Глава 5

Извините, что не обнавляла, но я увидела объявление, что до 14 ноября идет "чистка" и фики не будут загружаться. Я и не заходила сюда ьольше. Похоже, я чего-то не поняла. Ну, да ладно.

ГЛАВА 5

* * *
Тихий вечер пятницы. Завтра предстоит поездка в Хогвартс. В этот миг, казалось, весь дом замер в предвкушении утреней суматохи. Но это будет завтра, а сейчас спокойная атмосфера, ярко разожженный камин в большой комнате, все немного расслабленны и чуть рассеяны. Все занимаются своими привычными делами: миссис и мистер Уизли тихо говорят о чем-то на кухне, Молли готовится к завтрашнему дню, а Артур пересказывает события его рабочего дня; Перси снова не пришел, остался на работе; близнецы о чем-то шушукаются с Джинни, запершись в комнате братьев, может, опять уговаривают ее что-нибудь подложить Гермионе; Рон с Гарри сидят в двух удобных креслах перед камином, опять играют в шахматы; сама же Гермиона свернулась удобным клубочком на диванчике, который стоит в углу комнаты и читает недавно купленные книги.

Девушка заметила, что вечерами, она специально спускается в зал не только для того, чтобы почитать, ведь в своей комнате это было бы делать спокойнее, а чтобы иметь возможность украдкой посматривать на Гарри, который сегодня опять весь вечер играет с Роном в шахматы. Они оба склоняются над шахматной доской, которая стоит на журнальном столике между ними: в глазах Рона азартный блеск, а Гарри задумчиво смотрит на выстроенную схему, иногда потирает гладкий подбородок и несколько неуверенно делает очередной ход. Он так и не научился играть в шахматы по нормальному, суетные и подчас ехидные советы фигур продолжали сбивать его, но он проигрывал другу с удовольствием. Гермиона заметила, что юноше совершенно все равно, если кто-то оказывается лучше его. Нет, он, конечно же, расстраивался, если проигрывал, но как-то по-честному, что ли, не пытался вызвать чувство вины у победителя. Некоторые говорили, что это слабохарактерность, отсутствие стремления к победе, а девушка считала, что это состояние взрослого ума, когда человек знает предел своих возможностей и умеет уважать чужое мастерство.
Раньше Гарри был более вспыльчивый, но сейчас… Сейчас наружу просочился другой Гарри. Нет, он еще не превратился в степенного мудрого человека, четко измеряющего свои поступки, если он вспылит, то может и треснуть Рона по рыжим патлам, рявкнуть на Гермиону и упрямо отказываться от лекарств или новой порции жареной картошки. Такой Гарри Гермионе нравился, но… эта вечная горечь на дне глаз заставляла сжиматься сердце и подступать слезы к самым уголкам глаз.
Т а к и м Гарри должен был стать лет к двадцати пяти или даже позже... Как же она была виновата… Гарри их не винил, она это видела, и такое смирение вызывало у нее чувство гнева на Дамболдора. Как он мог запретить писать им письма? Как она могла согласиться? Как только она вспоминала, к а к выглядел юноша, когда они пришли к нему, ее начинал бить озноб, эти рубцы, синяки, эта бледность. Но самое страшное было, когда она увидела пресловутого дядю Вернона. Эта мутная пелена в его глазах, когда он смотрел на мальчика. Она испугалась, что случилось непоправимое, ее колотила нервная дрожь, а взрослые только хмурились и молчали. Конечно, они бы не рассказали ей о таком, но она была очень наблюдательной девушкой и выискивала все возможные признаки.… Похоже, все обошлось, они успели. Гермиона могла поспорить, что ее друг даже не понял, почему его дядя поступал с ним так, и что могло произойти. Он такой ребенок. Девушка поражалась, насколько наивным мог быть ее друг, как много он мог не замечать, если это не касалось его друзей или безопасности окружающих.
Например, после посещения Диагон-аллеи, Гермиона потащила его в магловский Лондон по магазинам, обосновав это тем, что ему требуются и другие обновки кроме мантий. Они тогда оба очень устали. Гермиона знала, что она замучила своего друга всеми этими примерками, но зато теперь тот мог спокойно выйти не только в магическое общество, но и магловское… Хотя, она сильно подозревала, что юноше было совершенно все равно, как он выглядит. Он даже не замечал, что совершенно посторонние люди, подчас замирали, когда видели его. Вся его фигура в те моменты казалась им неземной: хрупкой и уязвимой, а глаза! Об этом нельзя рассказать. Некоторые художники магловского Лондона, работающие на улицах, принимались лихорадочно зарисовывать образ юноши, пытаясь запечатлеть его на бумаге, но… Разве можно нарисовать свет или ветер? Что-то легкое, что-то нежное? В глазах юноши жило само Небо, обнимающее мир, нарисованные же просто слабо искрились зеленью, да и то не той, которой надо. Гарри не обращал внимания, да и в магловском Лондоне он был совсем мало.

Наконец, партия была доиграна и, конечно же, завершилась победой Рона. Собирая фигуры, он спросил:

- Гарри, ты идешь спать? Уже довольно поздно, а завтра вставать рано.
- Нет, - как-то задумчиво, - я еще посижу немного, а тебе Рон не мешало бы пока собраться.
- Да, да, да, - недовольно, - ты прямо как Гермиона.
- Рон! – Возмущение, - я вообще-то нахожусь в этой комнате, и Гарри, между прочим, абсолютно прав!
Тяжкий вздох рыжеволосого юноши всем сообщил о том, как он устал от постоянных поучений.
- Ну, как сговорились, - пробормотал он.
Продолжая собирать шахматные фигурки, он украдкой бросал взгляды на Гарри и Гермиону. Он видел, как та переживает за их друга, и кто бы что ни говорил, он не дурак и все прекрасно понимает. Будто он не видел мелких глазок дяди Вернона… Гарри красивый… очень, но он тоже будет рядом и поддержит своего друга. Гермиона не одна беспокоится. Он больше не поступит так, как в начале четвертого курса. Теперь ему было очень стыдно, когда он вспоминал ту мальчишескую зависть. Рон начинал бледнеть, представляя себе, что испытал его друг, когда холодная сталь резала его плоть, и Тот-Кого-Нельзя-Называть возродился. Гарри почти ничего не рассказывал, но он до сих пор, бывает, задумчиво потирает место пореза. Там тоже теперь шрам… Как много теперь на его друге шрамов.
В ту первую ночь, когда он нагло вернулся в свою комнату, чтобы быть ближе к другу, мальчик впал в ступор, когда Гарри разделся. Он заворожено смотрел на все эти рубцы и дрожал. Гарри даже забеспокоился и начал над ним кудахтать, будто это Рон нуждался в помощи. Тогда он протянул дрожащую руку к одному из порезов. Гарри вдруг сильно смутился, поняв, что заставило так побледнеть его друга. Он быстро накинул пижаму, хотя собирался спать без нее, она все же натирала раны. Они долго неловко сидели на своих кроватях, не зная, что сказать. Потом Рон пересел к Гарри и осторожно обнял. Он дождался, когда юноша уснет, уложил его и еще полночи сидел рядом, вдруг тому станет плохо. Он больше не оставит его. Никогда. И не позволит своей зависти разрушить их крепкую дружбу. Да, Гарри лучше его, но ведь это Гарри. Даже когда он проигрывает в шахматы, у Рона остается твердое ощущение, что тот победил. Почему? Он сам не понимает, но стоило только посмотреть в эти тонкие черты лица, в эти огромные зеленые глаза, как становилось ясно, победил и все. Даже если на доске почти не оставалось его фигур, а такое тоже случалось. Рон не унижал друга поддавками. До этого он уже дорос, чтобы понимать…
Рон ушел в комнату, может все-таки соберет назавтра вещи. Гарри продолжал тихо сидеть у камина и вертеть в пальцах тот самый цветок Хризантемы. Странно, что он не завял, прошла почти неделя. Гермиона тихо поднялась с диванчика и подошла к задумавшемуся юноше. Она немного постояла рядом, но, видя, что тот ее не замечает, опустилась у его ног и положила голову на колени. Теплая ладонь опустилась на ее волосы и слегка пригладила пышные локоны.
- Даю кнат за твои мысли. – Девушка приподняла голову, чтобы иметь возможность видеть глаза юноши.
- Да ничего особенного, - Гарри улыбнулся немного смущенно, не отрывая глаз от нежных лепестков, - просто вспомнил о том, как ко мне попал этот цветок.
- Я не очень хорошо разглядела того парня, - осторожно сказала девушка, - но мне он показался довольно красивым.
- Красивым? Да, наверное.
- Гарри, а ты знаешь, что этот цветок означает дружбу?
- Дружбу? – растерянность. Взгляд юноши впервые за весь разговор отрывается от созерцания цветка и устремляется к девушке. В глубине глаз отражается пламя огня из камина и вначале даже кажется, что именно он придает взгляду эту таинственность и глубину. Но потом вдруг понимаешь, что это огонь пытается отразить в себе свет чужих глаз и не может.
- Гермиона? – мягкий вопрос.
- О, прости, я задумалась. Просто, я читала новый учебник «Цветы и их тайное значение». Там сказано, что Хризантема обыкновенная, - кивок в сторону цветка, - означает предложение или закрепление дружеских чувств двух людей.
- Дружба? Но я никогда не видел раньше этого юношу.
- Может в Хогвартсе.
- Нет! Я бы его заметил, - перебив подругу, мальчик тут же смутился, осознав, что именно он сказал.
Девушка некоторое время молчала, вглядываясь в такое родное лицо, а потом протянула руку и легко сжала ладонь, сжимающую тонкий стебелек цветка:
- Гарри, мы твои друзья. Мы всегда поддержим тебя. Ты нам очень дорог.
- Спасибо, - еле слышный шепот и немного растерянный взгляд бездонных глаз.
- Пойдем, Гарри, пора действительно ложиться спать.
Уже подымаясь по лестнице в свои комнаты, девушка приостановилась и потянула друга за рукав, вынуждая остановиться и его:
- Гарри, скажи, пожалуйста, ну, что ты думаешь о духах, то есть одеколоне Сириуса?
- Сириуса? – Мальчик был явно поражен, он некоторое время просто молчал, не в силах вымолвить ни слова. – Ну, довольно приятный, хотя немного навязчив. Но мне, все равно, нравится, - в конце концов промямлил он.
- А поточнее?
- Что ты имеешь в виду?
- Ну, ты не мог бы определить, из каких цветов составлен его аромат?
Видно было, что Гарри серьезно задумался: глаза чуть померкли, а гладкий лоб прочертила тонкая складка.
- Я не уверен, но… Знаешь, у моей тети очень хороший сад, там росли такие красивые большие цветы – Стрелиции. Мне еще всегда казалось, что они похожи на птиц. Так вот, от Сириуса, я уверен, пахнет именно ими и…
- Что-то еще?
- Да, кажется, хм Ноготками. А зачем ты спрашиваешь Герми?
Гермиона заметила, что юноша очень смущен:
- Да так, просто мне понравился запах, и очень захотелось узнать состав, а так как его сейчас нет, да и спрашивать как-то неудобно, вот я и решила, может, ты знаешь… Ну ладно иди спать, пора уже.
Зайдя к себе в комнату, девушка прислушалась. Хлопнула дверь в комнате мальчишек – Гарри зашел в комнату. Она еще немного постояла, включила ночное освещение и как можно тише разделась, Джинни уже спала. Забираясь в кровать, она прихватила с собой книгу «Цветы и их тайное значение».
- Так, посмотрим, - бормотала она еле слышно. – Стрелиции… ага, вот они. Означают мужественность, неординарность и целеустремленность. Победу. Человек, рожденный под эгидой этого цветка, отчаянно храбр, до безрассудства, сильно подвержен влиянию своих эмоций. Его решения и действия почти всегда эмоционально окрашены. Ну что ж, это очень похоже на крестного Гарри… Так, Ноготки, а с ними у нас что? …Гм … Ноготки – очень часто являются приобретенными по отношению к основному цветку, отражающему суть человека. Основное значение – скорбь, горе, а также печаль, ревность и… жестокость… Ну да… После Азкабана-то и не таким станешь. Пока все сходится, но слишком мало данных, чтобы делать выводы. Неужели у Гарри способности к магии цветов? Тогда понятно, почему Дамболдор… Но откуда он знает? Ведь проявляется-то это только сейчас, да и то не явно. Здесь что-то не так…
- Что ты там бормочешь, Герми? Спать ложись, поздно уже!
- Ой, Джинни, извини, зачиталась.
Мученический стон с соседней кровати показал, как девушка относится к стремлению подруги все знать.
Уже засыпая, Гермиона пробормотала:
- Интересно, а как пахну я для Гарри?

* * *
Утро было очень суматошным. Суббота. Первое сентября. В Норе с самого утра все стоит вверх дном. Все бегают, собираются, что-то ищут. Кроме Гермионы, конечно же,… и Гарри. Как ни удивительно последнее, но юноша собрался еще с вечера. Все собрано, все готово и ему остается только наблюдать за тем, как растрепанная Джинни бегает из комнаты в комнату и пытается вспомнить, что еще она забыла. Наблюдать, как заспанный Рон суматошно бросает недавно купленные мантии в сумку. Бросает кое-как, скомканные. Он вчера опять их надевал – хвастался. Гарри это забавляло. Сам он был к обновкам равнодушен. Казалось бы, тоже должен радоваться, ведь за свою жизнь он получал очень мало новых вещей, которые принадлежали бы только ему, особенно из одежды. Но Гарри было как-то все равно.

А сейчас, он как маленький сидит на диване, подобрав под себя ноги, и ехидно наблюдает за локальным концом света под названием «Уизли едут в школу». Гермиона подсела рядышком, так как тоже не хотела пропускать это представление.
Миссис Уизли причитает над Роном и ставит в пример его школьных товарищей, носится из кухни в зал и обратно, постоянно предлагая поесть перед дорогой. Мистер Уизли старается ее успокоить.
Сам же Рон все это время продолжал лихорадочно собираться, носиться вместе с Джинни из комнаты в комнату и укоризненно поглядывать на посмеивающихся друзейю.
Сама Джинни, по большей части, бегала по дому просто так, по привычке. У нее тоже все было собрано с вечера – Гермиона постаралась, но надо же ей было поддержать общее настроение в доме, иначе мама бы испугалась. Как же так, дети собрались раньше времени? Все смертельно больны! Они бы тогда точно не уехали, пока не были бы осмотрены колдомедиком. А потом, когда все бы уже разъехались, мама бы тихо плакала … Дети выросли, даже собрались вовремя и сами.
Поэтому Джини прыгала из комнаты в комнату рыжим пламенем и беспорядочно хваталась за разные ненужные вещи. Ей нравилось смешить Гарри, она знала, что вчера тот видел аккуратно собранные вещи, и теперь все это не более чем веселое представление с ее стороны. Она старательно проносилась мимо него с какой-то вякающей плюшевой игрушкой, бросала ее на пол и бежала обратно за очередной ненужной вещью. Гарри теперь редко смеется, поэтому Джинни очень старается… Первые годы она очень сильно при нем смущалась, как же так ее герой, он ведь даже ее спас и чуть не умер. Она с ужасом вспоминала ту зияющую рану на его руке от укуса василиска. Он умирал. Если бы не феникс… Она бы за ним пошла куда угодно.
Конечно, какое-то время она мечтала о том, что Гарри ее полюбит, да и сейчас… иногда. Но потом поняла, что тот относится к ней как брат. Она все-все сделает, чтобы он от нее не отвернулся, будет рядом, даже примет его избранницу или избранника. Она только проследит, чтобы Гарри не сделали больно, просто будет рядом и во всем его поддержит, а для нее пара найдется, главное, чтобы ОН из виду не пропадал.
Близнецы вносили свою лепту в семейные сборы, совали Гарри тайком разные штучки из своего магазина так, чтобы мама не заметила, взрывали над головами хлопушки и пытались засунуть Рону в сумку живого паука. Тот кричал на них и гонял старой домашней метлой по всему дому, что не способствовало быстрым сборам. Зато Гарри с Гермионой долго смеялись.
Сириус присел на диван к Гарри и приобнял за плечи. Он специально приехал, чтобы иметь возможность попрощаться с крестником. Он так не хотел отпускать его, ведь они почти и не пообщались за это лето. Блэк хотел увезти его домой, на Гримуальд плэйс 12. Он беспокоился, так как боялся, что его неугомонный крестник опять куда-нибудь влипнет в этом году, да и Снейп.… При воспоминании о профессоре, он сморщился, как будто надкусил незрелый лимон. Этот чертов зельевар странно себя вел в последнее время. Как же Сириусу не нравились взгляды, которые тот бросал на мальчика, как будто он принадлежал ему. Блэк знал этот взгляд, и именно поэтому беспокоился.
- Сириус.
- Да, Гарри?
- Скажи, а как называется твой одеколон?
Гермиона насторожилась, так как поняла, что друг спрашивает это для нее.
- «Морская свежеть». Тебе нравится? Я очень люблю море, и так давно там не был.
- ...Да… - несколько растеряно. И чтобы как-то заполнить смущенную паузу быстро добавил:
- Я хотел бы увидеть море.
- Конечно, увидишь. Мы постараемся съездить туда следующим летом, если все будет удачно.
Гермиона более не прислушивалась к тихому разговору. «Да, цветами даже и не пахнет, - думала она. – Как же так? Неужели Гарри все-таки может ощущать суть людей? Неужели у него способности цветомага… или талант? Это же невероятно… Обязательно надо с ним поговорить».
Через некоторое время все, наконец-то, были собраны. В этом году министерство не прислало никаких машин, видимо, Фадж хотел таким образом показать свое отношение к бредням полусумасшедшего мальчишки. Пришлось добираться своим ходом через магловский Лондон. Гарри был даже непротив, он так редко выбирался куда-нибудь и почти не видел ничего кроме Тисовой улицы, Норы и Хогвартса, ну, еще Диагон-аллеи.
На них все странно косились. Конечно, куча рыжих людей в странной одежде не по моде с чемоданами и клетками с совами и котом, а также огромная черная собака, которая не отходила от красивого зеленоглазого мальчишки…
Ну вот, наконец, вокзал, платформа 9 и ¾. Сириус остался за барьером, только лизнул крестника в нос на прощание. Только сейчас Гарри ощутил привычное для него волнение. Он едет в Хогвартс. Что произойдет на этот раз? Ни года без приключений. Волдеморт вернулся! Поверили ли ему? Директор сказал, что надо быть сильным. Гарри постарается.
Когда он прошел через барьер, то сильно побледнел. Гермиона, шедшая сразу за ним, кинулась к нему с вопросами, но разве объяснишь, что это не раны болят и даже не голова, а … ароматы, запахи… На него обрушилась такая мешанина разных цветочных ароматов! Эти запахи, казалось, лезли в нос, в уши, в глаза! Вгрызались в кожу! Без системы, без полутонов… тяжело, мозг не в состоянии рассортировать всю эту информацию, заставляя кружиться голову. Появляются странные ассоциации к тому или иному аромату. Откуда? Почему? Вон идет Парвати. Какой легкомысленный запах, аж зубы ноют от такой несерьезности. Вон кто-то из когтеврана – слишком надменный аромат. Виски ломит. Зазнайка. Подумать только, они т а к о й считали Гермиону на первом курсе. Что же это? Пусть прекратится!
… Воздух вокруг наполнился свежестью, какой-то смешанный аромат: нежность и резкость одновременно. Гермиона?
- Гарри! Что с тобой? Тебе плохо? Может, вызовем врача? – девушка выглядела очень встревожено, из-за барьера стали появляться один за другим все Уизли. Когда она шагнула за Гарри, то увидела резко побледневшего юношу, который что-то стонал, она разобрала только пару слов – «запахи» и «прекратите».
- Ничего страшного, Гермиона, уже все в порядке. Голова просто закружилась.
Девушка, конечно, не поверила, но ничего не сказала, просто стояла рядом в ожидании, когда все к ним подойдут.
- Знаешь, Герми, - вдруг сказал Гарри, - у тебя все-таки очень хорошие духи. Немного резковаты, но тебе идет.
Девушка глянула на него, но ничего не сказала. В ее голове уже роилось куча предположений и догадок. Надо все проверить. Почему вдруг так неожиданно ввели курс цветологии? Права ли она насчет Гарри? Что-то такое она читала, как раз в новых учебниках. Обязательно надо все проверить. Гарри нужно помочь, она больше не оставит его в трудную минуту. Никакой Дамболдор больше не убедит ее так поступить.
- Ну, все собрались! – миссис Уизли окинула всех строгим взором, - давайте быстрее садитесь в поезд, отправление через три минуты. Гарри, тебе нехорошо? Что-то ты бледен.
- Все в порядке, миссис Уизли.
Женщина покачала головой, но промолчала и продолжила давать наставления:
- Гермиона, пригляди за мальчиками в этом году. Рон, прекрати строить рожи и что это опять у тебя на носу? – возня и возмущенные возгласы мальчика. – Я горжусь тобой Рон, как чудесно, что тебя выбрали старостой, надеюсь, это заставит тебя быть более серьезным и ответственным. Слушай Гермиону. Джинни, прекрати вертеться, твои однокурсники от тебя никуда не денутся, целый год впереди… Ну все, пока дорогие мои, пишите и не смейте встревать в неприятности!
Они все заскочили в поезд в самый последний момент. Джинни побежала здороваться со своими друзьями. Рон и Гермиона переглянулись, извинились перед Гарри и пошли в вагон для старост. Заглянуть туда и получить первые инструкции, было их обязанностью.
Оставшись один, Гарри медленно побрел по вагону, заглядывая в купе, так как хотел найти незанятое. Он надеялся, что обязанности старост не помешают его друзьям присоединиться к нему. Но пришлось пройти насквозь еще два вагона, прежде чем отыскалось незанятое купе. Слава богу, что этот странный приступ обостренного обоняния прошел еще на перроне. Гарри начинал смутно догадываться, что во всем этом вряд ли виновато излишнее пристрастие окружающих к парфюму. Наверное, что-то случилось с его обонянием, и теперь он слишком обостренно воспринимает запахи. Только почему это касалось только духов? Но Гарри не хотел сейчас забивать себе этим голову. Все потом. Он вчера очень поздно лег спать и теперь решил восполнить недостаток сна, а друзья разбудят его, когда освободятся.
Проснулся Гарри от резко хлопнувшей двери купе. Он уже начал улыбаться, пытаясь нашарить снятые очки и одновременно сосредоточить взгляд на вошедших, но вдруг понял, что это не его друзья вернулись из вагона для старост.
- Ну на-а-адо же, Поттер, приоделся-то как в этом году, - характерное растягивание гласных подсказало ему, что это Малфой. За окном уже были сумерки, а освещение в купе было сильно приглушенным. Он видел только смутные силуэты трех людей в проеме двери, наверняка двое других это Крэбб и Гойл. Малфой что-то вертел в руках, помимо волшебной палочки.
- Какие у нас очечки появились. Небось украл?
- Не оригинально, Драко. Это подарок.
Светловолосая фигура резко подалась к нему.
- Я, кажется, не позволял тебе обращаться ко мне по имени, Поттер!
- А для этого нужно разрешение? И где же его выписывают? – вся эта ситуация стала раздражать Гарри. Его постоянные ссоры с Малфоем уже не казались ему такими важными, что ли? Детский каприз, игра, которая должна прекратиться.
Если бы юноша мог нормально видеть, он бы заметил, как хищно блеснули глаза слизеринца:
- Разрешение выписываю я, Поттер! И его нужно заслужить, - палочка Драко уперлась в подбородок Гарри, приподнимая его лицо, а сам юноша так близко подошел к нему, что почти прижался всем телом. Оказалось, что за лето Драко подрос, совсем чуть-чуть, но этого хватало, чтобы смотреть на Гарри немного свысока. – А тебе, Поттер, служить придется очень долго, чтобы я позволил обратиться ко мне по имени.
Только сейчас Гарри смог рассмотреть лицо своего школьного врага. Почти не изменился – острые черты лица, волосы, правда, казались еще белее, глаза цвета сухого асфальта, иссушенные изнутри. Сомнением? Мечтой? Лихорадочно блестят. Он весь выглядел как-то остро, натянуто. Опустив глаза, Гарри рассмотрел значок старосты на груди.
- Что, Поттер, не доверили сумасшедшему мальчишке пост старосты? Предпочли грязнокровку и рыжего нищеброда?
Если бы только Гарри знал, как сильно Драко ждал этой встречи. Слизеринец всей душой надеялся, что тот не станет старостой. Его мечта сбылась. Он ликовал, когда в вагон для старост зашли Уизли и Грейнджер. Специально подгадав так, чтобы уйти раньше, Драко бросился на поиски «золотого мальчика», и вот он стоит перед ним… такой спокойный, такой невозмутимый. С этой беззащитной седой прядью в чернущих волосах. И откуда только взялась? Смотрит на него своими глазищами и хоть бы что! Малфой мечтал увидеть в этих глазах гнев, ненависть, обиду, в конце концов, ведь он обошел гриффиндорца! Он – староста! Теперь Поттер так легко не отделается, уж Драко постарается. Юноша распалялся все больше и больше, потому что его личный враг сейчас стоял перед ним совершенно беспомощный, и в его глазах не было ни единого намека на то, что он желал увидеть. Такие большие красивые глаза. «А без очков ему гораздо лучше». Мысль, мелькнувшую на грани сознания, затопила накатившая волна беспричинной ярости. Так сильно захотелось, чтобы в этих глазах отразилось хоть какое-нибудь чувство, чтобы они не были так спокойны в его присутствии. «Как он смеет…».
- Не смотри на меня!
Резкий удар заставил Гарри согнуться пополам. С чего вдруг Драко полез в рукопашную, когда мог спокойно проклясть его, мальчик не знал, но это было ему на руку. Не зря же столько лет он был боксерской грушей Дадли, кое-чему научился. Уклонившись от очередного удара, Гарри схватился за полураскрытую наплечную сумку, в которой была его волшебная палочка. Мгновенно вытащив ее, он повернулся, чтобы направить на Драко обезоруживающее и связывающее заклинание. Но совершенно неожиданно для мальчика на него опять обрушилась лавина запахов. Со стороны застывших телохранителей Малфоя накатывал удушающий запах гнилой болотной травы (A/n: если забыли, трава означает покорность, подчинение, ну, а то что она болотная – намек на то, какое это подчинение). Когда началась рукопашная, они инстинктивно отшатнулись, открывая проход. В коридоре начала собираться толпа. Все пытались выяснить, что происходит. От Малфоя пахло гораздо приятнее, но так оглушающе, что Гарри не смог опознать аромат. Все это сбило его с мысли и вместо заклинаний из вдруг пересохшего горла вырвалось какое-то бормотание.
Драко опомнился и, направил на юношу ослабляющие чары:
- Инфирмитас! – Он знал, что физически Гарри теперь будет слабее младенца, как раз то, что ему нужно. Он не сможет сопротивляться. Такой сильный эффект продержится недолго, но даже когда гриффиндорец придет в себя, то ощущение сильной слабости будет держаться еще сутки. Драко так хотелось… так хотелось еще раз прикоснуться к нему. Нет, не ударить, просто прикоснуться… Нежно?... Какая ерунда лезет в голову! Сумбурные мысли крутились в голове Драко, перебивая одна другую. Волны противоречивых эмоций накатывали на него, мешая сосредоточиться. Вдруг Драко понял, что что-то идет не так.
Гарри упал в проходе между сиденьями. Облокотившись на мягкую обивку, он пытался приподняться, но слабость была столь сильна, что все его попытки походили на слабые трепыхания пришпиленной иглами бабочки. Он до сих пор принимал восстанавливающее силы зелье профессора Снейпа и это заклинание… Капельки пота выступили над верхней губой. Юноша явно начал задыхаться, глаза закатились.
Эта картина сильно перепугала Драко. Не должно было быть такого эффекта, если только заклинаемый уже не находится на грани истощения или сильно ранен. Он потянулся к Поттеру, чтобы помочь, но…
- Тортус!
Краем уха Драко услышал голос, произносящий это болезненное проклятие. От самой интонации он почувствовал нервную дрожь, и холод пробрал его до самых костей. До того как юноша упал от дикой боли скручиваемых в тугой узел внутренностей, он успел подумать о том, что всегда удивлялся, почему это заклинание не запретили наравне с круциатусом. Он еще успел ощутить, как его грубо выталкивают из купе, и дверь сразу же захлопывается с таким оглушающим обреченным звуком, что кажется, будто она больше никогда не откроется.
…Гарри задыхался. Воздух казался таким вязким, так трудно было вдохнуть его, заставить проникнуть в легкие. Гнилостный запах травы забивал каждую клеточку его тела, перебивая всякое желание приложить большие усилия к попытке начать нормально дышать. Даже тот другой, более вкусный аромат не мог заставить его внутренности не выворачиваться от каждой неудачной попытки вдохнуть.
Последнее, что помнил Гарри, это сильные, знакомые руки, обхватывающие его за плечи. Ласковое прикосновение твердых явно мужских губ к его, чистый воздух, проникающий в разрывающиеся легкие и нежный, тонкий аромат экзотического цветка, несущего горечь и терпкую сладость, позволяющий снова дышать, снова жить…
_______________________
Стрелиция - победа, мужественность, неординарность, целеустремленность. Известные также под названием «райские птицы» стрелиции обладают острыми, похожими на перья цветами, которые прорастают из продолговатых прицветников. Прицветники под углом «врастают» в стебель, делая цветы похожими на экзотических птиц. Продолговатые кожистые листья включают в себя множество оттенков: от зелено-голубого до серо-зеленого. (Очень красивый цветок, правда-правда, как бы я хотела, чтобы мне додумался кто-нибудь подарить стрелиции)
Ноготки – скорбь, горе, печаль, ревность, жестокость.
Infirmitas (лат.) – слабость
Tortus (лат.) – скрученный


<предыдущая страница | следующая страница>