Глава 38: Обличение осуждения во время работ; наставление о том, как заниматься рукодельем и молиться

Сегодня добродетелью человека стало осуждение; где только не осуждают?

Во-первых, главизна осуждения (т. е. больше всего осуждают) за рукодельями аскетов (т. е. за общими монашескими работами вообще и в частности среди келлиотов).

Когда они берут в руки рукоделье свое, то тут же составляют един союз с бесами, работают рукоделье двух сортов: одно рукоделье - дело рук их, а другое - связующий язык их (т. е. как бы завязание ближних узами осуждения) в разговоре, устами клеветы...

Ради этого говорю вам: рукоделье аскетов бывает двух сортов: чувственное и мысленное; чувственное - это дело рук их, а мысленное - орудие делания бесовского (т. е. язык), сиречь клевета осуждения.

Сидят, протягивают неприлично пред собою ноги, ставят подле себя прялку, берут в руки веретено, служат им рукоделию своему, а языком, как ногами, начинают вертеть колесо осуждения; начинают разговор, раскачивая его языком, как ногами, колесо прялки...

Говорит один другому: «Такой-то ушел от старца своего». Говорит другой: «Почему ушел? Что он сделал? За что его прогнали?» «Нет, не прогнал он его, но, мне кажется, он налагает руки несправедливо на человека; из-за того и ушел человек». Спрашивают другие: «Правда?» Говорит другой: «Да, правду вам говорю». Говорит другой: «Не даром дал он ему столько грошей». Говорит другой: «Что меня не спросите, если желаете узнать подробно?» Говорит другой: «Расскажи-ка нам, как это было?» И начинается. Открывает тот нечистый уста свои, начинает работать языком своим, и пожирать брата своего, (очерняя его) как огонь котел; другие тоже попирают других, раскрываются здесь все грехи человека; он-де такой и сякой. Да, таков он есть, но сами вы каковы, что раскраиваете, как ножницами, злое расположение человека? К собственному своему злому расположению вы присовокупляете и злое расположение другого, так как сами вы приобрели те же грехи с осудительным разговором вашим.

О, преподобнейшие отцы! Употребите средство, чтобы избежать осуждения, ибо оно есть червь диавольский, поядающий вас.

Когда садитесь за рукоделье, держите беспрестанную молитву в устах; если случится, что кто иной придет туда, где вы сидите за рукодельем, то сейчас же оставьте работу, исполните требование его, и пусть он себе идет. Потом возьмите рукоделье свое и работайте. Говорите молитву: «Господи, Господи, не отврати Лица Твоего от мене и Духа Твоего Святаго не отыми от мене!» - «Господи, Иисусе Христе, помилуй мя грешника...» - «Пресвятая Богородице! Спаси бедную душу мою...» - «Кресте Христов! Спаси мя силою твоей...» - «Вси святии Божий, предстательствуйте о мне грешном!..»

Глава 39: Сила монаха есть молитва

Сила монаха есть молитва. Если монах обессилеет от молитвы, т. е. если не будет укреплять себя молитвою, - то обессилеет и от дарований молитвенных, т. е. и добродетелей без молитвы не приобретет.

Младенец, если не будет сосать материнского молока, когда родится, умрет; так и монах, когда пострижется, если не будет говорить беспрестанно молитвы, т. е. Иисусовой, то погибелью погибнет.

Если младенец будет только делать вид, что сосет, а на самом деле сосать не будет, то будет ли с того какая польза? Так и монах, если примет ангельский образ, но не будет пользовать себя молитвой, что за польза ему со схимы?

Мать есть спасение; сосец - ангельская схима, а молоко - молитва. Если младенец будет звать мать свою, а молока ее сосать не будет, что пользы младенцу с матери его? Говорим: если поймет монах оправдание свое (т. е. схиму), а молитвы возделывать не будет, то чем попользует его ангельский образ. Молитва есть дыхание. Если утратится дыхание, то как возможет жить человек?

Пусть прочитает хотя все минеи церковные, но, если молитвы глаголать не будет, то нисколько не попользуют эти чтения; подобно тому, как и трапеза, если убрана различными видами яств и вин, но не будет здесь хлеба, то никакой пользы нет с такой трапезы.

Наоборот, если даже исчезнут с трапезы самые дорогие лакомства, но останется хлеб, трапеза нисколько не потеряет доброты своей.

Так и монах, если будет украшать церковь (т. е. читать в церкви) псалмопением, минеею и триодию - разных родов, молитвы же возделывать не будет, то не воспользуют его те чтения нисколько.

Употребляются в снедь разные кушания, вина и варева за столом, но если исчезнет хлеб, не вкусна будет трапеза. Так и с чтениями: хорошо, когда церковь украшается различными чтениями, но если молитвы не будет, то чтение одно пользовать не будет. Ибо если в церкви что-либо читается, ум же ваш в церкви не находится, но кружится там и сям, то какая вам польза с чтения?

Да, идешь ты в церковь, чтобы помолиться и послушать божественных словес, но подобает для этого, т. е. чтобы осуществилось намерение твоего прихода, и ум свой посвятить тому, и мысль свою заключить в божественные слова, чтобы не кружилась мысль там и сям, в попечениях о предметах земных, дабы не случалось того, что служба оканчивается, а монах и не заметил, когда она началась и когда окончилась.

Узда мысленным помыслам есть молитва; как только скинешь с себя молитву, тотчас же разнуздается и мысль твоя, станет бродить там и сям, как бессловесное без уздечки, отчего труд стояния твоего (в церкви или на молитве) делается пропащим.

Если же будешь держать мысль свою в молитве, то мысль твоя будет подобна скотине бессловесной, имеющей на себе узду, и ты можешь править ею, как захочешь, и будешь благодаря сему понимать божественные слова церковных чтений.

Много добродетелей у молитвы. Молитва терпит, долготерпит, удерживает целомудрие, приобретает любовь к Богу, просветляет душу и, какой бы грязью не загрязнена была душа, молитва очищает ее.

Если монах сделается бессильным в молитве из-за того, что обременит себя попечениями и мирскими кружениями (т. е. монашество вообще), то каков же станет мирянин, который и без того бессилен в молитве (т. е. мало молится) и дарований ее не имеет?