Лев Корсунский

Подруга жизни

(Незамужняя женщина)

Трагикомедия в двух частях

Действующие лица

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА

ИРИНА, ее дочь

КОМАРОВ

ФЕЛИКС



Часть первая.

Картина первая.

Комната в однокомнатной квартире, чистенькая и аккуратная. Сразу видно, что здесь живут женщины. Обстановка скромная, много научных книг. На стене большая фотография молодой девушки, коврик с лебедями и картина, на которой изображены разноцветные пятна и ломаные линии. Соседство этих предметов объясняется несходством вкусов обитателей квартиры. НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА перед зеркалом накручивает бигуди. Появляется ИРИНА, ей под тридцать. На ходу скинув плащ, она бросается на диван лицом вниз. НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА встревожилась, спе­шит к дочери.

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА. Что стряслось?

ИРИНА замерла, не издает ни звука. НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА тормошит ее, пытается перевернуть на спину.

Что сегодня?

ИРИНА. Меня назвали нехорошим словом.

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА. Каким?

ИРИНА садится, массирует себе виски.

ИРИНА. Я не могу его повторить.

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА. Ну что оно значит-то?

ИРИНА. Откуда я знаю!

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА. Не маленькая уже. Во дворе кто обозвал? Я его так облаю...

ИРИНА (поморщившись). В автобусе. Я протискивалась к выходу, побеспокоила пожилую даму. Она покраснела, будто у нее в голове лампочка зажглась, и прошипела мне прямо в лицо: «Мордоворот!»

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА. И только-то? Слону — дробинка.

ИРИНА. Но я-то не слон. Она меня ненавидела! И за что? В таких случаях я всегда чувствую слабость...

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА. А я — силу. Надо было схлестнуться с этой теткой. Лучше физкультуры действует.

ИРИНА (со вздохом). Ты грубая, мама, тебе легко. (Встает, поправляет волосы перед зеркалом, подкрашивается). Сейчас придет Феликс. Почему ты в таком виде?

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА. Он же не за мной ухаживает!

ИРИНА (с нажимом). Мама, он ни за кем не ухаживает!

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА. Чего ж тогда, что ни вечер, грязь натаскивает? Хоть бы разувался. (Ворчит). С каких пор ты стала в обморок падать от простого слова «мордоворот»? Когда с Феликсом недоделанным связа­лась. С него обезьянничаешь.

ИРИНА. Ты нарочно надела свой самый драный халат? А голова — вообще конец света! Ты хочешь, чтобы в нашем доме Феликс чувствовал се­бя лишним?

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА (в растерянности). Так у меня нет другого ха­лата... И головы тоже.

ИРИНА (заметив фотографию на стене). А это зачем?

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА. Моя любимая карточка. Ты здесь похожа на Лю­бовь Орлову.

ИРИНА. А с годами я стала похожа на тебя, мамочка! (С укором смотрит на мать).

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА. А я виновата?

ИРИНА (снимает со стены фотографию). Ни к чему Феликсу видеть, что когда-то я была, как Любовь Орлова. (С нетерпением). Мама, при­веди себя в порядок.

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА со вздохом снимает бигуди, переодевается.

Завтра я опять на овощной базе. Меня на морковку бросают.

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА. А послезавтра куда тебя забросят? Ученый называется! В свою лавочку только зарплату ходит получать!

ИРИНА. На овощах хорошо: свежий воздух, никакой напряженки, голова свободна.

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА. Пять лет тебя в институте учили, чтоб голова была на свежем воздухе свободна? Неужели всех ваших каждый день на овощи бросают?

ИРИНА. Только меня. Феликс боится, что пронюхают про наш роман и держит меня в черном теле.

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА. Пожалуйся на него!

ИРИНА. Раз он цепляется ко мне, значит, относится к нашим отно­шениям серьезно. Я очень рада. В среду он объявил мне выговор!

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА (с возмущением отдувается). Вот ханурик! И никто ничего не подозревает?

ИРИНА. Когда он дал мне для турпоездки в Болгарию такую характеристику, что мной заинтересовался товарищеский суд, все поняли, что у нас роман.

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА. Что же будет, если вы все-таки поженитесь?

ИРИНА (пожав плечами). Для начала он отправляет меня на месяц в колхоз. Что у нас на ужин?

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА. Что твой Феникс заказывал. Сырники.

ИРИНА. Он же просил тебя не называть его Фениксом!

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА. И «Федя» его не устраивает! Я его имя нерусское не выговариваю.

ИРИНА. Когда хочешь — выговариваешь. (Снимает со стены коврик с лебедями).

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА перенесла это с трудом.

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА. Ходит каждый вечер, как в столовую! Наворачивает так, что за ушами трещит! Покушает, телевизор молчком посмотрят — и до завтра!

ИРИНА. И прекрасно, что без церемоний! Значит, он считает себя своим! (С негодованием смотрит на мать, которая облачилась в пляж­ный сарафан).

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА. А я тоже считаю себя своей.

ИРИНА. Мама, я устала каждый день бороться с тобой из-за Феликса. Чем он тебе не угодил?

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА. Он же малохольный! Мужчинка! Помню, к тебе с усиками ходил, Константин. Смешливый такой, но обходительный...

ИРИНА. Мама, это было в седьмом классе. Пойми, у Феликса очень нежная душа. Все некрасивое его шокирует...

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА. А когда он в зеркало смотрится, его там ни­чего не шокирует?

ИРИНА. Да, он некрасив! Но к этому можно привыкнуть! Я уверена!

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА. Почему он всегда голодный?

ИРИНА. Хороший аппетит — для тебя недостаток? Важно, что он уважает меня как женщину!

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА. Это как понимать?

ИРИНА. Я знаю, что позволяют себе другие мужчины. Был случай, когда после танцев один полез ко мне целоваться! Подлец! Я хотела закричать, но крик застрял в горле! Все поплыло...

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА. Ты про это не рассказывала.

ИРИНА. Не хотела тебя волновать, это еще семь лет назад было. А Феликс пальцем до меня не дотронулся!

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА (подозрительно). А если он и после свадьбы пальцем до тебя не дотронется?

ИРИНА. И чудесно! Я буду счастлива! (Вертится перед зеркалом).

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА. Подходящая парочка. Выходит, внуков мне не ждать?

ИРИНА (с грустью). До свадьбы далеко. Каждый день, когда Фе­ликс приходит, я чувствую, он готов сделать мне предложение. И всякий раз что-то мешает ему. Это может быть любая мелочь. Неосто­рожное слово, предчувствие, которое вдруг пробудилось в нем...

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА. На кой он нужен, если его бабы не интересуют!

ИРИНА (шокированная грубым замечанием). Его интересует баба. Это я.

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА (ворчит). Пережарю разок-другой сырники, подам кислое молоко — посмотрим, что его интересует.

ИРИНА. Мама, это пошлость — подозревать, что Феликс хочет на мне жениться из-за сырников!

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА. Он не хочет на тебе жениться, даже из-за сыр­ников!

ИРИНА (чуть не плачет). Мама, ты зверь!

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА ласково обнимает дочь, гладит ее по голове.

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА. Из-за него расстроилась? Нам с тобой и так хорошо! На фиг он нам нужен!

ИРИНА (всхлипывает). Он нам нужен!

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА. Ирочка, я тебе открою один секрет: муж — это нагрузка к ребенку. Зачем нам ребенок с нагрузкой? Да еще с такой! Давай без нее обойдемся?

ИРИНА. Как же без нагрузки?

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА. Попроси кого-нибудь по-хорошему... Того же Феликса, если он может...

ИРИНА (в ужасе). Мама! Я сойду с ума! Ты учишь меня разврату! Ты хочешь, чтоб я растоптала свою женскую гордость!

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА. Внука я ждать устала! Все наши девчата уже бабки, а я как неполноценная какая!

ИРИНА (не может опомниться от потрясения). Попросить по-хороше­му... Как будто это пустяк, дайте, мол, прикурить... Я бы и слов не нашла.

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА. А я тебе на бумажке напишу.

ИРИНА. Мама, замолчи! (Садится за письменный стол, надевает очки, открывает книгу).

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА. Девке пятьдесят лет, а она все пионерку из себя строит!

ИРИНА. Мне пятьдесят лет? (Засовывает в уши затычки, пытается сосредоточиться).

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА повесила на прежнее место коврик с лебедями, снимает картинку с разноцветными пят­нами, с состраданием наблюдает за дочерью.

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА (со вздохом). Только и поговорить с тобой можно, когда уши заткнешь! Мне хоть тогда рот не затыкаешь. Опять книгами обложилась! Лишь бы не видеть и не слышать, что вокруг де­лается! Из-за них ты такой недоделанной осталась! (Громко). Два языка выучила, не считая русского, а на родном языке самых главных слов не знаешь!

ИРИНА (кричит). Можно потише?

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА подходит к столу, берет книжку.

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА (читает). «Семейная жизнь мух дрозофил в усло­виях неволи». Муха — а у нее и то семейная жизнь есть какая-никакая. Даже в условиях неволи. (Вынимает у ИРИНЫ затычку из уха). Интересно, как твои любимые дрозофилы к родной матери относятся?

ИРИНА (с негодованием отбирает затычку, засовывает ее в ухо). Мухи к матери равнодушны!

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА (горько). А ты к матери, как к мухе.

ИРИНА (с затаенной радостью). Вчера он у меня спросил, где можно купить свежие гвоздики.

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА. Что с того?

ИРИНА. Он всегда, когда делает предложение, дарит букетик красных гвоздик.

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА. Он всегда делает предложение?

ИРИНА. Всего три раза. Причем одной и той же девушке.

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА (помолчав). Ты всю жизнь просила собачку. Такса, что ли, вертлявая? Я не против.

ИРИНА (возмущена). Вместо Феликса — таксу?

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА. Готовить ей много не надо...

ИРИНА. Да, у Феликса завидный аппетит!

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА. Ласковые попадаются, как дети...

ИРИНА. Да, Феликс неласков...

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА. Есть такие, что туалетом пользуются...

ИРИНА. Да, Феликс...

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА. Если заведу таксу-мужика, назову его Фелик­сом. Красивое имя.

ИРИНА (кричит). Мама, ты издеваешься надо мной!

Звонок в дверь.

Феликс! (Бросается к зеркалу). Мама, переодевайся скорей! Ну я про­шу!

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА. Не любишь ведь ты его!

ИРИНА (с нетерпением). Я с ума схожу от любви! Это мужчина моей мечты!

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА. Ребятки, что ж вы делаете! Я в «Мире животных» про крокодилов смотрела. Так они и то по любви женятся. Любовные иг­ры у них...

ИРИНА (с нетерпением). Вот у меня сейчас любовные игры! Приведи себя в порядок!

Звонок в дверь повторяется.

Хочешь, на колени вста­ну?

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА с неудовольствием отправляется за шкаф переодеваться. ИРИНА спешит в прихожую и появляется вместе с человеком неопределенного воз­раста в лыжной шапочке, с портфелем и букетом красных гвоздик.

ФЕЛИКС (мнет в руках букет). Надежды Андреевны нет? Это даже хорошо...

Голос НАДЕЖДЫ АНДРЕЕВНЫ (с обидой). Плохо. Она есть.

ФЕЛИКС. Извините. Я не знал, что вы спрятались. (Откладывает бу­кет в сторону, к большому разочарованию ИРИНЫ). Ирина, вы сегодня хорошо выглядите. Во всяком случае, лучше, чем вчера.

ИРИНА (с виноватой улыбкой). Вчера я себя неважно чувствовала. Меня оскорбили в гастрономе.

ФЕЛИКС. Надо уметь отключаться. Перед выходом из дома я сосредо­тачиваюсь и говорю себе: Филя, отключись! И готово! Ушел в себя! Меня оскорбить невозможно. Раньше, увижу, допустим, двор канавами перерыли и туда старушки попадали, меня трясет от этой картины. А теперь — сидят старушки в канавах, курлычат тихонько, а я в отключке. Иначе никаких нервов не хватит, понятно?

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА (появляется из-за шкафа в новом платье). Мне непонятно. Почему вы себе говорите: «Филя»?

ФЕЛИКС. Так я к себе ласково обращаюсь.

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА. Филя, будете ужинать?

ФЕЛИКС. Не откажусь.

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА выходит в кухню. ИРИНА разливает чай. ФЕЛИКС достает из портфеля бутылку шампанского.

ИРИНА. У вас что-нибудь хорошее произошло?

ФЕЛИКС. Произойдет. (Мнется). Ирина, вы смотрите на меня на работе так, что мне трудно сосредоточиться.

ИРИНА. Интересно, как?

ФЕЛИКС. Как на человека, про которого вы знаете что-то неприлич­ное. И, вместе с тем, с нежностью. На начальников так не смотрят.

ИРИНА. Ладно, буду на вас смотреть с отвращением! (Пытается это продемонстрировать). Годиться?

ФЕЛИКС (показывает большой палец). А то после каждого вашего взгляда нашим гаврикам развлечения на полчаса.

Пьют чай. ФЕЛИКС закашлялся.

Не надо на меня так смотреть дома!

ИРИНА. Извините, я репетировала. В среду мне можно на работу после обеда прийти? Утром я в научную библиотеку загляну.

ФЕЛИКС (недовольно). Мне сейчас хотелось бы забыть, что я ваш начальник.

ИРИНА. Достала абонемент на французские фильмы — только на утро.

ФЕЛИКС. Вы же сказали — в библиотеку.

ИРИНА. Так в библиотеку — это и значит в кино.

ФЕЛИКС (с тоской). Я не хочу этого знать!

ИРИНА. Как будто вы не знаете, что если в министерство — значит в сауну, на конференцию — в очередь за сапогами...

ФЕЛИКС (затыкает уши). Замолчите! Я не могу больше быть завотделом! Меня сделали начальником только потому, что во всем отделе я единственный мужчина!

ИРИНА. Что ж вы не отказались?

ФЕЛИКС. Я отказывался, но директор решил, что из вежливости. Все ведь отказываются! (Вскакивает, ходит по комнате). Теперь я работаю за весь отдел, а ваши девочки только сплетничают и толстеют! На Кирикову стало страшно смотреть!

ИРИНА. Она ждет ребенка.

ФЕЛИКС. А мне ни слова! Как будто я тут ни при чем! Откажусь! Откажусь!

ИРИНА. Вы же мужчина...

ФЕЛИКС. А я этого не скрываю! Это еще не значит, что я обязатель­но должен быть начальником!

Заходит НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА с сырниками.

(Зажигает спичку). Ирина, о чем вы думаете, когда смотрите на пламя?

ИРИНА (мечтательно). О быстротечности жизни. Вот догорит спичка — и чья-то жизнь иссякнет.

ФЕЛИКС (разочарованно). Серьезно?

ИРИНА зажигает другую спичку.

ИРИНА. Мама, что ты думаешь, когда смотришь на эту спичку?

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА. Что дыму нечего зря напускать!

ФЕЛИКС. Это тесты для вступающих в брак из итальянского журнала. На работе мы проверили всех сотрудников, оказалось, что директору очень подходит гардеробщица, на эту тему я проработал кучу литерату­ры. (Подходит к окну). Смотрите, какое облако!

ИРИНА спешит к окну.

О чем вы думаете, когда смотрите на него?

ИРИНА (сосредоточилась). Я думаю... Я думаю...

Подошла НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА, посмотрела на облако.

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА. Я думаю, когда мусор у нас во дворе жечь пе­рестанут! Дышать уже нечем! Хуже, чем в Японии стало!

ИРИНА (мечтательно). Я думаю о горных вершинах, покрытых снегом... (Видит по лицу ФЕЛИКСА, что тот вновь разочарован. Сникла). Как хорошо было бы сейчас позагорать на снегу... В конце концов, это мое личное дело — о чем я думаю! (Возвращается к столу).

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА достает фужеры. ФЕЛИКС откупорива­ет шампанское, разливает его.

ФЕЛИКС. Я читаю французскую монографию о сновидениях. Вот в это я верю. (Поднимает бокал). За здоровую семью!

Все чокаются, пьют.

Ирина, что вам снилось в последнее время? Я имею в виду приличные сны.

ИРИНА. У меня все сны приличные, и все про одно и то же. Я бегу босиком с молодым мужчиной по цветочному лугу, мы хохочем, он наде­вает на меня венок из ромашек...

ФЕЛИКС. Кто он такой?

ИРИНА. Лицо видно неотчетливо..

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА фыркает с негодованием, но прервать разговор не решается.

ФЕЛИКС. Как он одет?

ИРИНА (покосившись на ФЕЛИКСА). Он в коричневом костюме, с гал­стуком...

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА. И с портфелем.

ФЕЛИКС (серьезно). Босиком, но в костюме? Он в очках?

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА. А мне вчера приснилось, будто выросло у нас во дворе банановое дерево. И табличка на нем: «Только для матерей-одиночек».

ИРИНА (погруженная в воспоминания). Он ловит мою руку... целует ее...

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА. А очередь к дереву — на всю улицу. И впереди меня Георгий Сергеевич вперся с чемоданом. Я, говорит, сирота.

ФЕЛИКС бросает на НАДЕЖДУ АНДРЕЕВНУ укоризненный взгляд, но это ее только подстегивает.

ИРИНА (погруженная в воспоминания). Мы бежим наперегонки... Он слегка прихрамывает...

ФЕЛИКС. Тогда это Шарафутдинов!

ИРИНА (испуганно). Нет, нет, он не инвалид! В каждом сне этот человек накалывает ногу...

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА. Доходит до нас очередь, а сирота все бананы в чемодан поклал. Я, говорит, ветеран труда. И такая злость меня взяла! В кои веки, думаю, выросло банановое дерево для матерей-одиночек, так Георгий Сергеевич и тут все прибрал! Когда ж это кончит­ся! Встретила его сегодня утром во дворе — отвернулась!

ИРИНА. Мама! (Выжидает, когда НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА оставит их вдво­ем).

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА берет чайник, идет к дверям.

(Фе­ликсу). Мы падаем от усталости, начинаем бороться...

ФЕЛИКС встаем в волнении ходит по комнате.

Он покрывает поцелуями мое лицо, шею...

ФЕЛИКС. Прекратите! С вами все ясно.

ИРИНА испуганно умолкает.

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА. А со мной? (Возвращается за стол).

ИРИНА. Потом я сразу просыпаюсь, честное слово, больше ничего не было!

ФЕЛИКС (с горечью). Подавленные желания. Я всегда мечтал всту­пить с женщиной в духовную связь! В духовную.

ИРИНА. Сейчас это такая редкость! (Смотрит на мать, чтобы та удалилась).

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА идет к дверям, останавливается.

ФЕЛИКС. Я хочу видеть в женщине прежде всего друга!

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА. Вы б хотели, чтобы друг родил вам ребенка?

ИРИНА (в ужасе). Мама!

ФЕЛИКС (НАДЕЖДЕ АНДРЕЕВНЕ). Это интересный вопрос. Я еще не го­тов на него ответить. (ИРИНЕ). Но оскорбить женщину пошлыми ухажи­ваниями я не способен. Эти глупости меня не интересуют!

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА. Совсем не интересуют?

ФЕЛИКС. Совершенно.

Теперь ИРИНА смущена.

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА. У нас на бывшей работе лекция была... Толь­ко для женщин. Доктор о таких мужчинах докладывал.

ФЕЛИКС. Каких?

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА. Которые глупостями не интересуются.

ИРИНА (страдает). Мама, Феликса интересует духовная жизнь...

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА. Во-во. Доктор и рассказывал про тех, кого только эта жизнь интересует.

ФЕЛИКС (с чувством превосходства). Что же он про них рассказы­вал?

ИРИНА. Мама, я не могу это слушать! (Выходит).

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА. Говорил, что такое бывает, когда беленькую не в меру употребляют.

ФЕЛИКС. Примитивно.

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА. Если женщина очень грубая попадается. Тогда мужику одна духовная жизнь остается.

Заходит ИРИНА.

ФЕЛИКС. Я хочу, чтоб женщина угадывала мои мысли...

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА. Я угадала ваши мысли. Тащить голубцы?

ФЕЛИКС. Ну конечно! У меня уже голова кругом идет от голода!

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА выходит.

ИРИНА. Простите, пожалуйста, маму. Мы с ней всю жизнь прожили.

ФЕЛИКС. Несмотря на ее подозрения, я ничуть не обижен. А то, что она сексуально озабочена...

ИРИНА. Она обо мне хлопочет.

ФЕЛИКС. Сейчас мужчинам стало очень трудно. Женщины часто по­падаются морально неустойчивые, ухаживают так, что приходится спа­саться от них бегством. Если хочешь порядочным мужчиной остаться.

ИРИНА. Я не такая.

ФЕЛИКС. Я знаю. Это меня устраивает. (Встает, берет букет гвоздик).

Входит НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА со сковородой.

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА (оценив ситуацию). Мы с Ирочкой решили так­су завести и назвать ее Фениксом.

ФЕЛИКС (ИРИНЕ). Это правда?

ИРИНА. Мама шутит.

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА (разложила голубцы по тарелкам). Налетайте!

ФЕЛИКС отбрасывает букет в сторону, принимается за еду.

ИРИНА (С досадой). Мама, у тебя что-то горит! (Принюхивается).

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА. Тебе почудилось.

ИРИНА (чуть не плача). Нет, горит, посмотри, пожалуйста.

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА. Я и не жарю ничего.

ИРИНА. Пахнет жареным!

ФЕЛИКС (не выдержав). Я взгляну. (Выходит).

ИРИНА. Мама, неужели нельзя оставить нас вдвоем хоть на минутку! Он уже дозрел!

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА. Даже перезрел.

ИРИНА. Да, он не очень молод, но молоденький мне не нужен. Ты, мамочка, вообще никого не ухватила!

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА. Сколько раз я могла замуж выйти! Чего тут хитрого! Из-за тебя не хотела, насмотрелась я, как мужчины с чу­жими детьми ладят!

ИРИНА. Из-за меня! Не смеши, пожалуйста! Животик надорву.

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА (с обидой). Я и сейчас могу за кого-нибудь выскочить! Если постараюсь.

ИРИНА. За старичка куда трудней, чем за молодого! На них кон­курс по десять человек на место!

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА. Тогда за молодого выйду! Ты меня лучше не дразни! Я бедовая! (Подходит к зеркалу, вертится перед ним).

ИРИНА (С сожалением). Мам, чего ты разыгралась? Как девчонка.

Заходит ФЕЛИКС.

ФЕЛИКС. Ирина, вы были неправы. Ничего не горит. Хорошая у вас квартирка! (Смотрит наверх). До потолка не доплюнешь! Легко дышится. (Постучал по стене). Стены, как в тюрьме, толстенные. Красота!

ИРИНА. А антресоли видели? Там корову можно держать.

ФЕЛИКС (с интересом). Ну да? Это интересно. (Выходит).

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА. Ты к нему хоть что-нибудь чувствуешь? Что-нибудь хорошее?

ИРИНА. Мама, сейчас, если женщина в моем возрасте еще ни разу не развелась, — она как бы неполноценная.

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА. Как же ты рядом станешь постороннего терпеть? Вроде подселенца. Мало мы по коммуналкам мыкались? Ты вникни: он же дотрагиваться до тебя будет!

ИРИНА. Пусть дотрагивается. Не страшно. Тем более, что я люб­лю его! (Убежденно). Люблю! Люблю! И не спорь со мной!

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА (со вздохом). Ты сама с собой споришь!

ИРИНА. И не надо Феликса задирать, он очень домашний, ручной. Для него важно, какая у меня мама.

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА. Я-то ему зачем сдалась?

ИРИНА. Мы ведь все вместе жить станем.

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА. А я на антресолях, вместо коровы?

ИРИНА. Феликс живет со своей мамой в коммуналке, в одной комна­те. Там на кухне не поспишь.

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА (с трудом). Ты меня выпихиваешь на кухню?

ИРИНА. Мамочка, ты ведь не хочешь, чтоб я, вроде тебя, до ста­рости одна куковала.

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА. Я с тобой куковала.

ИРИНА. А мне с кем? Ты должна обо мне подумать. Конечно, на кух­не не сладко, я не спорю. И газом тянет. Переедешь к тете Мане. Они же у нас жили во время войны. Она только рада будет потесниться на время.

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА (с горечью). «На время» — это пока я жива?

ИРИНА (бросается к матери, обнимает ее). Мамочка, бог с тобой! «На время» — это пока нам не дали двухкомнатную квартиру! Сейчас это скоро. Тетке Мане тоскливо одной. Представляешь, как она будет счастлива!

Молчание.

Феликс колеблется. Конечно, его и жилищный вопрос волнует. Он серь­езный человек, не мальчишка. Я намекну ему легонько, что условия у нас будут подходящие.

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА (помолчав). Меня отсюда только ногами вперед вынесут!

ИРИНА. Мамочка, я не думала, что ты такая эгоистка.

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА. Ага, и вредная! И когда по ночам не спала из-за того, что у меня дочь картавая... Сколько конфет логопедам передарила, пока ты на восьмое марта мне сказала: «Рак рычит на куку­рузу». Это ж какое счастье было! Ты хоть помнишь?

ИРИНА пожимает плечами.

А потом новая беда: заикаться начала, когда в Константина влюбилась. Ну ребеночек! Набегались мы по врачам!...

ИРИНА (теряет терпение). Мама, я давно уже не заикаюсь и не картавлю! Ты меня разжалобить хочешь!

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА (вся в прошлом). А как в комсомол приняли — прыщами пошла. Тоже мученье. Про ангину уж я молчу. Это каждый месяц, как по расписанию. Знай только на Крым деньги откладывай.

ИРИНА. Мамочка, я тебе за все очень благодарна...

НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА (помолчав, с горечью). А теперь ты меня в приживалки выпихиваешь?

ИРИНА (с нетерпением). Мамочка, тебе у тетки Мани будет лучше чем с нами!

следующая страница>