В этой главе мы кратко обсудим четыре общепринятые этические теории и одну теорию справедливости, которая имеет существенный этический компонент. В каждом случае, мы начнём с рассмотрения основных принципов теории и предлагаемых оснований для её принятия. Затем мы выясним некоторые возможности применения теории к проблемам, которые появляются в медицинском контексте. В заключении мы коснёмся некоторых практических последствий и концептуальных трудностей, которые порождают вопросы адекватности и корректности теории.
3.1.УТИЛИТАРИЗМ.
Утилитаризм является привычным термином, но его популярное употребление может приводить в смущение и вводить в заблуждение. Говорят; например, это теория о том, что "цель оправдывает средства", и что "мы должны содействовать наибольшему благу наибольшего числа людей". Так как utility может иметь значение "полезности", теорию могут иногда характеризовать в том смысле, что "морально правильное есть то, что наиболее полезно". В некоторых отношениях, каждая из этих популярных характеристик является правильной, но утилитаризм является значительно более сложным и благородным, чем это внушают такие расхожие толкования. Последнее обстоятельство поможет нам понять, почему многие проблемы биомедицинской этики рассматриваются и решаются сегодня с позиций утилитаризма в различных его разновидностях.
Этическая теория, известная как утилитаризм, получила свою имеющую наиболее решающее влияние формулировку в XIX столетии благодаря британским философам Джереми Бентаму (1748-1832) и Джону Стюарту Миллю (1806-1873). Бентам и Милль не выработали идентичных теорий, но обе их версии пришли к тому, что характеризуют как "классический утилитаризм". Тщательные последующие разработки и модификации утилитаризма неизбежно основываются на формулировках Бентама и Милля, так что их теории заслуживают внимательного изучения.
Утилитаризм - этическая теория, утверждающая, что правильный поступок тот, который вызывает наибольшее возможное благо. Согласно Джону Ролзу, в этике имеется две основные концепции - это концепция правильности и концепция блага. Концепция морально ценного человека выводится из них. Структура этической теории, по большей части, зависит от того, как в теории определяются и увязываются эти два понятия. Для утилитаризма, как телеологической теории, благо определяется независимо от правильности, и тогда правильность определяется как то, что максимизирует благо. В противоположность этому приоритет правильности является центральной особенностью этики Канта (как деонтологической теории). Итак, в утилитаризме благо определяется независимо от правильности. Это означает, что эта теория рассматривает наши обдуманные суждения по поводу того, какие вещи представляют благо (наши оценочные суждения); в качестве отдельного класса суждений, интуитивно отмеченных здравым смыслом, и далее выдвигает гипотезу, что правильность - это максимизация уже известного блага.
В соответствии с этим; "утилитаристские теории можно различать, во-первых, по тому, что они считают благом (теории ценностей) и, во-вторых, по их определённым стратегиям максимизации блага". Но все версии утилитаризма имеют общую характерную черту обуславливать, в конечном счете, моральную правильность всецело с точки зрения последствий действия, не обращая внимания на то, каково действие само по себе (например, ложь) или каковы характер или намерение субъекта действия.
В рамках утилитаризма наиболее известными являются три теории ценностей, (1) Гедонизм, отстаиваемый классиками утилитаризма Бентамом и Миллем, есть взгляд, в соответствии с которым благом является удовольствие (и отсутствие страдания), или счастье. Эта теория принимает во внимание удовольствия всех типов, включая утончённые удовольствия, подобно тем, что сопровождают чтение великой литературы, осуществление благотворительных поступков и дружбу.
(2) Альтернативный взгляд, плюрализм, считает, что благо состоит из нескольких видов по природе ценных вещей, хотя различные теоретики имеют разные списки. Среди часто включаемых классов ценных вещей присутствуют дружба, красота, знание, любовь и, как предлагают в медицине, здоровье.
(3) Другой альтернативой является утилитаризм предпочтения, который просто требует одного: максимизировать удовлетворение актуалъных предпочтений или желаний индивидуальных лиц, какими бы они ни были. Этот взгляд иногда играет роль в анализе политики здравоохранения или в суждениях о справедливом распределении ресурсов.
Существует два основных подхода к максимизации блага. (1) Утилитаризм действия применяет идею максимизации блага к индивидуальным действиям в индивидуальных обстоятельствах.
(2) Утилитаризм правила полагает, что мы должны применять идею максимизации блага к общим практикам, а не к индивидуальным действиям.
Рассмотрим перечисленные выше подходы подробнее.
3.1.1, Принцип полезности.
Основанием утилитаризма является единственный и очевидно простой принцип. Милль называет его, "принципом полезности" и формулирует следующим образом: "Поступки являются правильными соответственно, когда они имеют тендетщию содействовать счастью, неправильными, когда они имеют тенденцию приносить противоположное счастью". Под словом "счастье" он подразумевает удовольствие и отсутствие страдания; под словом "несчастье" - страдание и лишение удовольствия. Милль утверждает, что "только удовольствие и отсутствие страдания желательны сами по себе, как цель, а что всё прочее желательное... желательно или потому, что заключает в себе удовольствие, или потому, что составляет средство для получения удовольствия и устранения страдания".
Этот принцип сосредоточивает внимание скорее на последствиях действий, чем на некоторой особенности самих действий. "Полезность" поступка определяется величиной приносимого им счастья. Таким образом, не действие само по себе является правильным или неправильным. Не является действие правильным или неправильным благодаря надеждам, намерениям или прошлым поступкам действующего лица. Единственно одни последствия обладают значимостью.
Нет нужды мыслить принцип как применимый именно к тому действию, которое мы рассматриваем. Он дает основу для разновидности анализа затрат и результатов, чтобы применять его в ситуациях, в которых взятые отдельно возможны различные направления действия. Применяя данный принцип, мы обязаны принять во внимание возможные результаты каждого действия. Затем мы должны выбрать действие, которое приносит наибольшее благо (счастье) наименьшей ценой (несчастье). Действие, которое мы берём, может приносить некоторое несчастье, но существует положительный баланс счастья над несчастьем, который данный принцип требует добиваться.
Предположим, например, что некая женщина в крупной больнице находится при смерти: она пребывает в коме, электроэнцефалограмма показывает лишь минимальную мозговую деятельность, для сохранения её дыхания требуется аппарат искусственного дыхания. Другой пациент только что был доставлен в больницу с места автомобильной катастрофы. Его почки сильно повреждены и он нуждается в экстренном трансплантате. Имеется хороший подбор по тканевой совместимости с почками женщины. Правильно ли ускорить её смерть удалением почки?
С точки зрения принципа полезности, вероятно, удаление будет оправданным. Женщина фактически мертва, тогда как мужчина имеет хороший шанс выжить. Правда, хирургическая операция угрожает жизни женщины даже больше. Она может, на самом деле, убить ее. Но взвесив все обстоятельства, трансплантация почки кажется даст, вероятно, больше счастья, чем несчастья. Действительно, это представляется лучшим, чем альтернатива ничего не делать. Так как в таком случае оба пациента, вероятно, должны умереть.
Принцип полезности называют также "принципом наибольшего счастья" Бентама и Милля. Резон для такого наименования становится понятным, когда принцип формулируют следующим образом: "те действия являются правильными, которые приносят наибольшее счастье наибольшему числу людей". Эта вторая формулировка делает явным, что, решая как поступать, необходимо принимать во внимание не только моё счастье или счастье отдельного человека, или группы. Согласно утилитаризму, каждый человек должен приниматься в расчет ровно настолько, насколько любой другой человек. То есть, когда мы рассчитываем как нам следует поступить, интерес каждого должен учитываться. Правильное действие тогда будет действием, которое даёт наибольшее счастье для наибольшего числа людей.
Милль, в частности, беспокоился, чтобы утилитаризм не истолковывался как не больше, чем софистическое оправдание для грубого эгоизма. Он подчёркивает, что, принимая моральное решение, мы должны посмотреть на ситуацию беспристрастно. Мы должны, говорит он, быть "благожелательным наблюдателем" и затем действовать таким образом, чтобы вызывать наилучшие результаты для всех заинтересованных лиц.
Ключевое понятие в обеих формулировках - понятие "счастье". Бентам буквально отождествляет счастье с удовольствием, удовольствием любого вида. Цель этики, следовательно, увеличивать общую сумму удовольствия в мире в наиболее возможном объеме. Чтобы облегчить это, Бентам рекомендует использование "исчисления удовольствия и страдания", в котором характеристики удовольствия, такие как интенсивность, продолжительность и количество страдающих людей, измеряются и устанавливаются числовые значения. Для того чтобы определить, какое из нескольких возможных действий является правильным, нам требуется только определить, какое действие получит наивысший численный счёт.
Милль также отождествляет счастье с удовольствием, но он отличается от Бентама в большей степени. В отличие от Бентама, он настаивает, что некоторые удовольствия "выше", чем другие. Так, интеллектуальные удовольствия будут выше, говорит он, чисто чувственных удовольствий. Эта разница в понятии удовольствия может стать важной в медицинском контексте.
И Милль и Бентам рассматривают счастье как внутреннее благо. То есть, счастье является чем-то добрым само по себе, или как таковое. Действия, по контрасту, являются добром лишь в той мере, в какой они имеют тенденцию содействовать счастью. Они, следовательно, являются добрыми только опосредованно. Такой взгляд, в соответствии с которым единственным внутренним благом является удовольствие (и отсутствие страдания), или счастье, получил наименование гедонизма.
Поскольку утилитаризм определяет моральную правильность действий в терминах их тенденции содействовать наибольшему счастью для наибольшего числа людей, его считают телеологической этической теорией. (Термин "телеологический" происходит от греческого слова "telos" которое имеет значение "конец, завершение", или "конечная цель"). Телеологическая этическая теория оценивает моральную правильность действия в терминах внешней цели, или результата, успеха - "общего счастья", или полезности для утилитаризма. Тем не менее, утилитаризм является также консеквенциалистской теорией, так как лишь результаты, или последствия действий, являются релевантными соображениями, определяюгцими их моральную правильность. Однако не все телеологические теории являются консеквенциалистскими.
Многие утилитаристы согласны, что, в конечном счете, мы должны отдавать предпочтение производству нейтральных по отношению к агенту действия, или внутренних, ценностей таких ценностей, которые не варьируются от человека к человеку. Например, ни подвергаться, ни делать аборт не является внутренне хорошим. Тем не менее, многие люди будут оправдывать аборт как внешне хороший в некоторых обстоятельствах; например, в качестве средства в целях предохранения жизни и здоровья беременной женщины, которые являются внутренними благами. Среди утилитаристских теорий внутренней ценности проводят главное различие между гедонистскими (их мы обсуждали выше) и плюралистскими утилитаристами.
Некоторые современные формулировки утилитаризма отвергли идею, что счастье, безразлично как его определяют, есть единственное внутреннее благо, которому действия должны содействовать. Критики классического взгляда привели доводы, что перечень вещей, которые мы признаём как ценные сами по себе, следует расширить, включив такие вещи, как знание, красоту, любовь, дружбу, свободу и здоровье. В соответствии с этим плюралистским взглядом, применяя принцип полезности, мы должны учитывать полный ряд благ, которым действие, вероятно, должно содействовать. Таким образом, правильное действие - это действие, от которого можно ожидать содействия наибольшей сумме внутренних благ.
3.1.2. Утилитаризм действия и правила.
Все утилитаристы принимают принцип полезности в качестве стандарта определения правильности действий. Однако они подразделяются на две группы по вопросу применения данного принципа (в частности, применения идеи максимизации блага).
Утилитаризм действия считает, что данный принцип следует применять к индивидуальным действиям в индивидуальных обстоятельствах.
Утилитаризм правила настаивает на том, что данный принцип следует использовать для тестирования правил, которые можно, в свою очередь, использовать для того, чтобы решать вопрос о правильности индивидуальных действий.
Для иллюстрации, каким образом можно различать утилитариста действия и утилитариста правила, используем схему восходящих уровней этического оправдания:
Согласно данной схеме, утилитарист правила оправдывает индивидуальные суждения относительно действий, апеллируя к правилам, таким, как "не кради", "не лги" и т. п., которые по очереди оправдываются принципом полезности. Утилитарист действия просто перескакивает уровень правил и оправдывает действия, апеллируя прямо к принципу полезности. Обсудим каждый из этих подходов и посмотрим, как они работают на практике.
а) Утилитаризм действия.
Утилитаризм действия полагает, что действие является в моральном отношении правильным, если и только если, нет другого действия, которое могло бы сделать того, что принесло бы большую пользу. Основной принцип утилитаризма действия можно сформулировать и по-другому: моральный субъект должен поступать так, чтобы производить наибольший баланс добра над злом, приняв всех во внимание. Эта формулировка подчёркивает противоположность утилитаризма действия этическому эгоизму, который предписывает моральной личности поступать всегда так, чтобы производить наибольший баланс добра над злом лишь для себя (т. е. агента действия).
Предположим, что некий младенец родился с серьёзными повреждениями. Этот младенец имеет врождённый расщеплённый позвоночник, серьёзное церебральное нарушение и дисфункциональные почки. Что следует делать? (Вопрос о том, кто должен решать, мы пока оставим открытым).
Утилитарист действия придерживается того, что мы должны попытаться определить последствия различных действий, которые открываются нам. Мы должны принять во внимание, например, такие возможности: (1) проводить младенцу лишь ординарную терапию, которая проводилась бы и нормальному младенцу, (2) проводить младенцу специальную для данных проблем терапию, (3) не проводить этому младенцу никакой терапии и, таким образом, позволить ему умереть, (4) умертвить младенца безболезненным способом.
Согласно утилитаризму действия, мы должны выяснить потенциальные последствия каждой из этих возможностей. Мы долины, например, осознать что, когда такому младенцу проводят лишь ординарную терапию, станет еще хуже, если он выживет, чем, если бы ему проводили специальное лечение. К тому же, младенец, которому не проводят лечение и позволяют умереть, должен также, вероятно, больше страдать от боли, чем младенец, которого умертвили летальной инъекцией. Кроме того, младенец, которого лечат инвазивным методом, должен будет подвергаться многочисленным хирургическим процедурам ограниченной эффективности. Мы должны также принять во внимание семью этого младенца и оценить эмоциональные и финансовые последствия, которые каждый из возможных действий будут иметь на них. Затем мы должны принять в расчёт такие вопросы, как "качество жизни" младенца с тяжёлым церебральным нарушением и многочисленными дефектами, воздействие на врачей и медицинских сестер, когда они лишают жизни младенца или позволяют ему умереть, и финансовые издержки для общества, предоставляя длительное лечение.
Учитывая все эти соображения, мы должны затем выбрать такое действие, которое имеет наибольшую полезность. Мы должны действовать таким образом, чтобы приносить наибольшую пользу для всех заинтересованных лиц. Какую из возможностей мы изберём, будет зависеть от определённых особенностей ситуации: как ослаблен такой младенец, как хороши его шансы прожить достойную жизнь, характер и финансовое положение семьи и т.п. Большая сила утилитаризма действия состоит в том, что он побуждает нас рассматривать каждый случай как уникальный. Когда обстоятельства другого случая становятся иными, мы можем, не противореча, выбрать другое из возможных решений.
Утилитаризм действия обнаруживает чувствительность к характерным случаям, но не свободен от трудностей. Некоторые философы указывают, что нет способа, благодаря которому мы можем быть уверены, что сделали правильный выбор действия. Мы уверены, будучи неосведомлёнными о многой относящейся к делу информации. Кроме того, мы не можем знать с большой уверенностью, какими реально будут результаты наших действий. Нет способа удостовериться, например, что даже сильно ослабленный младенец не оправится от болезни достаточно, чтобы прожить более хорошую жизнь, чем мы ему пророчили.
Утилитарист действия может ответить, что действовать морально вовсе не означает быть всезнающим. Нам требуется прилагать разумное усилие, чтобы получить релевантную информацию, и мы можем обычно предсказывать вероятные последствия наших действий. Для того чтобы действовать морально, не требуется чего-то большего.
Другое возражение утилитаризму действия более серьёзно. Согласно доктрине, мы обязаны выполнить обещание только в том случае, если его выполнение принесёт больше пользы, чем любое другое действие. Если любое другое действие даст одинаковую полезность, тогда исполнение обещания допустимо, но не обязательно.
Предположим, что хирург обещает пациенту, что только он будет делать операцию, затем разрешает хорошо подготовленному врачу-стажёру выполнить часть этой операции. Допустим, всё идёт хорошо и пациент никогда не откроет, что обещание не было выполнено. Результат для пациента будет тем же самым, как если бы хирург выполнил своё обещание.
С точки зрения утилитаризма действия, нет ничего неправильного в нарушении обещания хирургом. Однако критики возражают, ибо есть что-то в этом неправильное, - что, давая обещание, хирург взял на себя обязательство. Утилитаризм действия неспособен нести ответственность за обязательства, порождаемые такими действиями, как обещание и ручательство, так как такие действия, утверждают критики, предполагают нечто иное, чем последствия.
b) Утилитаризм правила.
Основной пришли утилитаризма действия выше был сформулирован так: моральный субъект должен поступать так, чтобы производить наибольший баланс добра над злом, приняв всех во внимание. По контрасту, основной Пришвин утилитаризма правила можно сформулировать следующим образом: «Моральный субъект должен поступать в соответствии с правилом, которое, если бы оно повсеместно соблюдалось, производило бы наибольший баланс добра над злом, приняв всех во внимание». Основной принцип утилитаризма правила можно сформулировать и по-другому. Утилитаризм правила придерживается того взгляда, что «некое действие является в моральном отношении правильным, если оно подчиняется некому правилу поведения, которое оправдано принципом полезности как правило, которое даст по меньшей мере столько же пользы, сколько любое другое правила, применимое к этой ситуации».
Если требование производить наибольший баланс добра над злом, принимая во внимание всех заинтересованных лиц, объясняют принципом полезности, тогда принцип полезности является основным этическим принципом как в утилитаризме действия, так и в утилитаризме правила. Однако определение правильного в моральном отношении действия в системе утилитаризма действия является вопросом оценки альтернативных действий непосредственно по стандарту полезности, тогда как в системе утилитаризма правила установление правильного в моральном отношении действия содержит опосредованное обращение к принципу полезности. В духе утилитаризма правила, моральный кодекс устанавливается, в первую очередь, ссылкой на принцип полезности. То есть список обоснованных моральных правил устанавливается определением, какие правила (когда они противопоставлены возможным альтернативам) производили бы наибольший баланс добра над злом, если бы они повсеместно соблюдались, В утилитаризме правила, таким образом, индивидуальные действия являются в моральном отношении правильными, если они находятся в согласии с этими правилами.
Различие в аргументации между утилитаристами действия и утилитаристами правила схематично можно представить следующим образом:
УД - утилитаризм действия; У-П - утилитаризм правила.
Для большей ясности, обратимся к нашему более раннему примеру:
Предположим, что некий младенец родился с серьёзными повреждениями. Этот младенец имеет врожденный расщеплённый позвоночник, серьёзное церебральное нарушение и дисфункциональные почки. Что следует делать?
Некое правило, как "Сильно церебрально-поврежденным новорожденным с множественными повреждениями предоставляйте только ординарную помощь", если оно обосновано, должно позволять нам определять линию поведения, чтобы следовать ей в ситуациях, подобным ситуации из нашего примера. Утилитарист правила занимается оценкой полезности не индивидуальных действий, а отдельных правил. Тогда, на практике мы не должны проходить через предполагаемые калькуляции, определяя в каждом случае, будет ли увеличивать пользу отдельное действие. Всё, что мы должны установить, так это то, что следование определённому правилу будет, в общем, приводить к ситуации, в которой максимизируется полезность. Как только правила обосновываются, на них можно полагаться, определяя, является ли индивидуальный поступок в моральном отношении правильным.
За утилитаризмом правила остаётся основная идея, что наличие набора правил, которые всегда соблюдаются, принесёт наибольшую социальную пользу. Принуждение к тому, чтобы все соблюдали одинаковые правила в каждом случае того же самого рода, даст больше пользы, в конечном счете, всем. Утилитарист действия может согласиться с тем, что наличие правил принесёт больше социальной пользы, чем отсутствие таковых. Но утилитарист действия настаивает на том, чтобы правила рассматривались как не более чем общие руководства к действию, как "эмпирические правила". Для него, таким образом, нарушение правила вполне легитимируется в том случае, если поступающий так будет максимизировать пользу. Утилитарист правила, в противоположность, считает, что правила вообще должны соблюдаться; хотя бы их соблюдение могло бы давать в отдельном случае меньше конечной пользы (больше несчастья, чем счастья).
Как быть, если (обратимся ещё к одному раннее рассмотренному нами примеру),
предположим, хирург обещает пациенту, что только он будет делать операцию, затем разрешает хорошо подготовленному врачу-стажёру выполнить часть этой операции. Допустим, всё идёт хорошо и пациент никогда не откроет, что обещание не было выполнено. Результат для пациента будет тем же самым, как если бы хирург выполнил своё обещание.
Утилитарист правила может одобрить правила, подобные правилу "Выполняйте ваши обещания". Так, в противоположность утилитаристу действия утилитарист правила может объяснять общий смысл такого правила тем, что, давая обещания, мы связываем себя обязательством, от которого не можем отказаться ради возрастающей полезности. Если "Выполняйте ваши обещания" принимаются в качестве правила, тогда хирург, который не позаботился выполнить всю операцию самостоятельно, в то время как он обещал своему пациенту, что он поступит таким образом, не сделал того, что следовало бы сделать, даже если пациент никогда не узнает правду.
Утилитаристы правила признают, что могут возникать обстоятельства, в которых будет гибельно соблюдать общее правило, даже когда верно, что вообще наибольшее счастье следует из соблюдения правила всё время. Ясно, мы не обязаны выполнить обещание встретиться с кем-то за обедом, когда мы должны сделать выбор между тем, чтобы выполнить обещание или быстро доставить жертву сердечного приступа в больницу. Вполне согласуется с теорией так формулировать правила, чтобы оно включало соответствующие пункты, освобождающие от обязательств. Например, "Выполняйте ваши обещания, если их нарушение не требуется для спасения жизни" и "Выполняйте ваши обещания, если их выполнение не приведёт к гибельному результату, непредвиденному в то время, когда вы это обещание давали" - правила, которые утилитарист правила мог бы рассматривать как более вероятно приводящие к большей пользе, чем правило "Всегда выполняйте ваши обещания, неважно какие могут быть последствия". Какое правило утилитарист правила не может одобрить, так это правило, подобное правилу "Выполняйте ваши обещания, за исключением обстоятельств, когда нарушение обещания даст больше пользы". Так как последнее, в сущности, превратит утилитариста правила в утилитариста действия.
Утилитаристы правила, конечно, берут обязательство подтверждать не только общие правила. Вполне совместимо с этим взглядом предлагать сугубо специальные правила и, фактически, нет ограничения как раз в том, каким некое специальное правило может быть. Утилитарист правила мог бы, например, установить правило, подобное правилу «Если младенец родился с врождённым расщеплённым позвоночником, сильным церебральным нарушением и дисфункциональными почками, в этом случае такому младенцу не следует проводить поддерживающую жизнь терапию».
Возможность формулировать большое количество правил и обосновывать их в отдельности, делает эту основную версию утилитаризма правила уязвимой со стороны двух затруднений. Во-первых, некоторые правила должны, вероятно, противоречить, когда они применяются к одному и тому же случаю, а основной утилитаризм правила не предлагает способа решения таких противоречий.
Как должен поступить врач, когда он сталкивается и с правилом, подобным правилу указанному выше, и с другим правилом, которое предписывает ему "Предоставлять поддерживающее жизнь лечение всем, кто нуждается в нём?".
Правила, которые проходят испытание на содействие пользе, в то время как они рассматриваются в отдельности, могут выражать противоречивые требования, когда они применяются одновременно. Другое затруднение основного утилитаризма правила касается обстоятельства, что установление правил, которые охватывают многие различные обстоятельства и ситуации, приводит к такому избытку правил, что делает, фактически, невозможным на практике применять эти правила для принятия моральных решений. Отчасти вследствие таких трудностей, утилитаристы правила стали придерживаться подхода установления полезности набора правил или целого морального кодекса. Они предлагают, чтобы мы принимали во внимание полезность целых кодексов, или систем правил, а не оценивали каждое автономно. Дэвид Юм, шотландский философ восемнадцатого столетия, и Richard Brandt, современный американский философ, являются сторонниками различных версий рассматриваемой позиции, которую можно назвать утилитаризмом кодекса моральных правил. Согласно этому подходу, моральная правильность или неправильность индивидуальных действий определяется ссылкой на моральные правила, которые имеют место в общем кодексе или системе правил. Эта система оценивается как целое на основе всех её последствий, а индивидуальные правила оцениваются как часть всего набора правил. Для иллюстрации этой версии утилитаризма правила снова воспользуемся схемой восходящих уровней оправдания:
Этот подход кодекса как целого имеет преимущества перед утилитаризмом обособленного правила. Мы должны, вероятно, быть более способными максимизировать полезность для всего общества целой системой правил, чем отдельными правилами, которые изолированы от последствий других правил в этой системе. Большинство из нас уже понимает и принимает мораль (а также право) в форме интегрального тела правил, ни одно из которых не находится в изоляции. Такая система, кроме того, может включать правила для разрешения возможных противоречий, но может быть приложено усилие, чтобы сохранить немногочисленные и простые правила с целью минимизировать практическую трудность их применения. Ещё раз, и это для индивидуальных действий или правил, принцип полезности применяют для определения, какой набор правил, из рассматриваемых различных наборов, следовало бы принять.
В этой более усложненной форме утилитаризм правила можно охарактеризовать как теорию, для которой действие является в моральном отношении правильным, когда оно подчиняется системе правил, в отношении которой установили, что она дает, по крайней мере, столько же общей пользы, сколько любая другая система.
Из утилитаристской перспективы только принцип полезности имеет абсолютный статус. Моральное действие само по себе не является абсолютно правильным, а следовательно, правило в этой системе правил может пересматриваться. Приемлемость правила строго зависит от его последствий. Даже правила, направленные против убийства, могут пересматриваться или по существу опровергаться.
Например, мы часто в дальнейшем будем иметь случай говорить о современных дискуссиях в биомедицинской этике о возможности того, чтобы некоторые сильно страдающие пациенты могли или должны умерщвляться, а не "иметь разрешение умереть".
Утилитарист правила приводит доводы, что мы должны поддерживать правила разрешающие такое убийство, если эти правила максимизируют благо; но утилитарист правила убежден также в том, что должны существовать правила и против такого убийства, если эти правила будут максимизировать благо.
Этот утилитаристский подход кажется некоторым отвратительным и жестоким, потому что в теории он будет допускать радикальные изменения в нашей современной системе моральных правил. Но утилитаристов не убеждает это основанное на традиции возражение. Они указывают на причину, почему мы имеем правила-против убийства, которые у нас ныне существуют. Они приводят следующие доводы: в настоящее время мы не допускаем убийства пациентов вследствие вызываемых такими действиями вредных последствий, которые должны прямо или косвенно причиняться пациентам. Но если бы эти вредные последствия вообще не случались, тогда утилитарист не видел бы, в принципе, основания, почему убийство в случае неизлечимой болезни следует запрещать. Этот вывод ясно показывает, что утилитаристы считают свою теорию способной быстро реагировать на потребности в социальной перемене.
3.1.3. Утилитаризм предпочтения.
Некоторые философы подвергли сомнению идею применения счастья или любой другой внутренней ценности (знания или здоровья, например) в качестве критерия моральной правильности действия. Понятие внутренней ценности, утверждали они, является слишком неточным, чтобы использовать его в роли практического принципа. Остаётся неясным, как измерить и затем сравнить ценности, такие, как удовольствие, здоровье и знание. Как замечает Аласдейр Макинтайр: "Счастье, которое свойственно монастырскому образу жизни, не является счастьем, свойственным военному образу жизни. Потому что различные наслаждения, как и различные состояния счастья, по большому счету несоизмеримы, не существует шкалы качества и количества, которая могла бы взвесить их". Кроме того, ничуть не ясно, разделяют ли люди одинаковые ценности; даже если они и разделяют их, то не ясно, вовлекают ли они их в равной степени. Кто-то может ценить знание больше здоровья, тогда как кто-нибудь ещё может ценить физическое удовольствие выше знания или здоровья. В результате не может быть определённой процедуры определения того, какое действие должно, вероятно, давать лучшее последствие для конкретного лица или группы.
Попытка разработать точные методики (такие, как методики теории принятия решений), чтобы помочь решить вопрос о выборе наилучшего действия или политики, склонила некоторых философов заменить соображения внутренней ценности соображениями актуальных предпочтений. В чём кто-то нуждается, что желает или предпочитает, можно определить, в принципе, объективным способом, прямо справляясь у конкретного лица. Кроме того, люди часто в состоянии сделать больше простого выражения предпочтения. Временами, они могут располагать свои предпочтения от предпочтения, которое является "наиболее желаемым", до предпочтения, которое является "наименее желаемым". На этом основании, утилитаристы предпочтения утверждают, что можно разработать масштаб полезности, который измерял бы численно силы индивидуальных или групповых предпочтений и разработать порядок предпочтений.
Такой порядок имеет особое значение в ситуациях, связанных с риском, когда люди стоят перед необходимостью решать, как много риска они желают взять на себя, пытаясь реализовать определённое предпочтение.
Некая молодая женщина с травмой тазобедренного сустава, которая в других отношениях совершенно здоровая, может согласиться на риск, связанный с операцией, надеясь увеличить свои шансы возвращения многих лет активной жизни. В противоположность предыдущему случаю, женщина преклонного возраста и слабого здоровья может предпочесть избежать операции и принять ограничения, которые травма налагает на её физическую активность. Для этой пожилой женщины риск, связанный с операцией, больше не только вследствие её слабого здоровья, но, если даже операция пройдет успешно, она будет иметь меньше лет. чтобы извлекать из этого выгоду.
Для контраста, женщина преклонного возраста может установить такую страховую премию на физическую активность, что она готова рискнуть операцией, чтобы улучшить её шансы приобретения даже несколько больше лет физической активности. Только она может сказать, что является важным для неё и насколько готова она рискнуть.
Эти соображения относительно личных предпочтений могут быть выдвинуты и относительно социальных предпочтений. Статистические данные о том, что люди желают и от чего они готовы отказаться, видя их желания уже удовлетворёнными, становятся релевантными в институциональных и законодательных дискуссиях относительно того, какие политики принимать.
Например, решающим вопросом, с которым столкнулось наше общество, является вопрос: желаем ли мы обеспечить всех, по меньшей мере, самым существенным минимумом медицинской помощи, даже если это потребует увеличения налогов или сокращения нашей поддержки других общественных благ, таких как образование и оборона.
Использование удовлетворённости предпочтений в качестве критерия моральной правильности действий или политики делает возможным измерять в некоторых случаях существенные факторы. Так, вероятность жизни младенцев с отдельными повреждениями при рождении может оцениваться статистически: данная хирургическая процедура имеет определённый коэффициент успеха и определённый коэффициент смертности. Подобным образом отдельная социальная политика имеет определённую финансовую стоимость: политика должна, вероятно, означать потерю других возможных благ и возможностей, если ее реализовать.
Теоретически, информация подобного рода должна позволить принимающему рациональное решение вычислить наилучший образ действия для отдельного лица или группы. "Наилучшим действием будет действие, которое лучше сочетает удовлетворение предпочтений с другими условиями (финансовые издержки и риск, например), которые являются, по крайней мере, минимально приемлемыми". Используя профессиональный язык теоретиков, эту мысль сформулируем по-другому: наилучшим действием является действие, которое максимизирует полезности отдельной личностями группы.
Утилитаризм, пользующийся предпочтениями, имеет преимущество перед утилитаризмом классической формулировки, предлагая более ясные методы анализа и правила для принятия решения. Он имеет также потенциал для того, чтобы быть более чувствительным к выраженным желаниям конкретных лиц. Тем не менее, утилитаризм предпочтения не свободен от специфических трудностей.
Наиболее в глаза бросается проблема, обусловленная предпочтениями, которые мы должны обычно рассматривать как неприемлемые. Что мы должны сказать о тех, кто предпочитает массовые убийства, жестокое обращение с детьми или муки животных? Ясно, субъективные предпочтения не могут трактоваться одинаково и мы должны иметь способ отличать приемлемые предпочтения от неприемлемых. Можно ли это сделать, полагаясь исключительно на принцип полезности, является сомнительным. По мнению некоторых комментаторов, необходим некий другой принцип (или принципы).
следующая страница>