Маргарита Шитова

***

Я хочу позвонить на небо. Услышать гудки. Сказать: «Алло, здравствуйте, позовите, пожалуйста…» Мне ответят: «Она уже родилась. Где-то далеко-далеко, в огромной Солнечной Системе, десятой от вас». И повесят трубку…

Я присяду на край табуретки и закурю.

С папиросы на дно балкона сорвется пепел.

Исчезают те, кого сильнее люблю.

Я закашляюсь – аллергия на все на свете.
На щеке оставит капли противный дождь,

Я себе не смогу признаться, что это слезы,

Что наотмашь в душу загнанный ржавый гвоздь

Заставляет стих начинать непременно с прозы,

Что пронзает губы жадный кривой оскал,

А дыра на сердце смотрится так нелепо…

Таксофон. Монеты. Старый седой вокзал.

Дайте номер. Я хочу позвонить на небо.

***

Горела осень. В косы въелся дым.

Мои ладони прятались в огне.

Сентябрь рвался в небо, а за ним –

Взлетали листья к тающей луне.
Меня вели сожженные мосты

Куда-то вглубь сомкнувшихся времен.

Непрочный пепел досок с высоты

Ронял шаги в пустой осенний сон.

Срывались в ночь листки календаря,

Хоть каждый росчерк памятью храним.

Горела осень, с ней пылала я,

Тугим багрянцем ускользая в дым.

***

Мои волосы пахнут летом,

Чередой и немного мятой.

Под луны золотым беретом

Я бываю чуть-чуть… помятой.
Я бываю притворно-сладкой

И шипяще-полезно-горькой.

Я могу быть твоей загадкой,

Не забудь уточнить – насколько.

Я порою бываю резкой,

И пускай совершая глупость,

Я тебя золотой подвеской

Уложу на груди упругость.

Ты узнаешь, что я бываю

Молодой и чуть-чуть жестокой.

Я играю на скрипке Рая,

Извлекая мотивы рока.

Моя кожа пропахла медом

И соленым морским прибоем.

Я могу быть любой породы,

Только страшно бывать собою.

***

Вздымается вверх карусельная вьюга.

Снежинки летят из-под ног к небесам.

Коты замерзают, прижавшись друг к другу,

Свернувшись хвостами к холодным носам.
А я снегопадом гуляю без шапки,

И рыжие прядки летят невпопад.

В пакете кефир и куриные лапки,

А хочется кофе, икру, виноград.

Так хочется лета! Медового моря,

Скольженья улыбок по терпким губам.

Как хочется лето зажать на ладони,

Капризно прикрикнув: «Мое! Не отдам!»

И чувствовать гладкой разнеженной кожей

Касание спелых горячих лучей.

Зима, мы с тобой совсем не похожи –

От кончиков пальцев до темных ночей.

И лепят снежинки ресницы и челку,

Мороз не по-крымски скребется в груди.

Не знает зима – с рыжей гривой девчонку

Так просто сугробами не занести.

***

Растревоженная. Босая.

На январскую зыбь вышла.

Что хотела – сама не знаю.

Лишь вздохнула едва слышно.
Непронзенно подул ветер.

Покачнулся. Упал в море.

Мне приснились опять дети.

Своего назову Борей.

Растревоженная. Босая.

На январском снегу – в белом

Я церковной свечей таю

И душою, и всем телом.

Любимый край

Любимый Крым! Мой уголок земли!

Здесь суждено судьбою мне родиться.

Однако знаю: у моей семьи

Есть родина березового ситца.
Да, где-то там Москва и Петроград,

И деревень российских бездорожье.

О них мои родные говорят,

И бабушка никак забыть не может.

А я в окно украдкой погляжу.

Увижу небо, след от самолета.

Куда летит? Я взглядом провожу.

И лишь вздохну: счастливого полета.

Нет, я о дальних странах не мечтаю.

Мне Крым – обетованная земля.

Ведь только здесь я сердцем постигаю,

О чем тоскует бабушка моя…

***

Я открою тебя, беспокойное лето,

Как шипучего «пепси», глотну перемен.
Ты узнаешь меня по улыбке поэта
И по дерзкому платью чуть выше колен.

Ты ворвешься в наш пыльный, рассохшийся город

Ароматом жасмина и хвойных лесов.
Вышиванку цветастую спрячешь под ворот
И за лацканы каменных старых домов,

Растеряешь по улицам жгучее солнце,

Угольками зажжешь симферопольский зной.
Беспокойного лета кудряшки и кольца,
А в мечтах – золотой, охлажденный прибой.

Я запомню тебя на просторах асфальта,

Утомленным жарой и гудками машин.
Пусть кого-то прельщают Сейшелы и Мальта,
Только адресом лета останется Крым.
***

Медовая осень. Узлы, переплеты,

Корявые ветви, застывшие дни.

Шарлотка из яблок и дым сигареты.

Невыпитый чай. Городские огни.
Задумчивый взгляд. Подоконник и стены.

Застегнут и поднят к лицу воротник.

Укрывшись зонтом, мне и страшно, и смело.

Мой зонт, мой спаситель, мой мир и тайник.

Пусть грозы и осень. Пусть ветер и ливни.

Корявые ветви, а в воздухе – мед.

Я вновь буду сильной, и вновь буду первой,

Когда разломаю и выброшу зонт.

***

Я не буду носить каблуки, потому что высокая.

Обращенная к миру лицом, и чуть-чуть одинокая.
Вдохновленная городом – серой безликою глыбою.

По тугим проводам – бескаблучное солнышко прыгаю.

И танцую своим переулком в разветренном платьице.

Невзирая на то, что еще полнедели до пятницы.

Я иду по весне не любимою и не разлучницей,

А свободной и рыжей, самою собой – бескаблучницей.

***

Бегут по щекам минуты:

Беру до зимы билет.

Уходит ноябрь, как будто

Причины остаться нет.
На скользком сыром пороге

Замешкается чуть-чуть.

Кивну ненароком: «С Богом»,

Услышу в ответ: «Забудь».

***

Осень шершавая –

Грязная пьяница –

Мусором скрытая

Колется, жалится.
Ливнями мылится,

Но не отмоется –

Психоневроз у нее

И бессонница.

Клен исступленно

Забит заголовками,

Все перемешано –

Листья с листовками,

Плачут плакатами

Мокрые улицы,

Алыми пятнами

Флаги рисуются

Дождь барабанит,

Но тщетны старания –

Осень проходит

Урок выживания.

***

Полнолуние. Подоконник.

Я притихшая. Чуть дыша.

За окном полыхает вторник

Под прицелом карандаша.
Занавеска летит как парус.

Рамы-мачты пустились в пляс.

Не корабль – простой «икарус»

Ноябрем поджидает нас.

В путь-дорогу умчалось лето.

Осень хламом застит кровать.

Мой холодный декабрь, где ты?

Без тебя невозможно спать.

В простыне из колючих листьев,

На подушке сырых дорог.

Ночь пройдет – опустеет пристань,

Рассмеется осенний бог.

От того, что не счесть царапин

Под софитами жгучих звезд.

Не «металл» – в голове Шаляпин,

Не кудряшки, а скромный хвост.

Подоконник. Рассохлись мачты.

Ночь холодная – чуть дыша

Мой декабрь блокнот запачкал

Отпечатком карандаша.

***

Пахнет ночью. И жареной рыбой.

В темноте не смолкают сверчки.

На перилах оставлена книга,

До утра охраняя очки.
Дышит жаром расплавленный август,

Расстилая ангорскую шаль.

В темноте непроглядной осталась

Лишь луны золотая эмаль.

***

Назову тебя по имени

Полусрывом-полуголосом.

Обернись и забери меня

С черной на другую полосу.
Ни о чем меня не спрашивай,

Стану тихой и пленительной.

Как обычно – ненакрашенной,

Непривычно нерешительной.

Пусть несчастья станут опытом,

А сомненья разрешимыми.

Полувздохом, полушепотом

Назови меня по имени.

***

Отче наш! Когда над миром вечер

Завершает день мирских тревог,

Я зажгу в твоей лампаде свечи,

Освещу небесный твой порог.

Отче наш! Пришла пора молитвы.

Прожит день. Ты строго не суди.

Да, не все простила я обиды.

За меня, мой Бог, меня прости.

Отче! Мой спаситель и заступник.

Крест нательный свято берегу.

Видишь ты земные все поступки.

Лишь с тобой я все всегда смогу.

Отче наш! Пошли мне силу духа,

Чтобы от ударов не упасть,

Чтоб к беде не стало сердце глухо,

Чтоб в душе царила благодать.

Я стою смиренно на коленях.

О родном поплачу, о своем.

По стене плывут бесшумно тени,

Только знаю, отче, мы вдвоем.

И шепчу тебе слова молитвы:

Отче наш! Еси на небеси…

В этом мире не оставь, прости нас.

В вечной жизни душу мне спаси.

Да святится, боже, твое имя!

Будет вечен царственный порог.

Пусть за нас посильно будет бремя.

В том и этом мире с нами Бог!