Презентация по творчеству И. А. Крылова выставка книг Ход мероприятия Слайд 1 портрет И. А. Крылова. Эпиграф «Люблю, где случай есть пороки пощипать»

ЛЕВ И КОМАР

Бессильному не смейся

И слабого обидеть не моги!

Мстят сильно иногда бессильные враги.

Так слишком на свою ты силу не надейся!

Послушай басню здесь о том,

Как больно Лев за спесь наказан Комаром

Вот что о том я слышал стороною:

Сухое к Комару явил презренье Лев:

Зло взяло Комара: обиды не стерпев,

Собрался, поднялся Комар на Льва войною.

Сам ратник*, сам трубач, пищит во всю гортань

И вызывает Льва на смертоносну брань.

Льву смех, но ваш Комар не шутит:

То с тылу, то в глаза, то в уши Льву он трубит!

И, место высмотрев и время улуча,

Орлом на Льва спустился

И Льву в крестец всем жалом впился.

Лев дрогнул и взмахнул хвостом на трубача.

Увертлив наш Комар, да он же и не трусит!

Льву сел на самый лоб и Львину кровь сосет.

Лев голову крутит, Лев гривою трясет.

Но наш герой свое несет:

То в нос забьется Льву, то в ухо Льва укусит.

Вздурился Лев,

Престрашный поднял рев,

Скрежещет в ярости зубами,

И землю он дерет когтями.

От рыка грозного окружный лес дрожит,

Страх обнял всех зверей; все кроется, бежит:

Отколь у всех взялися ноги,

Как будто бы пришел потоп или пожар!

И кто ж? - Комар

Наделал столько всем тревоги!

Рвался, метался Лев и, выбившись из сил,

О землю грянулся и миру запросил.

Насытил злость Комар; Льва жалует он миром:

Из Ахиллеса* вдруг становится Омиром*

И сам

Летит трубить свою победу по лесам.

* Ахиллес - легендарный герой Древней Греции, храбрый воин.

* Омир - Гомер, поэт Древней Греции, прославивший в своих песнях подвиги

героев.

* Ратник (старинное русское слово) - воин.

ГУСИ

Предлинной хворостиной

Мужик Гусей гнал в город продавать;

И, правду истинну сказать,

Не очень вежливо честил свой гурт гусиный:

На барыши спешил к базарному он дню

(А где до прибыли коснется,

Не только там гусям, и людям достается).

Я мужика и не виню;

Но Гуси иначе об этом толковали

И, встретяся с прохожим на пути,

Вот как на мужика пеняли:

"Где можно нас, Гусей, несчастнее найти?

Мужик так нами помыкает

И нас, как будто бы простых Гусей, гоняет;

А этого не смыслит неуч сей,

Что он обязан нам почтеньем;

Что мы свой знатный род ведем от тех Гусей,

Которым некогда был должен Рим спасеньем*:

Там даже праздники им к честь учреждены!" -

"А вы хотите быть за что отличены?" -

Спросил прохожий их. "Да наши предки..." - "Знаю

И все читал; но ведать я желаю,

Вы сколько пользы принесли?" -

"Да наши предки Рим спасли!" -

"Все так, да вы что сделали такое?" -

"Мы? Ничего!" - "Так что ж и доброго в вас есть?

Оставьте предков вы в покое:

Им поделом была и честь,

А вы, друзья, лишь годны на жаркое".

Баснь эту можно бы и боле пояснить

Да чтоб гусей не раздразнить.

* "Которым некогда был должен Рим спасеньем" - Существует легенда о том,

что очень давно на Древний Рим напали враги. Ночью они тайно окружили город.

Гуси услышали приближение врага и своим криком предупредили об опасности.

ЛИСТЫ И КОРНИ

В прекрасный летний день

Бросая по долине тень,

Листы на дереве с зефирами* шептали,

Хвалились густотой, зеленостью своей

И вот как о себе зефирам толковали:

"Не правда ли, что мы краса долины всей?

Что нами дерево так пышно и кудряво,

Раскидисто и величаво?

Что б было в нем без нас? Ну, право

Хвалить себя мы можем без греха!

Не мы ль от зноя пастуха

И странника в тени прохладной укрываем?

Не мы ль красивостью своей

Плясать сюда пастушек привлекаем?

У нас же раннею и позднею зарей

Насвистывает соловей.

Да вы, зефиры, сами

Почти не расстаетесь с нами". -

"Примолвить* можно бы спасибо тут и нам", -

Им голос отвечал из-под земли смиренно.

"Кто смеет говорить столь нагло и надменно!

Вы кто такие там,

Что дерзко так считаться с нами стали?" -

Листы, по дереву шумя, залепетали.

"Мы те, -

Им снизу отвечали, -

Которые, здесь роясь в темноте,

Питаем вас. Ужель не узнаете?

Мы - Корни дерева, на коем вы цветете.

Красуйтесь в добрый час!

Да только помните ту разницу меж нас,

Что с новою весной лист новый народится:

А если корень иссушится,

Не станет дерева, ни вас".

* Зефир - легкий, теплый ветер.

* Примолвить - сказать, прибавить к тому, что уже сказано.

КВАРТЕТ

Проказница-Мартышка,

Осел,

Козел

Да косолапый Мишка

Затеяли сыграть Квартет.

Достали нот, баса, альта*, две скрипки

И сели на лужок под липки -

Пленять своим искусством свет.

Ударили в смычки, дерут, а толку нет.

"Стой, братцы, стой! - кричит Мартышка. - Погодите!

Как музыке идти? Ведь вы не так сидите.

Ты с басом, Мишенька, садись против альта,

Я, прима, сяду против вторы*;

Тогда пойдет уж музыка не та:

У нас запляшут лес и горы!"

Расселись, начали Квартет;

Он все-таки на лад нейдет.

"Постойте ж, я сыскал секрет, -

Кричит Осел, - мы, верно, уж поладим,

Коль рядом сядем".

Послушались Осла: уселись чинно в ряд,

А все-таки Квартет нейдет на лад.

Вот пуще прежнего пошли у них разборы

И споры,

Кому и как сидеть.

Случилось Соловью на шум их прилететь.

Тут с просьбой все к нему, чтоб их решать сомненье:

"Пожалуй, - говорят, - возьми на час терпенье,

Чтобы Квартет в порядок наш привесть:

И ноты есть у нас, и инструменты есть;

Скажи лишь, как нам сесть!" -

"Чтоб музыкантом быть, так надобно уменье

И уши ваших понежней, -

Им отвечает Соловей. -

А вы, друзья, как ни садитесь,

Все в музыканты не годитесь".

* Альт и бас - музыкальные струнные инструменты.

* Прима - первая скрипка в оркестре, втора - вторая скрипка.

СКВОРЕЦ

У всякого талант есть свой;

Но часто, на успех прельщаяся чужой,

Хватается за то иной,

В чем он совсем не годен.

А мой совет такой:

Берись за то, к чему ты сроден,

Коль хочешь, чтоб в делах успешный был конец.

Какой-то смолоду Скворец

Так петь щегленком научился,

Как будто бы щегленком сам родился.

Игривым голоском весь лес он веселил,

И всякий Скворушку хвалил.

Иной бы был такой доволен частью;

Но Скворушка услышь, что хвалят соловья, -

А Скворушка завистлив был, к несчастью, -

И думает: "Постойте же, друзья,

Спою не хуже я

И соловьиным ладом".

И подлинно запел,

Да только лишь совсем особым складом:

То он пищал, то он хрипел,

То верещал козленком,

То непутем

Мяукал он котенком;

И, словом, разогнал всех птиц своим пеньем.

Мой милый Скворушка, ну что за прибыль в том?

Пой лучше хорошо щегленком,

Чем дурно соловьем.

ЛЕБЕДЬ, ЩУКА И РАК

Когда в товарищах согласья нет,

На лад их дело не пойдет,

И выйдет из него не дело, только мука.

Однажды Лебедь, Рак да Щука

Везти с поклажей воз взялись

И вместе трое все в него впряглись;

Из кожи лезут вон, а возу все нет ходу!

Поклажа бы для них казалась и легка:

Да Лебедь рвется в облака,

Рак пятится назад, а Щука тянет в воду.

Кто виноват из них, кто прав - судить не нам;

Да только воз и ныне там.

ЛЮБОПЫТНЫЙ

"Приятель дорогой, здорово! Где ты был?" -

"В кунсткамере*, мой друг! Часа там три ходил;

Все видел, высмотрел; от удивленья,

Поверишь ли, не станет ни уменья

Пересказать тебе, ни сил

Уж подлинно, что там чудес палата!

Куда на выдумки природа торовата!

Каких зверей, каких там птиц я не видал!

Какие бабочки, букашки,

Козявки, мушки, таракашки!

Одни как изумруд, другие как коралл!

Какие крохотны коровки!

Есть, право, менее булавочной головки!" -

"А видел ли слона? Каков собой на взгляд!

Я чай, подумал ты, что гору встретил?" -

"Да разве там он?" - "Там". - "Ну, братец, виноват:

Слона-то я и не приметил"

* Кунсткамера - старинное название музея, в котором собраны редкости и

диковинки.

МЫШЬ И КРЫСА

"Соседка, слышала ль ты добрую молву? -

Вбежавши, Крысе Мышь сказала. -

Ведь кошка, говорят, попалась в когти льву?

Вот отдохнуть и нам пора настала!" -

"Не радуйся, мой свет, -

Ей Крыса говорит в ответ. -

И не надейся по-пустому!

Коль до когтей у них дойдет,

То, верно, льву не быть живому;

Сильнее кошки зверя нет!"

Я сколько раз видал, приметьте это сами:

Когда боится трус кого,

То думает, что на того

Весь свет глядит его глазами.

ДЕМЬЯНОВА УХА

"Соседушка, мой свет!

Пожалуйста, покушай". -

"Соседушка, я сыт по горло". - "Нужды нет,

Еще тарелочку; послушай:

Ушица, ей-же-ей, на славу сварена!" -

"Я три тарелки съел". - "И полно, что за счеты:

Лишь стало бы охоты, -

А то во здравье: ешь до дна!

Что за уха! Да как жирна;

Как будто янтарем подернулась она.

Потешь же, миленький дружочек!

Вот лещик, потроха, вот стерляди кусочек!

Еще хоть ложечку! Да кланяйся, жена!"

Так потчевал сосед Демьян соседа Фоку

И не давал ему ни отдыху, ни сроку;

А с Фоки уж давно катился градом пот.

Однако же еще тарелку он берет,

Сбирается с последней силой

И - очищает всю. "Вот друга я люблю! -

Вскричал Демьян. - Зато уж чванных не терплю.

Ну, скушай же еще тарелочку, мой милый!"

Тут бедный Фока мой,

Как ни любил уху, но от беды такой,

Схватя в охапку

Кушак и шапку,

Скорей без памяти домой -

И с той поры к Демьяну ни ногой.

ЛЕВ НА ЛОВЛЕ

Собака, Лев да Волк с Лисой

В соседстве как-то жили,

И вот какой

Между собой

Они завет все положили:

Чтоб им зверей съобща ловить

И, что наловится, все поровну делить.

Не знаю, как и чем, а знаю, что сначала

Лиса оленя поимала

И шлет к товарищам послов,

Чтоб шли делить счастливый лов:

Добыча, право, недурная!

Пришли, пришел и Лев; он, когти разминая

И озираючи товарищей кругом,

Дележ располагает

И говорит: "Мы, братцы, вчетвером"

И начетверо он оленя раздирает.

"Теперь давай делить! Смотрите же, друзья;

Вот эта часть моя

По договору;

Вот эта мне, как Льву, принадлежит без спору;

Вот эта мне за то, что всех сильнее я;

А к этой чуть из вас лишь лапу кто протянет,

Тот с места жив не встанет".

ЗЕРКАЛО И ОБЕЗЬЯНА

Мартышка, в Зеркале увидя образ свой,

Тихохонько Медведя толк ногой:

"Смотри-ка, - говорит, - кум милый мой!

Что это там за рожа?

Какие у нее ужимки и прыжки!

Я удавилась бы с тоски,

Когда бы на нее хоть чуть была похожа.

А ведь, признайся, есть

Из кумушек моих таких кривляк пять-шесть:

Я даже их могу по пальцам перечесть". -

"Чем кумушек считать трудиться,

Не лучше ль на себя, кума, оборотиться?" -

Ей Мишка отвечал.

Но Мишенькин совет лишь попусту пропал.

ВОЛК И ЖУРАВЛЬ

Что волки жадны, всякий знает;

Волк, евши, никогда

Костей не разбирает,

За то на одного из них пришла беда:

Он костью чуть не подавился.

Не может Волк ни охнуть, ни вздохнуть;

Пришло хоть ноги протянуть!

По счастью, близко тут Журавль случился.

Вот кой-как знаками стал Волк его манить

И просит горю пособить.

Журавль свой нос по шею

Засунул к Волку в пасть и с трудностью большею

Кость вытащил и стал за труд просить.

"Ты шутишь! - зверь вскричал коварный, -

Тебе за труд? Ах ты, неблагодарный!

А это ничего, что свой ты долгий нос

И с глупой головой из горла цел унес!

Поди ж, приятель, убирайся,

Да берегись: вперед ты мне не попадайся"

ТРУДОЛЮБИВЫЙ МЕДВЕДЬ

Увидя, что мужик, трудяся над дугами,

Их прибыльно сбывает с рук

(А дуги гнут с терпеньем и не вдруг).

Медведь задумал жить такими же трудами.

Пошел по лесу треск и стук,

И слышно за версту проказу.

Орешника, березника и вязу

Мой Мишка погубил несметное число,

А не дается ремесло

Вот идет к мужику он попросить совета

И говорит: "Сосед, что за причина эта?

Деревья-таки я ломать могу,

А не согнул ни одного в дугу.

Скажи, в чем есть тут главное уменье?" -

"В том, - отвечал сосед, - Чего в тебе, кум, вовсе нет:

В терпенье".

ЛИСИЦА И ВИНОГРАД

Голодная кума Лиса залезла в сад;

В нем винограду кисти рделись.

У кумушки глаза и зубы разгорелись;

А кисти сочные, как яхонты, горят;

Лишь то беда, висят они высоко:

Отколь и как она к ним ни зайдет,

Хоть видит око,

Да зуб неймет.

Пробившись попусту час целый,

Пошла и говорит с досадою: "Ну что ж!

На взгляд-то он хорош,

Да зелен - ягодки нет зрелой:

Тотчас оскомину набьешь".

СВИНЬЯ ПОД ДУБОМ

Свинья под Дубом вековым

Наелась желудей досыта, до отвала;

Наевшись, выспалась под ним;

Потом, глаза продравши, встала

И рылом подрывать у Дуба корни стала.

"Ведь это дереву вредит, -

Ей с Дубу Ворон говорит, -

Коль корни обнажишь, оно засохнуть может".

"Пусть сохнет, - говорит Свинья, -

Ничуть меня то не тревожит,

В нем проку мало вижу я;

Хоть век его не будь, ничуть не пожалею;

Лишь были б желуди: ведь я от них жирею". -

"Неблагодарная! - примолвил Дуб ей тут, -

Когда бы вверх могла поднять ты рыло,

Тебе бы видно было,

Что эти желуди на мне растут".

Невежда так же в ослепленье

Бранит науку и ученье

И все ученые труды,

Не чувствуя, что он вкушает их плоды

ДВЕ БОЧКИ

Две Бочки ехали: одна с вином,

Другая

Пустая.

Вот первая себе без шуму и шажком

Плетется,

Другая, вскачь несется;

От ней по мостовой и стукотня, и гром,

И пыль столбом;

Прохожий к стороне скорей от страху жмется,

Ее заслышавши издалека

Но как та Бочка ни громка,

А польза в ней не так, как в первой, велика.

Кто про свои дела кричит всем без умолку,

В том, верно, мало толку.

Кто делов* истинно, - тих часто на словах.

Великий человек лишь громок на делах,

И думает свою он крепку думу

Без шуму.

* Делов - деловой, трудолю6ивый.

ДВЕ СОБАКИ

Дворовый, верный пес

Барбос,

Который барскую усердно службу нес,

Увидел старую свою знакомку

Жужу, кудрявую болонку,

На мягкой пуховой подушке, на окне,

К ней ластяся, как будто бы к родне,

Он, с умиленья чуть не плачет,

И под окном

Визжит, вертит хвостом

И скачет.

"Ну что, Жужутка, как живешь

С тех пор, как господа тебя в хоромы взяли?

Ведь помнишь: на дворе мы часто голодали.

Какую службу ты несешь?" -

"На счастье грех роптать, - Жужутка отвечает.

Мой господин во мне души не чает;

Живу в довольстве и добре,

И ем и пью на серебре;

Резвлюся с барином; а ежели устану,

Валяюсь по коврам и мягкому дивану.

Ты как живешь?" - "Я, - отвечал Барбос,

Хвост плетью спустя и свой повеся нос, -

Живу по-прежнему: терплю и холод

И голод

И, сберегаючи хозяйский дом,

Здесь под забором сплю и мокну под дождем;

А если невпопад залаю,

То и побои принимаю.

Да чем же ты, Жужу, в случай попал*

Бессилен бывши так и мал,

Меж тем как я из кожи рвусь напрасно?

Чем служишь ты?" - "Чем служишь! Вот прекрасно! -

С насмешкой отвечал Жужу, -

На задних лапках я хожу".

Как счастье многие находят

Лишь тем, что хорошо на задних лапках ходят!

* "В случай попал". - В старину так говорили о человеке, неожиданно

заслужившем особую милость царя или знатного человека.

КОШКА И СОЛОВЕЙ

Поймала Кошка Соловья,

В бедняжку когти запустила

И, ласково его сжимая, говорила:

"Соловушка, душа моя!

Я слышу, что тебя везде за песни славят

И с лучшими певцами рядом ставят.

Мне говорит лиса-кума,

Что голос у тебя так звонок и чудесен,

Что от твоих прелестных песен

Все пастухи, пастушки - без ума.

Хотела б очень я сама

Тебя послушать.

Не трепещися так; не будь, мой друг, упрям

Не бойся: не хочу совсем тебя я кушать.

Лишь спой мне что-нибудь: тебе я волю дам

И отпущу гулять по рощам и лесам

В любви я к музыке тебе не уступаю

И часто, про себя мурлыча, засыпаю".

Меж тем мой бедный Соловей

Едва-едва дышал в когтях у ней.

"Ну, что же? - продолжает Кошка. -

Пропой, дружок, хотя немножко".

Но наш певец не пел, а только что пищал,

"Так этим-то леса ты восхищал? -

С насмешкою она спросила. -

Где же эта чистота и сила,

О коих все без умолку твердят?

Мне скучен писк такой и от моих котят.

Нет, вижу, что в пенье ты вовсе не искусен.

Все без начала, без конца.

Посмотрим, на зу6ах каков-то будешь вкусен!"

И съела бедного певца

До крошки

Сказать ли на ушко яснее мысль мою?

Худые песни Соловью

В когтях у Кошки.

РЫБЬЯ ПЛЯСКА

От жалоб на судей,

На сильных и на богачей

Лев, вышел из терпенья,

Пустился сам свои осматривать владенья.

Он идет, а Мужик, расклавши огонек,

Наудя рыб, изжарить их собрался.

Бедняжки дрыгали от жару кто как мог;

Всяк, видя близкий свой конец, метался.

На Мужика разинув зев,

"Кто ты? Что делаешь?" - спросил сердито Лев.

"Всесильный царь! - сказал Мужик, оторопев. -

Я старостою здесь над водяным народом;

А это старшины, все жители воды;

Мы собрались сюды Отправился в дальнейший путь.

Поздравить здесь тебя с твоим приходом". -

"Ну, как они живут? Богат ли здешний край?" -

"Великий государь! Здесь не житье им - рай!

Богам о том мы только и молились,

Чтоб дни твои бесценные продлились".

(А рыбы между тем на сковородке бились.)

"Да отчего же, - Лев спросил, - скажи ты мне,

Они хвостами так и головами машут?" -

"О мудрый царь! - Мужик ответствовал. -

Оне От радости, тебя увидя, пляшут".

Тут, старосту лизнув Лев милостиво в грудь,

Еще изволя раз на пляску их взгляну

КУКУШКА И ПЕТУХ

"Как, милый Петушок, поешь ты громко, важно!" -

"А ты, Кукушечка, мой свет,

Как тянешь плавно и протяжно:

Во всем лесу у нас такой певицы нет!" -

"Тебя, мой куманек, век слушать я готова". -

"А ты, красавица, божусь,

Лишь только замолчишь, то жду я не дождусь,

Чтоб начала ты снова...

Отколь такой берется голосок?

И чист, и нежен, и высок!..

Да вы уж родом так: собою невелички,

А песни - что твой соловей!" -

"Спасибо, кум; зато, по совести моей,

Поешь ты лучше райской птички.

На всех ссылаюсь в этом я".

Тут Воробей, случась, примолвил им: "Друзья!

Хоть вы охрипните, хваля друг дружку, -

Все ваша музыка плоха!.."

За что же, не боясь греха,

Кукушка хвалит Петуха?

За то, что хвалит он Кукушку.

КАМЕНЬ И ЧЕРВЯК

"Как расшумелся здесь! Какой невежа! -

Про дождик говорит на ниве Камень, лежа. -

А рады все ему, пожалуй, - посмотри!

И ждали так, как гостя дорогого,

А что же сделал он такого?

Всего-то шел часа два-три

Пускай же обо мне расспросят!

Так я уж веки здесь; тих, скромен завсегда,

Лежу смирнехонько, куда меня ни бросят,

А не слыхал себе спасибо никогда.

Недаром, право, свет поносят:

В нем справедливости не вижу я никак". -

"Молчи! - сказал ему Червяк. -

Сей дождик, как его ни кратко было время,

Лишенную засухой сил

Обильно ниву напоил,

И земледельца он надежду оживил;

А ты на ниве сей пустое только бремя".

Так хвалится иной, что служит сорок лет,

А проку в нем, как в этом Камне, нет.
МУРАВЕЙ

Какой-то Муравей был силы непомерной,

Какой не слыхано ни в древни времена;

Он даже (говорит его историк верный)

Мог поднимать больших ячменных два зерна!

Притом и в храбрости за чудо почитался:

Где б ни завидел червяка,

Тотчас в него впивался

И даже хаживал один на паука.

А тем вошел в такую славу

Он в муравейнике своем,

Что только и речей там было, что о нем.

Я лишние хвалы считаю за отраву;

Но этот Муравей был не такого нраву:

Он их любил,

Своим их чванством мерил

И всем им верил;

А ими наконец так голову набил,

Что вздумал в город показаться,

Чтоб силой там повеличаться.

На самый крупный с сеном воз

Он к мужику спесиво всполз

И въехал в город очень пышно.

Но, ах, какой для гордости удар!

Он думал, на него сбежится весь базар,

Как на пожар;

А про него совсем не слышно:

У всякого забота там своя

Мой Муравей то, взяв листок, потянет,

То припадет он, то привстанет -

Никто не видит Муравья.

Уставши наконец тянуться, выправляться,

С досадою Барбосу он сказал,

Который у воза хозяйского лежал:

"Не правда ль, надобно признаться,

Что в городе у вас

Народ без толку и без глаз?

Возможно ль, что меня никто не примечает,

Как ни тянусь я целый час;

А кажется, у нас

Меня весь муравейник знает".

И со стыдом отправился домой.

Так думает иной

Затейник, Что он в подсолнечной* гремит,

А он - дивит

Свой только муравейник.

* Подсолнечная - то, что находится под светом солнца, то есть земля, мир.
ОРЁЛ И ПЧЕЛА

Счастлив, кто на чреде трудится знаменитой:

Ему и то уж силы придает,

Что подвигов его свидетель целый свет.

Но сколь и тот почтен, кто, в низости сокрытый,

За все труды, за весь потерянный покой

Ни славою, ни почестьми не льстится

И мыслью оживлен одной:

Что к пользе общей он трудится.

Увидя, как Пчела хлопочет вкруг цветка,

Сказал Орел однажды ей с презреньем:

"Как ты, бедняжка, мне жалка,

Со всей твоей работой и с уменьем!

Вас в улье тысячи все лето лепят сот:

Да кто же после разберет

И отличит твои работы?

Я, право, не пойму охоты:

Трудиться целый век и что ж иметь в виду?

Безвестной умереть со всеми наряду!

Какая разница меж нами!

Когда, расширяся шумящими крылами,

Ношуся я под облаками,

То всюду рассеваю страх.

Не смеют от земли пернатые подняться,

Не дремлют пастухи при тучных их стадах;

Ни лани быстрые не смеют на полях,

Меня завидя, показаться".

Пчела ответствует: "Тебе хвала и честь!

Да продлит над тобой Зевес* свои щедроты!

А я, родясь труды для общей пользы несть,

Не отличать ищу свои работы,

Но утешаюсь тем, на наши смотря соты,

Что в них и моего хоть капля меду есть"

* 3евес, или Зевс, - по верованиям древних греков, бог неба и повелитель

всех других богов.
<предыдущая страница