Побег

Первое первое действие

(наружная стена кафе с вывеской «кафе «Лебедь»)

(Госпожа Х медленно идет мимо кафе, поправляя одежду и поглядывая на свое отражение в окнах кафе. Из двери выбегает мужчина, спавший до этого в кафе, чуть не сбивает с госпожу Х, убегает. Госпожа Х ойкает, оглядывается изумленно и раздраженно на мужчину, поправляя платье; заходит в дверь и скрывается внутри, вдалеке голос официанта произносит: «добрый день». Стена кафе убирается, видно кафе изнутри, госпожа Х убирается вместе со стеной кафе и внутри ее уже не наблюдается. Уютное помещение. Над столами висят лампы на длинных цепочках или другого рода подвесках. На стенах кое-где нарисованы двери, выполняющие чисто декоративную функцию. Играет тихая ненавязчивая музыка, как везде в кафе. В правом нижнем углу (если смотреть из зала) возле большого окна за столиком сидят брюнетка (в профиль к залу, спиной к кулисам) и блондинка (лицом к залу). На брюнетке красная блузка (или пиджак, или что угодно красное) и красивый шейный платок. Блондинка в маленькой шляпке с загнутыми полями и перчатках. Далее справа налево: столик, за которым сидит писатель, затем столик, за которым сидел и спал мужчина. В левом нижнем углу столик, за которым сидит девушка (лицом к залу) и молодой человек (в профиль к залу, спиной к кулисам). Молодой человек постоянно неуверенно мнет в руках шляпу и перекладывает ее туда-сюда, будто не зная, что с ней делать. В центре столик госпожи Х (которая отсутствует на сцене). В продолжение всей сцены официант периодически курсирует между столиками)
Блондинка: Нет, ну какая ты все-таки смешная! Это же просто нелепо.

Брюнетка: И не говори, очень неудобно получилось. Я до сих пор краснею, когда вспоминаю об этом. Ну, вот опять! (прикладывает руки к щекам)

Блондинка: Как можно было так ошибиться!

Брюнетка: Сама не знаю. Ужасно неудобно.

Блондинка: Неприятно, когда ставишь себя в глупое положение. Ну, ничего, не переживай, просто не думай об этом.

Брюнетка: (нервно отпивает из чашки) Да-да, ты, конечно, права, выкинуть из головы и дело с концом.

Блондинка: Правда, при встрече будет неловко, но это ничего, пройдет со временем.

Брюнетка: (в волнении) О, представляю, как я буду краснеть, прятать глаза, пытаться подобрать слова. Какое мучение!

Блондинка: Ну-ну, не надо, не думай об этом, а то морщинки появятся.

Брюнетка: (испуганно глядит на блондинку и снова отпивает из чашки) И правда, не будем об этом, а? Совсем больше не будем.

Официант: (подходит к столику у края сцены) Добрый день. Готовы сделать заказ?

Голос госпожи Х: Да, капучино и лимонный пирог, пожалуйста.

(официант записывает, кивает, забирает меню, уходит)

Девушка: И, тем не менее, я уверена, что мы отлично бы там устроились, жили бы все вместе, мама помогала бы мне с уборкой и готовкой. Комнат достаточно. Ну, раз ты не хочешь – и ладно. Ладно, слышишь? Можно жить и у тебя. Хотя твой дядя (закатывает глаза) – о-ля-ля – такой старый ворчун, и его никто не интересует, просто невыносимо.

Брюнетка: Но еще более невыносимо то, что у него даже не возникает мысли спросить, устала я или нет, хорошо ли мне, нормально ли я себя чувствую. Он, кажется, совсем не замечает, как я стараюсь, все считает само собой разумеющимся.

Блондинка: Это типично, абсолютно типичная история. Тебе не стоило его так баловать, сама виновата. Будь я на твоем месте, все было бы совершенно по-другому, прямо скажем, наоборот.

Брюнетка: Я делала все, что в моих силах, и до сих пор делаю. Сейчас я уже даже не понимаю, замечал ли он это хоть когда-нибудь.

(отдаленные крики, голоса, шум за окном, будто мимо движется толпа. Все поворачивают лица к окну и несколько секунд смотрят)

Блондинка: Солнце мое, ты взрослая замужняя женщина, а при этом понятия не имеешь, как обращаться с мужчинами, даже с собственным мужем.

Голос госпожи Х: Таких всезнаек пруд пруди, всегда готовы поучать, да и вторая не лучше. Нет-нет, большинство женщин созданы, чтобы отравлять жизнь друг другу и мужчинам. Впрочем шляпка весьма. Весьма, весьма…Шляпка, кофе и перчатки это эффектно. Надо взять на вооружение, такая элегантная тройка. На распродаже были очень недурные, с золотой пуговкой. В пятницу он до шести, в субботу, воскресенье выходной, значит, надо с ним сидеть дома, хотя, может, он будет не против, если я с утра на пару часиков. Да, очень недурные. Подойдут к…(показывается официант с подносом) Ой, походка, как у гусака, когда он собирается искупнуться. (официант вдруг что-то вспоминает, резко останавливается, идет обратно, скрывается)

Блондинка: Поверишь ли, Зоя выходит замуж.

Брюнетка: (очень удивленная) Как? Я и не подозревала, что у них с Алексеем все так серьезно.

Блондинка: Она выходит не за него.

Брюнетка: Очень разумно с ее стороны.

Голос госпожи Х: Кис-кис-кис. (в глубине кафе появляется кошка, крадучись идет вдоль стены) Кис-кис, котик, кис-кис. (выходит официант, забирает кошку, которая вскрикивает дурным голосом, уходит)

Блондинка: Если бы я была на твоем месте, мы с ним чаще бы выходили куда-нибудь. В кафе, в театр, да куда угодно.

Брюнетка: Его невозможно вытащить из дома.

Блондинка: Да, он у тебя такой чурбан.

Брюнетка: Он очень милый, но иногда мне кажется, что его не интересует вообще ничего, кроме высокотехнологичных замков и этих его бронированных дверей, тут уж не до театра. (обе смеются)

Голос госпожи Х: А отчего бы и не сходить в театр? Только сначала надо купить те перчатки. Гораздо лучше приобщаться к прекрасному в перчатках. Чуть блестящих и с золотой пуговкой. Да, мне не хватает в жизни поэзии, искусства, это ясно.

Блондинка: (передразнивая мужа брюнетки) Дорогая, позволь преподнести тебе этот скромный подарок, эту прекрасную бронированную дверь с высокотехнологичным замком. (обе весело смеются)

Девушка: (вскрикивает) Нет, говори со мной серьезно! Что ты молчишь? (чуть спокойнее, но все равно громко) Говори серьезно, это серьезный разговор. Послушай…Нам давно надо было это обсудить. Ты прекрасно знаешь, чем я жертвую, соглашаясь переехать к тебе. Не перебивай. Ты прекрасно знаешь. Но ты даже не способен оценить эту жертву. Твое отношение обескураживает. Не перебивай. Ты, конечно, будешь помогать мне по хозяйству. Но пока ты будешь работать, я буду дома совсем одна, да еще с твоим дядей, который (закатывает глаза) – Боже мой! – просто невыносим. Ты обязан понять меня. Ты должен будешь во всем мне помогать, разве ты не видишь, на что я иду?

(за окном снова шум толпы. Все оборачиваются к окну)

Голос госпожи Х: Снова эти демонстранты. Повсюду несут неразбериху. На днях они перекрыли проезд, и пришлось из-за них две остановки топать пешком. Они постоянно мешают общественному, а впрочем, и всякому другому транспорту. Устраивают скандалы, требуют невесть чего. Потом они кидают куриную тушку в лицо мэру. Но этого им мало: они скидывают с себя всю одежду и завтракают нагишом на газоне перед Домом культуры, ей-богу, прям в чем мать родила. А чего требуют? Даже понять до конца не могу. Хоть бы на выходных они ничего. А то ведь так и до магазина не доедешь.

Девушка: (снова теряя терпение и срываясь на крик) Как ты мелочен! Я ничего, ничего от тебя не требую. Я жертвую. А ты даже не способен оценить это!

Блондинка: (голосом эксперта по семейным отношениям) Попробуйте поговорить о литературе. Ну, я не знаю, о театре, об искусстве.

Брюнетка: (с горькой иронией) Поговорить с ним о литературе? Ха!

Блондинка: А почему бы и нет? Он разбирается в литературе.

Брюнетка: (немного резковато) Тебе-то откуда знать?

Блондинка: (обидевшись) Ну, знаешь…

Брюнетка: (упавшим голосом) Ой, извини, извини. Сама не понимаю, что говорю. Не обижайся.

Блондинка: (язвительно) Да ничего. Ты никогда не умела подбирать слова.

Голос госпожи Х: Не забудет ли он купить хлеб? Ну ничего нельзя доверить! Все надо самой.

Блондинка: А сама-то ты?

Брюнетка: Я, конечно, не книжный червь…

Блондинка: И слава Богу.

Голос госпожи Х: (напевает тихо мелодию музыки, игравшей до того, как музыкальная композиция сменилась)

Брюнетка: А как на твой вкус, что тебе нравится?

Блондинка: (с видом профессора) Ну, Кафка неплохо пишет…

Брюнетка: (основательно задумавшись) Кафка?

Голос госпожи Х: Неплохо пишет?

Брюнетка: Но у меня сейчас совсем нет времени читать.

Блондинка: Солнце мое, это все отговорки.

Официант: (подходит к столику госпожи Х. Чуть наклонившись, ставит на стол чашку и тарелку с пирогом) Приятного аппетита. (распрямляется, бьется головой о висящую над столом лампу, трет ушибленное место)

Голос госпожи Х: Спасибо.

(официант отходит, забирает пустую тарелку у подруг)

Писатель: (официанту) Можно вас? (официант подходит) Еще один чай, будьте любезны.

Официант: Кончено. (указывает на чашку) Можно забрать?

Писатель: Да, пожалуйста. (официант забирает чашку, бьется головой о лампу, трет ушибленное место, уходит)

Голос госпожи Х: (поглядывая на писателя) В общем ничего, интересный мужчина, такой равнодушный взгляд, такой задумчивый, я бы сказала, загадочный, и такой как бы импозантный весь.

Блондинка: Вылитый Линкольн. (Брюнетка смеется)

Голос госпожи Х: Скорее Аль Пачино. Ну, такой, как бы, да, загадочный. А вот интересно. Интересно, почему это кофе почти холодный? Она сидела за столиком, помешивая изящным движением свой капучино, и делала вид, что не замечает его. (Писатель начинает изредка поглядывать в сторону предполагаемого места госпожи Х) Однако от его загадочного и проницательного взгляда не укрылось то, что она изредка бросала в его сторону смущенные, но…эээ…зовущие нет…эээ…горячие взгляды из-под длинных черных ресниц. Мысленно она спрашивала себя, достаточно ли он смел, чтобы подойти? И задавалась вопросом черт возьми зачем я сегодня надела эти чулки ужасно тугая резинка. Она чувствовала глубину и…эээ…загадочность его души. Он почувствовал это, почувствовал своей тонкой, чуткой душой. Он встал (писатель встает) и направился к ней (подходит к столику у края сцены).

Писатель: (будто обращаясь к сидящей за столиком госпоже Х) Разрешите составить вам компанию?

Голос госпожи Х: Нет. Нет-нет, не так.

Писатель: (поправившись, с жаром) Простите мне мою смелость, но ваш взгляд притягивал меня, как магнит. Вы позволите посидеть немного подле вас и посмотреть в ваши…эээ…загадочные глаза? (садится напротив)

Голос госпожи Х: Ох, нет, правда, я не знаю, что вам ответить. Я в смущении.

Писатель: Не говорите ничего. Как только наши глаза впервые встретились, я почувствовал, что это вы, я нашел вас. Моя мечта вырваться из этой скучной жизни, серых будней – ах! – она исполнилась. Вы, вы та самая, которая способна излечить меня от скуки, добавить красок в мою жизнь.

Голос госпожи Х: (тоном рассказчика) Она видела, как искренне и глубоко он был взволнован. (писателю, обычным голосом) Но у меня есть семья, муж…

Писатель: (с жаром) Это ничего, совершенно ничего не меняет. Ну почему женщины думают, что, выйдя замуж, они должны перестать интересоваться всем остальным, кроме мужа? Жизнь многообразна, она дает вам шанс, не упускайте его!

Голос госпожи Х: (тоном рассказчика) И он уже готов был схватить ее руку, чтобы припасть к ней губами. Она была очень взволнована. Она готова была…(обычным голосом) В перчатках было бы гораздо эффектнее. С другой стороны, скоро будет тепло, стоит ли их покупать? (писатель тихо встает и удаляется на свое место) Интересно, а он поцеловал бы руку, если бы не ней была перчатка? Тьфу, чушь какая. (официант приносит писателю чай, ставит чашку, смотрит с опаской на лампу, осторожненько уклоняется) Что за мужчина, который пьет вторую чашку чая подряд? Какая банальщина! Если бы он был чуть-чуть более небрит, и курил бы трубку, и заказал…чего бы…двойной виски. Мда…

Девушка: (вскрикивает вдруг) Ты ничего, ничего не понимаешь! Я для тебя…(всхлипывает) а ты…ты…ты просто эгоист. Ну как же…(роняет голову на руки и начинает громко рыдать)

(блондинка наклоняется к брюнетке и что-то ей шепчет, обе смотрят на пару, то ли с осуждением, то ли с сочувствием. Писатель бросает на пару равнодушный взгляд и снова устремляет глаза к листкам на столе)

Голос госпожи Х: Никакого самоуважения. Зачем же при людях? И он хорош. Уж или успокоил бы, или ушел бы, сидит, как пень.

Блондинка: На прошлых выходных мы с Сережей на углу Поварской пили отличный кофе и…

Брюнетка: (пораженно и почти с угрозой) Что?

Блондинка: (спохватившись) Что? (суетливо) Я говорю, очень хороший кофе варят, там, на углу Поварской и …

Брюнетка: (сквозь зубы) Нет-нет, я имею в виду, когда это вы на выходных встречались с Сережей?

Блондинка: (идя в контрнаступление; с вызовом) Встречались? Ну, ты скажешь тоже! С чего бы? Мы случайно столкнулись…

Голос госпожи Х: Как же, случайно. Вот так смотришь, вроде как почти Корсар или Ромео или…эээ…Ромео … ну да не важно. Вот. А на деле – квашня, и по вечерам сидит в пледе и смотрит телевизор. А другой, вроде, никакой совсем, а хватишься – Ба! – пять любовниц и шестая на подходе. Вот мой-то уж точно нет. Уж он точно. Надо понимать, уметь обращаться с мужчинами, особенно с собственным мужем. Эти еще молодые, вон глупо как поглядывает из-под шляпки, шляпка между прочим весьма, да, весьма. Молодые еще. А я уже. А что собственно? Я ведь тоже еще…да я ведь…да…тоже. Еще. Словом, не угадаешь. Таковы мужчины. И что за дрянь? Что за дрянь, интересно, они добавляют в помаду, что такой привкус? Как известь. Алебастр.

Блондинка: (смеется) Альбатрос.

Голос госпожи Х: Алькатрас.

Девушка: (сквозь рыдания) Ты все готов разрушить, все, что мы так любили, к чему так привыкли!

(блондинка громко смеется, брюнетка ей вторит)

Голос госпожи Х: В переулке со страшным шумом разрушались дома, запах извести оседал на губах, жарко было очень. Как сейчас помню: лето, парочки прогуливаются.

Блондинка: (хихикнув) Представляю, как вы этакой парочкой заваливаетесь.

Брюнетка: (смеясь) Да уж, заваливаемся это точно, он у меня такой чурбан.

Блондинка: (тоже смеясь) Ну, что ты, вы с ним отлично смотритесь.

Брюнетка: И вы с Виталиком отличная пара. (смеется)

Блондинка: Да, нас прямо не оторвать друг от друга. (смеется)

Брюнетка: (сквозь смех) Вы как две ножки циркуля.

Блондинка: (едва не задыхаясь от смеха) Да-да, мы как соловей и роза.

Брюнетка: (почти в истерике) Как палец и заноза.

Блондинка: (дико хохоча) Вот тварь.

Голос госпожи Х: Все мы твари Божьи. Вот, помню, мы тогда проходили мимо переулка, где разрушались дома, а там сидели в рядок какие-то тетки и щелкали семечки, все в пыли, черт знает в чем, а не сдвинутся, такая выставка, доложу я вам.

(подруги перестают смеяться, злобно не смотрят друг на друга)

Девушка: (сквозь всхлипы) Невыносимо.

(Молодой человек вскакивает, надевает шляпу, хочет уйти; девушка вскакивает, останавливают его, садится, стараясь сдерживать слезы)

Голос госпожи Х: Пары прогуливались вокруг, было лето, жарко. Мы тоже прогуливались. Осенью ездили в Прагу. Казалось, что это навсегда.

Девушка: Нет ничего постоянного.

Голос госпожи Х: Постоянна только скука.

Брюнетка: Но и к ней можно привыкнуть.

Блондинка: И привыкают, как же иначе?

Голос госпожи Х: Неужели с ней никак не справиться?

Писатель: (не поднимая глаз от страниц) Никак.

Голос госпожи Х: Это невозможно, просто невыносимо!

Девушка: Совершенно верно.

Блондинка: Не беспокойтесь, это сила привычки. Вам даже ничего не надо делать.

Голос госпожи Х: (в беспокойстве) Может, съездить куда-нибудь? Снова в Прагу или, например, в Краков? А что если пойти работать? Это будет хоть каким-то изменением. А если бросить мужа? (Пауза) Нет, лучше в Краков.
(резкий звон разбитого стекла; все вскакивают, кроме писателя и девушки, которая перестает плакать и оглядывается, больше устало, чем удивленно)
Второе первое действие
(стена кафе. Возле входа стоят двое демонстрантов и что-то старательно пишут на плакате; вдалеке слышен шум толпы.)
Оба демонстранта: (напевают)
Десятки тысяч человек

На стройке день и ночь

Трудились, слабость и мигрень

Стараясь превозмочь.

Они таскали кирпичи,

Мешали кровь с песком,

И в жаром пышущей печи

Ковали дверь с замком.

Когда же труд был завершен

Они увидели,

Что для себя они тюрьму

Из камня возвели.

Тогда, собравшись всей толпой

У стен, строители

На камень разом налегли

И стены рухнули.

(появляется писатель, идет вдоль стены)
Первый демонстрант: (с плакатом в руках. Писателю) Эй! Прошу прощения, у вас не будет сигаретки?

Писатель: (роется в карманах, достает пачку, заглядывает в нее) Последняя.

Первый: Ну, тогда ладно.

Писатель: Черт с ней, берите.

Первый: (второму демонстранту) Помоги-ка мне, а то руки заняты. (второй демонстрант вставляет сигарету ему в рот) Угу. (писателю) А зажигалки не найдется? (писатель достает зажигалку, дает прикурить) Спасибо.

Официант: (появляется в дверях) А ну пошли отсюда! Еще не хватало, чтобы вы тут устраивали черт знает что. Пошли, а то живо наряд вызову!

Первый: (кивает второму) Пошли отсюда. (в сторону, в полголоса) Свинья.

Второй: (помогает нести плакат) Осторожно, не помни. (оба уходят)
(официант придерживает дверь и пропускает писателя вперед. Стена кафе убирается, писатель, соответственно, тоже. В правом нижнем углу молодой человек в профиль к залу и девушка почти спиной к залу. Далее вглубь сцены справа налево: столик госпожи Х (которая еще не пришла), столик спящего мужчины, в нижнем левом углу столик подруг (брюнетка почти лицом к залу, блондинка вполоборота к залу). В общем это зеркальное отражение сцены в предыдущем действии. На блондинке не красная, а коричневая кофта, шейного платка нет. У молодого человека нет шляпы)
Девушка: Я потратила уйму времени, чтобы собрать вещи, потом мне пришлось платить за такси и еще таксисту, чтобы он донес мне вещи до машины и от машины. Но это ничего. В сущности это пустяк, хотя ты знаешь, я не богата.

Блондинка: Ну, о чем речь? Ты всегда можешь мне довериться, я поддержу, дам совет.

Брюнетка: Я знаю, и это замечательно. Сама подумай: как жить, если не будет кого-то, кто поддержит, кто будет с тобой. Да и просто поболтать о всякой ерунде, о том, о сем. Как без этого?

Официант: (подходит к столику писателя у края сцены) Вы готовы сделать заказ?

Голос писателя: Да, один чай, пожалуйста.

Официант: Зеленый или черный?

Голос писателя: Черный.

(Официант записывает, кивает, забирает меню, уходит)

Голос писателя: (напевает песенку демонстрантов)

Блондинка: Как давно мы знакомы, ты подумай!

Брюнетка: Может быть, даже слишком давно.

Блондинка: Сейчас пытаюсь вспомнить, когда бы мы были не вместе, и не могу.

Брюнетка: И я не могу сообразить, когда бы мы были поодиночке.

Блондинка: Оглядываюсь назад, и кажется, что всегда так было. Смотрю на себя в прошлом, и куда ни взгляну, везде ты. Вот я в детском саду, в школе, в институте, а рядом всегда ты, ты, ты.

Брюнетка: И я, сколько ни пытаюсь найти хоть одно воспоминание без тебя, тоже никак.

Блондинка: А помнишь, как тогда в классе…в каком же? В восьмом что ли, или в девятом. Да, в восьмом. Кто-то вырвал из журнала страницу, а подумали на тебя, помнишь?

Брюнетка: Помню. Это ты вырвала.

Блондинка: Я?! Не может быть.

Брюнетка: Ты мне сама потом рассказывала.

Блондинка: (немного смущенно) Ах, да, точно. (оправившись от смущения) Как мы смеялись. Только представь себе!

Голос писателя: Именно по этой причине избирательность памяти можно считать важным фактором детерминирующим детерминирующим отрезок времени ограниченный конечной точкой и известный также как будущее которое в свою очередь можно считать важным фактором детерминирующим отрезок времени ограниченный начальной точкой и известный также как прошлое которое в свою очередь попробуем разнообразить является детерпределяющим пардон определяющим фактором забыл важным короче говоря определяет память и ее избирательность.

Официант: (приносит чай) Пожалуйста. (ставит чашку, стукается головой о лампу, трет ушибленное место)

Голос писателя: Спасибо. (продолжая размышления) Как убедительно показывает данная фактическая в смысле логическая цепь все замкнуто. Что, вероятнее всего, не так уж и важно.

(вдалеке слышен шум толпы; все смотрят в окно)

Накатывая, возвращаясь, шумя, голоса приходящих и уходящих.

Девушка: (недовольно) И что им надо? Только зря беспокоят нормальных людей и вносят беспорядок.

Голос писателя: Мне вспоминается тихий пляж, почти пустыня. Неизменно жаркое солнце. Каждый день дети строили из песка замок, каждую ночь его смывало в море, а на утро его строили опять, почти такой же, как прежний. И море шумело громко, совсем рядом.

(за кулисами слышен непонятный грохот, выходит моряк, размахивая деревянной ногой, которую он держит в руках, иногда подходя к нарисованным дверям и стуча в них протезом)

Моряк: Да, море шумело, шумело громко, совсем рядом. Шурш-шурш-шурш. (озираясь) Эй! Капитан! Ты где? Где ты спрятался, черт тебя дери?

Голос писателя: Угомонись, одноногий, я тут.

Моряк: (грозя протезом) Я больше не одноногий. Я так давно не плавал, что у меня отросла нога. Что поделаешь: теряю былой шарм.

Голос писателя: Присаживайся.

Моряк: Само собой. (подходит к столику писателя, садится, укладывает протез на колени) Недурно устроился. Полный штиль. (отпивает из чашки) Как твои дела, капитан? (закуривает трубку)

Писатель: О, все в полном беспорядке. (растроганно) Рад тебя видеть, дружище.

Моряк: Ты все такой же сентиментальный болван. Послушай, не кажется ли тебе, что я как-то вычурно выгляжу с этой трубкой и третьей ногой?

Писатель: Оставь, оставь, мне так спокойнее.

Моряк: Ну, как скажешь. И что тут у нас? (критически рассматривает содержимое чашки) Что тут, а? Ну-ка. (достает из-за пазухи флягу, подливает в чашку) Знаешь, настоящему моряку сколько воды ни дай, все мало. Ты видел этих чертей с плакатами?

Писатель: Да, я встретил двоих у входа.

следующая страница>