Нарушение развития (дизонтогенез) личности как механизм девиантного и делинквентного поведения у несовершеннолетних
А.Л. Нелидов

Кандидат медицинских наук, доцент кафедры психологии развития

Арзамасского государственного педагогического института им. А.П. Гайдара;

заведующий подростковым диспансерным отделением № 2

ГУЗНО «Наркологическая больница»
Опубликовано: Актуальные проблемы профилактической, коррекционно-адаптационной и реабилитационной работы с девиантными и делинквентными подростками в современных условиях. Материалы Международной научно-практической конференции 13-14 декабря 2007 г. /отв. ред. Т.Т. Щелина, АГПИ им А.П. Гайдара, общ. орг. «Педагогическое общество». – Арзамас: АГПИ, 2008. 29-39
Взаимодействие образовательных учреждений с детско-подростковыми наркологическими и психиатрическими службами здравоохранения в последние годы становится ключевыми факторами профилактики девиантного поведения; активно разрабатываются его теоретические и практические аспекты (Е.Л. Родионова, А.Л. Нелидов, 2004).

Девиантному поведению присуща совокупность наиболее общих особенностей (по Е.В. Змановской, 2003, с нашими уточнениями), таких, как стойкость, повторяемость, трудная изменяемость (корригируемость), ущерб себе и социуму, отсутствия критического отношения личности, которая соответствует медико-психологическим критериям выделения психопатий или патологических/патохарактерологических развитий личности, вплоть до криминального развития (О.В. Кербиков, 1971; В.В. Ковалев, 1979, 1985; А.А. Меграбян, 1981; А.Ю. Егоров, С.А. Игумнов, 2005; В.Д. Менделевич, 2005), психологическим критериям выделения аномальных (Б.С. Братусь, 1988), неадаптивных личностей (В.А. Петровский, 1992) и личностей/семей «группы риска», педагогически и социально запущенных (С.В. Титова, 2007; Т.А. Шишковец, 2006), юридическим критериям выделения «эндогенных» преступников (С.В. Познышев, 2007).

Современные биологические (К. Лоренц; Ч. Ломбозо; Х. Шелдон; В.Д. Менделевич; В.В. Королев), психологические (Б.С. Братусь; А.А.. Петровский; А.Е. Личко; И.В. Равич-Щербо и др.; З. Фрейд; А. Фрейд; А. Адлер; В. Франкл; К. Роджерс; Г. Айзенк; С. Фолкман, Р.С. Лазарус; К. Накано; Ю.А. Клейберг, 1999), микросоциальные и семейные (Б. Скиннер; Д. Вольпе; А. Бандура, Р. Уолтерс; Э.Г. Эйдемиллер, 1995, 1999; А.Л. Нелидов, 2002; М.З. Шогенов, 2003), психолого-медико-педагогические (А.С. Белкин; Л.М. Зюбин; Н.Н. Верницкая; С.В. Титова и др.; В.В. Солодников; Е.Л. Родионова, А.Л. Нелидов, Т.Т. Щелина и др.), социально-психологические (Я.Л. Коломинский; И.П. Башкатов; С.А. Беличева; И.А. Семикашева, 2003) и макросоцильные концепции девиантного поведения (Э. Дюркгейм; Р.К. Мертон; Б.Н. Алмазов, Л.А. Грищенко, Д.И. Фельдштейн; Н. Смелзер; Д.П. Пискарев, 1999) концепции девиантного поведения подтверждают роль различных вариантов нарушения развития личности в его происхождении.

Дизонтогенез личности в семейной, школьной и внешкольной среде наиболее отчётливо проявляются при анализе отдельных форм девиантного поведения: раннего детского воровства (А.Л. Нелидов, Т.Т. Щелина, 2002; Л.М. Шипицына, 2007), агрессивного поведения (А.Ю. Егоров, С.А. Игумнов, 2005; Ю.А. Клейберг, 2006; Е.В. Куприянчук, 1999; И.А. Семикашева, 2003), стойких нарушений школьной адаптации (Р.В. Овчарова, 1996, 2001; И.В. Дубровина с соавт., 2004; С.В. Титова с соавт., 2007); личностей с криминальным стереотипом поведения (Н.Б. Бондаренко, 2005) и др.

Таким образом, в современной науке созрела необходимость разработки универсальной теории девиантного поведения, позволяющей объяснять и прогнозировать его возникновение, строить программы ранней профилактики (направленной на преодоление факторов риска) и психокоррекции (реабилитации).

Материалом данного исследования послужили результаты психокоррекционной работы с 406 детьми и подростками (5-17 лет; мальчики) и их родителями (в подростковом диспансерном отделении № 2 ГУЗНО «Наркологическая больница») – сплошная выборка за 2000-2006 гг. Семьи обращались с различными нарушениями развития у детей и девиантным поведением разной степени тяжести. Применялись клинический, клинико-биографический и клинико-психологические методы (психологический анализ данных историй болезни, психодиагностика отдельных сфер личности и семьи).

На основе систематизации данных, полученных в ходе диагностики и терапии, нами была сформулирована концепция о возникновении девиантного поведения в процессе поэтапного утяжеления нарушений развития в системе «ребенок – родительская семья»:

1- этап – дисфункция родительской семьи и личности ребенка;

2-й этап – дизонтогенез семьи и личности ребенка;

3-й этап – начальное девиантное поведение ребенка на фоне прогрессирующего дизонтогенеза родительской семьи.

Данный процесс мог начинаться с любого этапа возрастного развития ребенка.

Наиболее тяжелым вариантом (по критерию наиболее раннего возникновения девиантного поведения - отмечен у 72 исследованных детей) было совпадение этапов развития девиантного поведения ребенка, начиная с первого этапа его же возрастного развития. В этом случае этап дисфункции родительской семьи начинался уже с первого же этапа развития ребенка (в 0-2,5 года: этап «доверие-тревога»; здесь и далее – по Э. Эриксону, 1996). Соответственно второй этап это процесса (дизонтогенез родительской семьи) в целом совпадал со вторым же этапом возрастного развития ребенка (2,5-4 года: «автономность-стыд, сомнение»), а третий (прогрессирующий дизонтогенез родительской семьи) в целом совпадал уже с третьим этапом возрастного развития («инициатива-вина»). Девиантное поведение у данной группы детей начиналось в 5-7,8 лет.

Два других варианта поэтапного развития девиантного поведения отличались его смещением на более поздние этапы возрастного развития ребенка, начинаясь с 2-го и с 3-го. Однако совпадение этапов процесса развития девиантного поведения у ребенка с этапами его возрастного развития в целом сохранялось и в этих случаях. Соответственно, и девиантное поведение у данных детей возникало позже – или на 4-м этапе развития (в 7/8 – 11/12 лет; этап «активность-недостаточность» - 194 человека) или на 5-м (в 12/13 – 16/17 лет; этап «идентификация Я – смешение качеств Я» - 140 человек).

Ранее этот процесс поэтапного развития девиантного поведения был описан нами на примере асоциального группового поведения (Е.Л. Родионова, А.Л. Нелидов, Т.Т. Щелина и др., 2003), раннего детского воровства (А.Л. Нелидов, Т.Т. Щелина, 2002), патологии развития личности у детей с минимальной мозговой дисфункцией (А.Л. Нелидов, 2006).

Приводим обобщенную характеристику этапов развития данного процесса.

1-й этап. Дисфункция родительской семьи.

Дисфункции родительской семьи возникали в результате сложных процессов взаимной дезадаптации личностей родителей как супругов, нарушавших их функционирование также и как родителей. В сравнении с семьями, имевшими социально нормативных детей (послуживших контролем для данного исследования), к хроническим дисфункциям исследованных родительских семей достоверно чаще вели следующие процессы.

Нарушение структуры семьи: неполная семья (незамужняя мать воспитывает сына); преобладание в полных семьях женских подсистем в воспитании мальчиков.

Социально-психологический инфантилизм молодых супругов и зависимость молодой семьи от прародительских семей.

Хронические кризисы отношений между прародительским и родительским поколениями (протесты, взаимное отвержение, конкуренция за лидерство и др.).

Аномальные стили воспитания.

Не преодоленные до образования семьи возрастные детско-подростковые кризисы развития у супругов и существенные несоответствия в их психосексуальном развитии.

Механизм аномального взаимодействия поколений в семье: взаимное обострение ими друг у друга одноименных (онтогенетически сходных) кризисов развития.

Медико-психологические нарушения у родителей и прародителей – невротические, патохарактерологические, наркологические (алкоголизм отцов).

В результате в родительских семьях возникали нарушения во всех их базовых функциях, разделяемых нами на группы – психофизиологические, психологические, микросоциальные и макросоциальные. Типичными были нарушения в группах психологических и микросоциальных функций: во взаимной психотерапевтической (антистрессовой) функции; во взаимном поддержании самооценки, чувства достоинства и потребности в самореализации; в коммуникативных стилях, семейной демократии, принятии семейных решений и лидерстве; в ролевых подсистемах семьи, в воспитательной функции, в стимуляции деятельности ребенка, в нормах («конституции») семьи.

В этих условиях у детей нарушалось развитие именно тех психологических новообразований личности, каким следовало возникать на данном этапе, если бы не дисфункция родительской семьи; укажем их возрастную специфику.

Так, при начале дисфункции родительской семьи уже с 1-го этапа онтогенеза ребенка (в 0-2,5 года) нарушения развития его личности проявлялось в возникновении следующих качеств. Стойкая, легко возобновляющаяся и трудно корригируемая тревожность и множественные страхи (фобии) – людей, любой деятельности, нового социального опыта. Настороженность, чувство неуверенности или недовольства в отношении окружающего мира. Повышенная потребность в физической и психологической защите и физическом контакте; зависимость в этом от взрослых. Склонность к капризам (слабость психологических защит) и шантажным отношениям.

При возникновении дисфункции родительской семьи со 2-го этапа онтогенеза ребенка (в 2,5-4 года) нарушения развития его личности проявлялось возникновением следующих качеств. Подавление автономности (вплоть до первичного психологически зависимого поведения, по Сирсу), страхи самостоятельности. Стойкая заниженная самооценка и ее зависимость от внешней оценки; потребность в подтверждении принятия. Неразвитость игровой деятельности и навыков коммуникации со сверстниками. Непродуктивные стратегии совладающего поведения (отказ, избегание, протесты, регрессия и др.). Закрепление реакций протеста и негативизма. Кризис адаптации при помещении в детский сад.

При возникновении дисфункции родительской семьи на 3-мо этапе онтогенеза ребенка (в 5-7/8 лет) нарушения развития его личности приводило к следующим ее качествам: Низкий познавательный и исследовательский интерес к миру. Пассивность и безынициативность во всех сферах деятельности (играх, восприятии искусства, творчестве, в занятиях в детском саду, в труде по дому), возникновение симптомокомплекса неготовности к школе. Неразвитость (неуверенность) полового самосознания и полоролевого поведения. Трудности в установлении отношений дружбы со сверстниками; избегание взрослых.

При возникновении дисфункции родительской семьи с 4-го этапа онтогенеза ребенка (в 7/8-11/12 лет) нарушения личности выражалось следующими ее качествами. Неразвитость (примитивность) сферы самостоятельной деятельности – неспособность задумать, спланировать, начать, довести до конца и оценить результат; стремление к просто организованным деятельностям (играм, зрелищам). Школьная дезадаптация на основе неразвитости учения как деятельности, личностной (коммуникативной, эмоциональной, деятельностной) и ролевой неготовности к школе; способность к учебе лишь под непрерывным контролем и даже принуждением; латентная педагогическая запущенность. Неразвитость (отсутствие) каких-либо хобби во внеучебной деятельности. Неспособность к лидерству и подчиненные роли в группах сверстников. Чувство неуверенности в себе и тотально сниженная самооценка («комплекс неполноценности») во всех сферах жизнедеятельности. Кризис 5-6-го класса с прогрессированием педагогической запущенности. Неразвитость нравственных чувств и привязанности к семье.

При возникновении дисфункции родительской семьи на 5-мо этапе онтогенеза ребенка в фазе романтического либидо (в 11/12-14 лет) нарушения развития его личности выражалось следующими качествам: Неразвитость качеств лидерства, подчиняемость группе во время реакций группирования. Снижение мотивации к учебе и выбору (в 9-м классе) направления дальнейшей учебы; отсутствие в учебной деятельности качества ведущей (смыслообразующей) и отсутствие вообще какой-либо деятельности с таким качеством. Компенсаторное предпочтение учебе общения со сверстниками в «уличных» группах; неактуальность отношений дружбы в классе. Неразвитость романтического либидо. Неразвитость сферы самосознания, я-концепции. Неготовность к обучению в старших классах.

При возникновении дисфункции родительской семьи на 5-м этапе онтогенеза ребенка в фазе эротического либидо (в 14-17 лет) приводило к следующим нарушениям развития личности. Кризисы выбора учебы и профессии. Кризисы смыслов жизни. Неустойчивость самооценки в психосексуальной сфере и социальных отношениях (дружбы, в статусе в группе). Школьная дезадаптация в старших классах (неразвитость учебной деятельности до степени самостоятельной); неготовность к обучению в высшей школе. Слабое развитие волевой сферы и сферы зрелых психологических защит и совладающего поведения.

При недостаточных компенсаторных возможностях семьи, отсутствии помощи, отказе от нее дисфункции родительской семьи с указанными выше нарушениями развития личности ребенка сохранялись до конца того этапа онтогенеза личности ребенка, на котором они возникли. Это приводило к тому, что, с одной стороны, задачи развития личности детей и семьи оказывались не достигнутыми, с другой – предрасполагало к дальнейшему нарастанию нарушений развития семьи и ребенка, задавая рамки для них.

2-й этап. Дизонтогенез в системе «родительская семья – ребенок».

У родителей прогрессировали нарушения базовых функций семьи: увеличивалось число нарушенных базовых функций семьи и тяжесть этих нарушений, они проявлялись непрерывно, нарушая структуру семьи – фактически возникал хронический системный кризис семьи, предразводное состояние или происходил развод. У родителей развивались клинико-психологические нарушения: неврозы, депрессии, аномалии характера и др.

Подобный дизонтогенез супружеской подсистемы семьи нарушал ее воспитательную функцию: семья становилась средой для тяжелых кризисов развития ребенка.

У ребенка первыми проявлениями перехода дисфункций личности в ее дизонтогенез было аномальное проживание им уже ближайшего очередного кризиса возрастного развития – при переходе с текущего этапа онтогенеза на следующий. Далее, уже в динамике следующего наступившего этапа развития, дизонтогенез личности ребенка обнаруживался патологией формирования психологических новообразований.

Так, если дисфункции семьи возникали с 1-го этапа онтогенеза ребенка, то дизонтогенез семьи, возникающий на 2-м этапе его развития, проявлялся у него утяжелением расстройств личности – психическим инфантилизмом, невротическим (фобическим, истерическим, неврастеническим) развитием личности, формированием аномальных черт характера (агрессивности, пассивности/«лености»); в этих рамках возникала дезадаптация детей в дошкольном учреждении и прогрессирующая неготовность к школе.

Если дисфункция семьи возникала на 2-м этапе онтогенеза ребенка, то дизонтогенез семьи углублялся кризисом 30-летних у родителей, а дизонтогенез, возникавший у ребенка на 3-м этапе его развития, проявлялся у него школьной дезадаптацией, «школьными» неврозами, неспособностью установить отношения в классе (отвержением классом), начальной педагогической запущенностью; указанные расстройства особенно развивались в условиях синдрома двигательной возбудимости и гиперактивности (СДВГ), не излеченного и не компенсированного в начальных классах (А.Л. Нелидов, 2006).

Если первоначальная дисфункция семьи возникала на 3-м этапе онтогенеза ребенка, то дизонтогенез его личности, возникавший уже на 4-м этапе, проявлялся социальными неврозами (страхами деятельности, общения, группирования, нового опыта), психосоматическими расстройствами, патохарактерологическими (агрессивными) реакциями, прогрессирующей педагогической запущенностью.

Если дисфункция семьи возникала на 4-м этапе онтогенеза ребенка, то сочеталась с кризисом 40-летних у родителей, а дизонтогенез семьи, начинавшийся на 5-м этапе развития ребенка, проявлялся у того неврастеническим развитием личности и свойственными ему компенсаторными и гиперкомпенсаторными реакциями; патологическим протеканием подростковых поведенческих реакций (протеста, оппозиции, эмансипации) с нарушением взаимодействия в подсистемах «ребенок-родитель»; нарушениями психосексуального развития: у мальчиков – «пропуском» фазы романтического либидо, у девочек – зависимым психосексуальным поведением; стойким снижением самооценки и отвержением себя (у девочек – до анорексии).

Сохранение дизонтогенеза системы «семья-ребенок» в течение 2-4-х лет (то есть – на всем текущем этапе онтогенеза личности ребенка) без адекватной помощи прогнозировало возникновение девиантного поведения с высокой вероятностью (0,85).

3-й этап. Возникновение девиантного поведения у ребенка в условиях прогрессирующего дизонтогенеза родительской семьи.

На данном, третьем, этапе анализируемого процесса дизонтогенез личности ребенка продолжался и утяжелялся в связи с необходимостью решать все более сложные задачи развития, но в условиях нерешенности предыдущих задач развития личности и нарастания ее клинико-психологических расстройств. Вместе с тем, наличие одних только, пусть даже и прогрессирующих, дизонтогенетических расстройств личности было недостаточно для их перехода в девиантное поведение.

Для этого требовались дополнительные механизмы, часть из которых была установлена в нашем исследовании.

1. Развитие у детей в рамках девиантного поведения аналогов тех психологических новообразований, развитие которых на прежних этапах онтогенеза было нарушено.

Так, девиантное поведение (индивидуально и в группе) у исследованных нами детей преодолевало тревогу и, вырабатывая доверие к миру (правда, - к асоциальному), развивало автономность и самостоятельность, инициативу и предприимчивость, даже и способность к деятельности (правда, у педагогически запущенных – примитивной структуры), уверенность в себе, коммуникативные способности. Девиантное поведение позволяет ребенку даже компенсировать «комплекс неполноценности».

Предкриминальные (И.П. Башкатов, 1993) или, в нашем исследовании, до-асоциальные (Е.Л. Родионова, А.Л. Нелидов, Т.Т. Щелина и др., 2003) группы, в которые дети вступали в процессе отчуждения от семьи, моделировали им большинство психологических и микросоциальных базовых функций семьи; в частности – принятие, защиту, стабилизацию самооценки и самоуважения, развитие защит и совладающего поведения (описано также у Е.Б. Михайлюк, 2006). Формировалась искаженная («перевернутая») система смыслов жизни и нравственности, а в этих рамках – аналоги таких новообразований, как «преданность», «честность», «долг» и других нравственных чувств; возникала криминальная система ценностных ориентаций (направленности) (близко к найденной З.С. Акбиевой, 1997) и я-концепция (близко к найденной В.М. Раевой, 2000).

В результате девиантное поведение удовлетворяло потребности ребенка в самоутверждении и самореализации, не поддерживаемые семьей в условиях ее дизонтогенеза.

2. Защита с помощью девиантного поведения от фрустрации ведущих потребностей. В нашем исследовании достоверно чаще дети защищались от фрустрации потребности в социальном успехе, в самоуважении и чувстве значимости, сниженной самооценки.

3. Прямое проявление в девиантном поведении дизонтогенетических свойств личности, затрудняющих адаптацию в нормальной среде. В нашем материале это были проявления аномальных (с агрессией) защит от стрессовых (кризисных) ситуаций; невротических, патохарактерологических и возрастных подростковых (протестных) поведенческих реакций и черт характера (при возбудимых и истероидных типах – агрессивность, при неустойчивых – побеги, педзапущенность; сходно с данными А.Е. Личко, 1985).

4. Проявление прогрессирующего упрощения психологического строения деятельности (примитивность мотивов и смыслов, иерархии и поэтапной ее организации) вследствие прогрессирующей педагогической запущенности (А.Л. Нелидов, 1978). В результате указанной патологии развития деятельности дети выбирали все более простые ее формы: раннее употребление психоактивных веществ или игры с переходом в зависимость, группирование на основе примитивного время препровождения (например, хулиганства); примитивность мотивационно-смысловой системы личности определяла также и неспособность детей и подростков осознать аномальность свого девиантного поведения.

5. Механизм идентификации ребенком себя со значимым взрослым или группой – носителями асоциальной субкультуры с подражанием их нормам и стереотипам поведения.

Возрастная специфика девиантного поведения.

Девиантное поведение, непосредственно вытекавшее из предыдущего дизонтогенеза личности детей и возникающее первым, мы обозначили как первичное. Оно возникало на третьем этапе онтогенеза (в 5-7/8 лет), если его трехэтапное развитие начиналось с 1-го, на 4-м этапе (в 7/8-11/12 лет), если начиналось со 2-го, и на 5-м этапе возрастного развития ребенка (в 12/13-16/17 лет), если начиналось с 3-го. У первичного девиантного поведения с момента его начала возникало качество психологических новообразований личности; оно закреплялось и развивалось за счет переживания детьми успеха и, тем самым, становилось ведущей и даже смыслообразующей деятельностью (по А.Н. Леонтьеву, 1977), определяющей возникновение следующих его, вторичных, форм.

Вторичные формы девиантного поведения возникали вслед за первичными (на том же или следующих этапах возрастного развития) и на их основе.

С этих позиций были выделены три возрастные группы девиантного поведения.

1. На 3-м этапе онтогенеза личности ребенка (в 5-7/8 лет) наиболее ранними первичными формами девиантного поведения, в нашем исследовании, были: ранняя детская лживость и внутрисемейное воровство; агрессивность и негативизм в семье и в группе сверстников; отказ от посещения детского сада и школы; стойкие реакции протеста и избегания учебы; зависимость от примитивных игр на персональном компьютере.

Следующие за ними вторичные формы девиантного поведения развивались скоро уже на этом же этапе или в начале следующего (в 3-4-м классах), в половине случаев – одновременно с клинико-психологическими нарушениями личности детей (различные виды невротических и патохарактерологических расстройств); достоверно чаще они были представлены кражами, побегами из дома, прогрессирующей педагогической запущенностью.

Девиантное поведение у данных детей поддавалось психокоррекции (по критерию восстановления нормы возрастного развития) с дифференцированной эффективностью: в подгруппе детей, чьи родители активно участвовали в психокоррекции, ее эффективность составила выше 85%; в подгруппе детей, чьи родители (отцы) не участвовали в психокоррекции, ее эффективность была ниже 50%.

2. На 4-м этапе возрастного развития личности ребенка (в 7/8-11/12 лет) к первичному девиантному поведению относились его более тяжелые формы. Прогрессирующее семейное, школьное и внешкольное воровство. Регулярные уходы и побеги из дома. Раннее группирование в асоциальные группы; защита или завоевание до-асоциальной группой (в которые вступают дети) «своей» территории. Агрессивность, школьное и внешкольное хулиганство как гиперкомпенсация прогрессирующей педагогической запущенности.

Именно этот возрастной вариант развития девиантного поведения являлся, в нашем материале, наиболее тяжелым, так как с прекращением учебы и группированием в «уличные» группы дети фактически теряли эмоциональные связи с семьей, а та утрачивала влияние на них. Именно его мы относили к криминальному развитию личности (по А.А. Меграбяну, 1981), картине самоорганизованной групповой криминальной субкультуры (по В.Ф. Пирожкову, 1994) или к «эндогенной» преступности (по С.В. Познышеву, 2007), «профессиональным правонарушителям» (Н.И. Озерецкий, 1932; В.И. Кудрявцев, 1982).

Возникающие далее у данных детей в 12/13-16/17 лет вторичные формы девиантного поведения приближались к таковым у взрослых. Отмечалась социализация в асоциальных группах, преступления против личности (побои, телесные повреждения, хулиганство), корыстные (кражи, грабежи), употребление психоактивных веществ, криминальный бизнес и др., при этом их конкретное содержание зависело типа, степени организованности и ведущей деятельности асоциальной группы (И.П. Башкатов, 1993; Е.Л. Родионова, А.Л. Нелидов, Т.Т. Щелина и др., 2003). У девочек-подростков отмечались также сексуальные девиации – психосексуальная зависимость, ранняя половая жизнь, проституция.

Эффективность психокоррекции (по критерию восстановления нормы возрастного развития) колебалась в зависимости от формы девиантного поведения от 40% до 60%.

3. На 5-м этапе возрастного развития детей (в 12/13-16/17 лет) к первичным формам девиантного поведения относилось потребление алкоголя, уходы из дома, прекращение учебной деятельности (или переход в коррекционные школы или центры образования), агрессивность с хулиганским поведением. Дальнейшее развитие этой группы детей выходило из подросткового возраста; в пределах несовершеннолетнего возраста эффективность психокоррекции в целом в данной группе составила 60%.

Стратегии психокоррекции девиантного поведения у детей.

Сравнение детей с достигнутой коррекцией девиантного поведения и с низкой эффективностью работы в трех возрастных группах позволило выделить некоторую специфику стратегий их психокоррекции.

В первой группе детей (с наиболее ранним началом дизонтогенеза родительских семей и первичным девиантным поведением с 5-7/8 лет) основными стратегиями были те, которые моделировали норму онтогенеза личности детей; представим их последовательность. Моделирование на занятиях и в домашних заданиях (в тренинге родительской компетентности) механизмов развития личности на 1-2-м этапах онтогенеза в возрасте до 4-х лет: технологии восстановления в семье базовых потребностей ребенка в развитии – в принятии, в физическом контакте, в ласке и выражении любви, в самооценке, в психологической защите, в успешном общении со сверстниками и др. (А.Л. Нелидов, 2005). Поэтапное восстановление способности ребенка к самостоятельной деятельности (игровой, творческой, трудовой по дому) на основе стимуляции самооценки и интереса к развитию (А.Л. Нелидов, 2003). Тренинг развития психологических новообразований текущего этапа онтогенеза.

Во второй группе детей (с началом дисфункции/дизонтогенеза родительских семей со 2-3-го этапа возрастного развития ребенка, первичным девиантным поведением и криминальным развитием личности с 7/8-11/12 лет) основными стратегиями сначала были поведенческие (близкие к технологиям воспитания - через тренинг родительской компетентности); ими моделировались психологические новообразования, минимально необходимые для адаптации в семье и школе: диагностика ресурсов и активизация деятельностей предшественников учебной, а далее на этой основе – преодоление педагогической запущенности. Успех этих двух стратегий позволял перейти к следующей – к развитию способности к самостоятельной деятельности. После этого оказывалось возможным организовывать участие ребенка в групповых процессах в классе. Только вслед за этим оказалось возможным применять сложные методы психотерапии, требовавшие развитого самосознания (гештальттерапию, психодраму). Требовалась терапия психопатий и неврозов.

В третьей группе детей (с наиболее поздним развитием девиантного поведения) применялись стратегии из группы «терапии кризисных ситуаций» (М. Будлонг с соавт., 1999; А.Л. Нелидов, 1999, 2003), методы семейной психотерапии (восстановление участия ребенка в базовых функциях семьи и в ее подсистемах), на их фоне применялся тренинг мотивации учебной деятельности, поддержка будущего профессионального выбора.

***

Изложенная концепция девиантного поведения через поэтапно утяжеляющийся дизонтогенез родительской семьи и личности ребенка позволяет прогнозировать его развитие и планировать психокоррекцию. Данные исследования внедрены в преподавание на психолого-педагогическом факультете АГПИ, в НИРО, в работу подросткового наркологического отделения №2 ГУЗНО «Наркологическая больница».