Презентация по творчеству И. А. Крылова выставка книг Ход мероприятия Слайд 1 портрет И. А. Крылова. Эпиграф «Люблю, где случай есть пороки пощипать»

СОБАЧЬЯ ДРУЖБА

У кухни под окном

На солнышке Полкан с Барбосом, лежа, грелись.

Хоть у ворот перед двором

Пристойнее б стеречь им было дом,

Но как они уж понаелись -

И вежливые ж псы притом

Ни на кого не лают днем -

Так рассуждать они пустилися вдвоем

О всякой всячине: о их собачьей службе,

О худе, о добре и, наконец, о дружбе.

"Что может, - говорит Полкан, - приятней быть.

Как с другом сердце к сердцу жить;

Во всем оказывать взаимную услугу;

Не спать без друга и не съесть,

Стоять горой за дружню шерсть

И, наконец, в глаза глядеть друг другу,

Чтоб только улучить счастливый час,

Нельзя ли друга чем потешить, позабавить,

И в дружнем счастье все свое блаженство ставить!

Вот если б, например, с тобой у нас

Такая дружба завелась:

Скажу я смело,

Мы б и не видели, как время бы летело". -

"А что же? это дело! - Барбос ответствует ему: -

Давно, Полканушка, мне больно самому,

Что, бывши одного двора с тобой собаки,

Мы дня не проживем без драки;

И из чего? Спасибо господам:

Ни голодно, ии тесно нам!

Притом же, право, стыдно:

Пес дружества слывет примером с давних дней.

А дружбы между псов, как будто меж людей,

Почти совсем не видно". -

"Явим же в ней пример мы в паши времена, -

Вскричал Полкан: - дай лапу!" - "Вот она!"

И новые друзья ну обниматься,

Ну целоваться;

Не знают с радости, к кому и приравняться:

"Орест мой!" - "Мой Пилад!"* Прочь свары*,

зависть, злость!

Тут повар, на беду, из кухни кинул кость.

Вот новые друзья к ней взапуски несутся:

Где делся и совет и лад?

С Пиладом мой Орест грызутся, -

Лишь только клочья вверх летят;

Насилу наконец их розлили водою.

Свет полон дружбою такою.

Про нынешних друзей льзя* молвить, не греша.

Что в дружбе все они едва ль не одинаки:

Послушать - кажется, одна у них душа, -

А только кинь им кость, так что твои собаки

* Орест и Пилад - легендарные герои Древней Греции, прославившиеся своей крепкой дружбой

* Свара - ссора, перебранка.

* Льзя - можно (старинное русское слово).

ВОЛК НА ПСАРНЕ

Волк ночью, думая залезть в овчарню,

Попал на псарню.

Поднялся вдруг весь псарный двор.

Почуя серого так близко забияку,

Псы залились в хлевах и рвутся вон на драку;

Псари кричат: "Ахти, ребята, вор!"

И вмиг ворота на запор;

В минуту псарня стала адом.

Бегут: иной с дубьем,

Иной с ружьем.

"Огня! - кричат, - огня!"

Пришли с огнем.

Мой Волк сидит, прижавшись в угол задом.

Зубами щелкая и ощетиня шерсть,

Глазами, кажется, хотел бы всех он съесть;

Но, видя то, что тут не перед стадом

И что приходит наконец

Ему расчесться за овец, -

Пустился мой хитрец

В переговоры

И начал так: "Друзья! к чему весь этот шум?

Я, ваш старинный сват и кум,

Пришел мириться к вам, совсем не ради ссоры;

Забудем прошлое, уставим общий лад!

А я не только впредь не трону здешних стад,

Но сам за них с другими грызться рад

И волчьей клятвой утверждаю,

Что я..." - "Послушай-ка, сосед, -

Тут Ловчий* перервал в ответ: -

Ты сер, а я, приятель, сед,

И волчью вашу я давно натуру знаю;

А потому обычай мой:

С волками иначе не делать мировой,

Как снявши шкуру с них долой"

И тут же выпустил на Волка гончих стаю.

* Ловчий - охотник, который управлял у помещика охотой с собаками. Здесь

под ловчим подразумевается великий русский полководец М. И. Кутузов. Волк -

Наполеон, который, вступив в 1812 году в Москву, скоро понял, что проиграл

войну, и запро-сил мира. Крылов написал эту басню в 1812 году и послал ее в

армию Кутузову.
ЛИСИЦА И СУРОК

"Куда так, кумушка, бежишь ты без оглядки?"

Лисицу спрашивал Сурок.

"Ох, мой голубчик-куманек!

Терплю напраслину и выслана за взятки.

Ты знаешь, я была в курятнике судьей,

Утратила в делах здоровье и покой,

В трудах куска недоедала,

Ночей недосыпала:

И я ж за то под гнев подпала;

А все по клеветам Ну, сам подумай ты:

Кто ж будет в мире прав, коль слушать клеветы?

Мне взятки брать? да разве я взбешуся!

Ну, видывал ли ты, я на тебя пошлюся,

Чтоб этому была причастна я греху?

Подумай, вспомни хорошенько". -

"Нет, кумушка; а видывал частенько,

Что рыльце у тебя в пуху".

СТРЕКОЗА И МУРАВЕЙ

Попрыгунья Стрекоза

Лето красное пропела;

Оглянуться не успела,

Как зима катит в глаза.

Помертвело чисто поле;

Нет уж дней тех светлых боле,

Как под каждым ей листком

Был готов и стол и дом.

Все прошло: с зимой холодной

Нужда, голод настает;

Стрекоза уж не поет;

И кому же в ум пойдет

На желудок петь голодный!

Злой тоской удручена,

К Муравью ползет она:

"Не оставь меня, кум милый!

Дай ты мне собраться с силой

И до вешних только дней

Прокорми и обогрей!" -

"Кумушка, мне странно это:

Да работала ль ты в лето?" -

Говорит ей Муравей.

"До того ль, голубчик, было?

В мягких муравах* у нас -

Песни, резвость всякий час,

Так что голову вскружило". -

"А, так ты..." - "Я без души

Лето целое все пела". -

"Ты все пела? Это дело:

Так поди же, попляши!"

* Муравй - трава.

ЛЖЕЦ

Из дальних странствий возвратясь,

Какой-то дворянин (а может быть, и князь),

С приятелем своим пешком гуляя в поле,

Расхвастался о том, где он бывал,

И к былям небылиц без счету прилагал.

"Нет, - говорит, - что я видал,

Того уж не увижу боле.

Что здесь у вас за край?

То холодно, то очень жарко,

То солнце спрячется, то светит слишком ярко.

Вот там-то прямо рай!

И вспомнишь, так душе отрада!

Ни шуб, ни свеч совсем не надо!

Не знаешь век, что есть ночная тень,

И круглый божий год все видишь майский день,

Никто там ни садит, ни сеет;

А если б посмотрел, что там растет и зреет!

Вот в Риме, например, я видел огурец:

Ах, мой творец!

И по сию не вспомнюсь пору!

Поверишь ли? Ну, право, был он с гору". -

"Что за диковина! - приятель отвечал. -

На свете чудеса рассеяны повсюду;

Да не везде их всякий примечал.

Мы сами вот теперь подходим к чуду,

Какого ты нигде, конечно, не встречал,

И я в том спорить буду

Вон, видишь ли через реку тот мост,

Куда нам путь лежит? Он с виду хоть и прост,

А свойство чудное имеет:

Лжец ни один у нас по нем пройти не смеет:

До половины не дойдет -

Провалится и в воду упадет;

Но кто но лжет,

Ступай по нем, пожалуй, хоть в карете". -

"А какова у вас река?" -

"Да не мелка.

Так видишь ли, мой друг, чего-то нет на свете!

Хоть римский огурец велик, нет спору в том,

Ведь с гору, кажется, ты так сказал о нем?" -

"Гора хоть не гора, но, право, будет с дом". -

"Поверить трудно!

Однако ж, как ни чудно,

А все чуден и мост, по коем мы пойдем,

Что он Лжеца никак не подымает;

И нынешней еще весной

С него обрушились (весь город это знает)

Два журналиста да портной.

Бесспорно, огурец и с дом величиной

Диковинка, коль это справедливо". -

"Ну, не такое еще диво;

Ведь надо знать, как вещи есть:

Не думай, что везде по-нашему хоромы;

Что там за домы:

В один двоим за нужду влезть,

И то ни стать, ни сесть!" -

"Пусть так, но все признаться должно,

Что огурец не грех за диво счесть,

В котором двум усесться можно.

Однако ж мост-ат наш каков,

Что Лгун не сделает на нем пяти шагов,

Как тотчас в воду!

Хоть римский твой и чуден огурец..." -

"Послушай-ка, - тут перервал мой Лжец, -

Чем на мост нам идти, поищем лучше броду".

ЩУКА И КОТ

Беда, коль пироги начнет печи сапожник,

А сапоги тачать пирожник:

И дело не пойдет на лад,

Да и примечено стократ,

Что кто за ремесло чужое браться любит,

Тот завсегда других упрямей и вздорней;

Он лучше дело все погубит

И рад скорей

Посмешищем стать света,

Чем у честных и знающих людей

Спросить иль выслушать разумного совета.

Зубастой Щуке в мысль пришло

За кошачье приняться ремесло.

Не знаю: завистью ее лукавый мучил

Иль, может быть, ей рыбный стол наскучил?

Но только вздумала Кота она просить,

Чтоб взял ее с собой он на охоту

Мышей в амбаре половить.

"Да полно, знаешь ли ты эту, свет, работу? -

Стал Щуке Васька говорить. -

Смотри, кума, чтобы не осрамиться:

Недаром говорится,

Что дело мастера боится". -

"И, полно, куманек! Вот невидаль: мышей!

Мы лавливали и ершей". -

"Так в добрый час, пойдем!" Пошли, засели.

Натешился, наелся Кот,

И кумушку проведать он идет:

А Щука, чуть жива, лежит, разинув рот,

И крысы хвост у ней отъели.

Тут, видя, что куме совсем не в силу труд,

Кум замертво стащил ее обратно в пруд.

И дельно! Это, Щука,

Тебе наука:

Вперед умнее быть

И за мышами не ходить.

КРЕСТЬЯНИН И РАБОТНИК

Когда у нас беда над головой,

То рады мы тому молиться,

Кто вздумает за нас вступиться;

Но только с плеч беда долой,

То избавителю от нас же часто худо;

Все взапуски его ценят*;

И если он у нас не виноват,

Так это чудо!

Старик Крестьянин с Батраком

Шел, под вечер леском

Домой, в деревню, с сенокосу,

И повстречали вдруг медведя носом к носу.

Крестьянин ахнуть не успел,

Как на него медведь насел.

Подмял Крестьянина, ворочает, ломает

И, где б его почать, лишь место выбирает;

Конец приходит старику.

"Степанушка родной, не выдай, милый!" -

Из-под медведя он взмолился Батраку,

Вот новый Геркулес*, со всей собравшись силой,

Что только было в нем,

Отнес полчерепа медведю топором

И брюхо проколол ему железной вилой.

Медведь взревел и замертво упал;

Медведь мой издыхает.

Прошла беда; Крестьянин встал,

И он же Батрака ругает.

Опешил бедный мой Степан.

"Помилуй, - говорит, - за что?" - "За что, болван!

Чему обрадовался сдуру?

Знай колет: всю испортил шкуру!"

* Ценят - здесь: бранят, ругают.

* Геркулес - герой сказаний (мифов) Древней Греции, прославившийся своей

необычайной силой.

ПЕТУХ И ЖЕМЧУЖНОЕ ЗЕРНО

Навозну кучу разрывая,

Петух нашел Жемчужное Зерно

И говорит; "Куда оно?

Какая вещь пустая!

Не глупо ль, что его высоко так ценят?

А я бы, право, был гораздо боле рад

Зерну ячменному: оно не столь хоть видно,

Да сытно".

Невежи судят точно так:

В чем толку не поймут, то все у них пустяк.

ОБОЗ*

С горшками шел обоз,

И надобно с крутой горы спускаться.

Вот, на горе других оставя дожидаться,

Хозяин стал сводить легонько первый воз.

Конь добрый на крестце почти его понес,

Катиться возу не давая;

А лошадь сверху, молодая,

Ругает бедного коня за каждый шаг:

"Ай конь хваленый, то-то диво!

Смотрите: лепится, как рак;

Вот чуть не зацепил за камень; косо! криво!

Смелее! вот толчок опять.

А тут бы влево лишь принять.

Какой осел! Добро бы было в гору

Или в ночную пору;

А то и под гору, и днем!

Смотреть, так выйдешь из терпенья!

Уж воду бы таскал, коль нет в тебе уменья!

Гляди-тко нас, как мы махнем!

Не бойсь, минуты не потратим,

И возик свой мы не свезем, а скатим!"

Тут, выгнувши хребет и понатужа грудь,

Тронулася лошадка с возом в путь;

Но, только под гору она перевалилась,

Воз начал напирать, телега раскатилась:

Коня толкает взад, коня кидает вбок;

Пустился конь со всех четырех ног

На славу;

По камням, рытвинам пошли толчки,

Скачки,

Левей, левей, и с возом - бух в канаву!

Прощай, хозяйские горшки!

Как в людях многие имеют слабость ту же:

Все кажется в другом ошибкой нам;

А примешься за дело сам,

Так напроказишь вдвое хуже.

* Басня написана во время войны 1812 года. "Конь добрый" - главнокомандующий русской армии М. И. Кутузов. Сберегая силы для решительного боя, Кутузов вел войну осторожно, отступал, заманивая врага в глубь страны, и наконец разбил и уничтожил огром-ную, считавшуюся непобедимой армию Наполеона. "Лошадь молодая" - царь Александр I и его окружение, которые не понимала планов Кутузова и были недовольны его

медлительностью.

СЛОН НА ВОЕВОДСТВЕ

Кто знатен и силен,

Да не умен,

Так худо, ежели и с добрым сердцем он.

На воеводство был в лесу посажен Слон.

Хоть, кажется, слонов и умная порода,

Однако же в семье не без урода;

Наш Воевода*

В родню был толст,

Да не в родню был прост;

А с умыслу он мухи не обидит,

Вот добрый Воевода видит -

Вступило от овец прошение в Приказ*:

"Что волки-де совсем сдирают кожу с нас". -

"О плуты! - Слон кричит. - Какое преступленье!

Кто грабить дал вам позволенье?"

А волки говорят: "Помилуй, наш отец!

Не ты ль нам к зиме на тулупы

Позволил легонький оброк собрать с овец?

А что они кричат, так овцы глупы:

Всего-то придет с них с сестры по шкурке снять,

Да и того им жаль отдать". -

"Ну то-то ж, - говорит им Слон, - смотрите!

Неправды я не потерплю ни в ком:

По шкурке, так и быть, возьмите;

А больше их не троньте волоском".

* Воевода - начальник войск, а также начальник города или округа в старой Руси.

* Приказ - в старину Приказами назывались правительственные учреждения.

ПУШКИ И ПАРУСА

На корабле у Пушек с Парусами

Восстала страшная вражда.

Вот Пушки, выставясь из портов* вон носами,

Роптали так пред небесами:

"О боги! видано ль когда,

Чтобы ничтожное холстинное творенье

Равняться в пользах нам имело дерзновенье?

Что делают они во весь наш трудный путь?

Лишь только ветер станет дуть,

Они, надув спесиво грудь,

Как будто важного какого сану,

Несутся гоголем по Океану

И только чванятся; а мы - громим в боях!

Не нами ль царствует корабль наш на морях?

Не мы ль несем с собой повсюду смерть и страх?

Нет, не хотим жить боле с Парусами;

Со всеми мы без них управимся и сами,

Лети же, помоги, могущий нам Борей*,

И изорви в клочки их поскорей!"

Борей послушался - летит, дохнул, и вскоре

Насупилось и почернело море;

Покрылись тучею тяжелой небеса;

Валы вздымаются и рушатся, как горы;

Гром оглушает слух; слепит блеск молнии взоры,

Борей ревет и рвет в лоскутья Паруса,

Не стало их, утихла непогода;

Но что ж? Корабль без Парусов

Игрушкой стал и ветров и валов,

И носится он в море, как колода;

А в первой встрече со врагам,

Который вдоль его всем бортом страшно грянул,

Корабль мой недвижим: стал скоро решетом,

И с Пушками, как ключ, он ко дну канул.

Держава всякая сильна,

Когда устроены в ней все премудро части:

Оружием - врагам она грозна,

А паруса - гражданские в ней власти.

* Порт - здесь: отверстие в борту судна для пушечных стволов.

* Борей - северо-восточный ветер.

БУЛАТ

Булатной сабли острый клинок

Заброшен был в железный хлам;

С ним вместе вынесен на рынок

И мужику задаром продан там.

У мужика затеи не велики:

Он отыскал тотчас в Булате прок.

Мужик мой насадил на клинок черенок

И стал Булатом драть в лесу на лапти лыки,

А дома, запросто, лучину им щепать,

То ветви у плетня, то сучья обрубать

Или обтесывать тычины к огороду.

Ну так, что не прошло и году,

Как мой Булат в зубцах и в ржавчине кругом,

И дети ездят уж на нем

Верхом.

Вот еж, в избе под лавкой лежа,

Куда и клинок брошен был,

Однажды так Булату говорил:

"Скажи, на что вся жизнь твоя похожа?

И если про Булат

Так много громкого неложно говорят,

Не стыдно ли тебе щепать лучину,

Или обтесывать тычину,

И, наконец, игрушкой быть ребят?" -

"В руках бы воина врагам я был ужасен, -

Булат отвеютвует, - а здесь мой дар напрасен;

Так, низким лишь трудом я занят здесь в дому.

Но разве я свободен?

Нет, стыдно-то не мне, а стыдно лишь тому,

Кто не умел понять, к чему я годен".

ОСЁЛ И СОЛОВЕЙ

Осел увидел Соловья

И говорит ему: "Послушай-ка, дружище!

Ты, сказывают, петь великий мастерище.

Хотел бы очень я

Сам посудить, твое услышав пенье,

Велико ль подлинно твое уменье?"

Тут Соловей являть свое искусство стал:

Защелкал, засвистал

На тысячу ладов, тянул, переливался;

То нежно он ослабевал

И томной вдалеке свирелью отдавался,

То мелкой дробью вдруг по роще рассыпался.

Внимало все тогда

Любимцу и певцу Авроры*;

Затихли ветерки, замолкли птичек хоры,

И прилегли стада

Чуть-чуть дыша, пастух им любовался

И только иногда,

Внимая Соловью, пастушке улыбался.

Скончал певец. Осел, уставясь в землю лбом,

"Изрядно, - говорит, - сказать неложно,

Тебя без скуки слушать можно;

А жаль, что незнаком

Ты с нашим петухом;

Еще б ты боле навострился,

Когда бы у него немножко поучился",

Услыша суд такой, мой бедный Соловей

Вспорхнул - и полетел за тридевять полей.

Избави бог и нас от этаких судей.

* Аврора - богиня утренней зари у древних римлян.

ДЕРЕВО

Увидя, что топор крестьянин нес,

"Голубчик, - Деревцо сказало молодое, -

Пожалуй, выруби вокруг меня ты лес;

Я не могу расти в покое:

Ни солнца мне не виден свет,

Ни для корней моих простору нет,

Ни ветеркам вокруг меня свободы;

Такие надо мной он сплесть изволил своды!

Когда б не от него расти помеха мне,

Я в год бы сделалось красою сей стране,

И тенью бы моей покрылась вся долина;

А ныне тонко я, почти как хворостина".

Взялся крестьянин за топор,

И Дереву, как другу,

Он оказал услугу.

Вкруг Деревца большой очистился простор;

Но торжество его недолго было!

То солнцем Дерево печет,

То градом, то дождем сечет,

И ветром наконец то Деревцо сломило.

"Безумное! - ему сказала тут Змея, -

Не от тебя ль беда твоя?

Когда б, укрытое в лесу, ты возрастало,

Тебе б вредить ни зной, ни ветры не могли,

Тебя бы старые деревья берегли;

А если б некогда деревьев тех не стало

И время их бы отошло,

Тогда, в свою чреду, ты столько б возросло.

Усилилось и укрепилось,

Что нынешней беды с тобой бы не случилось.

И бурю, может быть, ты б выдержать могло!"

СЛОН И МОСЬКА

По улицам Слона водили,

Как видно, напоказ.

Известно, что Слоны в диковинку у нас,

Так за Слоном толпы зевак ходили.

Отколе ни возьмись, навстречу Моська им.

Увидевши Слона, ну на него метаться,

И лаять, и визжать, и рваться;

Ну так и лезет в драку с ним.

"Соседка, перестань срамиться, -

Ей Шавка говорит, - тебе ль с Слоном возиться?

Смотри, уж ты хрипишь, а он себе идет

Вперед

И лаю твоего совсем не примечает. -

"Эх, эх! - ей Моська отвечает, -

Вот то-то мне и духу придает,

Что я, совсем без драки,

Могу попасть в большие забияки.

Пускай же говорят собаки:

"Ай, Моська! знать, она сильна,

Что лает на Слона!"

КОТ И ПОВАР

Какой-то Повар, грамотей,

С поварни побежал своей

В кабак (он набожных был правил

И в этот день по куме тризну правил*),

А дома стеречи съестное от мышей

Кота оставил.

Но что же, возвратись, он видит? На полу

Объедки пирога; а Васька-Кот в углу,

Припав за уксусным бочонком,

Мурлыча и ворча, трудится над курчонком.

"Ах ты, обжора! ах, злодей! -

Тут Ваську Повар укоряет: -

Не стыдно ль стен тебе, не только что людей?

(А Васька все-таки курчонка убирает.)

Как! быв честным Котом до этих пор,

Бывало, за пример тебя смиренства кажут, -

А ты... ахти какой позор! Теперя все соседи скажут:

"Кот Васька плут! Кот Васька вор!

И Ваську-де не только что в поварню,

Пускать не надо и на двор,

Как волка жадного в овчарню:

Он порча, он чума, он язва здешних мест!"

(А Васька слушает да ест.)

Тут ритор* мой, дав волю слов теченью,

Не находил конца нравоученью.

Но что ж? Пока его он пел,

Кот Васька все жаркое съел.

А я бы повару иному Велел на стенке зарубить:

Чтоб там речей не тратить по-пустому,

Где нужно власть употребить.

* Тризну правил - справлял поминки по умершему.

* Ритор - оратор, который произносит речи пышные, красивые, но пустые,

бесполезные.

<предыдущая страница | следующая страница>