Г. ВЕРДИЯН,

кандидат юридических наук, доцент

Российской правовой академии Минюста России
ПРИНЦИП ДОБРОСОВЕСТНОСТИ ИСПОЛНЕНИЯ ОБЯЗАТЕЛЬСТВА: КРИТЕРИИ ОПРЕДЕЛЕНИЯ

Категория добросовестности выступает в области злоупотребления пра­вом в двух качествах: объективном и субъективном. Критериями для определения добросовестности (разумности) исполнения обязанностей могут выступать различные обстоятельства.

Принцип доброй совести выступает как предел осуществления прав, но нарушение указанного принципа недостаточно для признания злоупотребления правом, необходимо также ука­занное право осуществлять недобросовестно (добросовестность в субъектив­ном смысле), т. е. с осознанием субъектом неправомерности своего поведения.¹

Критериями для определения добросовестности (разумности) исполнения обязанностей могут выступать различные обстоятельства. Так, в случае с превышением подрядчиком установленной сметы критерием является наличие или отсутствие согласования этого действия с заказчиком. При отсутствии согласия заказчика на превышение сметы таковое предполагается недобросовестным (неразумным), если только подрядчик не докажет обратное.²

В римском праве добросовестность в первую очередь рассматривалась как одна из характеристик владения. Соответственно и все определения данной ка­тегории романисты пытались вывести в неразрывной связи с владением. К.А. Митюков не считал важным как определять добросовестность: либо как незнание того, что в приобретении владения есть незаконность, либо как убе­ждение в том, что приобретение владение вообще законно, в любом случае владелец должен иметь положительное убеждение относительно характера своего владения³. Аналогично Г. Дернбург рассматривал добросовестность как уверенность владельца в правомерности владения, но не уверенность в том, что владелец является собственником. Однако, отмечал он, ранее добросовест­ность отождествляли только с убежденностью владельца в том, что он являет­ся собственником, тем более обыкновенно так оно и было⁴. И.Б. Новицкий, В.М. Хвостов, Г.Ф. Пухта и другие романисты также обозначали добросовестного владельца как лицо, считающее себя собственником⁵. Одна­ко, по мнению Ю. Барона, приобретатель должен был быть добросовестным уже в момент совершения сделки, а собственность он приобретет лишь в мо­мент передачи вещи⁶.

Таким образом, добросовестность должна быть у лица, не считающего се­бя собственником, и, может рассматриваться не как признак владельца, а как признак приобретателя. В связи с этим добросовестность рассматривалась как наличие у приобретателя убежденности в том, что он станет собственником. Например, Л.И. Петражицкий относил к добросовестным владельцам не только лиц, ошибочно считающих себя собственниками, но и тех, кто, вследствие извини­тельного заблуждения, считал, что ему принадлежит право собственности или иное право на вещь, содержащее в себе право пользования и извлечения дохо­дов⁷, например, узуфрукт. По его мнению, к добросовестным вла­дельцам, относились не только считающие себя собственниками, но и узуфруктарии, а также иные субъекты вещных прав.

Позволим себе не согласиться с приведенной точкой зрения. Если мы рас­сматриваем добросовестных владельцев как лиц, незнающих об отсутствии у них права собственности, то в этом смысле узуфруктарий не может быть доб­росовестным приобретателем, т. к. изначально, в момент возникновения у него владения он знал, что не является собственником и приобретал вещь не с на­мерением обратить ее в собственность.

Действительно, можно отдельно выделить добросовестных владельцев, заблуждающихся относительно наличия у них какого-либо вещного права, не­обязательно собственности. Например, если придерживаться определения, данного А. И. Косаревым, обозначающего недобросовестного владельца как лицо, которое знает и должно знать, что не имеет права владеть вещью⁸, то добросовестным будет тот, кто считает себя имеющим право владения на вещь. Соответственно приходим к выводу, что и арендатор, и узуфруктарий, и любой иной владелец может являться субъектом добросове­стным или недобросовестным. Например, арендатор заключает договор арен­ды с неуправомоченным на это лицом: если он знает или должен знать об этой неуправомоченности, то он будет являться недобросовестным, и, наоборот, ес­ли не знает и не должен знать, то добросовестным. Таким образом, добросове­стный владелец должен считать себя собственником только в том случае, ко­гда он предполагает, что к нему переходит право собственности. В иных же случаях, когда действия направлены лишь на переход правомочия владения, а не права собственности, владелец не должен думать, что он является собствен­ником: достаточно убежденности в управомоченности своего владения.

В определенные периоды времени в об­ществе совершаются поступки и открытия, которые на тот момент рассмат­риваются как не соответствующие устоявшимся понятиям, а затем ведут к прогрессу. Но это исключения, своеобразный общественный прорыв. Повсе­местное принятие постулата о «вреде» добра попросту разрушит общество как таковое: А потому мы можем с уверенностью утверждать, что добро должно оставаться добром, и пока оно побеждает зло, в обществе присутст­вует относительный порядок, а стало быть, оно существует.

Понятие добросовестности не является новым для отечественного гражданского права, однако, ранее оно использовалось в первую очередь как харак­теристика добросовестности приобретателя при рассмотрении виндикационного иска, поэтому все исследования указанного понятия касались в основном добросовестности незаконного владения. С введением первой части Граждан­ского кодекса РФ использование рассматриваемого понятия расширилось и стало применяться не только в нормах, посвященных защите прав приобрета­телей, но и в иных нормах гражданского законодательства. Так как указанное понятие традиционно относится к оценочным, то в связи с этим возникают проблемы по уяснению его содержания и значения в конкретных правоотно­шениях.⁹

Как новелла в гражданском праве добросовестность стала рассматривать­ся в качестве одного из пределов осуществления гражданских прав,¹⁰ соответст­венно поднимается вопрос о новом проявлении принципа добросовестности, действие которого касается как осуществления прав, так и исполнения обязан­ностей субъектами гражданского права.¹¹

В случае с перевозкой по определенному маршруту критерием добросовестности поведения перевозчика является соответствие маршрута, по которому осуществлена перевозка, маршруту, по которому аналогичные перевозки осуществляются обычно. Явно неразумной будет доставка груза, например, из Москвы в Санкт-Петербург через Казань или Воронеж.

Чтобы определить, необходимо только периодическое исполнение или оно может быть разовым, следует, как правило, обращаться к анализу свойств предмета исполнения. Совершенно очевидно, что, обязавшись поставлять по 1000л молока каждые три дня в течение месяца, должник не имеет права привезти одномоментно все 10 т молока, рассчитывая на то, что такое исполнение будет признано надлежащим (заказчик не успеет реализовать такое количество молока сразу, и оно прокиснет). Или, обязавшись отгружать по пять вагонов угля каждые пять дней в течение месяца, поставщик не может отгрузить все тридцать предусмотренных договором вагонов за один раз (уголь требует разгрузки и складирования, а получатель может справиться не более чем с пятью вагонами одновременно).

Наконец, в случае поставки товара, непригодного для обычного использования, недобросовестность определяется исходя из характера деятельности кредитора. Если предметом поставки был, например, сахар-сырец, а кредитором (получателем) - завод, вырабатывающий пищевой сахар, то совершенно очевидно, что сырец должен соответствовать таким требованиям к качеству, которые позволяли бы кредитору использовать его для выпуска своей продукции. Если же получателем является завод, выпускающий морские мины, качество сырца должно быть таким, чтобы оно позволяло прессовать из него специальные "сахарные таблетки", растворение которых в воде приводит к освобождению детонатора и возможности его срабатывания от звука проходящего над миной корабля. Наконец, если получателем является кондитерская фабрика, сырец должен быть пригоден для производства соответствующей продукции - карамели, патоки, джемов и пр. Следует отметить, что современное российское гражданское законодательство не придает должного значения принципу добросовестности, разумности и справедливости. Пункт 3 ст. 10 ГК РФ гласит, что "в случаях, когда закон ставит защиту гражданских прав в зависимость от того, осуществлялись ли эти права разумно и добросовестно, разумность действий и добросовестность участников гражданских правоотношений предполагаются", т.е. устанавливается презумпция разумности и добросовестности.

Общее последствие за осуществление прав в противоречии с принципом добросовестности - обязанность прекратить недобросовестные действия. Если же продолжать нарушение принципа уже при наличии вины (злоупотреблять правом), то возможна санкция не только в виде отказа в защите права, но и обязанность возмещения имущественного и морального вреда (ст. ст. 15 и 1064 ГК РФ). Так, например, бенефициар обратился с иском к организации-гаранту. В гарантии предусматривалась обязанность гаранта выплатить 20 млн. рублей при предъявлении бенефициаром требования с приложением письменного подтверждения факта отсутствия у принципала денежных средств для оплаты товаров в размере, определенном договором купли-продажи.

В срок, установленный в гарантии, бенефициар предъявил гаранту требо­вание о платеже с приложением заверенной принципалом справки, подтвер­ждающей отсутствие средств на счете принципала на день, когда оплата товара должна была быть произведена. Гарант отказался от выплаты суммы по гаран­тии, указав, что, по имеющимся у него данным, оплата товаров бенефициару была произведена третьей организацией по просьбе принципала и, следова­тельно, обеспечиваемое обязательство исполнено.

Бенефициар повторно потребовал оплаты от гаранта и после отказа по­следнего от платежа обратился с иском в арбитражный суд. Свои требования бенефициар основывал на положениях п. 2 ст. 376 ГК РФ, согласно которому, если гаранту до удовлетворения требования бенефициара стало известно, что основное обязательство, обеспеченное банковской гарантией, полностью или в соответствующей части уже исполнено, гарант должен немедленно сообщить об этом бенефициару и принципалу. Полученное гарантом после такого уве­домления повторное требование бенефициара подлежит удовлетворению га­рантом.

Рассматривая спор, арбитражный суд установил, что бенефициар, являясь кредитором в основном обязательстве, уже получил оплату за поставленный принципалу товар. Это обстоятельство подтверждалось представленными га­рантом доказательствами. Должник по основному договору (принципал) также не отрицал факт оплаты товара за счет средств банковского кредита. При таких условиях суд расценил действия бенефициара как злоупотреб­ление правом и на основании ст. 10 ГК РФ в иске отказал.

Частным случаем недобросовестной динамики прав является и оперирование субъективным правом с такими затратами, которые не могут быть признаны экономически оправданными, а значит, должны считаться причиняющими вред третьим лицам при попытке возложить эти затраты на них. Вернемся к примеру с теми же простыми векселями, выданными покупателем поставщику и не бывшими в обращении. В этих отношениях участвуют всего два субъекта - покупатель (векселедатель) и поставщик (векселедержатель). Для того чтобы предъявить иск в случае неплатежа, векселедержателю не нужно протестовать вексель, ибо протест является условием охраны прав векселедержателя только против регрессных должников, каковые в нашем примере отсутствуют. На кого лягут издержки по совершенному в таком случае вексельному протесту? Исходя из принципа добросовестности осуществления и защиты гражданских прав, можно заключить, что совершение всяких действий и несение любых расходов по осуществлению и защите прав, которые не являются по законодательству необходимыми условиями осуществления и защиты субъективных прав, являются бременем того, кто эти действия совершает и несет расходы, они не могут быть переложены на субъектов корреспондирующих обязанностей.