С.В.Добронравов,

кандидат философских наук (Москва)

Эмпириомонистическая концепция сознания
Вопрос «что такое сознание?» стал в философии одним из основных чуть ли не со времени ее возникновения. Все сколь бы то ни было выдающиеся философы, а в последствии и психологи, посвящали ее решению множество страниц своих сочинений. Однако до начала ХХ века все такие решения, несмотря на их многообразие, имели одну общую черту: хотя сознание было непосредственно известно как определенный момент человеческого бытия, концепции сознания вырабатывались не в области учения о человеке, а в области общего учения о бытии (всеобщей онтологии), составляя одну из основных его частей. Только Г.В.Ф.Гегель, увидев в сознании специфическую особенность, более того, сущность человека, выходит за рамки этой традиции, пролагая тем самым новые пути в решении проблемы сознания. Именно после Гегеля и во многом благодаря ему, как непосредственному теоретическому источнику учения К.Маркса, этого «поставленного с головы на ноги» гегельянства, в новейшее время изучение сознания переходит от абстрактно-онтологической к конкретно-антропологи­ческой, социально-исторической форме. В ХХ веке марксизм оказал сильнейшее влияние на исследования человека, его материальной и духовной культуры. Однако в рамках самого марксизма построению специальной теории сознания не уделялось особого внимания. Несмотря на многочисленность философов-марксистов, тех из них, кто давал в своих трудах подробный, развернутый ответ на вопрос «что такое сознание» с марксистской точки зрения, найдется весьма немного, и наиболее полной и разработанной марксистской теорией сознания следует признать ту, что была предложена в эмпириомонизме А.А.Богданова.

Исходным пунктом своих рассуждений А.А.Богданов делает, по его собственному признанию (Богданов 1906, предисловие) эмпириокритическую концепцию онтологической нейтральности опыта и, соответственно, его элементов, позже в истории философии получившую название «нейтральный монизм». «Нейтральный монизм» отличается как от претендовавших на монизм в истории человеческой мысли материализма и идеализма, так и от классического монизма (типа спинозизма) отрицанием онтологического статуса деления действительности на «материю» и «сознание», «духовное» и «телесное», «физическое» и «психическое» и т.п. Именно эмпириокритицизм - исторически первая форма «нейтрального монизма» - впервые полностью отказался от господствовавшего в философии онтологического понимания сознания. Материализм отождествляет психические феномены с физическими («мысль есть движение вещества мозга»), идеализм, напротив, физические - с психическими («Природа есть инобытие Идеи» - Гегель); монизм Спинозы, внешне несколько сходный с «нейтральным монизмом» и в силу этого иногда ошибочно отождествляемый с последним, признает, что действительность есть и мысль, и материя. Напротив, «нейтральный монизм» утверждает, что действительность как таковая не имеет сама по себе подобных разграничений - это то, что непосредственно дано, то, что вообще может быть известно, т.е. опыт; а то, что нечто является «физическим» или «психическим», «моим» или «не-моим», есть не факт опыта, а определенная оценка этого факта. Сам же опыт «нейтрален». Понятие «опыт» для эмпириокритицизма, эмпириомонизма и вообще для любого вида «нейтрального монизма» равносильно понятиям «действительность», «бытие»; как таковой, опыт не может быть «чьим-то», поскольку все подобные выражения - не описания опыта или его фрагментов, а их оценки, в самом опыте непосредственно не данные. (Как заметил позднее Б.Рассел, сторонник «нейтрального монизма» в теории сознания, оценки «психическое» или «физическое» есть просто различные точки зрения на одни и те же факты). Это означает, что «физическое» и «психическое» есть не какие-либо особые элементы действительности, «субстанции» или «свойства», а лишь отношения между элементами действительности. Различие между «физическим» и «психическим» является не онтологическим, принадлежащим самой действительности и потому непреходящим, а только познавательным, как говорят эмпириокритики, или практическим, как уточняет А.А.Богданов, а потому относительным - то, что в одних случаях оценивается как «физическое», в других случаях может быть оценено как «психическое», и наоборот. Поскольку сам опыт «нейтрален», то его оценки - «физическое», «психическое» и т.д. - из содержания опыта выведены быть не могут, а напротив, вносятся туда извне. Откуда же? «...Откуда могли взяться способы организации опыта, как не из наличных уже способов организации действий? [...] Таким образом, методы социально-практические дают основу для познавательных. Эту роль одинаково играют и методы техники, т.е. способы, которыми общество организует для себя внешнюю природу, и экономические отношения, т.е. способы, которыми оно само организуется в своем труде» (Богданов 1913, с. 242). Это означает, что в непосредственном опыте отдельного человека отсутствует разграничение между «физическим» и «психическим», поскольку и практика, и вырастающее на ее основе познание социальны. В непосредственном опыте «границы» между человеком и «средой» (будь то другие люди, или другие живые и неживые существа) размыта, человек тысячами «нитей» связан как с «со-человеческой», так и со внечеловеческой реальностью, а не отделен от них. Сама индивидуальность есть не факт опыта, а его оценка, определяющаяся структурой человеческой социальной практики. Для того чтобы квалифицировать некоторые «ряды» опыта как «индивидуальные», «принадлежащие только мне», человек уже должен обладать такими понятиями, как «я», «мое» и т.д., т.е. обладать пониманием себя как индивида - четко выделенным из всего потока опыта существа. Это предполагает определенную ступень развития той социальной среды, в которую включен человек, на которой он реально, т.е. в своей практике, выделен из коллективной практики - ведет свою хозяйственную деятельность, не сообразуясь с другими членами общества - и потому для фиксации такого выделения возникли понятия «я», «мое» и т.п. как оценки данных опыта. Только при таких условиях человек может и познавательно выделить себя из той среды, в которой он существует. «Приспособление, называемое «я», выступает ярче всего там, где в опыте обнаруживается дисгармония [...]. Это - приспособление для индивидуальной борьбы за жизнь, и потому только в индивидуалистическом обществе, каково современное, оно для каждой личности становится центром опыта, резко отделяющим ее психический мир от психического мира других людей. Не так было в первобытном обществе. Там человек не умел отделять себя от своей группы; его опыт непосредственно сливался с опытом других людей» (Богданов 1904, с. 60-61). Следствием такой социальной практики было понимание эмоций и т.п. явлений, сейчас безоговорочно относимых к «психическим», как физических - как свойств тех или иных вещей или даже как особых вещей. Например, во всех мифологиях «страх», «любовь», «вражда», «справедливость», «мысль» и т.п. изображаются как отдельные тела, притом человекоподобные; они могут поселяться как в теле отдельного человека, так и в некотором сообществе людей, и вот такое физическое присутствие этих тел в человеческом мире и является значениями выражений «страх», «любовь», «вражда» и т.д. (рудиментами подобных представлений являются большинство современных метафорических выражений типа «мне в голову пришла мысль», где психические процессы изображаются в виде пространственного совмещения внешних друг другу физических объектов). Сновидения - один из классических примеров «психических явлений» в науке - человеком мифологического мышления понимаются как сугубо физические процессы - либо как пространственные перемещения его телесной души, временно вышедшей из его тела, по каким-либо территориям, либо как посещение его высшими человекоподобными существами - богами и демонами. Поскольку миф есть форма мышления человека традиционного общества, который может существовать только при условии постоянного объединения своих трудовых усилий с трудовыми усилиями других людей, и, таким образом, никак в своей практике не выделен из окружающей его социальной среды, то только такое понимание оказывается единственно возможным. Не выделяя на практике себя из общества, человек не имеет и познавательных средств такого выделения, а, следовательно, не способен не только познавательно отделить процессы, связанные с его организмом, от процессов, с ним не связанных, но даже осознать единство своего собственного существования, рассматривая свои переживания как взаимно независимые друг от друга пространственно-временные объекты, а себя - как случайное и непостоянное сочетание таких объектов. С этим отсутствием выделенности человека из общества связан, между прочим, и обычай «кровной мести», распространенный, как известно, именно в «патриархальных» обществах, так как совершившего какое-нибудь преступление человека, принадлежащего к другой общине, воспринимают не как самостоятельное лицо, а как всю ту общину, к которой он принадлежит, и, соответственно, возмещения ущерба требуют не от него самого, а от общины в целом. В Древней Греции, мифологические, философские и научные доктрины которой изучены историками духовной культуры наиболее полно, мы находим такое мировоззрение в «гомеровский» и послегомеровский период - до тех пор, пока был жив античный полис, с жизнью которого была тысячью нитей связана жизнь каждого его гражданина. Однако с разрушением полиса рушится и связанное с ним мировоззрение. Например, философы-стоики, творившие в период всеобъемлющего кризиса классических общественных форм Древней Греции, считают эмоции и т.п. уже не самостоятельными телами, время от времени вселяющиеся в тела людей, а различными состояниями («движениями», отсюда и само слово «эмоция») одной и той же телесной души. Здесь налицо применение иных форм познания, по-иному, чем прежде, организующих социальный опыт людей: человек сознает себя как единое и выделенное из всей действительности существо, с одной стороны познавательно отделяя себя от других людей, а с другой - познавательно соединяя события своей личной жизни в одно целое, т.е. использует в процессе оценивания опыта такую форму познания, как «я». Разрушение всех традиционных социальных связей на практике отделило в обществе людей друг от друга, уничтожило непосредственное единство коллектива; новая структура человеческой деятельности сделала необходимым появление новых средств этой деятельности - «форм организации опыта», в результате чего человек иначе стал оценивать - воспринимать и осмыслять - оставшееся прежним опытное содержание. Будучи выделен в своей практике из общества, человек уже не может механически следовать «от века» выработанным в прежнем обществе формам деятельности, поскольку соответствующее этим формам «общественное бытие» уже не существует и они стали практически-бесполезными; человек вынужден строить свою деятельность самостоятельно, самостоятельно принимать решения и самостоятельно проводить их в жизнь, на практике оказываясь тем самым их автором, чего в предшествующих типах общества не было - там он только исполнял не им созданные предписания. Вследствие этого человек, перенося формы своей трудовой деятельности в познание, осознает свою практическую обособленность, а вместе с тем и единство своего существования как самостоятельного «центра» своих действий. Вот почему А.А.Богданов называет средства оценивания опыта «формами организации опыта» - ведь они есть не только формы познания, но - и это в первую очередь - формы деятельности.

Итак, «физическое» и «психическое» есть не какие-либо особые элементы действительности, а оценки этой самой действительности, могущие изменяться при изменении того, кто производит оценку, или его познавательных установок, определяемых структурой той социальной практики, в которую он включен. «На памяти истории в область «субъективного», или только психического, что было «объективным», физически существующим для предшествующих поколений» (Богданов 1906, с. XXXII). Например, «вращение Солнца вокруг Земли», «теплород», «эфир» и т.п. ранее оценивались, как физические факты, а позднее - как «факты сознания». (На возражения, что факты в указанных примерах изначально, «сами по себе» были психическими, только ранее это не было известным, можно ответить: 1) неизвестное психическое - это contradictio in adiecto, т.к. психика есть начало всякого познания, 2) приведенные факты изначально были даны только как элементы познания, что не помешало долгое время считать их не «знанием» только, а «физической реальностью»). Таким образом, в составе опыта, помимо «элементов опыта», эмпириомонизм выделяет еще и оценки этих элементов, как «приспособления» в человеческой борьбе за жизнь, средства человеческой социальной практики, или, как выражается А.А.Богданов, «формы организации опыта». Вот их полный список: «1) формы непосредственного общения - крик, речь, мимика. Они служат для непосредственного объединения и координирования человеческих действий, а затем и представлений и эмоций - психических реакций, неразрывно связанных с действиями и их собою определяющих. [...] 2) формы познавательные - понятия, суждения и их сложные комбинации в виде религиозных доктрин, теорий научных и философских и т.п. Они служат для систематического координирования труда на основе пережитого опыта. [...] 3) формы нормативные: обычай, право, нравственность, приличия, практические правила целесообразности для поведения людей. Их роль заключается в устранении противоречий социальной жизни путем ограничения тех или иных функций, которые без этих ограничений дисгармонически сталкивались бы между собой» (Богданов 1905, с. 41-42). Так как именно посредством именно этих форм «нейтральный» опыт организуется, т.е. расчленяется на «физические» и «психические» ряды, то сами формы не принадлежат ни к одному, ни к другому «ряду». «Будучи соединительной спайкой между индивидуальной и коллективной организацией опыта, формы эти не могут быть отнесены ни к «физическому опыту», ни к «психическому» в точном их смысле (Богданов 1909, с. 137). Вот разъяснение, даваемое А.А.Богдановым на примере одного из частных случаев «форм организации опыта» - «законов природы». «Законы отнюдь не принадлежат к сфере опыта, к сфере непосредственных переживаний [...]. Законы - это абстракции познания; и физические законы также мало обладают физическими свойствами, как психологические - свойствами психики. Их нельзя относить к тому или другому ряду опыта; а потому, если они сами и образуют социально-организованную систему, то из этого не следует чтобы была социально организована и охватываемая ими область опыта» (т.е. «законы природы», как и все «формы организации опыта», вырабатываемые человеческой социальной практикой, принадлежат не всему опыту в целом, а только одной его «части» - «социальному опыту», человеческому обществу) (Богданов 1904, с. 40). «Формы организации опыта», как и «физический опыт», выработаны и организованы социально, но «физическим опытом» не являются, поскольку не содержательны (конкретны), а абстрактны, поскольку они организуют некоторое содержание опыта - конкретные его «элементы», и потому не выводимы из этих «элементов», а напротив, определяют, чем окажутся те или иные их комплексы.

Система всех «форм организации опыта», о которой было упомянуто в приведенной выше цитате, и есть то, что А.А.Бог­данов называет «общественным сознанием». Оно, будучи системой средств человеческой социальной практики, есть не что иное, как сама эта практика, только в «сокращенном» виде. «Технический, орудийный акт как нераздельное социальное целое охватывает не только те мускульные сокращения, которые непосредственно полезным образом изменяют внешние отношения, но также и все те непроизвольные мускульные сокращения, которые необходимо сопровождают первые (в силу постоянной нервной иррадиации), а также, разумеется, и те процессы в центральном нервном аппарате (или, что тоже самое, в «сознании») [подчеркнуто мной - С.Д.], которыми обуславливаются все эти мускульные сокращения. Теперь, что же представляет из себя первично образовавшееся понятие, содержанием которого служит этот трудовой акт? Да только - сокращение этого же трудового акта. Понятие это есть неразрывное соединение слова с представлением о данном действии. Но слово, как мы видели, первоначально само есть нераздельная часть трудового комплекса - именно, входящие в его состав непроизвольные мускульные сокращения голосового аппарата; представление же о действии (включающее в себя и стремление его воспроизвести) - это, согласно взглядам современной психофизиологии, начальная фаза волевого комплекса «действие», психическое начало самого действия Таким образом, первичный познавательно-идеологический элемент - понятие - оказывается в данном случае просто сокращенной формой технического элемента - трудового акта» (Богданов 1906, с. 55). «Значениями» всех понятий, суждений и т.п. являются те или иные человеческие действия, более того, понятия, суждения и т.п. и есть эти самые действия, только не завершенные, не доведенные до внешней моторики конечностей тела; они, так сказать, «свернуты» внутри организма, протекают не на его «поверхности», а в его «глубине». Именно в силу своей неполноты, «сокращенности» совместные трудовые действия людей и становятся формами организации их опыта: «объединять пережитой опыт в психических организмах возможно, конечно, только в сокращенном виде, ибо психика ограниченна» (Богданов 1906, с. 56).

Конечно, было бы ошибкой пытаться отыскать в наличной системе коллективных человеческих действий значения всех понятийных систем (религиозных, научных, философских и прочих учений), как это делал, например, один из последователей А.А.Богданова В.М.Шулятиков в своей книге «Оправдание капитализма в западноевропейской философии: от Декарта до Маха», где все содержание каждой из рассматриваемых философских систем сводится к структуре социальной практики того времени, когда формулировалась та или иная философская система. Многие понятия и образуемые из них более сложные познавательные конструкции (суждения, теории) «достаются в наследство» человеку от предшествующих эпох с иной системой коллективных человеческих действий, представляя собой своеобразный «осадок» социальной практики прошлого в социальной практике настоящего: ведь для того, чтобы организовывать опыт, они должны быть гораздо более устойчивыми, чем то достаточно подвижное содержание, которое ими организуется, и изменяться значительно медленнее, надолго переживая его. Поэтому человеческую деятельность необходимо рассматривать не в ее наличном состоянии, а в ее историческом развитии, в связи с теми ее состояниями, которые предшествовали ее теперешнему состоянию, и на основе которых и возникло оно само. «Причина одного идеологического явления может лежать и в других идеологических явлениях, например, идея возникает нередко потому, что она необходимо вытекает из других, ранее сложившихся идей, а те, в свою очередь, могут быть порождены также идеологическими условиями и т.д. Но, продолжая эту цепь, исследование необходимо приходит к причинам уже производственного характера» (Богданов 1923, с. 33).

Таким образом, «общественное сознание» не есть нечто иное, чем система коллективных человеческих действий, составляющая «общественное бытие»; оно и есть эти действия, точнее говоря, формы их организации. Отсюда и известный тезис А.А.Богданова о тождестве общественного бытия и общественного сознания: «В своей борьбе за существование люди не могут объединяться иначе, как при помощи сознания: без сознания нет общения. Поэтому социальная жизнь во всех своих проявлениях есть сознательно-психическая. [...] ...Просто нельзя представить себе такого социального факта, который происходил бы без участия сознания. [...] Вообще, социальность неразрывна с сознательностью. Общественное бытие и общественное сознание, в точном смысле этих слов, тождественны» (Богданов 1904, 57)Обратите внимание: общественное сознание для А.А.Богданова - это не «психика», не совокупность индивидуальных состояний человека, не «индивидуально организованный опыт»; оно надиндивидуально, («сами общественные формы надиндивидуальны» - Богданов 1906, с. 3), существует не «в человеке», а «между людьми», как совокупность средств их взаимодействия в процессе осуществления коллективной деятельности, «форм организации социального опыта». «Психика» вообще есть только условие существования общественного сознания, но не оно само, поскольку, как уже было сказано, «формы организации опыта», образующие в совокупности общественное сознание, не принадлежат к психическому или физическому «ряду» опыта, а составляет нечто третье, и именно поэтому могут одновременно входить как в тот, так и в другой «ряд» (речь - процесс физический, мышление («речь минус звук», «внутренняя речь») - психический, замысел - явление психическое, его реализация - физическое, хотя «формы организации опыта» в каждом из примеров одни и те же).

«Общественное сознание» и «общественное сознание» состоят из одного и того же материала - способов организации, «форм» совместных человеческих действий, и именно потому тождественны. «Формы» же, как мы помним, не принадлежат к «физическому» или «психическому» «ряду» опыта. «Общественное бытие» не физично, «общественное сознание» не психично. «Общественное бытие» - это определенным образом организованная, т.е. имеющая свои формы, система коллективных человеческих действий, содержанием которой являются сами эти действия как определенные комплексы «элементов опыта»; «общественное сознание» - система «форм организации опыта», выработанных коллективной человеческой деятельностью, содержанием которой являются все те же комплексы «элементов опыта» (поскольку любое новое содержание входит в человеческий опыт только благодаря тем или иным действиям). Тезис о тождестве «общественного бытия» и «общественного сознания» означает, что формы человеческого познания и формы человеческой социальной практики - это одни и те же формы, содержание которых («элементы опыта», в нашем случае - физиологические процессы в человеческом организме во время труда и объекты этого труда) является не социальным, а природным (досоциальным). Например, в «меновом обществе» «я» есть и «сознание», и «бытие»: человек здесь только потому сознает себя как «я», что он действительно есть «я» - самостоятельный центр стремлений и действий; сами же стремления и действия как психофизиологические процессы принадлежат к области природы, а не общества, поскольку имеются и у других живых существ и не составляют специфики именно человеческого существования. Сознавать себя как «я» и быть «я» - одно и то же. Тот, кто не действует как «я» (момент «общественного бытия»), не может сознавать себя как «я» (момент «общественного сознания»), а тот, кто не сознает себя, как «я», и не действует как «я».

Следует помнить, что «я» - это не имя какого-либо предмета (например, «духовной субстанции», как это было еще у Декарта), а «форма организации (социального) опыта», содержанием которой является некоторый более или менее устойчивый комплекс «элементов опыта» - человеческий организм, сам по себе являющийся, не социальным, а досоциальным - природным - образованием, из которого невозможно вывести, является ли он «я»: «я» - не содержание, а форма опыта (в нашем случае - человеческих действий), и дается отдельному человеку не его личным бытием, а привносится ему извне его личного бытия, из бытия общественного - из той социальной практики, в которую он включен, составляя социальную характеристику его бытия. Таким образом даже то, что делает бытие человека индивидуальным, само есть не индивидуальное, а социальное - для того, чтобы человек стал индивидуумом, «автономной личностью», необходима особая организация того общества, в котором он живет.

Следовательно, индивидуальное человеческое сознание - это не то же, что простая «психика», представляющая собой определенным образом организованные «элементы опыта». Основную часть индивидуального человеческого сознания образуют усвоенные отдельным человеком в процессе взаимодействия с себе подобными надиндивидуальные «формы организации опыта». Большая часть «состава» индивидуального человеческого сознания социальна: «Социальная среда дает человеку наибольшую долю его психического содержания. И она же дает ему формы мышления, орудия, посредством которых, он организует это содержание» (Богданов 1909, с. 136). Несоциальным в индивидуальном человеческом сознании остается лишь то, что обще человеку с животными, что относится не к его общественному, а к его природному бытию, «например, все непосредственные ощущения, порождаемые физиологической жизнью» (Богданов 1904, с. 58). «Психика» - ощущения, восприятия, представления, эмоции - есть у любого животного; некоторые биологи считают, что даже растения способны ощущать. Но ни у одного живого существа, кроме человека нет сознания как системы усвоенных индивидом в процессе взаимодействия с себе подобными коллективных действий, нет индивидуализации коллективного. Человеческая психика сложнее простой «индивидуальной организации опыта», поскольку включает в себя не только содержание опыта элементы опыта - но и его формы, а и они сами, и их связь между собой являются не индивидуальными, а социальными. Индивидуальное человеческое сознание - это «надстраивающееся» над «простой» психикой «свернутое» в отдельном человеке «общественное бытие».

Существуют два вида «форм организации опыта». Первый из них - техника, средства труда — «формы непосредственных отношений человека к среде, непосредственной борьбы с внешней природой». Техника, конечно, полностью входит в «общественное бытие» людей, однако это не значит, что она противоположна человеческому сознанию. Человек, стремясь извлечь из внешней природы необходимые для его существования вещества и защитить себя от ее разрушительных воздействий, «объективирует» некоторые комплексы элементов своего опыта, т.е. посредством действий, направленных на внешнюю природу, переводит их из психического «ряда» опыта в физический, воплощая во внешней природе свои идеи и тем самым социализируя их, делая доступными всем другим людям. «Орудия, машины, материалы труда - это элементы внешней природы, которые человек, приспособляясь [к окружающей среде - С.Д.], располагает наиболее выгодным для себя образом. «Приспособление» заключается здесь в умении человека так воздействовать на внешние предметы, что из них получается целесообразная комбинация в виде, например, топора или двигательного механизма, и затем в умении пользоваться этой комбинацией; следовательно, «технические приспособления» находятся в психике людей, а не вне ее. Разумеется, если отнять у человека орудия труда, то он будет «технически неспособен», как будто у него отняли самые приспособления; но в сущности приспособления эти у него останутся, так как он по-прежнему будет способен пользоваться орудиями, а будут отняты только внешние условия, необходимые для того, чтобы проявить эту способность» (Богданов 1904, с. 61). Например, нож - это не камень или металл, хотя он и делается из них, поскольку из камня или металла делается и множество других предметов, которые пришлось бы отождествить друг с другом, если бы мы решили определять средства труда по тем веществам, из которых они изготовлены, что нелепо. «Специфика» ножа - не в том, из чего его изготовили. Нож - это организованная последовательность действий по обработке и последующему использованию в процессе взаимодействия человека с окружающей средой некоторого природного вещества, не обязательно какого-то одного определенного: каменный, бронзовый, стальной, деревянный, пластмассовый ножи - все равно ножи, а не разнородные предметы; различие между ними не качественное, а только количественное - по степени интенсивности выполняемых с их помощью действий. Действия же эти возникают первоначально в индивидуальном человеческом сознании, в «психике», как некоторый замысел, как форма (способ) организации некоторого природного содержания, и только потом «выносятся» за ее пределы во внешнюю природу и овеществляются. Человек, который ни разу в жизни не видел, как пользуются ножом, никогда не поймет, что это за вещь, сколько бы времени он ее не рассматривал, хотя вещество ножа ему будет полностью представлено; что такое нож, он поймет только тогда, когда ему покажут, как использовать этот предмет, т.е. организованную последовательность (систему) человеческих действий, способных передаваться от одного человека к другому. Таким образом то, что есть в ноже социального, что входит в «общественное бытие» - это определенная форма организации человеческих действий («социального опыта») в коллективном труде, совсем не противоположных «сознанию», а отнюдь не те природные вещества, из которых он сделан - последние относятся не к общественному, а к природному (дообщественному) бытию. Именно поэтому люди могут восстановить средства труда после их разрушения в ходе каких-либо социальных или природных катастроф, как это нередко происходило в истории человечества, поскольку эти средства, принадлежащие «общественному бытию», находятся не в веществах природы, а 1) в их индивидуальных сознаниях и 2) в их общественном сознании в виде совокупности технических правил производства и использования. Одним словом, техника не противоположна сознанию, а имманентна ему и без него не существует (тот же нож, не употребляемый дело - не нож, а просто кусок камня или металла).

Основой «технического процесса» является другой, противоположный ему по своей направленности - усвоение отдельным человеком системы коллективных действий, «сворачивание» их в словах и жестах, являющихся «формами организации» как индивидуального, так и коллективного опыта. Здесь мы имеем дело со вторым видом «форм организации опыта», а именно, с формами взаимодействия людей друг с другом в процессе совместной деятельности. По отношению к формам взаимодействия человека с природой они являются более фундаментальными. Техническая деятельность как овеществление некоторых идей, понятий человека возможно только потому, что он обладает языком. «Понятие невозможно без слова, которое его выражает. Слово есть тот устойчивый центр, около которого группируется все содержание понятия; а оно никогда не сводится к отдельному, конкретному представлению, но всегда охватывает собою целые ряды таких конкретных фактов сознания и их взаимная связь; в изменчивой, текучей среде психических ассоциаций все это содержание неизбежно рас­плылось бы очень быстро, если бы для него не существовало прочного организующего центра, а именно слова» (Богданов 1910, с. 5). Язык же - явление всецело социальное. Человек может произносить слова «про себя» и говорить «сам с собой» только потому, что раньше уже слова уже были произнесены вслух и по отношении к другим людям в определенной ситуации совместной с ними деятельности. Задолго до Л.Витген­штейна А.А.Богданов подвергает критике идею «личного языка»: «...Слово не могло мыслиться раньше, чем оно было произнесено между людьми. Если бы оно создавалось в индивидуальной душе, оно не было бы словом, потому что не было бы понятно никому, кроме создавшего» (Богданов 1923, с. 60), было бы однопорядковым со всеми прочими его личными переживаниями - таким же неопределенным и неустойчивым - и по этой причине не могло бы быть средством их организации. Язык - не набор «имен», а базовая система средств («приспособлений», «форм») общественно-человеческой деятельности, на основе которой (этой системы) только и могут возникнуть все другие «приспособления» человеческой деятельности – «формы организации опыта» «Язык есть техническое средство общения каждой отдельной [человеческой - С.Д.] психики со всеми другими, следовательно, с коллективом» (Богданов 1909, с. 137) (подробнее о философии языка А.А.Богданова см. в моей статье в вып. 1 «Тектологического альманаха»). Конечно, формы взаимодействия человека с природой - техника - первоначально возникают в индивидуальном человеческом сознании, и только затем могут быть переведены из внутренних процессов человеческого организма в его внешние действия. Но такое «овнешнение» «технических приспособлений» возможно только потому, что человек ранее уже «овнутрил» свои трудовые действия, совершаемые им совместно с другими людьми, перевел их во внутренние процессы своего организма - речь и мышление. Человек только потому есть «a toolmaking animal», что он изначально - существо общественное.

Итак, картина сознания, предлагаемая А.А.Богдановым, такова. В мировом бытии - опыте - выделяется одна его часть - человеческий мир, «общественное бытие», представляющее собой более или менее устойчивые комплексы «элементов опыта», производящих совместные действия по направлению другим комплексам «элементов опыта», непосредственно соприкасающихся с ними. В процессе этих действий вырабатываются определенные формы этих действий, в совокупности образующих некоторую систему - «общественное сознание». Покольку же и «общественное бытие», и «общественное сознание» состоят из одного и того же «материала» - совместных человеческих трудовых действий, действия же эти, первоначально находящиеся в межчеловеческом взаимодействии, могут «сокращаться», «сворачиваться» в отдельном человеческом организме, что необходимо для успешного совместного труда, то возникает личное сознание, отличающее человека от других живых существ, и представляющее собой общественное бытие, в котором человек существует, в «сокращенном» виде внесенное в его организм. Как система форм человеческой социальной практики, человеческое сознание - как личное, так и общественное - не является ни физическим, ни психическим.
Библиография
Богданов А.А. Из психологии общества. СПб. – Дороватовский и Чарушников. - 1904.

Богданов А.А. Наука об общественном сознании. 3-е изд. Пг.–М. – «Книга» - 1923.

Богданов А.А. Падение великого фетишизма. М. - 1910.

Богданов А.А. Философия живого опыта. – Спб. – М.И.Семенов. - 1913.

Богданов А.А. Философия современного естествоиспытателя // Очерки философии коллективизма. Вып. 1. СПб. - 1909.

Богданов А.А. Эмпириомонизм. Т. II - М. – Дороватовский и Чарушников. - 1905

Богданов А.А. Эмпириомонизм. Т. III. Спб. – Дороватовский и Чарушников. - 1906.