ГОРЯЧЕЕ
Санжа Уланов – сосланный калмык –
К Сибири нашей с детства он привык.
И выражение его: «Не ел горячего!»
До сей поры живёт во мне навязчиво.
Оно откуда? Я не знаю, право…
От конвоиров? Может из уставов?
Но мы с Санжой однажды – в самом деле –
Горячего четыре дня не ели!
Всё самоходку ждали в Туруханске,
Где комары вели себя по-хамски!
Хлеб да вода – и ничего иного…
Курсанты из училища речного,
На берегу мы жили, как бичи!
Всего была пятёрка на харчи.
За эти дни от нас музейщики устали
В музее том, где со Свердловым Сталин,
Встречая нас, смотрели сквозь стекло…
И как же время медленно текло!
Голодные фантазии так пылки!
Но чувствовать себя вождями в ссылке,
Мы не могли осмелиться – куда! –
У двух вождей всегда была еда…
Но вот Тунгуской Нижней из Туры
Пришла и самоходка… С той поры
Вдруг спохвачусь! И сразу бел, как мел:
«Ведь я опять горячего не ел!»
2008г.
ДАЛЁКИЙ ПОЛДЕНЬ
Дремлет вершина дня…
Но только сон не для всех:
Купается ребятня,
Слышится плеск и смех!
Ушли эти сорванцы –
И полдень, как прежде, глух…
Ведёт коня под уздцы
К березняку пастух.
В полдень тиха река.
Коровы в воду вошли.
И даже нет ветерка –
Устал он в листве шалить.
Крылышки стрекозы
В осоке речной блеснут,
Словно с песчаной косы
Бросил рыбак блесну.
Все с головы до пят –
В зелёной трухе сенной,
Косцы под зародом спят,
Пока не отхлынет зной.
Память – круги на воде…
И я под зародом сплю!
Где этот полдень? Где?
Мой золотой июль!
ЧЕТЫРЕ ПЕРВЫХ КЛАССА
Заслуженной учительнице
Башкирии А.А. Хмиловец
Снимают шапки – знак привета,
И каждый услужить готов!
Тебе, учительница, нету
И восемнадцати годков…
Невеста ты по всем приметам,
А «Наркомпрос» в приказах крут! –
Учить тебе по всем предметам
Четыре года детвору:
Башкир, татар, а также русских.
Учить два класса надо враз!
Тут опуститься могут руки,
А дети - кто во что горазд!
Пол вздрогнет, как от перепляса! –
Звонок начнёт лишь дребезжать.
В России были – власть и знать! –
И пусть от юмора чуть легче,
И отступать никак нельзя.
А дома скрип сверчка за печкой,
Да за окном снега скользят.
А утром класс, где сто вопросов!
Ученики в глаза глядят.
А вдруг, здесь вместе Ломоносов
За партой с Пушкиным сидят?
Тебе открыть их первой надо –
Такой молоденькой дано -
Святое право, как награда…
А за окном опять темно.
… Пусть что-то в памяти угаснет.
Пройдут и радость, и беда,
Но первые четыре класса
Тебя запомнят навсегда!
А сколько было в классах этих
Учеников твоих! Они
И до сих пор тебе, как дети…
Как много у тебя родни!
1992г.
Святителю архиепископу Луке
У святых всегда трудна дорога:
Ближних жизнь для них своей дороже!
В нём талант хирурга был от Бога,
Он спасал людей – творенья божьи.
И в Сибири он страдал за веру…
Добрых дел дошли до неба списки.
И по слову Божьему, наверно,
Нёс свой крест Лука - архиепископ.
Шла война… Мы раны не считали.
День Победы всё равно был светел!
За труды хирурга даже Сталин
Премией своей Луку отметил.
Город над сибирскою рекою…
Скульптор в нём врача увековечил.
Нимб святого светит над Лукою,
Звёзды по ночам над ним, как свечи!
июнь 2012г.
ТАРБЕЕВКА
Ирине Ракше
Где только подобие дома:
Ни пса, ни тесовых ворот,
Взлетает гнилая солома,
Иных не имея забот.
Но всё здесь спокойно и просто -
Навеки рассчитанный быт -
Полсотни шагов до погоста
И сто до соседней избы.
Тaрбеевка - нищенка с торбой -
Идет по селу босиком.
Я с этой картиною скорбной
Был только по книгам знаком.
Погода под стать настроенью.
В избушку, где отблески дня,
Сквозь тьмою набитые сени,
Проводит хозяин меня.
Мотивы "несжатой полоски",
Хоть только весна на дворе.
И слушают говор тамбовский
Иконы в скупом серебре.
Закат, преисполненный грусти,
И всё молчаливей жильё…
Я знаю: теперь не отпустит
Тарбеевка сердце моё!
***
Два зеркала я помню: самовар,
Который начищали ежедневно,
И в старом блюдце розовый отвар.
Два зеркала в избе большой в деревне…
На медных полустёршихся боках
Стояло неразборчиво: «ЩЕРБИНИНЪ».
От чашек пар. И словно в облаках,
Всплывала лампа, раздвоясь в щербинах.
И в чашке видел я своё лицо, Румяное и круглое, как пряник,
И золотой на чашке окаём
Повествовал о золотых мне странах!
Два, зеркала далёкие мои!
И, право, всё же годы не помеха.
Могло же моё детство сотворить
Мечту… И сразу – комнату для смеха!
О всяких странах потускнела страсть.
Пересмотрел я зеркала кривые…
Опять за этот стол бы мне попасть,
Где дед и бабка были бы живые!
ДОМА
Эту улицу едва ли
Позабыть потом смогу.
Куры, как цыганки в шалях,
В чёрных, в белых, в красных – крали! –
Раскудахтались в снегу!
Словно красные гармони,
Гребни ярких петухов.
Вдоль по улице мчат кони,
Словно мчатся от погони
Сто невест и женихов!
А куда спешат они?..
Хочешь вызнать – догони!
НИЖНИЙ ИНГАШ. МАРТ
Сергею Прохорову
Этот мрачный район,
Где лишь птицы свободно порхают,
Где на лесоповалах -
Конвой охлаждает азарт.
Над снегами всё утро
Такая заря полыхает!
Что не хочется верить,
Что всё ещё тянется март.
Как-то слишком ленивы,
Совсем не торопятся сроки,
Но ведь будет весна,
Если бродит туман по ночам.
Тают пашни, пестрят -
Словно это слетелись сороки
И расселись, чтоб не было
Места прилётным грачам.
Март. И, словно душа нараспашку,
Распахнуто небо.
Март. И солнце горит...
На сугробах оплавился снег.
Март. И взгляд
По тайге выбегает на каменный гребень.
Март. И облако белое
Парусом манит в побег.
... От сумы да тюрьмы
Застрахованным быть невозможно.
Но пока ни сума,
Ни тюрьма впереди не грозят...
И плацкартный вагон
Обеспечен моей подорожной -
Так что пули охраны
В погоне меня не сразят.
... Только грустно порою
На этих просторах огромных.
Столько леса пошло на бумагу,
Чтоб пухли тома
Политических дел, и доносов,
И дел уголовных –
Сколько леса пошло –
Вся Россия была б в теремах!
В этом мрачном районе,
Пропахнувшем пихтовым маслом,
Где, как мёртвая память,
Стоят безымянные пни,
Через эти леса, через вышки
Кричу я напрасно:
«Как же так?!»…
И в ответ
Ночью ветер качает огни.
ОЗАРИЗМЫ
<предыдущая страница | следующая страница>