Россия в начале XXI века:
новая страна, новые проблемы, новые возможности
(сводная картина по экспертным мнениям)

Ключевыми чертами «новой реальности» являются:

• 
  Возрождающаяся Россия обрела собственную историю — историю выхода из «переходного периода», причем именно эта история обнаружила, что Россия вовсе не является страной «третьего мира»
  
• 
  Исчезновение катастрофических ожиданий у большинства граждан, рост показателей адаптации и оптимизма, переход к планированию жизни на несколько лет вперед — «головы россиян развернулись от прошлого к будущему», повышение удельного веса элементов рационального поведения по отношению к государству; постепенное размывание промежуточных групп между адаптировавшимися и неадаптировавшимися с неуклонном сужением последней; однако резко сузились возможности «вертикальной мобильности», а новых, одновременно желательных и возможных культурных образцов жизненного пути очень мало, и их появление и освоение никак и никем не стимулируется
  
• 
  Сформирована система партийного представительства, адекватная гражданскому обществу, интересам граждан, однако строительство самих партий «нового поколения» серьезно отстает, происходит крайне медленно, прежде всего — превращение «Единой России» в полноценную «доминантную партию»
  
• 
  У проекта модернизации России появилась собственная адекватная социальная база — исторический блок «средний бизнес + средний класс», которого лишь в очень незначительной мере затрагивает проблема «легитимации постприватизационной собственности», однако эта движущая сила еще не превратилась — если использовать классическую формулу — из «класса в себе» в «класс для себя», еще не стал «коллективным субъектом» (общественно-политическое представительство и т.п.); ключевыми проблемами этого блока является возросшие барьеры для входа на рынок и ресурсные ограничения, затрудняющие полноценный выход из «тени»
  
• 
  Наиболее динамичные и перспективные социально-экономические процессы смещаются на уровень регионов и ниже, однако дифференциация между регионами и даже районами одного региона, во многом, усилилась; информационная поддержка тиражирования позитивного опыта почти полностью отсутствует
  
• 
  Государственная власть России существенно продвинулась по пути превращения из «корпорации вольных чиновников» в единый управляемый организм, преодолена «вертикальная» фрагментация и обеспечена совместимость исполнительной и законодательной власти, однако не решена ключевая проблема повышения эффективности государственных институтов — преодоление «горизонтальной» (ведомственной) фрагментации, которая, отчасти, даже усилилась; результат — сохраняющаяся неспособность государственной машины к стратегическому планированию
  
• 
  Практически все ключевые структурные и институциональные реформы начаты и находятся на разной стадии реализации, однако при этом обнаруживаются специфические проблемы: необходимость более тщательной подготовки и использования позитивного практического опыта, сложность синхронизации, необходимость приспособления к их долговременному характеру (отложенный эффект); ключевой проблемой становится вопрос: что именно можно поручить сделать недореформированной государственной власти
  

I.Государственная власть в целом

Достигнуто определенное продвижение по пути консолидации государственной власти, восстановлению ее дееспособности, превращению ее «корпорации вольных чиновников» в единый и управляемый организм.

Государство (почти) научилось собирать налоги и (почти) научилось вовремя платить зарплату бюджетникам; (почти) научилось устанавливать и поддерживать более или менее приемлемые, стабильные и предсказуемые правила для бизнеса. Существенно сократился разрыв между обещаемым и выполняемым.

Прежде всего, укрощены «удельные князья», ушла в прошлое система управления страной, функционирующая по модели Речи Посполитой. Практически ликвидирована система устойчивых «личных связей» крупнейшего (олигархического) бизнеса с государственными ведомствами и отдельными чиновниками. Образ (пусть и утрированный) влияния олигархов — «Березовский контролирует одно управление ФСБ, Гусинский другое» — уже не отражает реальность.

В результате (и в меру) этих позитивных сдвигов государство становится «договороспособным» — как внутри страны, для ее граждан, так в международных отношениях. Появляются первые признаки восстановления доверие к органам государственной власти, к государству.

Появились обнадеживающие признаки реального политического урегулирования ситуации в Чеченской республике: с большими трудностями, но все же реализуется программа становления собственной чеченской власти.

Изменилось положение России в мире. Развитый страны Запада перестали воспринимать России как «бедного родственника», нуждающегося в покровительстве и опеке. Россия доказала предсказуемость своих действий в собственных интересах, а значит, доказала свою способность быть надежным партнером для крупнейших мировых держав. Россия научилась поддерживать эффективные партнерские отношения с ведущими странами мира и одновременно проявлять твердость в отстаивании собственных интересов, собственных позиций — участие в G8, отношения с НАТО.
Вместе с тем, на фоне успехов в восстановлении дееспособности государственной власти и преодоления ее «вертикальной фрагментации» становится особенно видимым сохранение «горизонтальной фрагментации», прежде всего — на уровне федерального центра. Самостоятельность федеральных ведомств даже усилилась, усилилась и конкуренция между ними за ресурсы. Ключевое звено неэффективности государственной власти — Правительство. Результат — неспособность государственной власти к стратегическому планированию (бизнес уже способен)
II.Регионы

На региональном (и ниже) уровне сдвиги даже более существенные, чем на федеральном.

На должности глав регионов приходят новые, весьма амбициозные лидеры, в том числе — из бизнеса. В органах местной власти произошла настоящая кадровая революция: пришли новые, молодые, образованные люди, резко повысилась квалификация чиновников.

Накоплен уникальный позитивный практический опыт социально-экономической политики региональных и местных властей по самым различным направлениям. Включая — управление ЖКХ, прозрачность бюджетных процедур, ипотечное кредитование, разработку долгосрочных программ развития.

В частности, именно в рамках освоения территории «районного уровня» средним бизнесом появились первые примеры успешного поиска мотиваций для жителей российской деревни с их традиционным сознанием

Наибольшие импульсы для развития будут связаны с тем, что происходит в регионах. И в тех случаях, когда будет возникать реальное взаимодействие между новыми региональными лидерами и федеральными бизнес-группами, в этих случаях может происходить что-то интересное, некие кластеры, могущие создать некую динамику экономического развития и роста.

Вместе с тем, сохраняется сильнейшая региональная дифференциация, а также дифференциация на уровне районов одного региона; при этом можно констатировать, что размывается промежуточный тип между территориями поднимающимися и территориями депрессивными
III.Политическая система, партии

Была обеспечена совместимость между исполнительной и законодательной властью. Произошла маргинализация политического конфликта.

Органы законодательной власти — ГД и СФ — стали «деполитизированными» и доказали свою способность к эффективной законотворческой работе: за последние три года было принято множество важнейших законов и целых пакетов, обеспечивающих необходимые преобразования. Впервые подготовка к очередным выборам не остановила необходимые, но «непопулярные» преобразования.

Под патронажем Президента РФ В. Путина (режим «ручного управления») — начала складываться достаточно эффективная система согласования интересов при подготовке и проведении таких масштабных реформ, как судебная реформа, реформа энергетики, пенсионная реформа и т.п. Эта система включает в себя консультации с региональными властями и бизнесом, обсуждение на Госсовете и «нулевые чтения» в Госдуме, встречи Президента с руководителями фракций и специальные совещания под прямым руководством Президента.

Начался процесс превращения политических партий в составную часть политической системы. С одной стороны, «федерализация» партий: ослабление контроля губернаторов, региональные законодательные органы власти формируются наполовину по партийным спискам; с другой — резкое повышение роли «парламентского большинства». Нынешние партии соответствуют реальному гражданскому обществу, интересам граждан (прежде партии и общество никак не были связаны друг с другом).

В целом, важнейшим фактором становлении новой партийно-политической системы является формирование полноценных партий, прежде всего, «доминантной партии» — Единой России.

Вместе с тем, обнаружился кризис самих партий, не сумевши адаптироваться к произошедшим сдвигам. Спрос на серьезные партии намного опережает предложение. Даже те «партии», которые по результатам выборов и стали выражением соответствия партийно-политической системы общественным интересам, не являются полноценными политическими партиями. Напротив, проигравшие партии «старой власти» хотя и ближе по своей организации к полноценным партиям, но они оказались партиями не существующего общества.

В то же время близких перспектив строительства «партий нового поколения» не просматривается: те, кто знает, как строить новые партии, этого делать не хотят; те, кто хотят заниматься партийным строительством — не знают, не видят, какие партии нужны обществу.
IV.Государственная политика, реформы

Государство после десятилетия разговоров приступило к осуществлению необходимых структурных, социальных и других сложнейших реформ, непосредственно затрагивающих интересы большинства граждан — модернизация судебной системы, реорганизация крупнейших предприятий естественной монополии, пенсионная реформа, реформы образования и здравоохранения, реформа ЖКХ, реформа местного самоуправления и межбюджетных отношений. Намечены контуры реформы российской армии, начата подготовка к реформе государственной службы и всей системы органов государственной власти.

Следует отметить, что даже если реальное осуществление первых шагов этих сложнейших реформ приводит не столько к изменению реформируемого объекта, сколько к более адекватному пониманию его сложности, масштабности задачи, — это также можно признать позитивным результатом.

Реформы, направленные на модернизацию различных сторон всей громоздкой советской инфраструктуры жизнеобеспечения, начали приобретать черты комплексной гиперреформы. В этот комплекс входят реформы электроэнергетики, газовой отрасли, железнодорожного транспорта и ЖКХ. Именно необходимость согласования проводимых по названным сферам преобразований, а также их синхронизации превращает набор этих самостоятельных реформ в единую комплексную гиперреформу. Правительство РФ уже открыто признает необходимость синхронизации проводимых реформ.

При этом следует отметить, что реальная синхронизация различных частей «гиперреформы» предполагает выполнение ряда важнейших условий:

1. 
   Достаточно близкий уровень подготовленности соответствующих мер и законопроектов, чего на деле пока нет. В сфере газовой отрасли эта подготовка едва начинается; откладывание реформы ЖКХ связано не столько с «сопротивлением» реальных групп интересов, сколько с фактической ее неготовностью. Следует признать, что критика реформы ЖКХ, утверждающая, что она сводится исключительно к повышению квартплаты, во многом справедлива. Ничего близкого к программе демонополизации и развития конкуренции, разработанной в рамках реформы энергетики, реформа ЖКХ пока не содержит.
   
2. 
   Тщательный учет и согласование всех интересов, затрагиваемых реформой, без чего даже формально одобренные пакеты законов все равно работать не будут. Для реформы МПС основные конфликты интересов, связанный с формированием конкурентного рынка перевозчиков еще впереди, чем и объясняется относительная легкость прохождения законопроектов через ГД. Аналогично — для реформы ЖКХ и формирования конкурентных рынков жилищно-коммунальных услуг. Подготовка возможных вариантов либерализации газового рынка, планировавшаяся еще на 2000 г., фактически еще не начиналось. Опыт прохождения пакета законопроектов по реформе электроэнергетики — наиболее продвинутой с точки зрения согласования интересов и детальности проработки программы преобразований — демонстрирует всю сложность превращения умозрительного замысла в реализуемый проект.
   
3. 
   Открытость утвержденных законов для корректировки, как в силу необходимости учета правоприменительной практики, так и в силу невозможности предусмотреть заранее все требующие учета обстоятельства. В этом отношении показателен опыт судебной реформы, пакет законов по которой был принят, в основном, еще в 2001 г.
   

Вторая «гиперреформа», затрагивающая все стороны государственного управления, государственной власти — административная, военная, силовых ведомств, местного самоуправления, судебная — в еще более трудной ситуации: формально проведенная судебная реформа пока не дала эффекта в силу корпоративной инерции и отсутствия «кадровой революции»; реформа МСУ и межбюджетных отношений пока лишь оформлена в виде законодательной базы и то не полностью (ресурсное обеспечение полномочий); в близком положении военная реформа; административная — только начато оформление законодательной базы; реформа МВД и других аналогичных ведомств пока даже не намечена, не обсуждается.

Объективно долговременный характер всех этих реформ, продвижение которых предполагает не только нормативную базу, но и готовность, способность действовать по новым нормам порождает дополнительные проблемы: что именно реально можно поручить нереформированным институтам государственной власти для поддержки несырьевого бизнеса (одно из предложений — существенно снизить налоги, другое все равно не получится); надо ли вводить законодательные нормы, которые заведомо не будут работать (как сказал один эксперт: если население не является экономически самостоятельным, то говорить о самоуправлении бессмысленно. И будь я законодателем, то разговор о самоуправлении начинал бы не раньше, чем хотя бы трети удастся достичь этого уровня)

В государственной экономической политике можно выделить еще некоторые важные нерешенные проблемы, тормозящие развитие России:

1. 
   Бюджетная система — одновременно предельно нищая и предельно раздутая
   
2. 
   Правительство считает налоговую реформу едва ли не завершенной, бизнес — едва ли начатой
   
3. 
   Полная «стихийность», непродуманность, несогласованность, несистемность промышленной политики
   

Эксперты отмечают сужение социальной базы, на которую опиралась политика Президента по мере усиления его активности в реализации второй гиперреформы: большинству чиновников среднего уровня (основной массе госаппарата) никакая административная реформа не нужна, их в целом устраивает нынешняя ситуация — никому они неподконтрольны и неподотчетны. Аналогично обстоит дело с реформой силового блока.

V.Российский бизнес в целом

Произошла концентрация контроля за собственностью; большинство российских компаний приобрели реальных собственников. Развивался активный процесс обучения людей современным технологиям работы.

Удлинился «горизонт интересов» российских предпринимателей. Бизнес начал, научился работать по долгосрочным планам и стратегиям. Следствием этого становится одновременно и инвестиционная привлекательность российского бизнеса, и его социальная ответственность. Бизнесу стало, что терять. И он начал предъявлять более высокий спрос на формальные правила, чтобы обеспечить устойчивость своих рыночных ниш.

Заметно снизилась роль «бандитских крыш» и вообще полубандитского бизнеса. Уходят в прошлое экономические войны по бандитским правилам. Уже в 2002 г. не было ни одного крупного случая «недружественного поглощения», предприниматели почти научились добросовестной конкуренции.

В начале 2000-х годов ведущие компании проявили тенденцию к легализации своей деятельности. Разумеется, они не вышли из «тени», но предпочитают если и не более прозрачные, то по крайней мере менее рискованные бизнес-схемы. По-прежнему ведущие участники рынка (объективно) не могут и не собираются платить все налоги, но платить стали больше. Движение к легализации вряд ли следует считать сугубо добровольным делом — во многом это результат возросшего давления со стороны консолидирующегося государства. В целом тенденция к легализации достаточно заметная, хотя и не устойчивая, имеющая элементы обратимости и «сезонные» колебания.

На уровне регионов и ниже роль «теневой экономики», фактически компенсирующей неэффективную работу государственной власти, существенно выше. По некоторым оценкам теневая экономика в малых городах и деревнях превышает официальную в 2-3 раза.

Новая торговая революция. Ведущие игроки потребительских рынков (в первую очередь, сетевые компании), наконец, повернулись лицом к средним и массовым слоям населения, став одним из локомотивов структурных преобразований. Первая волна поднялась, как водится, в Москве, но скоро начнет захлестывать и регионы. Это касается перехода к новым торговым форматам (супер- и гипермаркетам, дополняемым сетевыми «магазинами возле дома»), ценовых и ассортиментных сдвигов, развития сервисов и технологий продаж (например, поистине взрывного роста потребительского кредитования). Вслед за товарным изобилием придут и новые стили жизни. И эти изменения не обратимы.

Российский бизнес начал экспансию в наиболее сложные и не вполне модернизированные сферы, связанные с социально значимыми услугами — в пенсионное обеспечение, в здравоохранение, в образование, в ЖКХ, в культуру.

Наконец, российский бизнес начал успешную экспансию на мировые рынки капиталов, реальную интеграцию в глобальный рынок (вне зависимости от хода переговоров по ВТО).

Крупнейшие российские предприниматели создали несколько крупных благотворительных фондов, оказывающих реальную поддержку культуре, науке, образованию.

В результате этих сдвигов российский бизнес смог стать двигателем экономического роста: экономический рост теперь — не столько планы и программы правительства, сколько совокупность долгосрочных планов и стратегий российских компаний.

Происходит процесс институционализации корпоративного представительства бизнеса как в форме отраслевых объединений, так и в форме общепредпринимательских: обновление РСПП и ТПП, создание Деловой России и ОПОРы.

Во взаимоотношениях с государством бизнес переходит от тактики эксклюзивных соглашений с «отдельно взятым» чиновником с целью получить конкурентные преимущества на рынке, к совместной выработке общих правил, к подготовке законопроектов, фиксирующих эти правила, и программ преобразований по различным направлениям. Ведущим органом для этой работы стал с 2000 г. РСПП.

Еще одна не вполне позитивная, на мой взгляд, тенденция — к формированию мощных конгломератов и холдингов, которые в значительной степени обусловлены не только экономическими причинами, но и как противовес к консолидированным ведомствам. Поскольку ведомства могут устанавливать правила игры на рынке, они оказываются сильнее любого, даже очень крупного участника рынка. Формирование межотраслевых крупных холдингов и конгломератов — попытка уравновесить мощь и влияние консолидированных ведомств. Я не уверен, что подобная тенденция к сверхмощной концентрации оправдана в экономическом смысле, не уверен в том, что эти структуры эффективны. Опять же эта тенденция к конгломератам и поглощение ими все новых о новых бизнесов объективно приводит к сужению пространства для конкуренции, прежде всего, на уровне средних компаний которые являются корнеобразующей системой, реальной базой для конкуренции.

VI.Средний бизнес — второй эшелон

Наиболее важным, фундаментальным сдвигом последних лет следует признать начавшийся структурный сдвиг в пользу современного национального среднего несырьевого бизнеса, стремительно растущего за счет освоения внутреннего рынка.

Именно этот сектор (по некоторым оценкам. порядка 2 тыс. компаний «второго эшелона») обеспечил перелом в динамике темпов роста между 2002 и 2003 гг. Именно стремительное развитие национального несырьевого среднего бизнеса обнаружило те черты экономического роста, которые опровергают принадлежность России к странам третьего мира.

Важнейшей общественной характеристикой этого «бизнес-кластера» является его бòльшая идеологическая, ценностная близость к «среднему классу», нежели к крупнейшему бизнесу: крупнейший (олигархический, сырьевой) бизнес космополитичен (не в смысле «антинационален», но достаточно безразличный к внутреннему рынку); средний — патриотичен, глубоко зависимый от внутреннего рынка.

Используя классическую формулу можно сказать, что новый исторический блок «средний класс + средний бизнес» уже сформировался как «класс в себе», но только начал формироваться как «класс для себя». Именно скачок в созревании этой социальной группы предопределил и поражение на выборах СПС с Яблоком, и ошеломляющий успех «Родины».

Ситуация с ЮКОСом фактически вызвала раскол российского бизнеса: средний бизнес в целом не поддержал в этом конфликте с властью «самого продвинутого олигарха», что и стало важнейшим признаком оформления идеологии исторического блока «средний бизнес + средний класс», идеологии, известной, в частности, по исследованиям «Эксперта».

В целом, можно констатировать, что на наших глазах рождается социальная группа, способная, по классической терминологии, стать «движущей силой» ускоренного развития России. Благодаря своему специфическому «оппозиционному» положению по отношению к крупнейшему (олигархическому) бизнесу, исторический блок «средний бизнес + средний класс» в состоянии получить поддержку своих интересов, устремлений, амбиций со стороны большинства населения.

Фактически в 2002-2003 гг. произошла стремительная смена «движущей силы»: только-только крупнейший бизнес начал проявлять себя как ведущая (единственная, способная быть ведущей) организованная сила возрождения России, как средний бизнес стал демонстрировать, что имеет куда более подходящий потенциал для этой роли.

Вместе с тем, именно перед этой группой, по некоторым оценкам, возникли серьезные ресурсные ограничения:

1. 
   В отличие от крупных корпораций у среднего бизнеса нет возможности мобилизовать инвестиции, ему не хватает мощи на инновации, они испытывают кадровый голод
   
2. 
   Средний бизнес в состоянии сделать существенно меньшие шаги в сторону легализации, прозрачности, уплаты налогов, чем может себе позволить крупнейший (олигархический) сырьевой бизнес; поэтому пример «прозрачного ЮКОСа» скорее предмет зависти для среднего бизнеса, вызывающий ощущение «несправедливости»; рост, обеспеченный в 2002-03 гг. средним бизнесом, во многом, теневой
   

VII.Проблема легитимности собственности

В течение 2003 г. на передний план вышла проблема «нелегитимности» собственности, полученной в результате приватизации, необходимость преодоления кризиса легитимности, а иногда даже и легальности в том, что касается института частной собственности в нашей стране.

За все эти годы, не только за последние 5 лет, частная собственность в глазах масс не стала у нас легитимной, то есть, она не слилась со справедливостью. А для нашего менталитета это очень важно, поскольку легитимация почти всех институтов, тем более института частной собственности у нас проходит через это сито, которое называется справедливостью.

С другой стороны, фиксация победы частной собственности состоит не в том, что либералы, сторонники частной собственности находятся в парламенте, а в том, что даже не либералы, даже не демократы, которые при этом находятся в парламенте, вытеснив оттуда либералов, даже они не выступают за отмену частной собственности.

Следует отметить, что проблема «легитимности постприватизационной собственности» в наименьшей степени затрагивает именно средний российский бизнес
VIII.Проблема снижения вертикальной мобильности и повышения барьеров входа на рынок

В последние 2-4 года, то есть сразу после кризиса, произошло повышение барьеров входа на рынок. Это связано не только с тем, что произошло увеличение конкуренции, важно, что сузился спектр возможностей для новых участников, не для тех, кто уже был на рынке, а для появления новых игроков, что, отчасти, является логичным следствием изменений в обществе (стабилизации), отчасти отсутствием продвижения административной реформы. Стала складываться некоторая иерархическая система государства и бизнеса, которая больше не содержит возможностей социального лифта. Это как раз приводит к тому, что люди начинают все в большей степени делать акцент на социальной справедливости, перераспределении природной ренты и так далее. Причем эта опасная тенденция характерна, в том числе, и для молодых, она стала наблюдаться среди 30-летних.

Многие уже могут позволить себе планировать и планируют жизнь на несколько лет вперед (еще недавно это было бессмысленно и почти смешно). Конечно, среднесрочное и долгосрочное прогнозирование и планирование в личной жизни может быть в равной степени осмыслено и как достижение и как вынужденная мера: вертикальная социальная мобильность существенно уменьшилась. Времена, когда путь «из грязи – в князи» (а порой и обратно) мог занять полтора-два года, похоже, прошли. Вместо надежд на быстрое восхождение (обогащение) надо строить то, что называется скучным словом «карьера».

Бизнес за последние годы вместо того, чтобы попытаться создать возможности для гражданских институтов, формирования новых вариантов социального лифта для граждан пытался сепаратно договориться с властью — мы не будем вмешиваться в политику, а вы нас не трогайте. Последние события показали, что и эти их попытки провалились. То, что бизнес не попытался как то серьезно взаимодействовать с обществом, создать возможности для более активных членов общества — очень серьезная ошибка.

IX.Общество

Жизнь стала более стабильной и предсказуемой; стабилизировалась система правил, норм, регулирующих эту жизнь. Катастрофические настроения, активно транслировавшиеся прежде в СМИ, практически ушли в прошлое.

Начиная примерно с 2000 г., показатели адаптации и оптимизма медленно начинают расти. Ощущают положительные изменения в своей жизни чаще жители крупных городов, более состоятельные и молодые, образованные. Квалифицированные работники начинают чувствовать себя в последние годы более востребованными, чем прежде, и потому мы фиксируем устойчивый рост связи между уровнем образования и показателями оптимизма и адаптации (в 1998 г. такая связь была весьма слабой).

Доля граждан, считающих себя «приспособившимися» к сегодняшней жизни (уровень социальной адаптации), выросла с начала 1999 года примерно на 15%, и вот уже два года как этот показатель стабильно держится на уровне 50-55%. Доля респондентов, полагающих, что в ближайшее 1-2 года они станут жить лучше (уровень социального оптимизма), выросла за этот же период на 8-10% (и составляет в последние два года 30%). Декларируемая протестная активность сократилась почти в два раза. Для того, что составляет общественную атмосферу в стране, образ жизни населения, эти изменения не менее (а может быть и более) показательны и важны, чем ускорение экономического роста с 0% до 7%, или снижение инфляции.

Политическая и экономическая стабилизация позволила россиянам чуть успокоиться и оглядеться в социальном пространстве. И, как выразился один эксперт, «головы россиян развернулись». От взгляда в прошлое к взгляду в будущее. Период непрерывного ожидания, когда же все эти революции и реформы закончатся, период непрерывного сравнения новой жизни со старым добрым временем и скрытой надеждой многих — а вдруг еще вернемся туда — этот период завершился. Население, по большей части без всякой особой радости, призналось (прежде всего себе), что все эти новые условия и новые трудности, похоже, не временны, и что с ними теперь придется жить ВСЕГДА. Стало быть, надо как-то обустраиваться уже не по правилам чрезвычайного выживания во времена войн и стихийных бедствий, а строить какое никакое постоянное жилье, иными словами, находить свое социальное место в этой новой России. Российские граждане научились жить по новым правилам рыночной экономики, научились опираться на собственные силы и способности, брать индивидуальную ответственность за свою жизнь. Широкий слой людей (весь путинский электорат) воспринимающий реальность не в терминах советских, но в рыночных: мы не квартиру бесплатную требуем, а хотим зарплату, позволяющую заработать на квартиру.

Временнòй горизонт жизненных стратегий существенно увеличился. Многие уже могут позволить себе планировать и планируют жизнь на несколько лет вперед (еще недавно это было бессмысленно и почти смешно). Значительно больше стали думать о будущем, об образовании своих детей, о здоровье; больше времени стали уделять культуре. Переход от временных (пробных, экспериментальных) и во многом «боевых», форс-мажорных социальных практик (моделей поведения) к постоянным и долговременным становится определяющим социальным процессом в России.

Люди научились различать уровни власти, ответственные за решение проблем граждан. Протестные акции стали адресными, а не против «антинародной власти» вообще. Граждане России в значительно степени научились предъявлять адекватные и рациональные требования к государству. Пример, исследование мнения граждан о милиции, что граждане ждут от милиции, что они считают важным для них в работе милиции показало: на первое место, как ни странно, вышла не безопасность, не мордобой на милицейских участках, а вышла проблема одинаковой защиты милицией разных форм собственности.

Произошли заметные сдвиги в самоорганизации граждан. Появились первые признаки приобретения гражданами навыками отстаивать свои права и интересы цивилизованным образом — через суд. Пример: за 2003 г. на 10% увеличилось количество судебных споров по оплате труда.

Фактически впервые институты гражданского общества легитимизированы президентской властью (диалог на Гражданском форуме).

Но оборотной стороной роста позитивных ощущений становится неудовлетворенность темпами позитивных изменений. В комментариях аналитиков появилось слово «застой» как объяснительный концепт такой социально-экономической ситуации, когда исчезают надежды на реализацию жизненных планов в ближайшем будущем; закрепляются, становятся институциональными правилами негативные практики переходного периода (например, коррупция). Вот здесь то и кроются опасности, если не обратимости, то существенного обострения процесса социальной эволюции новой России. Эффект Токвиля: рост протестных настроений часто неожиданно происходит на фоне политической стабильности и роста благосостояния. Потому, что рост общественных ожиданий начинает опережать рост общественных возможностей. Представим себе, что 40-50-летние россияне, испытавшие горечь социального поражения и капитуляции, но еще полные сил, вдруг захотят реванша, а 20-летние неожиданно осознают, что перспективы быстрого взлета как у 30-летних счастливчиков уже закрыты. Если до этого времени не будут построены новые каналы использования энергии ущемленных поколений, социальные и политические конфликты неизбежны.

Один из немногих, может быть, плюсов в стране и обществе, произошедшие в последние годы — это позитивные сдвиги в экспертном сообществе. Долгое время (в 90-е годы) у нас был очень глубокий раскол, невозможность слушать друг друга. После кризиса, на мой взгляд, произошло повышение уровня профессионализма в всех сферах и у политтехнологов в том числе, и стало складываться пространство для взаимодействия экспертов и выработки чего-то может быть близкого к консенсусу в подходе к политике. Возможность экспертного диалога и деидеологизация этого диалога без сомнения является положительным моментом.

Ключевой проблемой является то, что населению (особенно молодежи) крайне не достает знания и представлений о возможных «мирных» социальных практиках и стратегиях в новой России. Жизненные стратегии, которыми жили ранее, в большинстве своем либо не пригодны, либо крайне непривлекательны. Новых, одновременно желательных и возможных (да еще легитимных!) культурных образцов жизненного пути очень мало, и их появление и освоение, к сожалению, никак не стимулируется. Анализ практики продвижения в общество социокультурных новаций позволяет сделать вывод о том, что социальные группы (партии, общественные организации), заинтересованные в сохранении демократических завоеваний, должны создавать не столько организационные структуры, сколько алгоритмы поведения, образцы действий для людей, которые по каким-то причинам не могут самостоятельно освоить новые правила жизни. Такие алгоритмы или образцы могут иметь разное предметное воплощение — буклеты, листовки, детально расписывающих порядок действий человека или группы людей в проблемной ситуации, телевизионные ролики. Темами, например, могут быть порядок действий в случае невыплаты заработной платы или пособий, отказ милиции принять заявление от потерпевшего, вымогательство взяток чиновниками. Востребованы и образцы того, как человек может сделать карьеру в новой жизни.

Несмотря на значительный рост организаций гражданского общества, в целом, они остаются слабыми и их прямое взаимодействие с теми государственными институтами и учреждениями, которые находятся в поле их интереса, выстраивается, в общем-то, очень проблемно и с большим трудом.