Глава 61: О распущенности скитян, притча об увлеченном женою муже

Говорю тебе, скверная главо монастырская: некий молодой человек имел жену, был влюблен в нее, потому что она была красива, но никогда ее не стерег, не журил и малейшего слова никогда ей не выговаривал. Она же, увидав, что муж ей не выговаривает, что бы она ни делала, начала склоняться к злой страсти своей, т. е. любовникам, и изменять мужу. Когда же она уклонилась - исчезла ее красота, она стала такой безобразной, что отвратительно было кому бы то ни было и смотреть на нее. Начали говорить: «Отчего эта женщина стала такой уродливой». Каково было мужу слышать такие слова обвинения за то, что он никогда не выговаривал ей ради исправления ее, ибо был влюблен в нее.

Спрашиваю я тебя, злая главо монастырская: вина этих бесчестий и обвинений на кого падает? Обвиняют ли мужа или жену? Очевидно, обвиняют мужа. Если по вине жены обвинен муж, к чему ему такая жена? Отчего не исправлял он ее, будучи ее мужем? Скажете, как же ему ее исправить, когда она неисправима? Послушайте и увидите: до тех пор, пока он будет ею прельщаться, она никогда не будет исправляться; до тех пор, пока она будет утешать плоть свою, наряжаться, - никогда не может она исправиться, до тех пор, пока она собеседования будет иметь с незнакомыми мужу ее - никогда не будет иметь в себе чистого расположения (т. е. к мужу чистой любви). Говорим и говорю вам: вы, монастырские, влюблены в новосозданные скиты из-за любодарения их; поскольку будете иметь эти любодарения и прельщаться ими, то не будете исправлять их, ибо того не допустит вам ваше увлечение подарками. Скитяне, видя, что вы падки к подаркам, начинают сами уклоняться в погибель любостяжания и сокровиществования, так, что это сделалось у них язвой; они пожираются между собою, как будто живут не в сей Горе честной, вместо прежней красоты своей стали так отвратительны, что гнусно каждому глядеть на них. Живут они в любостяжании, кто опередит других и больше насокровиществует... Они человеки суть и всуе мятутся, т. е. прельстились и грешат, яко человеки; почему же вы допускаете им суемудрствовать до такой степени? Любостяжание сделалось в них язвой; они взаимно друг друга пожирают. Вы же, вместо того, чтобы примирять их, наносите им еще другую, сугубую язву, т. е. они из-за любостяжания ссорятся, а вы это любостяжание еще поощряете взятками.

И с этой язвой скит ваш стал столь безобразен, что гнушается каждый и глядеть на него. Спрашиваю я вас: почему монастырь ваш, видя, что скит ваш стал столь гнусен и столь опорочен, не исправляет его? Спрашиваю я вас: бесчестие это на кого переходит, на скит ли, или на монастырь? Очевидно, этим бесчестится монастырь. А если бесчестится монастырь, то зачем вы оставляете скит в таком положении и не исправляете его? Спросите: каким же исправлением исправить нам скит наш? Послушайте и увидите. Выслушайте подробно о сем.

Глава 62: Благой виноградарь насадил виноград, но алчные наследники погубили его

Некто имел место пустое и запущенное. Пришел он, обработал его, своею обработкой и возделыванием сделал там прекраснейший виноградник. Он обламывал у него лишние ветви, с рассуждением, на ветвях оставлял малое число почек ради плодоносил его на многие лета, ибо, если оставлять на лозе много почек, то лозы долголетствовать не будут; если же и ветвей совсем не обламывать, - тогда останется виноградник тощ.

Спрашиваю я вас: если вы лозы обламывать и обрабатывать не будете, какая будет она: многолетняя, или недолговечная? Очевидно, сделается недолговечной.

Итак, когда рачителю виноградника пришел общий срок, и отдал он общий долг, то достался виноградник чадам его. (Здесь подразумевается св. Афанасий, насадивший лавру).

Возобладала чадами его леность; от многого своего леностного нерадения оставили они рассуждение, стали обрабатывать виноградник безрассудно, стали обламывать ветви неразумно, оставляя на них много почек, чтобы лоза больше плодоносила и больше любоодаряла их гроздями; но лоза из-за этих ветвей захворала и стала давать весьма мало плодов.

Потомками же этих наследников возобладал еще дух любостяжания; они уже совсем не стали обламывать веток, виноград принес много гроздов, но безвкусных; виноградник стал без-плоден, а лозы из-за множества побегов своих не долголетст-вовали, но утратили свою силу. Виноградник одичал, пришел в запущенное состояние.

То же самое творите и вы с виноградником вашим, говорим: со скитами вашими и пустынниками.

Нынешние келлии, т. е. монашеское обиталище, имеющее церковь со значительным количеством земли, за которое платите немалую данку, и уступаемое за значительную цену владельцу с правом передачи сожителю своему по смерти, - эти келлии были раньше скитами (т. е. жилищами аскетов, без церкви, без прав земельных и без данки), именовались скитами, а нынешние скиты были прежде и именовались пустынями. Вы оставили их необработанными, необломанными, посему стали скиты келлиодарцами (т. е. данниками за келлию с присвоением им прав на землю); ныне они валяются в попечениях о земных вещах. Это и есть запустелый виноградник, так как спасение свое они оставили пустым и необработанным, для того, чтобы запасти чем насыщать вас, ненасытных драконов. Это и есть нерассуждение обработки (т. е. наследников св. Афанасия). Вы же не только обрабатываете безрассудно, но неправедным судом вашим совсем искоренили лозы, при безрассудстве вашем делаетесь святотатцами следующим образом: когда видите с лукавым вашим безрассудством, что нет у него (т. е. владельца келлии) чем вас любоодарить, то, как иноверцы, разоряете его, обнажаете даже церковь его, похищая подсвечники, минеи, и прочую церковную утварь; посему я и говорю вам: по безрассудству вашему вы сделались святотатцами,

Другие же, видя вашу хищническую безразборчивость, которую вы к ним имеете (т. е. к келлиотам), начали и сами возделывать погибель и многопопечительность заботы, дабы заботиться о том, как насытить вас, безразборчивых, не разбирающих жизни (монашеской духовной, не делающих ради сего никаких снисхождений), но помышляющие лишь о том, чтобы разбирать и принимать (или взимать)...