Вадим Алямовский Царевна Лягушка

Вадим Алямовский

Царевна Лягушка
Нет, ну сначала-то всё было, как положено! Вызвал царь-отец к себе сыновей и сказал:

Пора бы вам сынки, остепениться. Короче так: берите себе луки со стрелами и стреляйте в белый свет, как в копеечку. Куда стрела упадёт, там и судьба ваша.

- А если моя стрела в кабак упадёт, можно я тогда не буду остепеняться? – первым подал голос средний сын, балагур и бабник. – Шучу, пап, шучу. А если серьёзно, то ведь Вы, папаша, нам натуральный лохотрон предлагаете!

Ну, лохотрон не лохотрон, а только тот лох, чья жена мне больше всех приглянется…

- Че-е-го?! – возмутились сыновья.

- Не в этом смысле – по-отцовски. Так вот, этот лох выиграет в лохотрон мой трон, и… - царь задумчиво поскрёб бороду, - полцарства впридачу!

Старший сын слегка раздражённо заметил:

- Между прочим, насколько я разбираюсь в математике, трон – это уже и есть ВСЁ царство, а не половина.

- Выучил, на свою голову! Отца по миру готовы пустить, грамотеи… Ладно – полцарства и… полтрона.

- Так ведь... – в три голоса было воскликнули сыновья.

- Мо-о-лчать! На исходную позицию – шагом марш!

Старший сын преуспел не только в математике, а ещё и в военных науках, поэтому честно выстрелил и забил стрелу туда, куда и целился – в боярский двор.

Средний сын, жуликоватый от природы, отправил втихаря гонца со стрелой на купеческий двор (куда и без того захаживал, к дочке купеческой), а сам вхолостую выстрелил.

Младший сын не преуспел ни в чём – ни в науках, ни в делах житейских (всё больше сказки читал), поэтому выстрелил в болото с лягушками.

Свадьбы сыграли сразу три, а потом стали жить-поживать.

В центре внимания был, естественно, младшенький со своей лягушкой. Все ждали с нетерпением, когда она в царевну обратится. Больше всех ждал этого сам муж (оно и понятно – дело-то молодое). День ждал, неделю ждал, год ждал – а она всё никак. Уж он и подглядывал за ней, и бить пробовал – бесполезно. Родня предлагала насильно с лягушки шкуру снять, но он не стал: вдруг, говорит, это просто лягушка, а не царевна. Лучше, мол, всю жизнь с лягушкой проживу, чем душегубом стану.

Как словом, так и делом – прожил всю жизнь, жену комарами угощая, и понял к старости одно: в жизни всегда есть место подвигу, но не всегда – чуду.

А кому полцарства досталось? Да никому – завоевал их кто-то. Целиком. Соседи, кажется.
Василиса Премудрая
В одном царстве-государстве жила Василиса Премудрая. Завидная невеста была. Денег полно, а откуда – про то никому неведомо. Однако люди особо не волновались, потому что жили в сказочной стране, и деньги вполне могли появиться у кого угодно обыкновенным волшебным способом.

Пришла пора Василисе замуж выходить. Нет, мужики-то у неё, конечно, и так бывали. Но ведь замуж – совсем другое дело! Наняла она гонцов, чтобы побежали во все стороны и нашли ей жениха красивого, богатого, умного и холостого.

Воротились гонцы через неделю и руками развели: нету таких, чтоб «в одном флаконе» все четыре качества сочетались. Ежели красивый, умный и неженатый – то бедный, а умный, богатый и неженатый – некрасивый, и так далее.

Осерчала Василиса Премудрая, велела гонцам головы поотрубать. Минут через пятнадцать, правда, поостыла и отменила свой приказ. Благо, палач у неё был нерасторопный, и к тому времени даже половины гонцов казнить не успел.

Однако по домам помилованных она не отпустила. И то верно: одно дело милость проявить, а другое – собственную ошибку признать. Негоже себя в таком-то свете перед подчинёнными выставлять. Велела Василиса тех гонцов, что ещё с головами были, в темницу посадить, да и забыла про них. Такое у неё было правило – о плохом не вспоминать, по возможности.

Прошёл год. Василисе снова замуж захотелось, она про гонцов вспомнила и приказала привести их к себе.

- Помните, за что в неволе оказались? – строго спросила Василиса.

Закивали гонцы: помним, мол, матушка, как не помнить.

- Хорошо, что помните. Теперь вы можете искупить свою вину, если выполните мой новый приказ. Точнее, старый приказ в новой редакции. Подумала я на досуге и решила богатого жениха не искать. Мне и своего богатства хватает, так что этот пункт вычёркиваем. Ищите красивого, умного и холостого.

Обрадовались гонцы (это ж гораздо легче исполнить!) и побежали, как говорится, во все концы. Бегают, списки составляют, адреса записывают. А одного, самого старательного, занесло дальше всех, и он такое там увидел, что вернулся с глазами навыкате. Воздух, как рыба, ртом хватает и пальцем себе в рот показывает – дайте, дескать, воды напиться. Дали ему воды и велели ответ держать. Попил гонец, отдышался и говорит:

- Был я, матушка, в такой стране, где деньги совсем нельзя наколдовать, а можно только украсть, или, в крайнем случае, заработать. А если человек ни того, ни другого делать не умеет, тогда он продаёт что-нибудь ненужное. Например, себя. Раньше-то там только баб продавали, а с недавних пор и мужиками торговать начали. Я всё разузнал, где торговля самая бойкая, да выбор побогаче. Лучше всего отправляться в кабак, который местные называют «клуб для женщин «Барсук».

Нахмурилась Василиса.

- «Глуп для женщин», говоришь? – спросила, а сама, будто невзначай, на палача глянула. – Разве я велела среди глупых искать?

- Да не «глуп», а «клуб». Это кабак, по-нашему.

- А барсук причём? – продолжала допытываться Василиса. Она любила, чтобы в голове было всё по полочкам разложено, не зря же её Премудрой прозвали.

- Барсук ни причём. Бар – это тоже кабак. Игра слов, не в обиду будь сказано.

- На покойников грех обижаться… Шутка. И что, там женихи прямо на полках сидят, с ценниками?

- Ещё хлеще! Они выходят на помост, вроде того, где у нас головы отсекают, и плясать начинают. А пока пляшут, одёжу с себя скидывают, чтобы, значит, товар показать. Барышни мужиков выбирают, и потом увозят к себе домой в железных самодвижущихся каретах.

Глядит на гонца Василиса, и понять не может – врёт он, или нет. «Дай-ка, - думает, - плетей ему выпишу. Глядишь и сознается, что соврал». Велела двадцать плетей всыпать рассказчику. Сказано – сделано. Орёт гонец благим матом, а сам всё своё талдычит: торгуют там мужиками, и всё тут.

Задумалась Василиса. Никогда прежде она про этакое диво не слышала, даром, что сама в сказочной стране жила. «Надо съездить, - решила, - и жениха купить». Других гонцов решила даже не слушать. Приказала, добрая душа, по домам их отпустить без всякой экзекуции.

На следующий день закинули ей слуги на коня мешок золота, и поскакала Василиса за покупками. Объяснял ей гонец, что в той стране это называют «шопинг», да сама она стеснялась такое слово на людях говорить.

Прибыла на место, спешилась и, приказав какому-то мужичку коня и золото стеречь, зашла в кабак.

Там уже начиналась торговля. Села Василиса поближе к помосту, и стала женихов разглядывать. Приглядела себе одного – красивый, статный, только трусы больно смешные – будто конская узда. Мышцы опять же, словно у коня, под кожей играют, да не абы как, а каждая по отдельности подрагивает.

«Тьфу ты! - подумала Василиса. – Дело серьёзное, а мне в голову всё кони какие-то лезут! К чему бы это?»

Подозвала человека огромного:

- Ты здесь работаешь? – спрашивает.

- Да, - отвечает здоровяк, - я вышибала!

- Вот как? – удивилась Василиса. – Я тоже раньше вышивала, а теперь некогда. Подскажи-ка, что это за хлопец сейчас пляшет?

- Ну-у, это же звезда наша, Нарзан. Его так прозвали, потому что непьющий.

- Беру! Будет у меня, как сыр в масле кататься!.. Кому деньги платить?

Рассмеялся здоровяк:

- Да Нарзан сам, кого хочешь, в масле укатает! А клиентов он не обслуживает. Говорю же – звезда. Ему какие только «бабки» ни предлагали – наотрез отказывается.

- Но я-то не бабка! – обиделась Василиса. – Я молодая, красивая и богатая! Мало ли, от чего он раньше отказывался!.. Это мы ещё посмотрим… Пойдём, поможешь мне мешок принести, я тебе золотой за это дам.

Вышла она на улицу и обомлела – ни коня, ни золота, ни сторожа ихнего. «Верно говорил гонец – не умеют здешние люди деньги волшебством-то добывать», - подумала Василиса. Не столько золота было жалко, сколько коня и потраченного времени.

Пришлось Василисе Премудрой домой пешком возвращаться и снова искать жениха среди своих мужиков, сказочных. И поделом ей – как говорится, на чужой каравай рот не раздевай. То есть, не разевай.

Степан-Царевич
Решил как-то Степан-Царевич невесту себе найти и поскакал в тридевятое царство. Известное дело - не на помойке же невесту искать! Долго ли, коротко ли, а только прискакал он на место. Свернул скакалку в клубочек и давай башкой по сторонам крутить, девок разглядывать. Вот заприметил одну, подошёл к ней и говорит:

- Какая же ты, девица, красивая! Прямо глаз не оторвать!

Упала на колени девица, взмолилась:

- Не отрывай у меня глаз, добрый молодец! Кому же я одноглазая-то нужна буду? Даже и тебе, поди, не пригожусь...

Поскакал Степан-Царевич дальше. Смотрит - стоит прямо у дороги девушка.

- Что же ты стоишь тут, одна-одинёшенька? Да ещё такая красавица - любо-дорого посмотреть!

- Посмотреть недорого, можно вообще бесплатно. Всё остальное - дорого. А если у тебя денег нет, скачи своей дорогой, нечего мне тут клиентов распугивать! Да, кстати, я и не одна вовсе, если ты вдруг что задумал. Сутенёр мой, вон тот мужичок в кольчужке заморской, гляди-ка, стоит, кистенём помахивает!

Не стал глядеть Степан-Царевич – поверил девушке на слово и поскакал новую невесту искать. Через три дня встретил ещё одну девушку. Стояла она у колодца и на коромысло вёдра с водой присобачивала.

- Дозволь напиться, красавица писаная! – молвил Степан-Царевич.

- Где это?.. – растерялась девушка и стала разглядывать свой подол спереди и сзади. – А-а-а … Это ж я водой облилась, когда ведро доставала. Мамка говорит, я уж лет десять не писаюсь. Ну, а напиться хочешь – напивайся, мне-то что за печаль? Я ж тебе не жена.

- Не будем об этом, – строго сказал Степан-Царевич и поскакал дальше.

Целый день скакал и заскочил в лес. Видит – стоит на поляне избушка на курьих ножках, а из окна старушка выглядывает. Зашёл он в избушку, и говорит:

- Здравствуй, бабушка! Меня зовут Царевич. Степан-Царевич.

- Куда путь держишь, добрый молодец?

- Ищу я, бабушка, свою вторую половинку.

- Батюшки! – всплеснула руками старушка. – Как же это тебя угораздило её потерять-то?

- Да не терял я половинку свою. Не было у меня её никогда.

- Уродился таким? Родители пьющие были, али жили у фабрики какой? Ах ты, болезный… Тебе, поди, на одной половинке сидеть неудобно, потому и скачешь на скакалке, а не на коне?

- Ты о какой это половинке подумала, бабушка? Ах, вон оно что, - догадался Степан-Царевич. – Нет, я о другой половинке речь веду.

- О полушарии мозга? Вроде на дурака не похож…

- Да что же это такое?! – рассвирепел Степан-Царевич. – Почему никто меня не понимает?!! Бабу я ищу себе! Бабу!!!

- Это ты удачно зашёл! – обрадовалась старушка. – Я как раз Баба Яга, вот со мной и будешь жить!

Делать нечего, стал Степан-Царевич жить с Бабой Ягой. А уж счастливо ли, про то никому неизвестно – не видал его с тех пор никто. Сам виноват. Соображать надо, где «туману напустить», а где выражаться яснее. А то получается это… как бы это… Ну, вы поняли.