редеет облаков летучая гряда (П. “Редеет облаков..”).

и гимны важные внушенные богами (П. Музе).

творя обеты и молитвы (П. “Кто из богов мне возвратит..”)

где парус рыбаря белеет иногда (П. Деревня).

и голосов нестройный гул (Л. Демон).

меня убьет его измена (П. Бахч. фонтан).

однообразен каждый день (П. Бахч. фонтан).

проснись мой гость, пора, пора (П. Цыганы).

как он великий океан (Л. Последнее новоселье).

Татьяна изнывала тайно (П. Евг. Онег.).

гяуру сердце отдала?

нет, жены робкие Гирея (П Бахч. фонтан).

в юдоли где расцвел

мой горестный удел (П. Городок).

явись — и дланию своей (П. К тени полководца).

твой лоб наморщенный увит (Л. Казбеку),

и различал я как узор (Л. Мцыри).

и разгоралась как заря (П. Галуб).

там где сливаяся шумят (Л. Мцыри).

тому кто в бой итти не смеет (П. Галуб).

утомительно гремит (П. Зимняя дорога).

ночное возмутил молчанье (Л. Демон).

и горе нашему врагу (П. Прозаик и поэт).

и валунов им на славу (Л. Дары Терека).

вот смерклось. Были все готовы (Л. Бородино).

лишь в бору поникши ели (Л. “Листья в поле пожелтели”).

вечор она мне величаво (П. Паж).

колокольчик вдруг умолк (П. Бесы).

Марии ль чистая душа

являлась мне, или Зарема (П. Бахч. фонтан).

здесь будет город заложен

на зло надменному соседу (П. Медный всадник).

и стон раздался под стеной (Л. Баллада).

туманно в поле и темно (Л. Бояр. Орша).

темно. Луна зашла в туманы (П. Цыганы).

и труд и мука и отрада (П. Евг. Онег.).

и склонясь в дыму кальяна (Л. Спор).

от стен его ложатся тени (Л. Демон).

но и Дидло мне надоел (П. Евг. Онег.).

камином освещенный

сижу я под окном (П. Городок).

красуйся град Петров и стой

неколебимо как Россия (П. Медн. всадн.).

природа жаждущих степей

его в день гнева породила (П. Анчар).

потом он отворил окно

все было на небе темно (Л. Бояр. Орша).

с такою нежною томительной тоской (Л. На смерть Ризнич).

на узорные шальвары

сонный льет грузин (Л. Спор).

не плачь. Ужасен вид твоей печали (П. Аул Бастунджи).

ах долго я забыть не мог

две ножки. Грустный, охладелый (П. Евг. Онег.).

нет, мыслит он, не заменит (П. Галуб).

младую, белую как лебедь, воздымала (П. Нереида).

и старый замок озаряет (П. Полтава).

двойной лорнет скосясь наводит (П. Евг. Онег.).

или не верь, мне все равно (Л. Мцыри).

смерть как приедем подержит мне стремя. (Л. Пленный рыцарь).

по сторонам раздаться просят (П. Галуб).

звонков раздавались нестройные звуки (Л. Три пальмы).

мне вас не жаль, года весны моей (П. “Мне вас не жаль”).

напрасно пророка о тени он просит (Л. Три пальмы).

с волненьем песни он внимал (П. Кавк. пленн.).

и вот на поле грозной сечи ночная пала тень. (Л. Бородино).

ни власть ни жизнь меня не веселят (П. Борис Годунов).

на кровле устланной коврами (Л. Демон).

лежит на нем камень тяжелый (Л. Возд. корабль).
Стык:

и в даль глядел. Пред ним широко

река неслася. (П. Медн. всадн.).

и саклю новую минуя

на миг остановился (Л. Беглец).

и ничего перед собой

себя прелестней не находит (П. “Кто знает край”).

иль зачем судьбою тайной

ты на казнь осуждена (П. “Дар напрасный”).

и вот средь общего молчанья

чингара стройное бряцанье (Л. Демон).

в передовом твоем отряде

урядник был бы он лихой (П. Д.В. Давыдову).

когда голодной и худой

обходит волк вокруг гумна (Л. Бояр. Орша).

и вьются виноградин лозы

и злато блещет на стенах (П. Бахч. фонтан).

и поучительной лозой

зоила хлещет мимоходом (П. К Гнедичу).

чтоб укорять того, чья злоба

убила друга моего (П. Заклинанье).

за ним верблюдов длинный ряд

дорогой тянется... (Л. Демон).

прядет ушьми и полный страха

храпя косится с крутизны (Л. Демон).

твои булатные копыта.

теперь ужель их не узнал (П. Опричник).

народов ненависть почила

луч бессмертия горит (П. Наполеон).

песни дружные гребцов,

в царском доме пир веселый (П. Пир Петра Великого”.

желая сердце обмануть

меняют пышные наряды (П. Бахч. фонтан).

близ пепелища все воссели.

веселья барды песнь воспели (П. Кольна).

и сладострастными стихами

и тихим шепотом любви (П. К Батюшкову).

я знаю, нежного Парни

перо не в моде в наши дни (П. Евг. Онег.).

хотел всю область Палемона

и племя чуждого закона (П. Конр. Валленрод).

что раз потеряно, то, верно,

вернется к нам когда-нибудь (Л. “Мой друг, не плачь”).

немолчный ропот, вечный спор

с упрямой грудою камней (Л. Мцыри).

обнявшись будто две сестры

струи Арагвы и Куры (Л. Мцыри).

чей конь примчался запаленный

и пал на камни у ворот (Л. Демон).

по оживленным берегам

громады стройные теснятся (П. Медн. Всадн.).

где скрылись ханы? Где гарем?

кругом все тихо, все уныло (П. Бахч. фонтан).

как вдруг однажды он исчез

осенней ночью... (Л. Мцыри).

приятной лестью забавлять,

ловить минуту умиленья (П. Евг. Онег.).

промчались в глубине долины

недолго продолжался бой (Л. Демон).

не поминай теперь о ней.

напрасно... (Л. Бояр. Орша).

в домах все темно. У ворот

затворы с тяжкими замками (П. Опричник)

я дочь мою мнил осчастливить браком,

как буря смерть уносит жениха (П. Борис Годунов).

висят над ложем образа,

их ризы блещут,... (Л. Боярин Орша).

скажи, когда ж опять свиданье?

сегодня, как зайдет луна (П. Цыганы).

сладки мне родные звуки

звонкой песни удалой (П. “В поле чистом серебрится”).

мелькает редко наслажденье.

младые жены как-нибудь (П. Бахч. фонтан).

где выл крутясь сердитый вал

туда вели ступени скал (Л. Мцыри).

при первом звуке новой встречи

его встревожили сильней (Л. А. Гр. Хомутовой).

с своим бесчувствием холодным

ходил народ... (П. Медн. Всадн.).

как часто милым лепетаньем

иль упоительным лобзаньем (П. Цыганы).

ее невольно обнял тайный страх,

стряхнув с себя росу она пустилась (Л. Аул Бастунджи).

как будто в ту башню пустую

сто юношей пылких и жен (Л. Тамара).

тень смерти мрачной полосой

промчалась на его челе (Л. Бояр. Орша).
Скреп:

и ревом скрипок заглушен

ревнивый шепот модных жен (П. Евг. Онег.).

грозой снесенные мосты,

гроба с размытого кладбища (П. Медн. Всадн.).

белей и чище покрывала

был томный цвет ее чела (Л. Демон).

лишен был жизни иль свободы.

лишь хмель литовских берегов (П. Конр. Валленрод).

не унывая открывал

Невой ограбленный подвал (П. Медн. Всадн.).

у люльки дочь поет любовь.

Алеко внемлет и бледнеет (П. Цыганы).

лежу один и думаю,

ужели не во сне (Л. Свиданье).

пока озарится восток,

и капают горькие слезы (Л. Возд. корабль).

и речи резвые, живые,

я очарован, я горю (П. К. Н. Ушаковой).

уж день погас. Угрюмо бродит

Аджи вкруг сакли... (Л. Каллы).

и скоро все в дали степной

сокрылось... (П. Цыганы).

который мельпомены

котурны и кинжал (П. Городок).

провозглашать я стал любви

и правды чистые ученья (Л. Пророк).

в тени хранительной темницы

утаены их красоты (П. Бахч. фонтан).

стремена бьются о бока,

истерт ногами ездока (Л. Бояр. Орша).

постеля есть, покой вам нужен

и к стойлу тянется ваш конь (П. Альфонс).

меня тревожит дух лукавый

неотразимою мечтой (Л. Демон).

страшно мысли в нем мешались,

трясся ночь он напролет (П. Утопленник).

шипенье пенистых бокалов

и пунша пламень голубой (П. Медн. Всадн.).

клялся, что вечно не изменит,

он ласки дорого ценил (Л. “Не плачь, не плачь, мое дитя”).

кто при звездах и при луне

так поздно едет на коне? (П. Полтава).

и вымолвить хочет: давай улетим.

мы вольные птицы... (П. Узник).

и ветер дул, печально воя,

в то время из гостей домой (П. Медн. Всадн.).

другим рассказы сокращают

угрюмой ночи праздный час (П. Братья разбойники).

навис покров угрюмой нощи

на своде дремлющих небес (П. Восп. о Ц. С.).

одна в глуши лесов сосновых

давно, давно ты ждешь меня (П. К няне).

над синею Курой

он сетью зеленеющей (П. Свиданье).

над урной, где твой прах лежит

народов ненависть почила (П. Наполеон).

вот сыростью холодною

с востока понесло (Л. Свиданье).

я видел ханское кладбище

владык последнее жилище (П. Бахч. фонтан).

то огонь по членам пробегает,

то негою томится грудь (П. Кольна).

седых вершин зубцы,

выходят с караванами (Л. Свиданье).

полны свежей мглой,

не пылит дорога (Л. Горные вершины).

ужо тебе. И вдруг стремглав

бежать пустился... (П. Медн. Всадн.).

вожди спокойные глядят,

движенья ратные следят (П. Полтава).

и он изгнанник перелетный

гнезда надежного не знал (П. Цыганы).

и три копья пронзили грудь,

которой так хотелось отдохнуть (Л. Литвинка).

обагрила знойной крови

благородная струя (Л. Дары Терека).

гарема строгие законы.

Угрюмый сторож ханских жен (П. Бахч. фонтан).

но красоты их безобразной

я скоро таинство постиг (Л. С. Н. Карамзиной).

Концовка:

в крови горит огонь желанья,

душа тобой уязвлена (П. “В крови горит...”).

меня смешила их измена,

и скорбь исчезла предо мной (П. Друзьям).

авось на память поневоле

придет вам тот, кто вас певал (П. Е. Н. Ушаковой).

с кем я тревоги боевые

в шатре за чашей забывал (П. “Кто из богов...”).

именинница ль она

чудотворца исполина (П. Пир Петра Великого).

...злой холоп,

окончишь ли допрос нелепый (П. Полтава).

сердечной ревностью горя,

он оком опытным героя (П. Полтава).

но в этом страшном ожиданье

забилось сердце не одно (Л. Валерик).

до большой реки

колыхаясь и сверкая (Л. Спор).

ласкаю я мечту родную

везде одну (Л. Любовь мертвеца).

и от мира уводила

в очарованную даль (П. Рифма).

так поведали бы миру

Гезиод или Омир (П. Рифма).

увяла роза

дитя зари (П. Роза).

не в наследственной берлоге

не средь отческих могил (П. Дорожные жалобы).

с сотней пушек и мортир

и своих мамлюков роту (П. Бонапарт и Черногорцы).

но в храме, средь боя,

и где я ни буду (Л. “Есть речи...”).

я вижу там окно

но свечкой одинокою (Л. Свиданье).

любила поменяться с ним,

когда сквозь вечные туманы (Л. Демон).

и в чело его целует

светел сердцем и лицом (П. Пир Петра Великого).

буря мглою небо кроет

вихри снежные крутя (П. Зимний вечер).

за весной красой природы

лето знойное пройдет (П. Цыганы).

одели темные поляны

широкой белой пеленой (Л. Беглец).

счастливец. Видел я и локон своевольный

родных кудрей покинувший волну (Л. “Из-под таинственной”)

угрюм и пуст широкий двор.

вот испытав замки дверей (Л. Бояр. Орша).

очнулся пленник как от сна

и в глубине пещеры тесной (Л. Кавк. пленн.).

неволю душных городов

там люди в кучах за оградой (П. Цыганы).

...из-под ног

сорвавшись камень иногда (Л. Мцыри).

батареи медным строем

скачут и гремят (Л. Спор).

узнаем коней ретивых

мы по выжженым таврам (П. “Узнаем коней...”).

и усов его края

обагрила знойной крови (Л. Дары Терека).

зачем вы посетили нас

в глуши забытого селенья (П. Евг. Онег.).

им в грядущем нет желанья.

им прошедшего не жаль (Л. Демон).

что вас любить немудрено.

что нежным взором вы Армида (П. Е. Н. Ушаковой).

учтиво с ясностью холодной

звал друга Ленский на дуэль (П. Евг. Онег.).

твой бог не полною отрадой

своих поклонников дарит (П. “Я знаю, Лидинька...”).

...его ланиты

пух первый нежно отенял (П. Клеопатра).

когда хоть одному творенью

я мог свободу даровать (П. Птичка).

под ним струя светлей лазури

над ним луч солнца золотой (Л. Парус).

оружие отличное: врагам

кидаете в лицо вы эпиграммой (Л. Сказка для детей).

смотрел вздыхая на восток

томим неясною тоской (Л. Мцыри).

как зверь преследуем гоним

с окровавленными ногами (Л. Беглец),

и поклонников пророка

он тебе не покорит (П. Талисман).

что наместо чепрака

кожей он твоей покроет (П. Конь).

но эта речь была скорее стон

как будто сердца лучшая струна (Л. Литвинка).

ум улетал за край земной,

а между тем грозы незримой (П. Руслан и Людмила).

волнуя лишь серебряный ковыль

скитается летучий Аквилон (Л. 1831 г. 11 июня).

как он хорош. А конь — картина.

да жаль, он кажется корнет. (Л. Казначейша).
Как указано, концевой повтор может совпасть с рифмой, усложняя этим созвучность слов. Приведу несколько примеров у Пушкина и у Лермонтова:

молва—глава, листы—высоты, ночи—скорбно очи, голоса— раздался, тропой—порой, предай—ад и рай, брат—бы рад, старика—ветерка, врага—свои рога, голосов—слов, золотист—лист, Арсений мой—со мной, креста—сирота, отвага—ватага (П. Полтава, Л. Измаил-бей), горах—брегах, между собою—судьбою, торопит—в море топит, голубое око—глубоко, гор кусты— красоты, рома и вина—времена и пр.

Казенная теория стихосложения, говоря о благозвучии, ограничивается указанием на рифму, стоящую в конце стихотворной строки. “Кроме ритма, стихотворная речь пользуется нередко рифмой. Рифмами называются сходные созвучия в концах стихов, начиная от последнего ударяемого гласного звука в стихе”. (А. Шалыгин. Теория словесности. 5-ое изд. Стр. 103). Следовательно, из всех возможных созвучий упоминается только рифма, из всех возможных приемов расстановки только концовка. А между тем, существуют еще ассонансы, аллитерации, повторы; кроме концовок — стыки, скрепы, кольца и пр. Да и рифмы не всегда стоят в конце строки, есть рифмы строчные, начальные, витые и мн. др. (см. П.П.Шульговский. Теория и практика поэтического творчества. Страница 378 сл.). Предпочтенье, оказываемое теоретиками словесности концевой рифме, объясняется не только тем, что инструментовка стиха не достаточно еще исследована, но и тем, что казенная теория считает вопрос исчерпанным указаньем на законное, сознательно примененное евфоническое средство. И действительно, если поэзия — мышленье образами, то достаточно упомянуть, что это мышленье иногда бывает ритмическим (стихи) с рифмами в конце строки или без оных.
Прием формального сочетанья, как и прием простого сочетанья, часто проявляется в виде звукообразной формальной тавтологии:
Кольцо:

Дитя сама, в толпе детей (П. Евг. Онегин).

И час их красоты — его паденья час (Л. Дума).

Лобзай меня: твои лобзанья (П. “В крови горит…”).

И жив ли тот, и та жива ли (П. Цветок).

Ему смешны слова привета

И всякий верящий смешон (Л. Демон).

Ничью не радуя любовь

И злобы не боясь ничей. (Л. “Когда к тебе молвы”).

Желанья, что пользы напрасно и вечно желать

А годы проходят, все лучшие годы (Л. Дума).

Стык:

Отрады ждал я от разлуки.

Разлуки — нет. (Л. Любовь мертвеца).

в моей любви для вас блаженство

Блаженство можно вам купить (П. Клеопатра).

Она томилась увядала.

Увяла... (П. На смерть Ризнич).

И ночь, и звезды, и луну

Луну, небесную лампаду. (П. Евг. Онег.).

Я думаю о ней, я плачу и люблю,

Люблю мечты моей созданье (Л. Первое Января.)
Скреп (единоначатие):

Так полны чувства, выраженья,

Так полны дивной простоты. (Л. “Она поет...”)

Черноглазую девицу,

Черногривого коня (Л. Желанье).

Верь, он ласкал тебя шутя.

Верь, он любил тебя от скуки. (Л. “Не плачь, не плачь”).

Из равнодушных уст я слышал смерти весть

И равнодушно ей внимал я (П. На смерть Ризнич).

Ясны далекие звезды

Ясны как счастье ребенка (Л. Небо и звезды).
Концовка:

О дева-роза, а в оковах,

Но не стыжусь твоих оков (П. “О дева-роза...”).

Над сединами не гремят

Безумства резвые гремушки (П. Стансы Я. Н. Толстому).

Как день твои блистают очи

При встрече радостных очей (Л. “Ты молод...”).

Он ласки дорого ценил,

Но слез твоих он не оценит (Л. “Не плачь, не плачь...”).

Земного счастья мы не ценим

Людей привыкли мы ценить.

Себе мы оба не изменим,

А нам не могут изменить (Л. Договор).
Любопытный пример тавтологического кольца находим у Шалыгина:

Несть спасенья в мире, несть;

Лесть одна всем миром правит, лесть;

Смерть одна спасти нас может. Смерть.

(Раск. стих).

Тавтологический стык чрезвычайно распространен в народной поэзии. К сожалению, самый полный сборник народных песен изуродован редактором, проф. А.И.Соболевским. Его соображения по этому поводу настолько характерны, что считаю необходимым привести их полностью. “При оценке напечатанных в нашем сборнике текстов, не излишне иметь в виду, что многие из них записаны не совсем точно. В том виде, в каком они изданы, некоторые их стихи оказываются не полными, и если их пропеть, получается нечто не складное. Но здесь беда не великая. Дело в том, что ради удобств записи, нередко бывает опущено одно из тех двух полустиший, которыми оканчивается предыдущий стих и начинается последующий, которые повторяются или без всяких изменений, или с изменениями незначительными и несущественными. Вот, например, начало песни № 498 5-го тома, записанной Кохановскою:

Против красна солнушка стояла сосенушка,

Зеленая, кудрявая.

Под тою под сосною стояла короватушка,

Короватушка тесовая.

Его, конечно, нельзя петь в этом виде. Оно поется с повторением вторых полустиший 1-го и 3-го стихов, так что получается:

Против красна солнушка стояла сосенушка,

Стояла сосенушка, зеленая, кудрявая.

Под тою под сосною стояла короватушка,

Стояла короватушка, короватушка тесовая.

“(Великорусские народные песни. Изданы профессором А. В Соболевским. Том 7-й. Стр. 4).”
А ведь проф. Соболевский — академик!

Тавтологическое кольцо мы находим в стихотворении Пушкина “Слыхали ль вы”, в стихотворении Полонского “Зари догорающей пламя” и мн. др. Как сознательный прием, как необходимое формальное условие, тавтологическое кольцо выступает в ронделе, триолете и рондо. Так же, как тавтологический стык в сонете с повторением и в сонетном венке; как тавтологическая концовка в французской балладе, в припеве, в газели (тавтологическая рифма).

Построение образов по принципу формального сочетания, по-видимому, также существует. Укажу хотя бы на попытку А.А.Тамамшева обнаружить образное кольцо в некоторых стихотворениях Пушкина. (Пушкинист. 2-ой выпуск. Стр. 196 сл.). Однако эта область поэтического творчества еще настолько мало исследована, что приходится пока воздержаться от широких обобщений.
IV

В заключение я считаю необходимым привести несколько общих соображений, касающихся звуковой структуры стиха.

Акустическое значение звуков слова не одинаково. Из гласных характерен ударяемый, неударяемые значительно слабей. Согласные не представляют такого резкого различия, однако выделяются начальный, а также согласный, стоящий непосредственно перед ударяемым гласным. Располагая звуки слова по их акустической значимости мы получим следующую схему:

1. Ударяемый гласный.

2. Нажимные согласные.

3. Ненажимные согласные.

4. Неударяемые гласные.

Созвучность ударяемых гласных дает ассонанс. Созвучность нажимных согласных — аллитерацию. Созвучность ненажимных согласных — звуковой повтор. (Для звукового повтора нажимность согласного безразлична). Неударяемые гласные, ввиду слабости акустической окраски, едва ли могут образовать определенные звуковые сочетанья; и следует принять, что они в своей совокупности дают общий звуковой фон.

Рифма (я имею в виду полную рифму) — сложное сочетанье из ассонанса, аллитерации (опорный согласный), прямого звукового повтора (полное совпадение согласных) и полного. т. е. качественного, количественного и порядкового совпадения неударяемых гласных.

Когда мы смотрим на картину, мы видим сначала только центральные фигуры; остальное кажется нам малозначущей декорацией. Впоследствии мы убеждаемся, что вся картина в целом представляет из себя единую живописную композицию, что центральные фигуры — лишь более яркое воплощение основного художественного замысла. Так же точно, слушая стихотворную речь, мы замечаем рифмы и думаем, что ими исчерпывается благозвучие стиха. Однако анализ инструментовки стиха убеждает нас, что и здесь мы имеем единую, цельную композицию, для которой существенно важны не только отдельные центральные созвучия, но и вся совокупность звукового матерьяла.

Текст дается по изданию:

Сборники по теории поэтического языка. II. Пг.1917, 24-62
<предыдущая страница