ОСОБЕННОСТИ ФУНКЦИОНИРОВАНИЯ ДИАЛЕКТИЗМОВ
В «ДОНСКИХ РАССКАЗАХ М.А. ШОЛОХОВА»
Т.Л. Михалева
Константиновский педагогический колледж, Ростовская область
Научный руководитель Н.В. Мельникова
Читая Шолохова, познаешь жизнь, красоту мира, человеческих чувств, народного слово, зорче смотришь на людей, открываешь для себя, что они не так просты, как могут показаться, когда видишь их, людей с огрубевшими руками и немногословной речью, за тяжелым трудом, на ветрах, под дождем и палящим солнцем. Нет, они наделены и умом, и красивыми чувствами. Шолохов помог нам еще больше полюбить родной народ.
Произведения словесного искусства имеют еще одно особое свойство - их охотно перечитываешь ради наслаждения красотой слова, заучиваешь наизусть. Таковы и многие страницы Шолохова.
Книги Шолохова - явление огромное, эпохальное. В них - открытия, равные самым немеркнущим и самым дерзким. Они явились новым шагом в художественном развитии человечества.
Шолохов уже в ранних рассказах чувствует силу народной речи, умеет найти самые емкие и единственные слова. Основные черты его стиля - это свободное подчинение слова творческому заданию, образность, сжатость, динамичность, народный колорит лексики, образных средств, синтаксической структуры.
Шолохов понимал, что расцвет литературы возможен лишь на основе высоких стилистических критериев. Язык для него - это и ум, и душа, и все сущее бытие родины, производное человеческого деяния, труда, истории, тысячелетней культуры. Отсюда - широкая историческая перспектива, осознание народности, непреходящей ценности языка. Он всегда оберегал это сокровище. Для него важна прежде всего преемственность в развитии художественных стилей. Никакого взрыва языковых норм, никаких скачков и потрясений, о чем тогда так много толковали, Шолохов не признавал, не принимал. Уважая все доброе в нашей старине, ибо это отмечено гением самого народа, он опирался на фольклор, на язык народа, на диалектизмы.
В языке художественной литературы диалектизмы используются для изображения местных географических особенностей, специфики быта, культуры. Они помогают ярче охарактеризовать героев, передать индивидуальность их речи.
В стиле Шолохова редкие по выразительности словесные средства. Он знает силу точных названий вещей и действий, признаков и незаметных оттенков, умело отбирает глаголы, наречия, служебные слова, фразеологизмы, строит изобразительные средства, опираясь на язык народа. Повествовательная речь писателя пестрит словами и оборотами разговорной речи, диалектизмами.
События, развернувшиеся на просторах придонских степей в годы гражданской войны, жизнь станиц и хуторов в напряженной момент революционного переворота отразились в первых рассказах М. Шолохова.
В «Донских рассказах» Шолохова проявилась его способность улавливать и запечатлевать состояние народной жизни в ее исторически знаменательных чертах и неповторимо своеобразных приметах, в которых отражаются и устойчивые особенности быта, и меняющийся лик действительности, чувства и настроения людей, испытывающих на себе воздействие времени.
Диалектизмы Шолоховым используются в «Донских рассказах» как выразительные средства: для речевой характеристики персонажей, для передачи местного колорита, для более точного, с точки зрения автора, называния некоторых вещей и понятий, диалектизмы создают территориальную языковую картину мира.
Проанализировав «Донские рассказы» Шолохова, мы выделили следующие группы диалектизмов [2: 3-67].
Фонетические диалектизмы:
Нонешний – нынешний. «-Дедуня, я нонешний год не катался на каруселях! - в страхе кричит Мишка». («Нахаленок»)
Придорожник - подорожник. По кочковатому летнику, по колеям, ветрами облизанным, мышастый придорожник кучерявится... («Родинка»)
Жарынь - жара Потные щеки жадно лизнула жарынь. («Алешкино сердце»)
Чебрец, чаберь, чобырь - чебрец, богородская травка [1: т.4, 580]. Григорий, растирая в потных ладонях душистую головку чеборца, дико улыбался.
Церквенка - церква, церковь, место, здание для христианского богослужения. За станицей, около кладбища, с передка соскочила разлапистая трехдюймовка, на облупившуюся церквенку зевнула стальной пастью. («Путь-дороженька»)
Суседство - соседство. Однако Петькина услужливость и благоговение перед ним, перед Долбошевым (который родом сам не откуда-нибудь, а из Гуляй Поля и жил с Нестором Махно прямо-таки в тесном суседстве), его растеплили, разговаривать стал он с Петькой охотнее. («Путь-дороженька»)
Словообразовательные диалектизмы:
Прощевайте прощайте. «- Ну, прощевайте! На свободе забегу покалякать». («Путь-дороженька»)
Детва - детвора. «По улице иду - детва проходу не дает.» («О Колчаке, крапиве и прочем»)
Рукомесло - ремесло. «- Нет, из рабочих. - Это как же? Рукомесло имел какое... »(«Чужая кровь»)
Всчет - насчет. «Всчет чего же пишут?» («Чужая кровь»)
Надежа - надежда. « - Смотри, Федя, не подведи! На тебя у нас надежа.» («Батраки»)
Главачом - главным. «- Я, - говорит, - в банде своей охотой была и тягалась с ихним главачом Игнатьевым... » («Шибалково семя»)
Изменшество - измена. «- Убью я ее не из страху, а по совести, за тех братов-товарищей, какие головы поклали через ее изменшество (измену)...» («Шибалково семя»)
Сумлевайся – сомневайся. « - Не могу я тебя в живых оставить, а за дитя не сумчевайся». («Шибалково семя»)
Грамматические диалектизмы:
«Давайте спервоначалу (сначала) не заводить скандапьной драки». («О Колчаке, крапиве и прочем»)
«Хучь (хоть) и чужая в тебе кровь, а душой за тебя болишь, (болит) как за родного... » («Чужая кровь»)
«Бодягин глянул на сани, ломтями резавшие лиловый снег сбочъ (сбоку)дороги, сказал придушенно: - Не серчай, батя... » («Продкомиссар»)
Дён (дней) через пять тем местом назад ехали. («Шибалково семя»)
Лексические диалектизмы:
Ляд - негодный, нехороший, черт [1: т.2, 286]. «- Ну, винись, - говорю,
- ляд с тобой!» («Шибалково семя»)
Гутарить - говорить, болтать [1: т.1, 411]. «-Не тот час, чтоб
гутарить, молчи лежи!» («Шибалково семя»)
Стежка - дорога, тропинка [1: т.4, 340]. «- Почти не к чему...
Стежки нам выпали разные». («Продкомиссар»)
Бондарь – обручник, работающий обручную или деревянную посуду [1: т.1, 114],
кадушка - стойковая обручная посудина [1: т.2, 72]. Председатель трибунала, бывший бондарь, с приземистой сцены народного дома бросил, будто новый звонкий обруч на кадушку набил...» («Продкомиссар»)
Кумекать - смекать, соображать [1: т. 2, 217]. « - Я тоже так
кумекаю». («Батраки»)
Хата - изба, домишко, халупа [1: т.4, 543].
Хата, где квартирует Николка, стоит на яру над Доном. («Родинка»)
Яр - обрыв, крутизна, круча, отрубистый берег реки. [1: т.4: 680]. По ночам в бурю волны стучатся под
яром, ставни тоскуют, захлебываясь, и чудится Николке, что вода вкрадчиво ползет в щели пола и, прибывая, трясет хату. («Родинка»)
Цебарка, цыбарка - железное ведро, кверху шире [1: т.4: 572]. Слышно, как в сарае уговаривает хозяйка корову стоять спокойно, телок мычит требовательно и басовито, а о стенки
цыбарки вызванивают струи молока. («Родинка»)
Забрехала - залаяла [1: т.1, 555]. Во дворе скрипнула калитка, собака
забрехала. («Родинка»)
Стряпки – стряпная, стряпушка, кухня, поварня [1: т. 4, 346],
хребтина - хребетъ, спина, верхняя часть туловища у животного; продольная средина спины [1: т. 4, 564],
окарачивать - сесть на кого, на что верхом, обнять ногами [1: т. 2, 662]. «- За гриву держись, сынок! - кричал он, а мать из дверей
стряпки улыбалась Николке, бледнея, и глазами широко раскрытыми глядела на
ножонки, окарачившие острую
хребтину коня, и на отца, державшего повод». («Родинка»)
Стряпаться - готовить кушать. Мать возится у печки, кончает
стряпаться. («Алешкино сердце»)
Базы - скотный двор [1: т.1, 381]. Именья - одни каменья, а хату и подворье еще до смерти мать пораспродала соседям: хату за девять пригоршней муки,
базы за пшено... («Алешкино сердце»)
Харч - съестной припас, пища, еда, продовольствие [1: т.4, 543].
Харч у меня, как полагается, настоященский... Молочишко есть и все такое прочее... («Алешкино сердце»)
Якшаться - знаться, водиться, дружить [1: т. 4, 676]. «Вы, -говорит, - Анисий Петрович, действительно блюдете казачью честь, а Федор, сынок ваш, с большими
якшается, двадцать годов парню, жалко, может пострадать... » («Алешкино сердце»)
Справный - здоровый, хороший [1: т. 4, 299]. «- Возьми в конюшне лошадь, какая на вид
справней, и скачи на Крутенький участок». (« Путь-дороженька»)
Сполох - тревога [1: т.4, 295]. Сотник рванулся, в воздухе повис стонущий крик: «
Сполох!» («Путь-дороженька»)
Чубатая курица - хохлатая [1: т. 4, 611]. «- А за то, что ты в курятнике из гнезда
чубатой курицы все яйца покрач и на каруселю отнес, прокатал!..» («Нахаленок»)
Жито - рожь [1: т.1, 544],
левада - огороженный или окопанный луг [1: т.4, 242]. Бородатые станичники на суглинке, по песчаным буграм, возле
левад засевают клинышками
жито. («Родинка»)
Гунья – худая, ветхая, истасканная одежда [1: т.1, 408]. «-Нынче же холодком мотай в Даниловку, принеси свои
гунья, а завтра с рассветом на покос. («Батраки»)
Баклага - фляга, деревянная закрытая обручная или долбленная посудина разного вида [1: т., 40],
арба - крестьянская телега [1: т.1, 21]. Поскрипывали колесики косилки, позади громыхала
арба, в задке в большой деревянной
баклаге шумливо-весело булькала вода. («Батраки»)
Лог - долина, не крутой раздол, луг [1: т.1, 262]. Вон там, за
логом, трава уж просохла. («Батраки»)
Мотыга - большая кирка для копки твердой почвы [1: т.2, 351]. Утром взял кусок хлеба,
мотыгу и отправился полоть. («Батраки»)
Байбак - сонный, плотный, малорослый человек [1: т.1, 38]. «- Ты не думай, ежели праздник, так молено
байбаком лежать да хлеб жрать. («Батраки»)
Гомонить - шуметь, кричать [1: т.1, 373]. Отворили дверь в сенцы, прислушаться в хате
гомонили и смеялись. («Смертный враг»)
Мороковать - смыслить, смекать [1: т. 2, 348]. «- Мы уж- тут
мороковали про это, - насмешливо улыбнулся он, поглаживая бороду. («Смертный враг»)
Завалинка - земляной вал вокруг избных стен [1: т. 1, 558]. «Собрались мы этак вечерком на
завалинке, горе горюем, я и говорю... («О Колчаке, крапиве и прочем»)
Грызный – сварливый, брюзга [1: т. 1, 402]. «- Я, - говорит, -молодой очень
грызный, а потому не соответствую... » («О Колчаке, крапиве и прочем»)
Баить - говорить [1: т. 1, 39]. «- Маменька наша
бает, какие без попа и не на кладбище закопанные, этих черти будут в аду драть!» («Алешкино сердце»)
Кизек - формованный навозный кирпич для топлива [1: т. 2, 107]. «К утру в прикладке
кизеков Яков с Петькой вырыли глубокую яму... » («Путь-дороженька»)
Дерюга - грубый, толстый холст из охлопьев [1: т. 1, 432]. «Лесник Данила кинул на пол
дерюгу». («Путь-дороженька»)
Следует отметить наиболее частотное употребление Михаилом Александровичем лексических диалектизмов, являющихся омонимами по отношению к литературным аналогам. Диалектные слова содержат усиление признака оценки или эмоции. Шолохов часто употребляет разновидность лексических диалектизмов – этнографизмы, слова, обозначающие многие бытовые предметы, некоторые сельскохозяйственные орудия, местные особенности жилых и хозяйственных построек, например: «– Может, в нашем дворе, в катухе переднюем? – морщась от боли, спросил Петька». («Путь-дороженька»)
При всем обилии диалектных слов речь действующих лиц у Шолохова понятна, доступна читателю, потому что основной словарный материал совпадает с общерусским, а диалектизмы, за немногим исключением, тоже воспринимаются без труда, так как очень близко стоят к общеупотребительным синонимам.
Язык Шолохова отличается удивительной красочностью и выразительностью, звучностью и остротой, тем богатством смысла и гармонией, которые достигаются в результате слияния двух начал – стихии народной речи и творческих усилий художника слова.
Библиографический список
-
Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4 т. М.: «Терра», 1995.
-
Шолохов М. «Донские рассказы». Ростов, 1979.