразования является следующее высказывание: Но представим, чисто гипотетически, вот появляется в романе Гончарова (и в современном российском обществе) новое действующее лицо – Штольцеломов (НГ, 12 августа, 2004). И далее автор статьи поясняет мотивирующую основу окказионального неологизма: Целеустремлен, настойчив, деятелен, как Штольц, и при этом чист, доверчив, открыт и вообще «добрая душа», как Обломов (НГ, 12 августа, 2004); Поэтому российское общество и политическое руководство страны должны понимать, что "наш большой дрУго [Уго Чавес – Т.Л.]", несмотря ни на что, в конечном счете действует и в интересах России, а потому всегда может рассчитывать на ее поддержку и содействии (Завтра, 2 августа, 2006); Тем самым американская элита негласно взяла себе роль вовсе не лидера, но демиурга человеческой цивилизации. Явлением Обамы Соединенные Штаты, по большому счёту, показывают, что сами они уже полностью модифицированы в "Обамаленд" и потому имеют не только право, но и реальную возможность аналогичным образом модифицировать остальной мир (Завтра, 28 января, 2009).

Привычный и в некоторой степени предсказуемый для русского читателя атрибут бедная к собственному имени Лиза своеобразно трансформируется в следующем контексте, где говорится о болезнях Лиз Тейлор: Бедная Лиз! В свое время врачи обнаружили у нее опухоль мозга, рак кожи, высокое кровяное давление (АиФ, 28 ноября, 2002). В этом случае правильнее говорить об аллюзивности контекста, так как совпадение имени английской актрисы совпадает с именем героини русской сентиментальной литературы, и таким образом автор предполагает вызвать сочувственную реакцию читателя. Таким образом, «необходимо разграничить аллюзивные свойства текста и собственно онимов»[3, с. 204]

Из приведенных примеров видно, что вертикальный контекст в печати нередко строится из компонентов так называемой массовой культуры. Это вполне естественно для данной сферы общения: пресса ориентирована на массового адресата. Последнее, несомненно, сказывается на «качестве» аллюзий: ведь для того, чтобы разгадать «аллюзийный ребус», нужно понять смысл и хотя бы приблизительно знать его источник.

Литература:

Захарова, М.А. Семантика и функционирование аллюзивных имен собственных (на материале англоязычных художественных и публицистических текстов): Автореф. дис. … канд. филол. наук. – Самара, 2004.
Стернин, И.А. Введение в речевое воздействие. - Воронеж, 2001. - 321с.
Калинкин, В.М. Поэтика онима. - Донецк: Юго-Восток, 1999.