«Уничтожить кулака как класс, имущество его отдать колхозам, факт!» (Давыдов)

“Я буду проводить линию партии, а тебе, товарищ, рубану напрямик, по-рабочему: твоя линия ошибочная, политически неправильная, факт!” (Давыдов)

Анализ глав:

Глава 4 том 1 (Заседание гремяченского актива и бедноты)

В 1932 году был принят чудовищный закон — в народе его прозвали “законом о пяти колосках”: “расстрел с конфискацией всего имущества” за хищение урожая, общественных запасов, скота и так далее. При смягчающих обстоятельствах “преступник” карался десятью годами лишения свободы (минимум) с конфискацией всего имущества. По этому закону осудили 55 тысяч человек. Из них к высшей мере наказания приговорили 2 100 человек. (Данные и изложенные далее факты взяты из очерка «Операция Голод», опубликованного Сергеем Заворотным и Петром Положевцом в «Комсомольской правде» 03.02.1990.)

Лев Зино́вьевич Ко́пелев (9 апреля 1912, Киев — 18 июня 1997, Кёльн) — критик, литературовед (германист), диссидент и правозащитник

“Я слышал, как... кричат дети, заходятся, захлебываются криком. Я видел взгляды мужчин: испуганные, умоляющие, ненавидящие, тупо равнодушные, погашенные отчаянием или взблескивающие полубезумной злою лихостью.

— Берите. Забирайте. Все берите. От еще в печи горшок борща. Хотя пустой, без мяса. И все ж таки: бураки, картопля, капуста. И посоленный! Забирайте, товарищи-граждане! Вот почекайте, я разуюсь... Чоботы, хоть и латаные-перелатаные, а может, еще сгодятся для пролетариата, для дорогой советской власти...

Было мучительно трудно все это видеть и слышать. И, тем более, самому участвовать. Хотя нет, бездеятельно присутствовать было еще труднее, чем когда пытался кого-то уговаривать, что-то объяснять... И уговаривал себя, объяснял себе. Нельзя поддаваться расслабляющей “жалости. Мы вершим историческую необходимость. Исполняем революционный долг. Добываем хлеб для социалистического отечества. Для пятилетки.

И как и все мое поколение, я твердо верил в то, что цель оправдывает средства. Нашей великой целью был небывалый триумф коммунизма, и во имя этой цели все было дозволено — лгать, красть, уничтожать сотни тысяч и даже миллионы людей,— всех, кто мешал нашей работе или мог помешать ей, всех, кто стоял у нее на пути. И все колебания или сомнения по этому поводу были проявлением “гнилой интеллигентности” и “глупого либерализма”, свойств людей, которые не способны “из-за деревьев увидеть леса”.

Так я рассуждал, и так думали все мне подобные, даже когда... я увидел, что означала “всеобщая коллективизация”, увидел, как они “кулачили” и “раскулачивали”, как безжалостно они грабили крестьян зимой 1932/33 года. Я сам принимал в этом участие, прочесывая деревни в поисках укрытого зерна, прощупывая землю с помощью железного стержня, чтобы обнаруживать пустоты, куда могло быть спрятано зерно. Вместе с другими я обшаривал сундуки стариков, не желая слышать плач детей и вопли женщин... Просто я был убежден, что выполняю великое и необходимое преобразование деревни; что благодаря этому люди, живущие в ней, станут жить лучше в будущем, что их отчаяние и страдание были результатом их собственной отсталости или происками классового врага; что те, кто послал меня,— как и я сам,— знали лучше крестьян, как им следует жить, что они должны сеять и когда жать.

Страшной весной 1933 года я видел, как люди мерли с голода. Я видел женщин и детей с раздутыми животами, посиневших, еще дышащих, но уже с пустыми мертвыми глазами. И трупы... трупы в порванных тулупах и дешевых валенках, трупы в крестьянских хатах, на тающем снегу старой Вологды, под мостами Харькова... Я все это видел и не свихнулся, не покончил с собой. Я не проклял тех, кто послал меня отбирать у крестьян хлеб зимой, а весной убеждать и заставлять их, едва волочивших ноги, до предела истощенных, отечных и больных, работать на полях, чтобы “выполнить большевистский посевной план в ударные сроки”.

Не утратил я и своей веры. Как и прежде, я верил потому, что хотел верить”.

Между первым и вторым томом « Поднятой целины»

Роберт Конквест (англ. Robert Conquest) — британский историк, ставший известным писателем и исследователем Советского Союза после публикации в 1968 году книги «Большой террор» — исследования сталинских чисток 1930-х годов. В настоящее время является научным сотрудником Гуверовского института при Стэнфордском университете.

Р. Конквест “Жатва скорби”

Указ (от 7 августа 1932 года, который обеспечивал законность санкций в поддержку конфискации зерна у крестьян) постановлял, что колхозная собственность, такая, как скот и зерно, отныне приравнивалась к государственной собственности, “священной и неприкосновенной”. Виновные в посягательстве на нее будут рассматриваться как враги народа и приговариваться к расстрелу, который при наличии смягчающих вину обстоятельств может быть заменен тюремным заключением сроком не менее десяти лет с конфискацией имущества. Крестьянки, подобравшие несколько колосков пшеницы на колхозном поле, получали меньшие сроки. Декрет постановлял также, что кулаки, которые пытались “заставить” крестьян выйти из колхозов, должны приговариваться к заключению в “концентрационные лагеря” на срок от пяти до десяти лет. В январе 1933 года Сталин назвал этот декрет “основой революционной законности на текущий момент” и сам его сформулировал.

К десяти годам заключения приговаривали за “кражу” картофеля. Женщину приговорили к десяти годам тюрьмы за то, что она срезала сто початков зреющей кукурузы со своей же собственной делянки: за две недели до этого ее муж умер от голода. За такое же преступление к десяти годам приговорили отца четырех детей. Другую женщину приговорили к десяти годам тюрьмы за то, что она собрала десять луковиц на колхозной земле. Советский ученый Н. Немаков упоминает случай приговора к десяти годам принудительных работ без права на помилование и с конфискацией всего имущества за сбор 70 фунтов колосьев пшеницы.

В 1932 году после ряда чисток предыдущих лет доведенные до крайности некоторые председатели колхозов и местные партийные деятели решили больше не отступать ни на шаг. В августе 1932 года, когда стало очевидно, что выполнить план по зерну невозможно, в селе Михайловка Сумской области произошли беспорядки. Председатель колхоза, член партии и бывший партизан по фамилии Чуенко, объявил односельчанам о спущенном плане и сказал, что не намерен отдавать зерно без согласия членов колхоза. В ту же ночь он покинул деревню, но был схвачен и арестован ОГПУ вместе с председателем сельсовета. На следующий день в деревне вспыхнул “бабий бунт”. Женщины потребовали освобождения арестованных, снижения налогов, выплаты недоплаченных трудодней и снижения зернопоставок. В результате 60 человек было осуждено, включая Чуенко, который был приговорен к расстрелу.

За пять месяцев 1932 года 25—30 процентов среднего управленческого аппарата в сельском хозяйстве было арестовано. Зимой 1932/33 года коммунистическая пресса Украины объявила о многих случаях исключения из партии, а иногда и арестах как рядовых членов Компартии Украины, так и официальных лиц районного масштаба 14. Вот типичный случай пассивного сопротивления и типичный же путь расправы: один председатель колхоза произвел массовые обыски, ничего не нашел и объявил: “"Зерна нет. Никто не скрыл его, никто не получил его незаконно. Поэтому план поставок выполнять нечем". В результате его самого обвинили в организации преступной кражи зерна” .

Лятьевской в вынужденном затворничестве 20 раз прочитал роман «Камо грядеши» Генрика Сенкевича об императоре Нероне, поджегшего Рим ради своей прихоти, из любви к искусству, - он считал, что, увидев горящий великий город он сможет создать такую поэму, перед которой побледнеют произведения Гомера и Вергилия. Пожар не разрешили тушить «Спасать цирк не разрешили. Я сам слышал. Когда запылали дома вокруг него, тысячи голосов кричали: «Смерть спасающим»! Какие-то люди бегают по городу и швыряют в дома горящие факелы».

Для спасшихся было сделано все, чтобы предотвратить их недовольство. Все были обеспечены провизией.

Чтобы отвести от себя гнев народа Нерон обвинил в поджоге Рима христиан, которых уничтожали во множестве. Их кровью пытались залить память о пожаре.

«И вот ушел в прошлое Нерон, как проходит ветер, гроза, пожар, война или мор, а Базилика на ватиканском холме доныне царит над Римом и над миром».

Достоевский Ф.М. : «Только то и крепко, под что кровь потечет»

Вопросы:

Проанализируйте значение имен и фамилий главных героев. Как называется такой прием в литературе?
Как происходит коллективизация в Гремячем Логе?
Кто ее проводит? Сравните образы Давыдова и Поляницы (книга 2 глава 15)
Искренне верит Давыдов то, что «цель оправдывает средства»?
Могли ли главные герои романа участвовать в событиях, описываемых в воспоминаниях Льва Копелева и в книге Р. Конквиста ?
Почему автор так трагически обрывает историю жизни главных героев?
Как вы думаете, почему между написанием первого и второго тома проходит более 20 лет? (1932-1955)