М. Рац

Об издании трудов Г.П. Щедровицкого

(Соображения к «Концепции»

А. Пископпеля, В. Рокитянского и Л.Щедровицкого)¹
В целом все мы должны кланяться и благодарить издателей за огромную работу, которую они делают в трудных условиях. Опубликованные тексты очень многое добавляют к нашим (моим, во всяком случае, даже при том, что десять лет я проработал в тесном контакте с ГП) представлениям о ГП и ММК и открывают новые возможности работы. Также более, чем своевременно желание издателей «подвести промежуточные итоги, предъявить концепцию… деятельности на текущем этапе и получить критические замечания в свой адрес». То, что издательскую деятельность сообщества в целом пора как-то организовывать и упорядочивать, представляется мне очевидным². Готовящиеся впопыхах и с кучей ошибок издания "к Чтениям" - тоже часто не образец культуры. При этом очень хорошо вести обсуждение гласно, втягивая в него будущих покупателей и читателей. Можно, между прочим, использовать такую хорошо забытую форму как издание по подписке (в отличие от советских "подписных изданий"). Тут есть еще такой специфический момент. П.Г. Щедровицкий не зря заботится о встраивании идей ММК в культурный контекст. Но точно так же есть издательский контекст, мир издателей, мир книги, в который тоже надо встраиваться: иначе останетесь (или останемся?) маргиналами.

Имея в виду настоящее обсуждение, я бы рассматривал его содержание как продукт столкновения возможного и должного: интересов и возможностей конкретных людей, которые занимаются книгоизданием, и того, что с чьей-то другой точки зрения «надо», «хорошо» и т.п. Принцип говоришь – делай в данном случае неприемлем, т.к. речь идет о многолетней продуктивной профессионализированной деятельности и отношению к ее продуктам со стороны потребителей. (Понятно, что это не относится к спорам издателей между собой.) Я готов принять участие в обсуждении нижеследующих предложений (пока обращенных в пространство), если они покажутся кому-то интересными, в частности, с точки зрения возможностей и путей их реализации. Но начинать надо с обозначения болевых точек.

Итак, я один из «внутренних» (входящих в методологическое сообщество) потребителей, но моя позиция специфична в том отношении, что я вместе с тем, будучи старым книжником, знаком с нормами книгоиздательской деятельности и могу худо-бедно выступать в качестве эксперта. Иными словами, представляю себе интересы и требования к книге «внешнего» потребителя.

Перечислю некоторые связанные с опубликованной «Концепцией» моменты, которые кажутся мне сомнительными, либо такие, по которым мы вовсе расходимся с издателями – авторами «Концепции». Но для начала рассмотрим коротко два контекста – методологический и «книжный», – которые я считаю определяющими для обсуждения «Концепции» и издательской деятельности ее авторов.

1. На мой взгляд, издание «первоисточников» продуктивнее было бы рассматривать в контексте деятельности методологического сообщества в целом. Высказывание в «Концепции» о необходимости «организовать трансляцию, как текстов, так и людей» чересчур лапидарно. В данном случае я бы выделил три задачи и взаимосвязанных направления этой деятельности:

А. Воспроизводство и развитие живой методологической мыследеятельности;

Б. Задействование методологических средств в общественной практике

(методологизация различных сфер деятельности) и

В. Отвоевание места и введение достижений ММК в культуру.

Обычно мы обсуждаем только первую. Но вторая и третья задачи могут быть не проще первой, потому что их решение вызывает естественное сопротивление материала, а решение третьей связано к тому же с перестройкой культуры в целом. Должен еще сразу заметить, что введение каких-либо достижений мысли в культуру отнюдь не всегда достигается публикацией «голых» текстов, содержащих эти достижения: тексты Шекспира были опубликованы наполовину при его жизни, а наполовину вскоре после смерти, но понадобилось двести лет, чтобы они вошли в культуру. Разумеется, прямая аналогия здесь не работает, и добавление к публикуемым текстам аппарата (предисловий, комментариев, указателей) само по себе тоже задачи не решает, но идею культуротехники здесь стоило бы вспомнить.

Моя точка зрения состоит в том, что содержание «первоисточников» должно рассматриваться преимущественно как материал для работы по первому направлению, как система средств – применительно ко второму и как ценность – в рамках третьего. Может, и как-то иначе, но публикация текстов соответственно выступает как обеспечивающая деятельность (типа подноски снарядов). Поэтому требования к содержанию и формам издания определяются их дальнейшим употреблением и могут быть разными. Думаю, что публикацию текстов «вообще» пора потихоньку сменять изданиями, имеющими определенное назначение и адрес. Тем более, что в большинстве случаев тексты ГП вовсе не предназначались для издания в виде книг. При всех условиях, конечно, публикуемые тексты, по идее, читаются, и как раз для удобства читателей в культуре выработаны некие обобщенные нормы редакционно-издательской деятельности.

В отличие от сказанного «концепция» представляет публикацию текстов как самоценность (что, по-моему, верно лишь отчасти) и не учитывает указанных различений. Боюсь, что только некоторые из уже втянувшихся или втягивающихся в работу методологов, да единичные специалисты будут более или менее систематически просматривать и выборочно читать все эти стремительно умножающиеся тома. Мне кажется, что для работы, особенно по второму и третьему направлениям публикации «голых» текстов, да еще подряд, без разбора вряд ли достаточно. О разборе же и выборе текстов для публикации, о приоритетности и очередности в «Концепции» нет ни слова. Кстати говоря, то или иное сопровождение публикуемых текстов (предисловие, послесловие, комментарии) может быть полезно и чисто прагматически: например, публикацию работ об ОРУ, программировании или методологии науки вполне можно было бы вписать в самые актуальные контексты и дискуссии современности и тем самым содействовать их более широкому введению в общественную практику. Если я правильно понимаю, на это была, в частности, направлена «Хрестоматия» по ОРУ А.П. Зинченко – А.Г Реуса с предисловием В.Б. Христенко.

2. Поскольку авторы «Концепции» признают необходимость специальной редакционной подготовки текстов к книжной публикации, я считаю, что нужно более внимательно соотносить ее с исторически выработанными нормами культуры книги и издательского дела. Основной упор в обсуждении приходится на вопросы, связанные с аппаратом выпускаемых изданий. Можно условно разделить нормы, регламентирующие его составление, на универсальные (касающиеся большинства типов изданий) и специальные, относящиеся только к изданиям определенного типа, например, только к академическим. Дальше я буду говорить преимущественно об универсальных нормах, имея в виду, что тип изданий, реализуемых авторами «Концепции» (публикация текстов из архива), в особенности с учетом специфики публикуемых текстов, требует выработки специальных норм, за отсутствием которых пока приходится пользоваться общими, как-то приспосабливая их к случаю.

Нет слов, методологические тексты, как и наша ситуация, очень специфичны, но из этого не следует, что опыт издательской деятельности сводится к «предрассудкам». Эти нормы³ можно и нужно обсуждать и проблематизировать применительно к нашим делам, но вряд ли следует разрушать «до основания» или просто игнорировать, как фактически (т.е. при издании книг) нередко делают авторы «Концепции»: там много есть полезного и для нас. Например, издание «Идеалиста» сильно выиграло бы, если бы текст был как-то структурирован (помимо хронологии записей его фрагментов), снабжен содержательным оглавлением, указателями (в именном сведения о партийном стаже персонажей вовсе не обязательны) и колонтитулами, а изданием «Избранных трудов» было бы гораздо удобнее пользоваться при наличии тематического указателя. Дальше мы поговорим об этом подробнее, но нужно сразу заметить, что издательская деятельность отнюдь не сводится к тиражированию (размножению) даже и отредактированных текстов.

С учетом двух указанных контекстов можно заметить следующее.

Я согласен с издателями в том, что вопрос об аппарате и даже шире – о «книжном контексте» публикуемых текстов ГП вряд ли может быть решен однажды и на все случаи жизни⁴. Его надо решать по ситуации применительно к конкретным изданиям. (Фактически оно так и есть: то послесловие появится /Зинченко к ОРУ/, то предметный указатель /в ФНМ и др./, но сдается мне, что это скорее дело случая, чем результат продуманных действий). Однако вовсе не факт, что всегда оптимальным является вариант, когда публикация «голых текстов» опережает их обсуждение и популяризацию. Примеры, связанные с ОРУ, программированием, методологией науки я уже приводил.

Я разделяю взгляд издателей на то, что «коммуникативный текст превращается в транслируемый совместным трудом издателя и читателя» (курсив мой – М.Р. Я бы еще добавил: и наоборот – транслятивный текст превращается в текст коммуникации). Да, для таких превращений нужна специальная работа, которая со стороны издателя как раз и выражается в создании особого «книжного контекста» публикуемых произведений. Как же совместить утверждение первого тезиса с отказом от такой работы?

Мне кажется удачным сделанное издателями различение «трех типов (или эшелонов) текстов: 1) собственно текстов, порожденных ММК, 2) комментариев и обсуждений этих “первичных” текстов, 3) популярных текстов, разъясняющие идеи, представленные в первичных текстах». Но исключительная ориентация на публикацию текстов первого типа с учетом всего сказанного вызывает сомнения. Уж во всяком случае, при такой ориентации нужен очень тщательный отбор публикуемых текстов с исключением из них, как минимум, черновых рукописей. Точно так же, разумеется, неприемлем и вариант исключительно «академических» изданий: все хорошо на своем месте. Прошу прощения за банальность, но иногда и банальности полезно вспомнить.

Особо выделю вопрос о тематических указателях (и колонтитулах), каковые считаю необходимой принадлежностью изданий такого рода текстов, как большинство работ ГП. (Я категорически не согласен с тем, что тематический указатель нужен только при использовании книги в функции справочника.) Особенность его текстов: свободный ход мысли, рефлексивность, оборачивание из оргдеятельностного плана в онтологический; к тому же они сопровождаются вопросами и обсуждениями, нередко уводящими совсем в сторону. Как справедливо отмечают авторы концепции, часто возникают еще повторы, создающие полезную для понимания «избыточность». В таких обстоятельствах тематический указатель совершенно необходим: фактически он оказывается вторым (наряду с оглавлением/содержанием) и не менее – если не более – важным входом в книгу. В особенности это важно для издания игровых текстов. Публикацию ОДИ-1 считаю в этом отношении крайне неудачной: том в 720 с. с совершенно формальным «содержанием», без указателя и без колонтитулов. Пойди, догадайся, что под шапкой «День первый» (в «содержании») на сс. 275-288 ГП излагает представления о программировании и проблематизации, а на сс. 288-300 – о функционально-ролевых взаимодействиях в группе и т.д. Это уже граничит с издевательством над читателем: не «содержание», а в точности ФДП (по понятию). В нынешнем своем виде «ОДИ» – книга без входов – напоминает дом без дверей. То же касается и «Идеалиста», но там, в связи с меньшим объемом и «легкостью» текста, это не так разительно.

Не могу не заметить в связи со сказанным, что, как минимум, по части «содержания» (и, думаю, тиража в 100 экз.) у издателей был прекрасный образец в виде сбитневского издания «Дела о Байкале» (Иркутск, 2000), но его игнорировали, как и многое другое.

В указанном отношении я противопоставил бы «ОДИ» и «Идеалисту» «Знак», содержащий наряду с подробным «содержанием» еще и столь же подробные указатели. Вообще это издание надо обсуждать отдельно: оно вызывает свои вопросы, поставленные, в частности, Л. Щедровицким в его «Претензиях», но я здесь говорю о принципе и могу добавить по собственному опыту, что составление тематических указателей к такого рода текстам представляет собой самостоятельную и достаточно сложную работу. Ее еще нужно специально обсуждать и нормировать: это один из актуальных вопросов методики редакционно-издательской деятельности. (Кстати, в этой работе я готов принять посильное участие: она не требует личного присутствия.)

Вообще последние издания соавторов «Концепции» (именно как издания) кажутся мне менее удачными, чем ранние. Здесь (ни в первом томе «ОДИ», ни в последних «серых» томиках, ни в двух «черных» томах о мышлении) уже нет никаких указателей, а том «О методе» не содержит даже указаний на источники и статус публикуемых текстов: это «все сохранившиеся диссертационные и иные (???) материалы». Во-первых, не все: отсутствует, например, мой любимый автореферат диссертации (если только он как-то не «замаскирован» – об этом чуть далее). Во-вторых, почему же не выделить было текст диссертации как заведомо авторизованный и законченный в отличие от вероятно (?!) публикующихся здесь же черновиков? В-третьих, как соотносятся публикуемее тексты с открывающим том авторским проспектом книги? В-четвертых, благодаря выявившемуся прецеденту, возникает общий вопрос об идентификации публикуемых текстов. А именно, в предуведомлении к обсуждаемому тому издатели пишут о том, что повторно публикуют «некоторые» материалы, приводя в пример «Аристарха Самосского». Но в «содержании» тома эта работа отсутствует, а в ФНМ она печаталась под названием «Опыт логического анализа рассуждений (“Аристарх Самосский”)». Лишь специальный поиск позволил установить, что теперь она разделена на три разноименные части (сс. 272-398 нового издания). К тому же, насколько я понял при беглом просмотре, отдельные фрагменты текста из новой публикации исключены. Нет, в частности ни посвящения («Светлой памяти П.А. Шеварева» – он-то чем провинился?), ни «Набросков к предисловию». Что это: другая авторская редакция (о существовании таковых глухо упоминалось в ФНМ) или новая редакция, созданная издателями, – об этом остается только гадать читателю, которому повезет идентифицировать указанные тексты.

Другой характерный пример издательской неудачи – глухая (лишенная аппарата) публикация приложения к статье ГП «ОДИ: история становления и культурный смысл» (во втором «сером» томике ОДИ). При отсутствии примечаний или комментариев к приложению у читателя очевидным образом возникнет желание работать с перечнем игр и их характеристиками как с позитивной информацией: не всякий и не сразу сообразит, что это приложение к черновику статьи, т.е. тоже черновик, ограниченный степенью проработки материала и временем работы над ним. Там даже перечень собственных игр ГП не полон! Вместо этого черновика много полезнее было бы дать – в комментариях или послесловии – полный и точный перечень игр.

Не могу не заметить, что в целом деление изданий на «серые» и «черные» маловразумительно (Распределение материала между малой /серой/ и большой /черной/ сериями непонятно. Прокламированное /в т. 1 малой серии/ распределение по объему текстов, по-моему, не оправдано: ведь и большие тома сборные, и их можно разделить на малые. Точно так же можно объединить малые: применительно к двухтомникам это напрашивается). Это не особенно мешает потребителям, – мелочь, в общем, но в дальнейшем содержательная типологизация изданий и соответствующая серийность при разрастающихся масштабах делу вовсе не помешали бы. В частности, я подумал бы о предметно-тематических сериях сообразно направлениям экспансии ММК в сферы педагогики, лингвистики, архитектуры и градостроительства, проектно-изыскательских работ и экологии, политологии, юриспруденции. Это осмысленно при учете второй и третьей задач нашей работы, о которых говорилось в начале, и в ориентации на внешнего потребителя – в отличие от серии «ОДИ» вообще, которая в целом вряд ли кому нужна, кроме «отпетых» методологов и единичных исследователей (а они вполне могли бы воспользоваться архивом).

Вообще развернутая издательская программа в нашем случае должна была бы включать издания разных типов (не путать с сериями). Я говорил бы, как минимум, о

"популярных" изданиях (потенциально «Идеалист» и «Доски» с упрощенным даниловским аппаратом),

научных (таких пока нет, но ближе всего к ним стоят, по-моему, "Знак" и ИТ – к последним бы еще тематический указатель!) и

публикации текстов (к которому тяготеют рассматриваемые издания).

Но все они равным образом требуют четкого и формально закрепленного в виде предисловий и т.п. издательского самоопределения (что предусматривается культурными нормами). Соответствующим могут и должны быть дизайн (верстка, ил., обложки и т.п.), тираж, цены, реклама и рыночная политика.

  Наконец, я не очень понимаю, каким образом концепция издательской деятельности обходится без обсуждения или, как минимум, обозначения организационно-финансовых (рыночных) вопросов. Не будучи специалистом в этой области, могу отметить только явный прокол, связанный с рекламой и пиаром, в практике работы. Если авторы считают, что это не их дело, то, на мой взгляд, они теряют право именоваться издателями и превращаются в публикаторов и редакторов. То же относится и к их «Концепции», которая пока не является концепцией издательской деятельности в полном смысле слова. Вообще наличие неопубликованных текстов ГП для меня только одна сторона нашего издательского дела. Другая, и не менее важная – спрос на книги, его структура и динамика. Об этом мне ничего не известно. Зато известно другое: отсутствие связи с теми людьми и изданиями, которым, по идее, наследие ГП и ММК должно быть интересно и важно. Никак не отзываются «ВФ», «Логос», «Неприкосновенный запас», «НЛО», достаточно квалифицированные рецензенты «Русского журнала». Конечно, не все здесь зависит от издателей, но многое. Как заметила недавно Н. Иванова (https://magazines.russ.ru/znamia/2005/6/iv11.html) «Изданием книги дело издателя не заканчивается — изданную книгу надо продвигать — это безусловное дело издателя. Изобретательность издателя сказывается… в том, как он будет распространять книгу, объяснять ее; как он будет налаживать контакт читателя с автором. Издатель чувствует себя дипломатом, посредником, в каком-то смысле художником, представляющим книгу (а представление — всегда искусство)».

Обращаясь в заключение к ситуации, сложившейся в связи с публикацией текстов из архива ГП, могу заметить, что она кажется мне нелепой. Вообще издали складывается впечатление, что фонд «Институт развития им. Г.П. Щедровицкого» существует только на бумаге. У меня нет сомнений ни в том, что публикацию текстов нужно продолжать, ни в том, что построившие между собою баррикады Л.П. Щедровицкий с соавторами «Концепции» и Г.А. Давыдова одинаково заинтересованы в деле. Более того, в работе соавторов явно (для меня) недостает позиции профессионального редактора, каковым является Г.А. Давыдова, а ее работа в одиночку кажется малоперспективной: книгоиздание в принципе требует коллективности. В нашей (постММКовской) ситуации издание работ ГП – дело, конечно, проблемное, но по большому счету такова культурная издательская деятельность вообще и в принципе (подробнее об этом см. в моей статье «Созидательная работа редактора» в сб. «Книга в системе общения»., М. 2006). Смешно призывать рафинированных интеллектуалов к миру, но слабые надежды⁵ я связываю с проблематизацией позиций в ходе предстоящего обсуждения. Может быть, надо призывать не к миру, а к рефлексии?!

Я согласен с тем, что «следует интенсифицировать процесс ввода «первичных» текстов в доступное всем информационное пространство, а не замедлять его под разными “благовидными” предлогами». Но ведь такой ввод отнюдь не сводится к книгоизданию. Как сказано в «Концепции», кроме этого, нужно «сделать еще две вещи: открыть доступ в Архив ММК и поместить электронные версии всего опубликованного в Интернет». А книги издавать при этом следовало бы, соблюдая культурные нормы: не думаю, что количество здесь важнее качества. Книгоиздание при наличии упомянутых альтернатив по интенции ближе к введению в культурное, а не информационное пространство.

Подводя итоги, отмечу еще два момента.

1. В связи с недостаточной упорядоченностью вышедшие в 1990 -2000 гг. издания работ ГП, требуют, на мой взгляд, общего комментированного обзора по типу выходивших в 1980-е гг. обзоров серии «Литературные памятники». Вероятно, в такую брошюру стоило бы включить предысторию основных прижизненных изданий ГП, материалы настоящего обсуждения, обзор содержания архива и программу дальнейшей издательской деятельности.⁶

2. Учитывая особенности нынешней переломной культурно-исторической ситуации, в частности связанные с переходом на электронные носители текстов, я бы предложил развернуть, отталкиваясь от данного обсуждения, работу по методологизации редакционно-издательского или даже книжного дела в целом. (По примеру упоминавшихся экспансий ГП и ММК в разные предметно-профессиональные области.) Подобная работа могла бы стать важным направлением культурной политики сообщества (если и поскольку таковая существует), ибо:

- с этим направлением (это «стык» коммуникации с культурой) связаны основные

ожидаемые перемены в самосознании гуманитарного сообщества и

гуманитарной мысли;

- это вообще важнейшее (хотя и плохо рефлектируемое) направление культурной

политики и интеллектуального продюсирования;

- здесь идет быстрое накопление материала, требующего методологического

освоения и упорядочения: от «Истории письменной культуры и общества» (так называется книга Р. Шартье, М., 2006) до текущих вопросов издательской политики (см. Зимина Л.В. Современные издательские стратегии: от традиционного книгоиздания до сетевых технологий культурной памяти. М., 2004);

- сообщество располагает достаточным опытом и интеллектуальным заделом

для развертывания такой работы (начиная с работ ГП по лингвистике,

семиотике и коммуникации и кончая практическим опытом редакционно-

издательской деятельности)⁷.