МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

ВОЛОГОДСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ

В.Н. БАРАКОВ

«ПОЧВЕННОЕ» НАПРАВЛЕНИЕ В РУССКОЙ ПОЭЗИИ

ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ ХХ ВЕКА:

ТИПОЛОГИЯ И ЭВОЛЮЦИЯ

Вологда

«Русь»

2004

ББК

83.3 2(РОС=РУС) Печатается по решению редакционно-

издательского совета ВГПУ
Бараков В.Н. «Почвенное» направление в русской поэзии второй половины ХХ века: типология и эволюция. – Вологда, издательство «Русь» ВГПУ, 2004. – 268 с.
Рецензент: доктор филологических наук, профессор Г.В. Судаков
В монографии исследуется творчество поэтов «почвенного» направления в русской поэзии второй половины ХХ столетия: Н. Рубцова, Н. Тряпкина, А. Прасолова, О. Фокиной, Ю. Кузнецова, А. Шадринова и др. Выявлена типологическая общность направления, прослежена мировоззренческая, идейно-тематическая, жанрово-стилевая и этико-эстетическая эволюция его представителей. Наиболее подробно анализируется лирика двух крупнейших поэтов-«почвенников»: Николая Рубцова и Юрия Кузнецова. «Почвенная» поэзия рассматривается в историко-литературном контексте эпохи, ее достижения сопоставляются с творческими успехами современников (В. Высоцкий, И. Бродский и др.).

Книга адресована преподавателям, студентам и аспирантам филологических факультетов высших учебных заведений, учителям, всем тем, кто интересуется историей русской поэзии.

ISBN 5-87822-242-6 С ВГПУ, изд-во «Русь»,2004

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА 1. “ПОЧВЕННОЕ” НАПРАВЛЕНИЕ В РУССКОЙ ПОЭЗИИ 50-Х - 60-Х ГОДОВ (ИДЕЙНО-ЭСТЕТИЧЕСКИЕ ИСКАНИЯ, ЭВОЛЮЦИЯ, ТИП ЛИРИЧЕСКОГО ГЕРОЯ)

1.Движение поэзии 60-х годов

2.Лирика Н.Рубцова (опыт сравнительно-типологического анализа)

ГЛАВА 2. “ПОЧВЕННОЕ” НАПРАВЛЕНИЕ В РУССКОЙ ПОЭЗИИ 70-Х - 80-Х ГОДОВ (ИДЕЙНО-ЭСТЕТИЧЕСКИЕ ИСКАНИЯ, ЭВОЛЮЦИЯ, ТИП ЛИРИЧЕСКОГО ГЕРОЯ)

1.Движение поэзии 70-х - 80-х годов

2. Художественный мифологизм лирики Ю. Кузнецова

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

ПРИМЕЧАНИЯ

ВВЕДЕНИЕ
Закончился ХХ век. Пора подводить итоги, в том числе в русской поэзии второй половины столетия. Тем болеее, что и в лирике, и в критике, и в литературоведении присутствует сейчас почти физическое ощущение завершенности пути как поэтического поколения, начинавшего в период "оттепели", так и законченности целой эпохи: от 50-х годов до разорванного нынешнего времени.

Мотив прощания - чуть ли не главный в современной лирике. "Мне страшно, что жизнь прожита…", - произнес незадолго до своей смерти В. Соколов, наблюдая, как один за другим уходили в небытие А. Тарковский, Б. Чичибабин, Д. Самойлов, Ю. Друнина, Р. Рождественский, Б. Примеров, Ю. Левитанский, И. Бродский... Совсем молодыми мы потеряли А. Башлачева, В. Цоя, И. Талькова, А. Бардодыма, А. Испольнова, А. Шадринова. Трагичны названия лирических сборников конца ХХ века: "Противоборство и потрясение" А. Парпары, "Посещение" В. Соколова, "Слезы геральдической души" Д. Пригова, "Языческая пляска" В. Смирнова, "Ожидая небесного знака" Ю. Кузнецова, "Судный час" Ю. Друниной. Прощаются с эпохой - каждый по-своему - Т. Кибиров, Ю. Кублановский, Л. Котюков. Литературоведы приняли вызов времени: в 80-х - 90-х годах появился ряд системных исследований истории русской поэзии (372; 388; 392; 414; 450; 649; 658; 839). Их авторы "захватывают в поле зрения не одну творческую личность, не один жанр, например, или ту или иную тенденцию, а как бы целое направление, имеющее свою вполне определенную эстетическую, идейную, мировоззренческую ориентацию. Таким образом намечаются очертания сублитературы - постмодернистской, почвеннической и других... Но предмет этот не изучен, точнее, есть только определенные подступы к его изучению". (510,С. 9). В данной работе главной задачей как раз и является попытка раскрытия всей сложности идейно-эстетических исканий "почвенного" направления русской поэзии в процессе ее развития во второй половине ХХ века.

Из истории почвенничества в России
Уже два столетия в России ведется "извечный спор о путях. Спор славянофилов и западников, почвенников и космополитов, русистов и гуманистов..." (Д. Самойлов (582,С. 419)). Один из виднейших западников Х1Х века, А.И Герцен писал: "И мы, как Янус или как двуглавый орел, смотрели в разные стороны, в то время как сердце билось одно”. В этой известной "поэтической формуле" речь шла о западниках и славянофилах... Славянофильство возникло в конце 30-х годов Х1Х века как реакция на "философское письмо" П.Я. Чаадаева, когда в общественном сознании произошел идейный раскол. Хотя о двух путях литературы и культуры говорили задолго до славянофилов и Н.М. Карамзин, и декабристы, и В.Г. Белинский в своих "Литературных мечтаниях"... "Изучение философских и политических теорий славянофилов старшего поколения - И. Киреевского, А. Хомякова, К. Аксакова и Ю. Самарина - показывает, - отмечал Н.О. Лосский, - насколько несправедливо обвинять их, как это часто делается, в принадлежности к политической реакции. Все они были убежденными демократами и считали, что славяне, в частности, русские, особенно способны к претворению в жизнь демократических принципов."(498,С. 64). О славянофилах как предшественниках "почвенничества" писал позднее А.Ф. Лосев: "Славянофилы выросли на русской почве, они сотворены из русской земли, они наполнены основательным, непреклонным духом земли, они прочно связаны с землей, их нельзя от нее отделить, не повредив их существа... ...Славянофильство... представляло собой национально-романтическую идеализацию старины. В славянофилах чувствуется спокойствие, уравновешенность и несокрушимая надежность. Другое дело - наша современная эпоха. Со времени славянофилов произошло почти полное распадение покойной деревенской жизни землевладельцев." (496,С. 222;227). Начало этой трагедии увидели "почвенники" Х1Х века (сразу после реформы 1861 года). "Почвенническое движение в лице Ф.М. и М.М. Достоевских, А.А. Григорьева, Н.Н. Страхова оформилось как реакция на стремление философов (западников и славянофилов - в равной мере) дать рациональное объяснение феноменам мира. Главную роль в почвенничестве играет начало иррациональное, интуитивное, собственно художественное, эстетическое", - утверждает современный исследователь (621,С. 4). Это не совсем так. Мало кто знает, например, что термин "русская идея" впервые был сформулирован Ф.М. Достоевским в 1861 году, а Федор Тютчев, близкий к "почвенникам", ввел в оборот такое понятие, как "Восточная Европа". Почвенничество, “литературное и общекультурное направление в России, зародившееся в 50-х гг. 19 в., явилось отражением поисков самобытного пути развития страны после Крымской войны; отвергало и крепостничество (“кошмарное прошлое”) и западную буржуазную демократию (“чуму буржуазную”), стремилось преодолеть односторонность как славянофильства, так и западничества (Ф. М. Достоевский, А. А. Григорьев, Н. Н. Страхов). Констатируя оторванность “просвещенного общества” от народа, Достоевский полагал, что “образованность” и ее представители должны слиться с народной “почвой”, приняв в себя ее главный элемент - “христианскую связь в среде народной”. Общность со славянофильством сказалась в провозглашении религиозно-нравственной основы русского национального характера - в первую очередь русского крестьянства». ( , С 292-293).

Конец Х1Х века прошел под знаком разрушения религиозно-нравственных ценностей. Последователи славянофильства предлагали даже “подморозить Россию”. (К Леонтьев).

В начале ХХ века подлинную трагедию пережили не только славянофилы, но и западники: "Никак нельзя сказать, чтобы у нас, у просвещенного слоя, - писал Б.К. Зайцев, - воспитывалось тогда чувство России. Скорей считалось оно не вполне уместным. Нам всегда ставили в пример Запад. Мы читали и знали о Западе больше, чем о России, и относились к нему почтительнее... Мы Россию даже мало знали... С тех пор точно бы целый век прошел. Из хозяев великой страны, перед которой заискивал Запад, мы обратились в изгнанников, странников, нежелательных, нелюбимых. Не приходится распространяться. Все тут ясно." (574, С. 375).

После 1917 г. деятельность Советской власти по существу была "продолжением того курса, который был взят еще Петром 1. Как и прежде, власть видит в России только материал для сооружения здания, план которого совершенно не связан с русской почвой, а прямо заимствован из Европы." (626,С. 254). Впрочем, эта "деятельность" в известной степени была результатом общеевропейского развития. В том же 1917 году в своей знаменитой книге "Закат Европы" О. Шпенглер назвал "закатом" перерастание земледельческой зоны Европы в "мировой город". Страшны для него и следующие метаморфозы: "Вместо души - мозг, вместо мифа ("сельского феномена") - городская физика, превращающая "одушевленный мир в интеллектуальную систему", вместо символов - понятия, вместо божества - теории, вместо предчувствия - гипотезы." Крестьянина "осмеивают, презирают и ненавидят." Но он, считал Шпенглер, является "единственным о р г а н и ч е с к и м человеком, единственным сохранившимся пережитком культуры."

Европа - великолепная, но мертвая в сердцевине форма, Россия - избыток, даже переизбыток живого содержания, страдающего от бесформенности. Как соединить два начала? Ф. Достоевский надеялся увидеть это соединение в недалеком будущем, В. Соловьев, посвятив проблеме синтеза почти всю свою жизнь, испытал сильнейшее разочарование, подорвавшее его здоровье: "Есть ли такая мировая сила, которая могла бы истинным соединением соединить в исторической жизни Божеское начало с человеческим... истину Востока с истиною Запада?" - И. Ильин ответил категорично: нет!

Снова и снова приходится возвращаться к мысли Ф. Достоевского: "У нас две родины: Россия и Европа." Это не просто слова. В этом - с у д ь б а и России, и Европы.

В 20-х годах ХХ века о славянофилах и западниках почти не говорили. Но неразрешимая проблема заставила о себе вспомнить. В первый раз дискуссия вспыхнула в 1939 - 1941 г.г. на страницах исторических журналов. Вторая волна интереса к ним возникла в конце 60-х. В 1969 г. на страницах журнала “Вопросы литературы” разгорелась дискуссия о славянофильстве. Участники дискуссии разошлись во мнениях по вопросу о происхождении славянофильства и его объективной роли. С. Покровский, А. Дементьев, Б. Егоров, С. Машинский считали славянофильство течением, возникшим в страхе перед революцией, в целом консервативным. Другого мнения придерживались А. Янов, А. Иванов и В. Кожинов. Славянофильство, считали они, возникло как реакция на обожествление царской власти . Новый всплеск интереса - начало 90-х (См. "Вопросы литературы", 1991 г.,№ 7).

Современное славянофильство проявило себя в теории и практике "нового почвенничества". Вот что пишет Г. Померанц: "Беспочвенность, поиски "почвы" и т.п. суть следствия перехода от слабо дифференцированного традиционного общества к сильно дифференцированному, индивидуалистическому, плюралистическому, "рыночному"...Почвенничество, как всякий романтизм, фантастично и часто реакционно, оно пытается остановить развитие (развитие или гибель? - В.Б.), которое остановить невозможно, и предлагает для этого негодные средства (а кто это проверял? - В.Б.). Но оно должно быть п о н я т о (Выделено мной. - В.Б.) в своей истинности." (881,С. 178, 181). Г. Померанц выделяет следующие общие черты почвенничества: 1) поиск (восстановление) идеала (романтического), 2) образ врага ("Запад") - несовместимый с ним (Померанц считает, что самая главная несовместимость - религиозная), 3) протест против отчуждения, 4) установка на внутренний мир человека (душу). "По сути дела, почвенничество, - продолжает Г. Померанц, - своеобразная форма протеста против о т ч у ж д е н и я, которое несет с собой Новое время, против бесчеловечных сторон общественного развития, если воспользоваться выражением современного почвенника В. Солоухина, - против отрыва людей друг от друга и от неба..." (881,С. 181). А вот в чем, по мнению Г. Померанца, уязвимость почвенничества: "Парадокс почвенничества в том, что современное всемирно-историческое содержание выступает в нем в локальной и архаичной форме, что против всемирного дьявола прогресса почвенники взывают каждый к своему старому местному богу. В таком споре дьявол всегда будет сильнее. Нечто сходное уже было в Древней Римской империи... Выход был найден в христианстве." (881,С. 183). Причина раскола объективна: "В нашей стране сохраняется огромный, сравнительно с Западом, слой сельских жителей и огромный разрыв между уровнем жизни этого слоя и городским уровнем, между провинцией и столицей, между элитой и массой. Элита беспочвенна по-новому, от переразвитости, массы беспочвенны по-старому, от незавершенности модернизации. Деревня и провинция более не патриархальны, но они и не модернизированы. Страна напоминает дом, в котором десятки лет продолжается капитальный ремонт, и люди живут среди строительных лесов, стремянок и щебня, как герои "Котлована" Платонова, в глубокой тоске, не в силах вернуться назад, не умея пройти вперед, и это чувство тоски по-своему выражает новое почвенничество." (881,С. 191). А. Солженицын, оппонент Г. Померанца, приходит к подобному же выводу: "Ослабление тяги к земле - большая опасность для народного характера. А ныне крестьянское чувство так забито и вытравлено в нашем народе, что, может быть, его уже и не воскресить, опоздано - переопоздано." (609,С. 553). Кстати, Солженицын тут же решительно утверждает: "Станет или не станет когда-нибудь наша страна цветущей - решительно зависит не от Москвы.., - а от провинции." (609,С. 559). Даже А. Янов, убежденный противник почвенничества, признает: "Демократия медленно, но неуклонно проигрывает - по мере того, как углубляется эрозия либеральных ценностей и испаряется доверие к Западу." (655,С. 27). В 1996 г. три философа: А.А. Кара-Мурза, А.С. Панарин, И.К. Пантин предприняли очередную попытку найти выход из духовного кризиса в России: "Духовно-идеологический кризис, охвативший сегодня широкие пласты российского массового сознания, проявляется в двух основных формах:

- в кризисе национальной идентичности, утрате чувства исторической перспективы и понижении уровня самооценки нации, резко перешедшей от мессианской самоуверенности к историческому самоуничижению;

- в разрыве единого духовного пространства и утрате национального консенсуса по поводу базовых ценностей, потерявших статус "абсолютных" ориентиров и ставших предметом общественной полемики.

Признаки современной духовной дезориентации населения, политико-идеологического разочарования и апатии связаны в первую очередь с неожиданно быстрым крушением очередного - на этот раз антикоммунистического, либерально-демократического социального мифа... Эта способность к очередному оптимистическому мифотворчеству еще раз продемонстрировала живость религиозного архетипа в нашей культуре..." (742,С. 157). Философы неизбежно возвращаются к традиционной оппозиции: "западники" - "славянофилы" ("почвенники"): "Проблема углубляется еще и тем, что даже пребывание на зыбком пограничье "двух варварств" не способно уберечь цивилизацию, ибо "варварство охранителей" и "варварство просветителей", взаимодействуя, перемножаются, плодя особенно отвратительные формы квазицивилизации, которые П.Н. Милюков, оппонируя в 20-х годах нашего века понятию "Евразия", назвал термином "Азиопа". Думается, что и нынешняя политическая ситуация в России несет на себе черты "Азиопы" - как своего рода "дурного синтеза цивилизаций"; "западный" принцип плюрализма политических партий сочетается у нас с "восточным" принципом их структурирования как противостоящих кланов, выстраиваемых не снизу (на основе трансляции наверх определенных социальных интересов и ожиданий), а "сверху" - под конкретного лидера, подбирающего свою "клиентуру". (742,С. 161). Три философа в очередной раз предлагают вариант примирения "западников" и "славянофилов": "либерально-консервативный синтез"...- то есть возвращаются к исходному пункту программы "почвенничества" Х1Х века.

В очередной раз приходится констатировать, что русская философия представляет собой своеобразное "хождение по кругу". Ее формальные особенности лучше всего выделил А.Ф. Лосев: "1. Русской философии, в отличие от европейской, и более всего немецкой философии, чуждо стремление к абстрактной, чисто интеллектуальной систематизации взглядов. Она представляет собой чисто внутреннее, интуитивное, чисто мистическое познание сущего, его скрытых глубин, которые могут быть постигнуты не посредством сведения к логическим понятиям, а только в символе, в образе посредством силы воображения и внутренней жизненной подвижности.

2. Русская философия неразрывно связана с действительной жизнью, поэтому она часто является в виде публицистики, которая берет начало в общем духе времени, со всеми его положительными и отрицательными сторонами, со всеми его радостями и страданиями, со всем его порядком и хаосом. Поэтому среди русских так мало философов par excellence (преимущественно): они есть, они гениальны, но зачастую их приходится искать среди фельетонистов, литературных критиков и теоретиков отдельных партий.

3. В связи с этой "живостью" русской философской мысли находится тот факт, что х у д о ж е с т в е н н а я л и т е р а т у р а является кладезем самобытной русской философии..." (496,С. 213-214).
Истоки “почвенного” направления русской поэзии
Высказывание Н. Рубцова ("Я пишу, как Лермонтов о Родине...") говорит о многом. Прежде всего о том, что "крестьянскую", "почвенную" линию нельзя отделять от всей русской поэтической классики. Лермонтовская "странная" любовь связана с созерцанием русской природы и русской народной жизни ("дрожащие огни печальных деревень"), которая воспринимается поэтом "с отрадой, многим незнакомой". Последние слова о том, что получить эту "отраду" не так-то просто - ключ к пониманию того, что должен быть мистический внутренний ток, духовный контакт между русской природой и душой человека...В этом стихотворении впервые любовь к России связана с тайной ("Но я люблю за что, не знаю сам!"). Этот момент почти буквально повторяется потом в русской лирике, например, у Есенина ("Но люблю тебя, родина кроткая, а за что - разгадать не могу"). Видимо, окончательная разгадка этой тайны, если она действительно возможна в пределах исторического бытия - дело далекого будущего. Однако, чувство тайны России отныне стало краеугольным камнем русской поэзии, камнем, на котором может быть построен храм. Собственно, с этим "чувством" тайны связано и знаменитое тютчевское стихотворение ("Умом Россию не понять")..." (839,С. 40).

Тайна русской души сокрыта в национальной поэзии. "В лирике наших поэтов, - писал Н.В. Гоголь, - есть что-то такое, чего нет у поэтов других наций, именно что-то близкое к библейскому... Верховный источник лиризма - Бог", однако приходят к нему "одни сознательно, другие бессознательно, потому что русская душа вследствие своей русской природы, уже слышит это как-то сама собой, неизвестно почему." (705,С. 250).

В русской классической поэзии тема деревенской России всегда была одной из главных (достаточно упомянуть хотя бы хрестоматийную пушкинскую "Деревню"). И это не просто "пейзажная" лирика. В стихии русской души всегда "была видна упорядочивающая сила мифа - мифа земли, почвы, пространства." (621,С. 6). С. Франк в своей статье "Мудрые заветы" высказал следущую мысль: "Пользуясь позднейшим термином, можно сказать, что Пушкин был убежденным почвенником и имел некую "философию почвенности", лучше всего он выразил ее в известном стихотворении 1830-го года:
Два чувства дивно близки нам -

В них обретает сердце пищу -

Любовь к родному пепелищу,

Любовь к отеческим гробам.

Такая укорененность в родной почве, ведя к расцвету духовной жизни, тем самым расширяет человеческий дух и делает его восприимчивым ко всему общечеловеческому." (710,С. 17).

Ряд имен крестьянской поэзии Х1Х века обычно начинают с Кольцова и Никитина, забывая о таком поэте начала столетия, как Федор Слепушкин. Обратил на него внимание сам А.С. Пушкин, он помог выкупить поэта из крепостной зависимости. Позднее Академия наук присудила Ф. Слепушкину за его стихи золотую медаль.

Особое место в русской поэзии занимает Н. Некрасов. Именно он "явил собой первый пример поэта, живущего в городе, а страдающего о деревне.." "Некрасов потому мне дорог, - писал Я. Полонский, - что он, так сказать, наш домашний поэт, наш почвенник; он потому принес нам великую пользу, что, обрабатывая нашу народную почву и расчищая ее, дает возможность вырастить на ней со временем не только русскую, но и общечеловеческую поэзию."

Конец Х1Х - начало ХХ веков - время подлинного подъема "крестьянской линии" в русской лирике. В эти годы творили Леонид Трефолев, Иван Суриков (автор знаменитой "Рябины" и не менее знаменитого "Детства" ("Вот моя деревня...")) и поэты его круга ("суриковцы"): Савва Дерунов, Дмитрий Жаров, Алексей Разоренов, Матвей Козырев, Иван Родионов. К ним примыкали Иван Осокин, Никтополион Святский, Максим Леонов, Спиридон Дрожжин. В 20-х годах стали широко известными "новокрестьянские" поэты: Николай Клюев, Сергей Есенин, Сергей Клычков, Петр Орешин, Александр Ширяевец, Михаил Артамонов, Павел Радимов, Василий Наседкин и др. По тематике и духу творчества были к ним близки Иван Молчанов, Дмитрий Горбунов, ранний Александр Жаров, поэт и художник Ефим Честняков, Павел Дружинин, Иван Доронин, Василий Ерошенко. Последний более известен... в Японии, где издано трехтомное собрание его сочинений. Дело в том, что он писал не только на русском, но и на японском языке, много путешествовал, изучал народную культуру многих стран, был знаком с Лу Синем и Рабиндранатом Тагором.

Термин "новокрестьянский" "во многом условен. Он употребляется главным образом для того, чтобы подчеркнуть отличие поэтов... от их предшественников, "крестьянских" поэтов Х1Х и ХХ веков." (338,С. 15). "Новокрестьянские" поэты были в полном смысле слова профессиональными литераторами, но земля в их глазах отличалась "особой святостью". Новейшими чертами их поэзии стало явно отрицательное отношение к цивилизации (подробный сравнительный анализ их творчества дан в книге Т. Савченко (580)).

Наиболее величественная и загадочная фигура среди поэтов- "новокрестьян" - Николай Клюев.

Н.Клюев обладал богатейшими запасами народной художественной и философской мысли, огромной культурой. В своих текстах "он опирался на самый широкий круг источников, полное выявление которых требует коллективных исследовательских усилий" (512, С 81). Но уже сейчас очевидно, что клюевские противопоставления: мировая культура - варварство; традиции русской культуры - западная цивилизация; традиции народа - "советская" культура; крестьянская культура - промышленная цивилизация; народная крестьянская культура - культура официальная - определили лицо "почвенной" поэзии второй половины ХХ века.

"Говорят, что Есенин возник непосредственно из Кольцова, а также из глубин народных, - отмечал М.М. Бахтин. - Но это не так. Кольцов - это эпизод в русской литературе... Есенин... явился как совершенно литературное явление из Клюева...” (682,С. 113). В ХХ веке поэзия Есенина оказала на русскую поэзию и на ее читателей "совершенно особое воздействие" (Ю. Мамлеев). "Все русские поэты от земли, - пишет В. Цыбин, - в той или иной мере воплощают в себе судьбу С. Есенина, его боль, его муку жить с открытым сердцем..." (963,С. 220). Так, В Гусев считал, например, что “вопрос о наличии традиции “Кольцов- Есенин - Рубцов” не представляется сложным”. И, действительно, в научной литературе неоднократно говорилось о есенинской “школе”, о “направлении” и “течении” в поэзии, при этом назывались имена А. Прокофьева, Б. Ручьева, Н. Рыленкова, А. Жигулина, Н. Рубцова, И. Лысцова и др.

"Со времен Кольцова в русской поэзии тянется одна золотая нить, связанная с народным ладом, - пишет Ю. Кузнецов. - Она прошла через Некрасова и Никитина, на краткое время посеребренная Клюевым, дошла до Есенина, а от него через А. Прокофьева дотянулась до Н. Тряпкина..."(776,С. 78). Новокрестьянская поэзия - одно из неповторимых проявлений художественного сознания века. Во многом ее продолжением явилось творчество А. Твардовского, М. Исаковского, Н. Рыленкова, А. Прокофьева и А. Яшина, хотя "школы не было, так как черты эти существовали у каждого порознь, не объединенные общей мыслью."(702,С. 120). Школа появилась позже: "Между последними стихами Клюева, Есенина, Клычкова и этими строками Рубцова ("...никогда Природа здесь не знала потрясений"), а также других современных ему поэтов крестьянской ориентации - расстояние в добрую полсотню лет. Но черты, объединяющие их, ощутимы и в музыке стиха, и в "деревенских" образах, и в неповторимой интимно-утвердительной интонации, в целом же их поэзия является выражением "особого рода художественного сознания, связанного с крестьянским трудом, с древними крестьянскими воззрениями на природу, с особой символикой и лексикой, освещенными многовековым опытом, с непогасшими, невыцветшими по сей день яркими красками языческой образности." Генетическая связь новокрестьянской поэзии с новейшей лирикой "родины милой" несомненна."(525,С. 270). Н. Сидоренко, руководитель семинара в Литинституте, в отзыве на дипломную работу Рубцова писал: "Может показаться, что в отдельных стихах Н. Рубцова слух улавливает "есенинские" интонации. Возможно. Но это не подражание, а национальное сродство творчества, и тут С.А. Есенин в чем-то помог младшему брату, в чем-то его поддержал и утвердил."(347).

следующая страница>