  Lita
ЖИЗНЬ, СМЕРТЬ, ЛЮБОВЬ. - Они любили друг друга. Молчание. - Прости, нельзя было начинать эту историю. - Почему же? - Потому что у нее не будет счастливого конца. Короткий смешок. - Но у нее, по крайней мере, есть конец? - Как и у любой истории. - Тогда – рассказывай. - Итак, они любили друг друга. Им казалось, что никакие беды и несчастья не смогут их разлучить, им казалась, что их любовь – это весь мир и вся жизнь. Они были молоды и счастливы. Не очень долго. Потому что ведь любить – это значит быть слепым. - Разве? Но ведь жизнь... - Жизнь ставит свои правила. Как и смерть. И только Она открывает глаза – Та, Что Приходит За Всеми. - Рассказ был о любви. - Не только о ней... Они любили друг друга, но недолго. Однажды в лесу он встретился с волком-оборотнем. Между людьми и волками мало таких, кто могут договориться и вот... волк мертв, а человек, укушенный им, начал меняться. Та, что любила его, заметила это не сразу... - Потому что была слепа? - И поэтому тоже. Просто какое-то время они не смогли видеться, и он остался наедине с тем, что захватывало его душу. Влюбленной сказали, что ее выдадут замуж за богатого человека, до которого ей не было никакого дела, а когда она наотрез отказалась следовать воле родителей, заперли в ее комнате. Родители... они дали ей жизнь и заботились о ней, пока она взрослела – а дальше повели себя, как тираны, решив по-своему распорядиться ее жизнью. Не скоро, не сразу, она смогла убежать из дома. - А тот, кто любил ее? - Тот, кто любил, к тому времени забыл о любви. Он уже почти жил в лесу... что делать, если ты еще не волк, но уже не человек? Все что угодно, чтобы перейти на какую-нибудь одну сторону, потому-то разрываться между волчьей и человечьей ипостасью – это больно и страшно. И в том хаосе, что творился в его душе, в его сердце, ему уже не было дела до любви и той, что любила его. А она, сбежав из дома, пришла к нему. - И не узнала его? Молчание. Она узнала бы его, даже если бы он превратился в волка и бросился на нее. - Но ведь ты... ты говоришь – любовь делает людей слепыми. Как же она, слепая, могла узнать его? - Она не глазами узнала его – сердцем. Это глаза слепнут от любви, а сердце прозревает. Молчание. - Что же случилось дальше? – в голосе спросившего звучит не любопытство, а сожаление – кажется, он только сейчас начал верить, что все это не закончится счастливо. - Она пыталась помочь ему, хотя не понимала, что с ним творится. Не понимала, но видела... видела, как каждый вечер он уходит в лес и возвращается утром, неся с собой запах крови и зверя. Как он смотрит на луну и как тоска и боль в его глазах превращаются в ярость. Как он избегает касаться серебра. Однажды он обжег руку о серебряное колечко на ее пальце, когда она взяла его за руку. Но она пыталась помочь ему. - Как? Как можно было здесь помочь? – на этот раз в голосе звучит горечь. - Она говорила с ним. Не оставляла ни на минуту. Встречала, когда он возвращался из леса после охоты, готовила ему – готовила так, что он забывал вкус сырого мяса и свежей крови. Делала все, чтобы он как можно дольше оставался человеком. Молчание. - Но все-таки она не смогла ему помочь. - Не смогла. Она ведь хотела стать его жизнью. А он не мог принять ее жизнь. Но когда-то в самом начале их любви, они поклялись, что всегда будут вместе. Молчание. - Откуда ты знаешь? Разве такие клятвы дают при свидетелях? - Я знаю, потому что и ты знаешь тоже. Потому что она – это я, а он - это ты. - Но я думал... думал что ты – Смерть, Та Что Приходит За Всеми! - Так и есть. Я не смогла стать твоей жизнью – потом ты вспомнишь, если захочешь, как прогнал меня, и после этого я вышла замуж за того богача, и прожила долгую жизнь, думая только о тебе. А ты прожил жизнь еще более долгую – ведь оборотни живут дольше людей... Я не смогла стать твоей жизнью, но стала твоей смертью и пришла за тобой от Ее имени. Твой час пришел. Пойдешь ли ты со мной, любимый? - Пойду любимая, - молчание, - я пойду за тобой хоть на край свет хоть за край мира. Ты говорила, что только Смерть открывает глаза влюбленным... Но ты сделала для меня больше. Пойдешь ли ты со мной, любимая? Будешь ли ты там, куда я должен сейчас идти? Молчание. Теплый мягкий свет, от которого не слепит глаза, даже если они распахнуты настежь. Может быть, таков и свет любви. Не слушайте того, кто говорит, что любовь ослепляет. Она заставляет мир сиять... - Я пойду с тобой, любимый. Теперь я всегда буду с тобой. Каждый человек имеет право на свое собственное сумасшествие Сальвадор Дали | ||||
|
[ 88.210.223.205 (GE) ] |
| |||
|
|
|
|
|
Lita КОТЫ ГОВОРЯТ «МЯУ» Маленькое чудовище вспрыгнуло на стул и принялось внимательно наблюдать, как Рен накладывает краски на холст.
В лесу завелось чудовище. Первыми об этом узнали лесорубы; но лесорубов не очень-то испугаешь видом небывалого существа, чья темная с синим отливом спина щетинится костяными шипами, а умильно-клыкастая морда похожа на драконью, как их рисуют в книжках для малышей. К тому же размером оно было всего-то навсего с крупную кошку. Лесорубы отнеслись к чудовищу спокойно, один из них даже бросил ему кусок сыра. Чудовищу понравился сыр. Потом, когда лесорубы закончили работу, они обнаружили что все их запасы съедены вместе с сумками, в которых лежали. На следующий день они не стали кормить чудовище, а прогнали его от себя громкими криками. После этого оно повадилось выходить из леса и жутко, надрывно вопить. Дорога, на которой оно то и дело появлялось, была Самой Главной Дорогой, где всегда полно карет, повозок и телег. Стоило клыкасто-когтистому кошмару выйти из-за деревьев, как лошади, дико ржа, пускались бежать, словно ошпаренные, не слушая кучеров и возниц, ломая оглобли карет и повозок, обрывая постромки, оставляя на дороге разбитые повозки, растоптанные товары и разъяренных купцов. Торговцы не захотели терять доход из-за нелепого существа. Они скинулись на услуги «героя», одного их тех вечных охотников за чудовищами, которым надо знать только цену. Но «герой» со своим делом не справился - чудовище напрочь отказалось убиваться. Незадачливый вояка клялся, что не менее пяти раз пронзал его мечом, но чудовище восставало из мертвых, стоило ему вложить меч в ножны... Конечно, «герою» никто не поверил. Странное существо продолжало выходить на дорогу, пугая лошадей, а потом явилось и в город. Только тогда к вопящему так, что дрожали стекла в окнах, чудовищу сообразили позвать мага. Тот, едва увидав существо, пробормотал что-то длинное и заковыристое – должно быть выругался по-магически и пояснил: с ним ничего нельзя сделать. Чудовище бессмертно, вопит оно, скорее всего от голода, но прикармливать его не следует, потому что от этого будет только хуже. «Оно жутко внушаемое, - добавил маг, уже собираясь по быстрому сбежать, пока ему не навязли бессмертную тварь, как единственному специалисту в таких делах - то есть убить его нельзя, но вот убедить вернуться обратно в лес и кушать травку – это запросто». ...Может быть, оно и могло питаться травкой до того, как попробовало сыра, но чудовищу понравилась человеческая еда. И оно начало воровать еду - разоряло огороды, заходило без спроса в дома, залезало на окна, едва ощутив аромат еды, и адски выло по ночам – куда там местным волкам. Терпение людей иссякло быстро. Самые сердитые взяли по дубине и попытались отогнать маленькое чудовище обратно в лес, но в лес оно не захотело. Перекусив пару дубин – вернее перекусив ими, чудовище снова принялось вопить. Люди разбежались. В течение недели чудовище слонялось между дворами, жутко воя. Заставить его замолчать можно было лишь покормив – ело оно все подряд, но потом обязательно возвращалось туда, где его угостили, даже если угощением были помои – и требовало покормить его снова. Словом никто и не собирался его прикармливать, но пришлось. В конце второй недели чудовище начало слегка погавкивать и вой его уже не был столь потусторонним. В конце месяца оно подралось с окрестными псами, и псы изрядно потрепали его; ни бессмертие, ни клыки, ни когти не помогут против трех десятков доведенных голодом до остервенения - их-то больше никто не кормил! – бездомных собак. Рен вышла из дома вывесить свежевыстиранное белье и остановилась. Возле порога, свернувшись клубочком, прикорнуло маленькое чудовище. От скрипа деревянной ступеньки оно проснулось и, подняв голову, неуверенно сказало: - Гав. Рен чуть не выронила белье. Спустившись со ступенек, она принялась за развешивание платьев и простыней, то и дело косясь на сидевшее у порога чудо. Хвала Богам, больше оно не гавкало, зато пристально наблюдало за Рен. Вид у чудовища было помятый и жалкий. Девушка закончила с бельем и прошла в дом. Ну, почти прошла. У порога она остановилась и немного подумав, присела рядом с несчастным, никому не нужным чудовищем. - Ну, что с тобой делать? - спросила она то ли себя, то ли его. Чудовище раскрыло пасть, собираясь, наверное, гавкнуть. Рен почему-то почувствовала возмущение - Нет, нет, не надо! – попросила она, не думая, впрочем, что оно поймет. – Ты же не собака! Ты точно не собака! За забором раздалось гавканье, к первому псу присоединился второй и вот уже захлебывающийся лай огласил всю улицу. Рен увидела, как маленькое чудовище съежилось и попыталось вжаться в порог. Девушка встала и решительно подошла к забору. - А ну пошли вон! – закричала она на собравшихся за забором собак, - живодера на вас нет! Собаки не испугались. Сама не своя от злости Рен подняла палку и бросила в них. Как ни странно это помогло. Псы убежали – не поспешно, признавая отступлением свое поражение, но все-таки достаточно быстро. Рен вернулась к порогу и к чудовищу. - Ну что с тобой делать? – спросила она очень тихо. Чудовище услышав ее голос подняло мордочку. Рен перешагнула через порог, открыла дверь и пригласила: - Ну, пошли. И оно пошло. Чудовище было голодным как... чудовище. Рен налила ему супа – оно съело его и надкусило тарелку, превратив ее в ущербную луну. Оно выпило весь кефир и выхлебало воду, нашло короб с картофелем, и пока Рен выходила из кухни, съело больше половины того, что было в нем. Оно покусало ножку табуретки. Увидав это Рен вздохнула и налила ему молока. И тут в кухню вошла вернувшаяся с прогулки кошка. Вообще-то Мина была очень спокойной кошкой, но, увидав, как хозяйка поим ЕЕ молоком какое-то непонятное существо, она, не разбирая, кинулась драку. Если бы чудовище начало обороняться Мине бы не поздоровилось. Но оно, скуля, забилось в угол, безнаказанно позволяя кошке клацать когтями по его жесткой темной шкуре. Кошка ударяла его лапой и вопила не хуже, чем само чудовище, когда было голодным, напарывалась на костяные шипы и начинала вопить еще громче. Рен далеко не сразу удалось, накинув на кошку одеяло, оттащить ее прочь и успокоить. Мина еще долго шипела в сторону угла, в котором пряталось чудовище, потом благосклонно приняла подношения – рыбу и сливки, и удалилась. Рен снова осталась наедине с чудовищем. - Ну что с тобой делать? - повторила она в третий раз. Чудовище не торопилось вылезать из угла. Надо было что-то решать и решать сейчас. Одно дело притащить домой и пригреть котенка или щенка. Совсем другое – непонятное нечто, пытавшееся время от времени вести себя как собака и вызывавшее резкую неприязнь у ее кошки. - Нет, ты точно не собака, - сказала Рен и, протянув руку, коснулась одного из шипов. Чудовище зашевелилось – девушка отдернула руку. Из зала раздалось мяуканье Мины, которая, должно быть, опять загнала свой мячик под диван и звала хозяйку достать его оттуда. Рен осенило. - Ты кошка, - сказала она и, подумав, исправила, - вернее кот. А коты говорят «мяу». - Мяу? – повторило чудовище, глядя ей в глаза. Рен от неожиданности села на пятки. Значит, ей не показалось - оно действительно понимает! И хотя «мяу» у него не получилось – скорее «маву», - девушка кивнула с улыбкой. - Ну да. Мяу. Мя-ау-у, - повторила она с легким подвыванием, и чудовище повторило это очень точно. Подвывание в его варианте звучало зловеще, но почему-то и по-детски тоже. Из коридора выглянула Мина, по виду – не столько испуганная сколько заинтересованная. - Мяу? – спросила она. - Вот! – Рен подняла палец и указала не Мину, - слышал? Вот это и есть «мяу». Чудовище отлепилось от стенки, по-собачьи встряхнулось и повторило: - Мяу! Рен согласилась. - Так то лучше. Итак, ты – кот. Ну, вот как она, только мальчик. И коты не отряхиваются, они вылизываются. Словно услышав ее, Мина села в невероятную, почти человеческую позу и принялась приводить шерстку в порядок с помощью языка. О, ей было чем заняться! Маленькое чудовище внимательно смотрело на нее и повторяло все, что она делала. Видно было, что ему трудно вылизываться – по крайней мере, непривычно, это точно. Может быть, поэтому оно было таким грязным? Тонкий розовый язычок доставал не всюду, чудовище выворачивало шею невероятным образом, но не останавливалось, и, в конце концов, справилось с трудным делом приведения себя в порядок. Надо сказать, после этого оно стало выглядеть куда лучше. - Ты будешь Тами, - сказала Рен. Подаренное имя означало, что чудовище останется жить в ее доме. Оно действительно все понимало и быстро всему училось. Примером для подражания сразу же стала Мина; она не любила пользоваться «кошачьим лазом», пружинной дверцей, устроенной специально для нее, и гулять ходила через форточку. Тами попытался сделать, как она, и немедленно застрял из-за торчавших во все стороны шипов. Он висел в окне, суча лапами и с жутким скрипом царапая когтями стекло, пока не пришла Рен и не вынула его из ловушки. Девушка потратила много времени, чтобы убедить Тами ходить гулять через «кошачий лаз». Ей пришлось позвать плотника, чтобы сделал дверцу «кошачьего лаза» побольше. Покусанный стул она отдала в починку тому же плотнику. Тами больше не пытался попробовать на вкус мебель, но легчайшее прикосновение шипов к шкафам или стенам оставляло на них царапину. Тами пытался вести себя как настоящий кот – гонялся за мячиком, вынюхивал мышей и задирал кошку. Мина первое время шипела на него, забираясь повыше – прыгать в высоту он совсем не умел – потом заинтересовалась – что же это за струнное существо. Тами позволил обнюхать себя и попытался обнюхать кошку. Выпиравшие из пасти, чуть ли не заворачивавшиеся колечками клыки помешали ему седлать это, но все равно знакомство состоялось. Иногда Тами прыгал на колени Рен. Если она не успевала поймать его в воздухе – а Тами весил удивительно мало – то потом приходилось мазать заживляющей мазью десяток глубоких царапин. Аптекарь, у которого она покупала мазь, даже начал предлагать ей скидку, как постоянному клиенту... Первый раз Рен боялась уйти и оставить Тами одного, но идти было надо – написалась, наконец, очередная картина и нужно было отнести ее в Галерею. Девушка взяла картину и отправилась в город, надеясь что, вернувшись, найдет свой дом целым, а не разрушенным. В Галерее как всегда было тихо. Рен посмотрела новые картины, оценила мастерство художников, как знакомых так и не знакомых ей, и зашла к господину Орни, хозяину Галереи, полному неистребимого оптимизма старику. Он сам не был художником, но до безумия любил живопись и, разбогатев, основал Галерею, куда начинающий или поднаторевший в искусстве «повелитель краски и кисти» мог принести свои картины - для продажи и на выставку, где можно было поучить совет и помощь. Хозяин Галереи организовывал поездки художников в другие города и страны, сам много путешествовал и был страстным коллекционером - рисунков, картин и описаний необычных, небывалых существ. Рен застала его за разглядыванием альбома с такими рисунками. Господин Орни пристально рассматривал полулошадь-полбыка с крыльями летучей мыши и хвостом орла. - Я вот думаю, - сказал он с улыбкой, - если это существо имеет крылья, то почему оно называется «икающая лошадь», а не «летающая»? Девушка пригляделась; картинка была яркая и реалистичная, но все равно в существование подобного чуда верилось с трудом. - Потому что летать оно вряд ли сможет. И вообще глупо выглядит. Голова быка на теле лошади, хвост птицы... о, да еще и ноги мохнатые... Если такое встретишь, пожалуй, как раз до икоты и испугаешься. Но только таких существ не бывает. - Отнюдь, - засмеялся хозяин Галереи, - если верить одному путешественнику, то именно такое чудо живет на островах Вере. Рен улыбнулась. - Ага. Вот вы нимало колесили по миру - а хоть однажды видели существо, в котором была бы половина одного и половина другого? - Видеть не приходилась, а слышать - слышал, - он хитро прищурился, - и признаться, сам травил подобные байки, когда друзьям хотелось необычного рассказа. Так что там у тебя сегодня? Рен развернула к нему картину лицом. - О, - осторожно произнес господин Орни, - замок, и какой замечательный. - Я видела его во сне, - призналась Рен, почему-то краснея. - Тем лучше. Настоящий замок тебя ни за что бы не вдохновил. Дня через три заходи за деньгами. Проницательность хозяина Галереи давно вошла в поговорку среди городских художников; он с первого взгляда мог сказать, найдется ли в городе покупатель для той или иной картины и когда ее купят, и ни разу еще не ошибался. На крылечке Галереи сидела Шеа, дочь хозяина Галереи. Кругленькая девушка с короткими волосами цвета фиалки, была похожа свого отца в главном – что бы ни сулилось, она сохраняла бодрость духа. А с Шеа что-то случалось постоянно. Ее то и дело кусали собаки, а однажды на девушку кинулась крыса, она оступалась, роняла все подряд и падала сама, разбивала совершенно глупым образом стекла и зеркала, как-то раз чуть не устроила пожар. Попытка Шеа покрасить волосы в рыжий цвет закончилась тем, что они стали фиалковыми. «Хорошо, что не зелеными» - шутила она... - Шеа, чего грустишь? Девушка посмотрела на Рен с удивлением. - Грущу? Я? Да как ты смеешь? Она вскочила на ноги, разыгрывая возмущение, каблук ее туфли соскользнул с крылечка и Шеа, взмахнув руками, красиво села на ближайший газон. Рен помогла подруге подняться. Шеа смеялась; такая ерундовая вещь, как падение на мягкую траву, не могла вывести ее из равновесия. - Хорошо денек начинается, - заметила она, - кстати, тут этот твой друг мимо протопал, который красивый, но злой. - Красивое не может быть злым, - заметила Рен хотя знала - еще как может. – Силк опять не мог пройти мимо тебя и не брякнуть какую-нибудь гадость? - Да не гадость, а глупость. «Эй, пузырек, смотри не лопни!» – передразнила Шеа. – У некоторых людей просто нет чувства юмора. Я показала бы ему пример, но, к сожалению, он становится бешеным, когда над ним шутят. Это была правда; Силк обожал задевать и вышучивать других, но шуток над собой не терпел. Силка Рен ненавидела, а он ее – наоборот. Его приставучие ухаживания выводили Рен из себя так же быстро, как самого Силка - шутки над ним. По счастью в последний месяц он куда-то уезжал, и вот - вернулся. Силк ждал ее у калитки. Рен не узнала бы «злого красавца», если бы он не приветствовал ее так же, как и всегда: - Дорогая, это всего лишь я! Одет он был в совершенно чудовищный костюм – нечто радужно-яркое, новое и блестящее. Может быть, такой была нынешняя мода, но на Силке чудной костюм смотрелся как судейский парик на стервятнике. Яркая, кричащая расцветка оскорбляла эстетическое чувство художницы. Рен буркнула что-то в ответ на приветствие, прошла мимо него и отперла дверь дома. Она не собиралась приглашать Силка в гости - он вошел сам. - Я принес тебе подарок, дорогая, - в упор не заменяя ее «приветливости» сказал он. «О нет! – мысленно подумала Рен, - только не брачное ожерелье!» Конечно, это было именно оно. Силк торжественно открыл принесенную с собой коробочку и протянул девушке. Ожерелье лежало на темно-синем бархате, чудовищно красивое - яркий пример совершенной безвкусицы, зато камни ожерелья были лишь чуть мельче тех булыжников, которыми выстилают мостовую. - Я теперь богатый человек, - сказал Силк самодовольно, - и между нами больше нет никаких препятствий. Ты сказала однажды, что примешь мое предложение, когда я стану богатым. - Я сказала, «может быть», - буркнула Рен, ругая себя за длинный язык, хотя и помнила, что это был единственный способ отвязаться от Силка, затюкавшего ее брачными предложениями. - Ну, это неважно. Завтра мои родители принесут дары твоим и обсудят когда и как нам сыграть свадьбу. - Не пойду я за тебя, - Рен резко захлопнула коробочку сунула ее в руки Силка вытолкнула его за порог и закрыла дверь. Она знала, что так просто он не уйдет, и оказалась права. Силк не стал стучать в дверь – он постучал в окно – но так, словно перепутал его с дверью. - Ты зря противишься воле Богов, - произнес он так значительно, словно только что получил указание от этих самых Богов, - я сделаю тебя своей женой. - Пойди и женись на своей тени! – злясь и тревожась крикнула Рен – честное слово ей вдруг стало страшно. Мало ли что в голову придет влюбленному идиоту? - Я все равно... – Силк вдруг замолчал, глядя куда-то за спину Рен. Девушка обернулась – в комнату клацая по полу неубираемыми когтями вошел Тами. А когда она повернулась к Силку, ощутив решимость прогнать его раз и навсегда, приставучий ухажер уже исчез. - Мяу? – спросил Тами глядя на нее вопросительно, словно интересовался, что это было. - Это было плохой человек, - сказала она. Тами не понял. Рен осторожно взяла его, усадила на диван и достала с полки книгу со сказками. Полистав, она нашла картинку, изображавшую вооруженного до зубов разбойника, и ткнула в нее пальцем. - Вот. Это плохой человек, разбойник. Он отнимет у других людей все ценное, и обижает их. А это – хороший, – она указала на картинку принца. А это – Кот-Рыцарь, – она открыла поистине замечательную иллюстрацию – шикарного котяру в кирасе, шлеме с плюмажем и сапогах со шпорами. – Слушай, а давай я тебе сказку почитаю, а? И она почитала. Тами слушал очень внимательно. Более того, он забрался к ней на колени и устроился со всеми удобствами, ухитрившись не поранить и даже не уколоть ни одним из своих шипов. После этого Рен стала показывать ему картинки с кошками и рассказывать об их манерах. Она читала ему сказки, в которых были персонажи-коты. Она чесала его шкуру между костяных шипов, и Тами издавал звук, очень похожий на мурлыканье. Она объясняла, что кошки – замечательные существа, и он тоже – замечательное существо, вот только очень уж неосторожный. Счастье, что он до сих пор ничего не сломал всерьез, а то скоро и плотник начнет предлагать ей скидки. И Тами начал вести себя осторожней. К мебели он почти не приближался, но если, играя с мячиком или мышкой сшитой из меха, касался чего-то шипастым боком, то шипы, сделавшиеся мягкими, просто сгибались. Рен больше не опасалась заполучить царапину, когда Тами прыгал к ней на колени. Только для кошки Мины ничего не изменилось - привыкшая увертываться от неуклюжих игр Тами, а может по – своему, по-кошачьи, проницательная и везучая, она и прежде не страдала от его колючести. Силк конечно вернулся, хорошо хоть не сразу, а на следующий день. Рен было некогда – она мыла окна. - Слушай, - сказал незваный гость, - я нашел тебе покупателя. Рен удивилась: Силк всегда считал занятия живописью глупостью и не верил, что картину можно выгодно продать. - Я отнесла мою последнюю картину в Галерею еще вчера, так что... - Я не о картине, - он опасливо заглянул через плечо Рен, - я об этом. Это клацая когтями играло с кошкой. Рен нахмурилась. - Кто тебе сказал, что я собираюсь продавать Тами? - И тебя не интересует цена? Рен, я бы на твоем месте... - На моем месте я бы отвела тебя на рынок, поставила на прилавок и прикрепила бирку с ценой, - перебила она, - но только вряд ли кто-то тебя купит. Ну, все, мне некогда. Она захлопнула дверь у него перед носом, и мысленно назвала Силка не самым хорошим, но зато самым |
Как-то вечером в ее дверь постучали.
- Помогите! – жалобно сказал человек за дверью, - мне плохо...
Рен открыла, вернее начала открывать, когда тот, кто был снаружи, рванул дверь и ворвался в дом. Здоровенный краснорожий мужик, схватив Рен, завернул ей руку за спину и приставил нож к горлу.
- Так, хозяюшка, золотишко, серебро есть? – спросил он.
- Обойдешься, - наглея от страха, брякнула Рен.
- Ты давай повежливей, - предупредил грабитель, - а то я и рассердиться могу... – он повернул голову на звук клацавших по полу когтей и присвистнул.
- Ух ты какая тварюшка... ну-ка иди сюда!
Тами и не подумал «идти сюда».
- Мяу? – вопросительно произнес он.
Рен не успела ответить. Дверь распахнулась вторично и в дом ворвался Силк. С саблей.
- Эй, ты, немедленно отпусти ее! – воскликнул он.
- Забирай, - разбойник толкнул Рен к Силку, тот поймал девушку, ухитрившись выронить саблю.
Грабитель поднял с пола коврик, набросил его на Тами и принялся деловито заворачивать маленькое чудовище.
- Что ты делаешь?? – взвизгнул Силк.
- А ты как думаешь? – ухмыльнулся разбойник, - подружку свою ты спас, чего тебе еще надо? А денежки твои просто мелочь перед тем, что мне заплатят за эту тварь.
Рен ничего не понимала. Какие еще денежки? Грабитель, словно услышав ее мысли, глянул в ее сторону.
- Так все и было, милая госпожа. Он мне заплатил, чтобы я на тебя напал, а он мог бы «спасти». – Краснорожий, наконец, сумел более-менее надежно упаковать Тами, поднял сверток и шагнул к двери.
- Стой! – крикнула девушка. – Отпусти его!
- Ага, сейчас... а потом пойду и страже сдамся.
Рен сжала кулаки. Не дать ему унести Тами! Но как? И тут она вспомнила, как рассказывала ему о плохих людях, и как внимательно Тами разглядывал картинку разбойника в книжке со сказками...
- Тами, это плохой человек! – крикнула она.
Слабо шевелящийся в коврике Тами замер. А потом рванулся так что разбойник не смог удержать узел и уронил его. Коврик разлетелся на клочки, располосованный когтями; освободившийся Тами угрожающе-медленно стал приближаться к разбойнику. Разбойник выругался, но не побежал, а достал нож.
Тами прыгнул. Нож блеснул в воздухе и вонзился в бок маленького чудовища – такая толстая на вид шкура не спасла его. Рен вскрикнула. Разбойник сбросил с ножа беспомощно барахтавшееся тело, пнул его, вытер нож и убрал в ножны за спину.
- Вот так-то, щенок, - назидательно сказал он, обращаясь почему-то к Силку. Потом бросил взгляд вокруг, словно жалея, что у него нет времени как следует прошерстить дом и вышел.
- Рен, - начал Силк, - ты же не веришь
- Пошел вон!!! – закричала девушка, почти срывая голос. Силка вымело за дверь.
Тами лежал, раскинув лапы, и имел вид еще более жалкий, чем в тот день, когда появился перед домом Рен. Она упала на колени и подхватила свое маленькое чудовище на руки.
- Тами, Тами, лапушка, - шептала она осторожно потрясая на ладони безжизненно висевшую на длинной шее голову. Девушка знала о бессмертии свого питомца, и все равно боялась, что он умрет. Словно почувствовав ее страх и решив утешить хозяйку, Тами пошевелился, открыл один глаз и сказал – очень жалобно и очень тихо:
- Мяу....
Рен заревела.
Тами ничуть не пострадал от этого приключения: не прошло и десяти минут, как рана от ножа заросла, исчезнув бесследно. Тами «почистился», вылизав себя от кончика короткого хвоста до кончика носа, и, как ни в чем ни бывало, принялся гонять по дому Мину. Но, глядя на него, Рен решила, что должна сделать так, чтобы никто и никогда больше не смог обидеть Тами.
Рен начала рассказывать ему сказки о Коте-Рыцаре – такие, каких не было в книге. В ее сказках Кот-Рыцарь был отважен и благороден – и он мог посмотреть прямо в сердце, человеку или вещи, и человек или вещь менялись от этого взгляда.
- Кот-Рыцарь понял, что только он может защитить Потерянную Принцессу, - говорила она, - и тогда он посмотрел в сердце Чародею, который держал ее взаперти в высокой башне – такой высокой, что даже орлы не летают выше. И Чародей вдруг понял, что он несчастлив и что для того, чтобы стать счастливым, ему нужна вовсе не Принцесса, что он всю жизнь мечтал выращивать цветы в своем маленьком садике...
Или:
- Коту-Рыцарю не были страшны Ужасные Создания, но его хозяину они могли причинить вред. И он направил свой взгляд в их сердца – и они перестали быть Ужасными Созданиями. Нет, облик их не изменился, но души стали прекрасны и светлы...
Она всячески подчеркивала сходство между Тами и Котом-Рыцарем, она говорила с ним так, будто верила – он и в самом деле обладает способностью смотреть в сердце, и то и дело упоминала об этом. С помощью всего этого Рен внушала Тами, что у него есть сила, чтобы защищать себя.
Если что-то и менялось, то заметить этого было нельзя, а проверить не было случая - мерзавцы в дом Рен больше не врывались.
Но однажды появился человек, предложивший купить у нее Тами.
Это было скользкий тип. Как и Силка, Рен не собиралась пускать его в дом и все же он сумел не только проникнуть внутрь, но и заставить ее выслушать все, что он говорил, и даже напоить чаем. Он то и дело делал Рен комплименты, давал какие-то обещания и советы, не словом не обмолвившись о том, что ему нужно, пока девушка не спросила сама.
- Я куплю у вас это существо, - сказал он. После всех его экивоков прямота оглушала как удар дубины.
- Я не продаю Тами, - рассердилась Рен – надо же было столько времени потратить на этого скользкого типа!
- Я понимаю, вы желаете поторговаться. Вот мое предложение – пятьдесят золотых.
- Тами не продается, - повторила девушка вставая. – Все, разговор закончен.
Скользкий не пытался спорить, он попрощался и ушел.
Однако через несколько дней Тами пропал. Его не было стуки, а потом он вернулся, с грохотом таща по улице короткую толстую цепь. Цепь крепилась к кожаному ошейнику, такому тугому, что Рен смогла снять его с Тами, только разрезав. Девушка поняла, что его украли, но он вырвался на свободу и вернулся к хозяйке.
Этот случай был не последним. Еще трижды Тами пропадал, и каждый раз Рен беспокоилась и тревожилась, но все кончалось благополучно. В последний раз его привел на веревке смуглолицый стрик, злой как дракон.
- Забирайте, - буркнул он, передавая Рен веревку, и ушел, так ничего и не объяснив.
Тами начал грустить. Он лежал на полу или в кресле и вздыхал почти по-человечески. Рен испугалась – не заболел ли он, но как это можно узнать, не представляла. Его черный нос оставался прохладным, шкура - гладкой, вот разве что ставшие мягкими шипы немного поникли...
- Что с тобой? – спросила она, присаживаясь на пол рядом с креслом, в котором тосковал Тами. – Хочешь я тебе сказку расскажу?
Тами поднял голову.
- Мяу, - сказал он и посмотрел в сторону полки с книгами, на которой стояли сказки о Коте- Рыцаре. Рен поняла.
- Не рассказать, а почитать? Хорошо.
Она сняла книгу с полки и снова присела рядом. Книга давно была прочитана от корки до корки, но если Тами хочет...
Как оказалось, Тами хочет совсем не этого. Как только девушка раскрыла книгу, он ткнулся носом в одну из страниц и требовательно мявкнул. На странице не было ничего кроме иллюстрации – того самого Кота-Рыцаря.
- Не понимаю. Ты хочешь посмотреть картинки?
Рен не удивилась этому, она уже замечала интерес Тами к иллюстрациям и к ее работе, стоявшей на мольберте. Тами протянул лапу и осторожно, чтобы не порвать лист, положил ее на страницу.
- Не понимаю, - повторила Рен.
Тами провел лапой по странице и вздохнул.
- Так, давай разберемся, - Рен положила книгу перед ним, - на картинке Кот-Рыцарь, так? Тебе нравится Кот-Рыцарь?
Тами снова вздохнул. Потом положил на страницу и вторую лапу и мяукнул два раза. Рен наконец поняла.
- Ты хотел бы познакомиться с таким котом... или с любым другим котом... таким же, как ты, да? Тебе нужен друг?
Тами убрал лапы с картинки. Рен почесала ему спину между костяными шипами.
- Я понимаю. Но вряд ли на свете есть еще такие, как ты – а если и есть, то я не знаю, где их искать. – Рен замолчала, осененная мыслью. - Но, кажется, знаю того, кто подскажет, – закончила она.
Хозяин Галереи был на месте. Рен положила перед ним рисунок – быстрый набросок карандашом на первой попавшееся картонке. На рисунке был Тами.
- Вот, - сказала она.
Хозяин Галереи взял рисунок и внимательно рассмотрел его.
- Как интересно, - сказал он, - почему же ты раньше ничего подобного не рисовала?
- Потому что раньше ничто подобное не жило в моем доме. Вы не знаете как зовется это существо, откуда оно родом и где мне искать таких же, как оно?
- Так сразу я не вспомню, - он порылся в столе и достал сначала два, а потом еще два альбома. - Сейчас посмотрим. Что-то похожее у меня точно было. Только, Ренна, чаше всего все слухи о том, что где-то кто-то видел странное создание, не больше чем слухи.
- Да мне бы хоть что-то... - совершенно расстроилась Рен.
Господин Орни открыл альбом.
К сожалению, он оказался прав. В альбоме нашлось существо похожее на Тами, но очень отдаленно. Было в коллекции хозяина Галереи и словесное описание, сумбурное и сбивчивое, словно его делал сильно испуганный человек - и к ним обоим прилагались названия мест обитания описанного и нарисованного чудовищ - одно существующее, но очень далекое, другое мифическое. Рен готова была заплакать...
Тут в комнату влетела Шеа. Она бежала так быстро, что не успела затормозить и налетела на скамейку, на которой лежали грудой какие-то листы. Скамейка опрокинулась, листочки разлетелись по всему полу, один вспорхнул на колени Рен, а Шеа рухнула прямо на руки успевшего поймать ее за мгновение до неизбежного падения отца.
- Уф... - наконец-то твердо встав на ноги, Шеа немедленно вспомнила, зачем она так спешила. - Отец! Вчерашний «любитель» вернулся и требует продать ему все картины, какие есть!
- Непонятливый попался, - заметил господин Орни без злости, - только вчера я вежливо объяснил ему, что я не продаю картины спекулянтам. Ладно придется сделать это невежливо.
Он быстро вышел, оставив расстроенную своей неудачей Рен на попечении дочери.
- Ой, какая прелесть! – воскликнула Шеа, взяв со стола отца рисунок с Тами. – Это твой, да?
- Мой, - улыбнулась Рен, ей было очень приятно, что кто-то назвал Тами не чудовищем, а «прелестью». – Это мой кот.
Шеа покосилась на нее с хитрецой.
- Не слишком шерстистый для кота, а?
Рен засмеялась.
- Не слишком, это точно. Хочешь вживую посмотреть? Идем ко мне в гости!
- А давай, - махнув рукой Шеа, ухитрилась задеть висящую на стене картину, попыталась поймать ее и картина, сменив угол падения, все же упала – на ногу девушке.
- Ушиблась? – забеспокоилась Рен.
- Не-а. – Шеа повесила картину на место, подняла с пола оброненный рисунок и отдала Рен. – Пошли!
Тами встретил их, сидя на пороге. Когда Рен попыталась войти, он завопил.
- Ты чего? – не поняла Рен.
В ответ на вопли Тами из дома откликнулся голос Силка:
- Рен, Рен выпусти меня отсюда!
Девушки переглянулись.
- Хорошо, я поняла, - ответила Рен – не Силку, а Тами. – Силк ухитрился как-то войти, а ты запер его в доме и не выпускал.
Тами утвердительно мявкнул.
Рен нахмурилась.
- Сейчас буду делать из Силка кашу.
Но делать ничего не пришлось. Силк и так был достойно наказан: он сидел в шкафу, запершись там от Тами. Девушки, едва увидав это, расхохотались в два голоса.
- И ничего нет смешного, - побагровел Силк. – я тебе подарок принес, Рен, а эта твоя...
Тами, вошедший в дом вместе Рен, сел и принялся вылизываться. Силк выпучил глаза. На полу возле шкафа валялась коробка – как всегда в кричащей обертке, с лентой и пышным бантом.
- А давай, я тебе кое-что подарю? Совет, например – больше не ходить ко мне и не вламываться в дом ради того, чтобы всучить очередной подарок.
- Больше не буду, - огрызнулся ухажер, - только этот возьми, и все.
Рен со вздохом подняла с пола коробку и развернула. Это были краски, очень хорошие краски – качественные и дорогие. Девушка не верила своим глазам. Презирающий живопись и живописцев Силк разорился на такой подарок? Она посмотрела на него внимательнее - да нет, он ничуть не изменился и взгляды, которые он бросал на стены, где, конечно же, висела не одна картина, по-прежнему были злыми. Тогда почему?
- Ладно, - в этом была какая-то тайна и Рен решила согласиться на подарок. – Принимаю.
Силк топтался с ноги на ногу, словно хотел сказать еще что-то.
- Ну? – поторопила Рен.
- Я был не прав, когда говорил, что рисование это глупости... ну и все остальное.
Шеа фыркнула.
- Надо загнать человека в шкаф, чтобы он нашел там немного ума!
Силк зло вскинулся, но не стал отвечать ей. Вместо этого он продолжил начатую мысль:
- Я понял, что был не прав и поэтому я дарю тебе эти краски. И если ты простила меня, я хочу попросить тебя об одной вещи: нарисуй этими красками картину - меня и себя, рядом. Я понимаю, что ты никогда не будешь моей женой, но хотя бы так...
Просьба была странная, и произнес он ее странно – жалко, но как-то настойчиво и глаза у него при этом стали еще злее.
- Не соглашайся, - посоветовала Шеа.
Силк снова сдержался и не нагрубил ей. Это было еще более странно.
- Нет, почему же... Но только после этого – ни ноги твоей не будет в моем доме, и ближе, чем на сто шагов, ко мне не подойдешь. Согласен?
И, о диво, он согласился и на это. Правда, как-то странно согласился.
- Обещаю, - сказал Силк, - если ты сама этого захочешь, я к тебе и на тысячу шагов не подойду.
Он покосился еще раз на Тами, завершившего умывание, и, обойдя его по крутой дуге, шмыгнул в дверь.
- Дурак, - с чувством сказала Шеа.
- Но думает что умный... – вздохнула Рен.
Шеа понравилась Тами; они полдня играли, бегая друг за другом по дому, катая мячик, и даже прячась друг от друга. И вот удивительно, Шеа ничего не сломала, не разбила, ни разу не шлепнулась и даже не поскользнулась. Она прямо светилась от счастья.
- Завтра еще приду, - сказала она, отдуваясь после очередной погони. - Или послезавтра.
- Послезавтра приедет Айла, - Рен улыбнулась. Айла была ее давней подругой, особой крайне здравомыслящей, пытавшейся привить свое здравомыслие всем, кого знала, в том числе и Рен.
- Представляю себе, - хмыкнула Шеа, - представляю, что она скажет, увидав Тами.
- А у меня для этого не хватит воображения, - ухмыльнулась Рен.
На следующий день она собиралась поработать над своей картиной, но почему-то пейзаж на мольберте ее не вдохновил. Она вспомнила о странной просьбе Силка, взглянула еще раз на новые краски и поменяла на мольберте холст с пейзажем на чистый лист бумаги.
Рисовать Силка оказалось сложно. Сначала выходил не человек, а карикатура на человека. А потом все стало наоборот – Силк рисовался немыслимым красавцем, каким он, наверное, видел себя в зеркале. Рен нарисовала рядом с ним себя и показалась себе дурнушкой. Она даже подошла к зеркалу, чтобы убедиться, что выглядит совсем не так ужасно, как на рисунке. До обеда она закончила его и вздохнула с облегчением. Однако после обеда ей снова захотелось вернуться к рисунку - и не для того чтобы подрисовать еще что-то. Рен долго, пристально смотрела на Силка. Да он очень красив. И он любит ее. Да, любит, и все, что он делает – ради любви. Они должны быть вместе...
Тами громко мяукнул. Рен глянула на странное существо с удивлением. Оно было таким некрасивым по сравнению с Силком! Да надо найти Силка и сказать ему, что она согласна... и...
Она уже шагнула к двери, но что-то задержало ее. Тами вцепился клыками в подол платья и не пускал.
- Отстань, - Рен попыталась отпихнуть чудовище ногой, но оно не отпихивалось. Злясь и не беспокоясь о том, что платье может порваться, она протащила упиравшееся чудовище до двери и остановилась. Ничего нелепее и представить себе нельзя – волочить по улице миниатюрного монстра.
В этот миг в дверь постучали. Девушка распахнула ее настежь и увидела Силка. Он стоял перед ней во всей свое красоте и великолепии и улыбался.
- Дорогая, это всего лишь я! – сказал он и не было ничего желаннее этих его слов. «Ах, как он скромен, - подумала Рен, - и как красив!»
Маленькое чудовище потянуло за подол. Неизвестно, откуда оно взяло силу, но Рен качнуло назад.
- Отстань! – девушка рассердилась и, наклонившись, схватила чудовище за один из его шипов и подняла, отрывая от платья. Ткань затрещала, но девушке уже было все равно. Она швырнула чудовище на диван и повернулась к Силку.
- Ты выйдешь за меня замуж? – спросил он, улыбаясь.
- Да! – воскликнула она, - и немедленно!
Спине друг стало горячо. Рен обернулась, чтобы узнать, что это, и встретилась взглядом с чудовищем. Чудовище смотрело... нет, не так. Оно СМОТРЕЛО. Взгляд Тами проникал в самую душу, в сердце... и, проникая туда, приносил с собой свет и ясность. С глаз Рен словно спала пелена. Она ответила Силку «да»? Она видела его красивым и скромным и свято верила, что они должны быть вместе? Как с ней такое случилось – и что это было?
Она не заметила, что произносит свои вопросы вслух. Громкий стук заставил ее оглянуться: оказалось, это Силк бухнулся на колени, стукнув ими об пол.
- Прости! – воскликнул он, протягивая к Рен руки, - прости меня! Я подарил тебе волшебные краски – все, что нарисуешь ими – сбудется... Я хотел, чтобы мы были вместе... Прости, прости, прости!
Рен хотелось двух вещей сразу: дать ему по морде и расхохотаться.
- Мерзавец, - с чувством сказала она. – Вон.
Силк кинулся прочь, едва не снеся дверь.
Захлопнув ее за ним с таким грохотом, что слышали, наверное, и на другом конце города, Рен повернулась к Тами.
Тами ждал. Девушка подошла, наклонилась к нему и ласково погладив – теперь это удавалось ей без труда, - сказала.
- Спасибо тебе. Ты спас меня, мой Кот-Рыцарь.
И Тами, чей взгляд разрушил чары, и заставил Силка сказать правду, негромко мяукнул, отвечая по-своему, по-кошачьи.
Рен вспомнила о волшебном рисунке. Сжечь его, выбросить чудесные краски – легко, но и тому и другому можно найти отличное применение. По счастью, на листе с рисунком было еще достаточно места. Что там говорила Шеа? У Силка не чувства юмора? Пожалуй стоит дать ему возможность приобрести его.
Она пририсовала себе шикарную улыбку, а рядом с собой нарисовала и других людей; одни хохотали, указывая пальцами на Силка, другие согнулись от смеха пополам, а один даже катался по земле, безудержно смеясь. Рен немного поработала и над Силком тоже, придав его позе гротескную комичность, но внешне ничуть не изменив. Тами следил за ее работой и одобрительно урчал.
- Тебя нельзя и на день оставить одну, - сказала Айла допивая чай. Кажется, она больше не боялась Тами, но все равно смотрела на него без одобрения, – обязательно в историю попадешь!
- Да ладно тебе!..
- Мне-то ладно, но я за тебя беспокоюсь. Тебе жить в одном доме с этим... этим...
- Тами, - с улыбкой подсказала Рен, решая какой краской воспользоваться - голубой или зеленой.
- Тами, так Тами. Кстати сейчас я видела Силка и знаешь, чуть со смеху не умерла. У него такой вид... Ну, я не знаю, как у клоуна в цирке, только лицо не раскрашено. Только ему это и не надо. Никогда не видела человека смешнее! Над ним вся улица покатывалась, по-моему, даже бродячие собаки, и те... Слушай, что ты там все рисуешь?
Айла оставила, наконец, чай и заглянула через краешек мольберта. Заглянула и тут же отпрянула.
- Ну знаешь Рен, это... это уже чересчур!
Рен снова взяла в руки кисть и усмехнулась. Да, пожалуй зеленые глаза это все-таки чересчур. Сделаем-ка их голубыми, как небо.
Обмакнув кисть в нужную краску, она превратила зеленое в голубое, потом отошла и полюбовалась картиной. Тами сидел и любовался тоже.
- Нравится? – спросила Рен.
Кот не ответил.
С картины смотрело голубыми глазами еще одно маленькое чудовище. Оно сидело на пороге дома Рен и ждало, пока ему откроют дверь.