Петр I
1672- 1725
Его величество хирург.
Как всегда по утрам на базарную площадь Амстердама со всех сторон стекался народ. Торговцы с доверху нагруженными тележками окриками просили посторониться. Хозяйки недовольно уступали дорогу. Среди этого спешащего люда бросался в глаза один человек. Он был огромного роста, мощного телосложения, круглые большие глаза его светились любопытством.
Никому и в голову не приходило, что это русский царь Петр Первый.
Справа от базарной площади Петр заметил толпу народа и тут же повернул туда. Он увидел коренастого, с огромными ручищами голландца в белой шапочке и белом переднике. В руках голландец держал инструмент, который Петру, видевшему не очень хорошо, разглядеть не удавалось. «На цирюльника не похож»,- протискиваясь поближе. Перед голландцем на высоком раскладном стуле, широко раскрыв рот, сидел парень. Теперь Петр разглядел, что за инструмент держал он в руках. Это были небольшие стальные щипцы. Одно движение – и в клешнях щипцов очутился зуб. Парень, вскакивая со стула, вскрикнул.
- Он больше не будет мучить тебя по ночам! – громко крикнул хирург. – кто следующий?
Петр пришел в неописуемый восторг. Зубодер! До чего ловок!
Царь страстно интересовался анатомией и хирургией. Здесь, в Амстердаме, он познакомился со знаменитым ученым Фридрихом Рюйшем. Посетив анатомический кабинет Рюйша, царь пришел в восхищение. Сопровождающий его молодой человек, которого Петр привез, чтобы он в Европе для пользы России делу учился, писал в своем дневнике: «Рюйш достиг удивительного совершенства в приготовлении анатомических препаратов. Видели мы там кости, жилы, мозг человеческий… Видели сердце человеческое, легкое, почки, и как в почках родится камень… животные мелкие, от многих лет собранные и нетленные в спирте; мартышки и змеи предивные, и лягушки, и рыбы многие дивные, и птицы разные, зело дивны, и крокодилы, тут же жуки предивные и бабочки зело великие».
Петр сблизился с ученым, запросто приходил к нему домой побеседовать и часто присутствовал на его лекциях по анатомии. Во время операции он неотрывно следил за каждым движением хирурга и как талантливый ученик научился многому.
Но вернемся к шумной базарной площади, где великий царь земли русской любовался на работу дантиста-самоучки. Тот как раз закончил прием. Он аккуратно уложил в деревянный, похожий на пенал, ящичек, свой инструмент. Затем сложил раскладной стул и аккуратно упрятал его в холщовый мешок. Толпа разошлась. Петр, приветливо улыбаясь, подошел к голландцу, и вскоре они сидели в ближайшей таверне.
Через несколько часов Петр в обнимку со своим новым товарищем вышел из таверны. Петр торжествовал. Зубодер научил его своему мастерству! Несколько дней он брал у голландца уроки, щедро оплачивая каждый.
Усвоив все приемы учителя, царь приобрел серебряный футляр с хирургическими инструментами и с тех пор всегда носил его в кармане. Стоило ему только узнать, что у кого-нибудь болит зуб, как он тотчас предлагал свои услуги. Дантистом государь работал совершенно бесплатно, для собственного удовольствия.
Несколько столетий в Санкт-Петербурге, в знаменитой кунсткамере, хранился мешок с зубами, вырванными у разных людей самолично императором Петром Великим.
За окнами дворца – зимний петербургский вечер, темный и холодный. А в дворцовом зале – сияние свечей, гремит музыка, несутся в танце веселые пары, и в самой первой – государь. Столы уставлены снедью, рюмками да кубками, народу – не протолкнуться. Это ассамблея – нововведение царя, вернувшегося из-за границы. В указе об ассамблее писалось: «Ассамблея – слово французское, которое на русском языке одним словом выразить невозможно. Обстоятельно сказать – вольное, в котором собрание или съезд; делается не только для забавы, но и для дела, ибо тут можно друг друга видеть и о всякой нужде переговорить, также слышать, что где делается, притом же и забава.
Закончилась музыка. Остановились запыхавшиеся, раскрасневшиеся от танца, пары. Смеющийся Петр увидел одиноко сидящего за столом своего камердинера Василия Полубоярова. Уныло глядя перед собой, тот опрокидывал рюмку за рюмкой. Все-то он хмурый да квелый какой-то. А ведь всего полгода, как Петр пировал у Василия на свадьбе. Царь сам выбрал невесту – молодую, черноглазую, строгую на вид Аннушку Крюкову.
-Что это ты, брат, невесел опять,- обратился царь к Полубоярову, усаживаясь рядом.- Или с молодой женой не ладится?
-В самую точку попал, государюшка,- склоняя голову на стол, ответил Василий.- Беда мне с ней. Ласкового слова не услышишь. О доме не печется, гостей видеть не желает, а спросишь: «Что с тобой, Аннушка?» - отвечает: «У меня зуб болит».
-А на ассамблею отчего не пожаловала?- спросил царь.
-Все один ответ: зуб болит!
-Не тужи, Василий,- сказал Петр.
На другой день Полубояров, как всегда, находился на службе во дворце. Государь в прекрасном расположении духа велел приготовить экипаж и, никого не взяв с собой, сказал, что едет оперировать. Василий ничуть не удивился: Петр, увлеченный хирургией, дружил с доктором Термонтом, и тот всегда оповещал царя, если предстояла сложная операция. Бывало, что Петр ассистировал хирургу, а иногда под наблюдением Термонтова оперировал сам.
Но сегодня у царя были иные планы. Он ехал на квартиру к Полубоярову.
-Слышал, Аннушка, что у тебя зуб болит?- спросил государь ,когда на его зов перед ним предстала жена Полубоярова.
-Нет, государь,- бледнея и едва держась на ногах от страха, ответила та.- Я здорова.
–Я вижу, ты трусишь. Ну-ка, садись на стул поближе к свету!
Полубоярова, не смея возражать, опустилась на стул.
Петр достал из кармана футляр, извлек инструмент и вытащил у онемевшей от страха женщины здоровый зуб.
-Повинуйся впредь мужу и помни, что жена да убоится мужа своего, инако будет без зубов, - сказал он ласково, сложил инструмент свой и в таком же добром расположении, как был с утра, вернулся во дворец.
С тех пор никто не видел царева камердинера с повешенным носом, а у Аннушки Полубояровой больше никогда не болели зубы.
Материал подготовлен учителем математики Мелеховой Г.М.