Перейти на главную страницу
Истории и предания
по книге Джавада Нурбахша "ЖЕНЩИНЫ-СУФИИ"
РАБИЙА СИРИЙСКАЯ
ОММ ХАЙЯН САЛМИЯ
ОММ АХМАД, ПОВИТУХА
АЛУФ МАВСАЛИ
ОММ ЭБРАХИМ
АМИНА РАМЛИЯ
АДЖИБАЙКИ
АЧИ, НОСЯЩАЯ МАНТИЮ
ОММ ХЕСАН
ОММ АЙМАН, СУПРУГА АБУ АЛИ РУДБАРИ
АМАТ АЛЬ-ДЖАЛИЛЬ, ДОЧЬ АМР АДАВИЙИ
ОММ АЛИ
ОММ АДАБ
ОММ МОХАММАД, МАТЬ ШЕЙХА АБУ АБДУЛЛЫ ИБН ХАФИФА
ОММ ХАРУН
БИБИАК ИЗ МЕРВА
БИБИЧЕ ХАЛВАТИ
БАРДАХЬЯ САРИМИЯ
БАХРИЯ АБИДА
БАИДХА, ДОЧЬ МОФАДХАЛЯ
БАРАКА АБИДА
ТОХФА
ТАВБИЯ, ДОЧЬ БАХЛУЛА
ХАФСА
ХАЛИМА ИЗ ДАМАСКА
ХАСАНА АБИДА
ХАЮНА
РАБИЙА СИРИЙСКАЯ
С
реди выдающихся суфийских женщин-святых, которые достигли высокой стоянки на Пути, Рабийа Сириянка - одна из наиболее известных. Она была дочерью Исмаила Сирийского и женой Ахмада ибн Аби аль-Хавари, также известного как Абуль-Хасан или Маймун («Удачливый»), который пришёл из Дамаска и умер в 845 г. Он был сподвижником некоторых крупных мастеров своего времени, включая Абу Сулеймана Дарани (ум. в 830 г.), Софьяна Аийана, Марвана ибн Моавийа аль-Фаззари, Босра ибн-Асади и Аба Абдуллу аль-Набаджи. Брат аль-Хавари, Мавла ибн Аба аль-Хавари, был известен своим воздержанием и отрешенностью, а его сын Абдулла - своим аскетизмом (Ибн Джавзи, Сифат ас-сафват).
Рабийа была ревностной верующей и подвижницей. Она обладала обширными познаниями и неоспоримой боговдохновенной властью. Когда Рабийа предложила Ахмаду взять ее в жены, он и помыслить не мог, что этим поступком она желает единственно стать угодной Богу. И потому он отклонил ее просьбу, сказав, что полностью поглощён своими духовными отправлениями и не имеет возможности еще и уделять внимание женщинам.
Рабийа возразила, что она и сама исповедует самопогружённость и потому способна быть предупредительной по отношению к нему. «Мне также не случается испытывать физического влечения к мужчинам», - клятвенно заверила она. «Я также получила довольно большое наследство от своего мужа, которое мне бы хотелось пожертвовать вам и вашим исламским братьям. Я прибегаю к вашему посредству для того лишь, чтобы свершить сей благотворительный акт, а также свести знакомство с людьми достойного поведения и таким образом оказать себе вспомоществование в достижении Истины».
Ахмад стал настаивать на том, чтобы получить дозволение на женитьбу у шейха, и сказал:
- Мой мастер всегда запрещал мне жениться, ссылаясь на то, что нет никого из его женившихся сподвижников, которые бы в дальнейшем не отпали от него.
Тем не менее его мастер, услышав, что имя предполагаемой невесты Ахмада - Рабийа, дал своё согласие и благословил семейную пару, сказав:
- Она - совершенная святая Господа: слова её - чеканка искренности.
После этого Ахмад женился на ней, а позднее взял еще трех жён.
В своем Сифат ас-сафват Ибн Джавзи подчеркивает, что, в отличие от Рабии из Басры, жену Ахмада Аби Хавари звали Рабийя, а не Рабия. И действительно, большинство историков путают Рабию из Басры с Рабийей Сирийской, и потому приписывают истории и рассказы об одной из них - другой, и наоборот. Во всяком случае, нет сомнения, что Рабийа Сирийская была женой Ахмада ибн Аби аль-Хавари. В таком случае те истории, которые именно Ахмад рассказывает о Рабийи, надлежит относить к его супруге.
Со слов Ахмада ибн Аби аль-Хавари передают, что однажды Рабийа, приготовив пищу, попросила:
- О Господин, вкуси еды сей, ибо когда я готовила её, то возносила хвалу Господу.
2.
Ахмад также рассказывает: «Однажды Рабийа попросила, чтобы убрали таз, который стоял возле нее: «На его боку я явственно вижу, что управитель верных, Гарун ар-Рашид, умер». Мы запомнили ее слова, и выяснилось, что он умер именно в тот самый день».
- Рабийа претерпевала различные мистические состояния (ахваль), - передает Ахмад. - Иногда преобладала любовь (эшк) и добротолюбие (мохаббат), иногда благоговейный страх (хауф).
Застигнутая Любовью, она могла воскликнуть:
Ах Любовь моя! Нет никого, подобного Ему.
Ничему иному нет места в моём сердце.
О Друг мой, утаиваемый от меня,
Сокрытый от моих глаз, незримый -
И всё же никогда не оставляющий сердца моего!
В состоянии близости (онс) Рабийа обычно произносила:
В сердце своём я утвердила тебя
Как Друга, с которым могла бы собеседовать.
Тело своё я предложила тому,
Кто пожелал быть рядом со мной.
Тело это подходит, как я вижу,
Для сидения рядышком,
Но о моем сердце заботится
лишь возлюбленный моего сердца.
Исполнившись страха (хауф), она признавалась:
Стенать ли о скудости пропитания
Или о кратковечности отпущенного?
Достигну ли когда-нибудь Истинной Цели?
Пропитание моё - на исходе.
Накажешь ли меня огнём,
О Последняя Цель всего желаемого?
В ней - и основание моего страха,
И источник всех моих упований.
- Моя любовь к тебе, - непрестанно увещевала Рабийа мужа своего, - лишь сестринская. Я не испытываю любви к тебе как к супругу.
Ахмад рассказывает, как однажды он обратился к Рабийи, но она не отвечала. Часом позже она сказала ему:
- Сердце моё столь было восхищено Богом, что не была я способна отвечать тебе.
6.
- Я всегда осознавала, о брат, что когда слуга истинно пребывает в непрестанном преданном повиновении Богу (таат), Тот показывает ему недостатки в его поведении и Сам печётся о нём, будучи попечителем всего сотворённого.
Ахмад рассказывает: «Однажды, творя молитвы во время ночного бдения, я отметил, что никогда не видел никого, сохраняющего столь сосредоточенное осознавание в течение целой ночи, как она. Рабийа ответила:
- Да славится Господь! Не говори подобного этому. Я встаю на молитву, когда слышу призыв к молитве.
Ахмад также рассказывал, что однажды, в то время как он ужинал, Рабийа призвала его на всенощное бдение. В ответ он попросил ее уйти, чтобы он мог спокойно поесть. На это Рабийа сказала:
- Только ты и я не принадлежим к тем, кто утрачивает аппетит, когда поминает (зикр) мир иной.
8.
Каждую ночь Рабийа очищала себя, представала перед мужем и спрашивала:
- Имеешь ли какую нужду во мне?
Если тот отвечал утвердительно, она исполняла требуемое, затем уходила, совершала омовение и пребывала до утра в молитве.
- У Рабийи было семь тысяч дирхемов. - Ахмед добавляет, - и всё она истратила на меня.
- Я не держусь религиозных представлений (хелаль), утесняющих тебя, меня или кого-либо, - сказала Рабийа своему мужу. - И потому ты свободен избрать себе другую женщину.
Ахмад рассказывает, что с того времени он взял еще трех жён, в то время как Рабийа продолжала готовить для него и настаивала на том, чтобы делить пищу на всех.
11.
Ахмад рассказывал: «Когда бы я ни пытался в течение дня добиться близости с нею, Рабийа умоляла меня, во имя Господне, не нарушать её воздержания. Ночью, когда бы я ни пытался взять её, она молила меня дозволить ей ночью полностью принадлежать Богу».
Однажды Рабийа призналась Ахмаду: «Никогда не слышалось мне призыва на молитву без того, чтобы ему не вторили трубы Судного Дня, никогда не смотрела я на падающий снег без того, чтобы не вспомнить шелест страниц книги прегрешений тех, кто будет судим по Воскрешении. Никогда я не смотрела на полёт саранчи без того, чтобы не вспомнить о Судном Дне».
Ахмад рассказывает: «Я преисполнялся страхом и благоговением всякий раз, когда бросал взгляд на лицо Рабии. Сердце моё трепетало, когда бы я ни видел её. Даже когда со своими сподвижниками мы говорили о воздействии кругового зикра, я никогда не испытывал подобного рода благоговейного страха».
Ахмад рассказывает, что как-то нечаянно услышал жалобу Рабийи: «Я скуплюсь давать своему нафсу вкусную еду и огорчаюсь, когда замечаю, что мои руки полнеют».
- Я часто спрашивал Рабийю, соблюдает она воздержание или нет, - говорит Ахмад. - Обычно она отвечала: «Женщины, подобные мне, в миру никогда не прерывают своего воздержания».
- Как-то Рабийа дала мне пять дирхемов, - говорит Ахмад, - и сказала мне: «Возьми эти деньги и присмотри для себя новую жену или купи рабыню, ибо мне надлежит блюсти себя в чистоте».
- Однажды Рабийа приготовила еду для меня, - рассказывает Ахмад, - и говорит: «Сюда, молодожён! Кушай мясо - оно потребно тебе».
Абу Наим приводит следующее свидетельство Сари Сакати (ум. в 867 г.):
- Когда я добрался до Сирии, я пришел в мечеть и встретился с Ахмадом ибн Аби аль-Хавари. Пожелав ему мира, я молил его наставить меня.
- Что я могу сказать особого, - ответил он. - Сходи-ка ко мне домой, там найдёшь того, кто способен преподать тебе отменное наставление.
Покинув мечеть, я отправился на поиски дома аль-Хавари. По пути я встретил маленького монаха, который следовал за большим монахом.
- Отчего следуешь ты за этим человеком? - спросил я.
- Он мой врачеватель, он пользует меня лекарством, - ответил тот.
Когда услышал я его речь, нечто необъяснимое, превыше понимания, опустилось в моё сердце. Я нашёл дом аль-Хавари и постучался в дверь. Открыла женщина и препроводила меня во внутренний двор. Я рассказал ей о словах маленького монаха. Она заключила: - Я действительно хотела бы узнать, какое лекарство дарует тот монах, - для бодрствования или для утешения.
Когда я попросил яснее объяснить, что она подразумевала под этим, она пояснила:
- Под лекарством для бодрствования я подразумеваю уклонение от того, что Бог воспрещает. Под лекарством для утешения я понимаю довольствование Богом.
Её слова, Богом клянусь, никогда не оставляют моего сердца.
Согласно Ибн Джавзи (Сифат ас-сафват), Рабийа Сирийская умерла в 235/850 г., могила её находится на горе Олив в Иерусалиме. Себт Ибн Джавзи (внук Ибн Джавзи) указывает в Мерат аз-заман, что она умерла в 229/844 г.
ОММ ХАЙЯН САЛМИЯ
- Никогда я не видел мужчину или женщину, более стойких в свершении ночных бдений и молитв, чем Омм Хайян Салмия, - свидетельствует Абу Халдах. - Когда она стояла на молитве в квартальной мечети, она столь истончалась, что трепетала как финиковая пальма при легком ветре.
Согласно Савадех Салмии: «Омм Хайян и ночью и днём была занята повторением наизусть Корана; она никогда не говорила ни с кем, за исключением времени по завершении вечерней молитвы. Лишь это время она отводила мирским занятиям и выполняла текущие дела». (Ибн Джавзи, Сифат ас-сафват)
- Однажды зимней ночью, - рассказывает ее сын, - она попросила меня зажечь светильник. Я ответил, что у нас нет масла. Тогда она попросила меня налить воды в светильник и помянуть Бога. Я сделал так, и фитиль загорелся.
- Мама, - спросил я, - в самом ли деле вода горит? Она ответила:
- Нет, сын, но кто повинуется Богу - все вещи повинуются ему. (Шейх Юсуф ибн Исмаил Набахани, Джами карамат аль-авлия)
- Скажи ему, что если бы он был рабом моим и всё, что имеет, передал мне, и тогда его ради я не отвлеклась бы от Господа даже на мгновение. (Ибн Джавзи, Сифат ас-сафват)
Абу Муса рассказывает о ней следующую историю:
- Однажды я был спутником Омм Эбрахим во время паломничества в Мекку. Когда мы добрались до Мена, в том месте, где галька набросана Сатаной, мы увидели большую группу людей, предающихся мирскому торгу, продающих и покупающих. Подняв голову к небесам, Омм Эбрахим взмолилась: «Ах Друг мой, всем этим людям случилось повернуться к миру и оставить Тебя». Сказав так, она закричала и упала без чувств. Люди сгрудились вокруг неё, в то время как я прикрывал ее своею одеждой. Я объяснил, что это случайность, и что она больна. Я оставался возле нее, пока сознание не вернулось к ней. Тогда я приподнял ее голову и укорил ее: «Ах Омм Эбрахим, отчего учинила ты это бесчестие?» Она ответила: «О болтающий, если Он - тот, кто распределяет хвалу и благодарения, к чему нам выказывать фальшь?» (Ибн Джавзи, Сифат ас-сафват)
АМИНА РАМЛИЯ
У Бешра ибн аль-Харета (ум. в 841 г.) было в обычае часто навещать Амину Рамлию. Однажды, когда аль-Харет был сжат болезнью, Амина, против обыкновения, пришла навестить его. Также и Ахмад ибн Ханбаль (ум. в 838 г.) зашел проведать его. Увидев Амину, он осведомился о том, кто она.
- Амина Рамлия, - ответствовал Бешр, - которая исполнилась в себе вестью о моей болезни и вот, навестила меня.
Ахмад ибн Ханбаль тогда попросил через Бешра, чтобы она помолилась за них. Амина в ответ на их просьбу воззвала: «О Господи, Бешр и Ахмад ибн Ханбаль молят Тебя отвести их от пламени ада. О Всемилостивый, внемли их молитве!»
Согласно Ахмаду: «Когда пришла ночь, пало послание с небес, на котором было начертано: «Во Имя Сострадательного и Милостивого. Мы предохраним тебя от пламени ада, и даже более, чем это в Нашей власти». (Шарани, Табакат аль-кубра, том 1, с. 57; Ибн Джавзи, Сифат ас-сафват)
«Она была женщина высоких достоинств и глубокой духовности. У её наставницы, госпожи Мама, превалировали атрибуты величественности и гнева (джалаль), тогда как Аджибайки были дарованы красота и любовь (джамаль). Однажды, после сильной засухи, поразившей провинцию Азербайджан, некий суфий имел видение, в котором Аджибайки даёт ему ломоть хлеба. Он пробудился, охваченный радостью, и вскоре после этого засуха прекратилась.
После кончины Аджибайки обмывальщице тел, которая приуготавливала и обмывала тело Мама Исмат, довелось обмывать и ее тело. Аджибайки носила на мизинце золотое кольцо, предназначенное в уплату за погребальные услуги. Уже наученная своим предыдущим опытом с Мама, женщина не торопилась снимать кольцо. Уже когда она обмывала тело, она заметила, что мизинец отделился, как бы вручая кольцо ей.
Кроме того, она знала, что Аджибайки предназначала кольцо для неё. Поцеловав руку Аджибайки, она сняла кольцо».
Ачи была достойная женщина и преданная благородных качеств. Ей, современнице упомянутого выше Ходжи Наджмод-Дина, приписываются многие чудеса. Она постоянно пребывала в состоянии тонкости. Её усыпальница находится на кладбище в Гяджиле и является одной из наиболее почитаемых там». (Раудхат аль-джанан, том 1, с. 441)
- Ты могла бы написать своим двоюродным братьям и сестрам, - просил он ее, - они могли бы быть и повнимательнее к тебе.
Омм Хесан так отвечала на этот упрек: «Софьян, глазами и сердцем своим я прозреваю в тебе большее достоинство, чем то, которое являешь ты ныне. Никогда не испрашивала я мирского у Того, кому единственному принадлежит всё это, просить ли мне чего-либо у тех, которые власти не имеют? Бог свидетель: всё это противно мне, о Софьян, и никогда не займу я время своё чем-либо иным, помимо Бога, Всемогущего».
Услышав это, Софьян заплакал. (Джами, Нафахат аль-онс)
Азизе также приписывают такое высказывание: «Нет деяния, которое преданный Господа не мог бы исполнить как угодное и благое в снискании своего законного пропитания и средств к существованию».
Один говорил: «Когда слуга причислен к лику святых, он может иметь всё, что пожелает, будь то духовное или мирское».
Другой говорил: «Святой никогда не поступает противно воле Божьей и не прилагает усилий к достижению чего-либо, что он может возжелать в миру; напротив, простое его стремление к этому приводит к появлению искомого перед ним».
Еще один толковал так: «Святой это тот, кто, не получив прощения в день Страшного Суда, не будет иметь притязаний».
Таким-то образом тянулись их словопрения, покуда наконец шейхи не решили прервать спор и навестить женщину из рода бани ади по имени Амат аль-Джалиль, дочь Амр Адавийи, которая была необорима в духовных битвах (моджахеда).
Достигнув ее обители, они постучали в дверь и были приглашены войти. Они изложили ей свои затруднения и пересказали предыдущие словопрения. Тогда Амат сказала: «Время святых таково, что он или она столь поглощены и заполнены Богом, что он или она не беспокоятся о мирском. И потому святой не имеет нужды».
Затем, обратившись к Келабу, Амат заметила: «Если кто-либо попытается внушить вам, что святой Бога всё же уделяет внимание чему-либо, помимо Бога, не доверяйте ему». (Ибн Джавзи, Сифат ас-сафват)
ОММ АЛИ
Омм Али, известная также как Фатима, была супругой Ахмада ибн Кадрийа (ум. в 854 г.). Она была дочерью одного из знатных людей Балха. Одно время она была весьма богата, но потратила все свое состояние на бедных (фокара) и безропотно жила со своим мужем Ахмадом. Она была связана с Баязидом Бастами (ум. в 874 или 877 г.) и Абу Хафсом Хаддадом (ум. в 878 г.).
Последний рассказывает, что до встречи с Омм Али он всегда отвращался от того, чтобы внимать женщинам. «И вот я наконец увидел, - признавался он, - что Всемогущий дарует духовное знание и постижение кому пожелает».
Баязид Бастами однажды возгласил: «Прилагающему усилия к тому, чтобы блюсти чистоту суфизма, следует действовать с великодушием в устремлениях и в поведении, подобно Омм Али, супруге Ахмада Кадрийя. Кто желает узреть истинного человека, сокрытого в женском облике, пусть посмотрит на Фатиму».
Фатима являла собою высокий идеал на суфийском пути. Исполняя епитимью, она отправила послание Ахмаду с тем, чтобы он попросил ее руки у ее отца. Ахмад отказался. Тогда она отправила другое послание.
- Я представляла себе, что вы, Ахмад, - упрекала она его, - более человечны, чтобы останавливать искателей на этом Пути. Будьте же ведущим, а не разбойником.
В ответ Ахмад прислал к ее отцу посланника с брачным предложением. Отец воспринял их союз как ниспосланный Богом. Отринув всякие связи с мирским, Фатима и Ахмад жили вместе как затворники до тех пор, пока не отправились в паломничество к Баязиду Бастами.
При встрече с Баязидом Фатима без робости сняла свою чадру и бестрепетно воссела перед ним для беседы. Ахмад был изумлён и в сердце своём возревновал.
- Как могла ты быть столь дерзкой с Баязидом? - позднее спросил он её.
Фатима ответила:
- Ты - наперсник и супруг телесного моего естества, Баязид же мой духовный наперсник. С тобою достигаю я желанного для естества моего, через него же я достигаю Бога. И то, что он не нуждается в общении со мной, ты же - нуждаешься, указывает на это.
Фатима продолжала вести себя самонадеянно с Баязидом до тех пор, пока однажды, увидев пятно у нее на руке, он не спросил: «Отчего хна на твоих руках?» Она ответила с упреком: «Я была совершенно раскованна с тобою, Баязид, покуда ты не взглядывал на мои руки и не вопрошал о пятнах. Теперь же, когда глаза твои начали рассматривать мои руки, всякое дальнейшее наше общение запретно». И Ахмад с супругой возвратились домой и обосновались в Нишапуре.
Когда после их возвращения из Рэя в Нишапур Яхья ибн Моадх Рази (ум. в 258/859 г.) был на пути в Балх, Ахмад пригласил его посетить их. - Фатима, как нам следует принимать Яхью, когда он прибудет? - спросил Ахмад.
Она ответила:
- Следует заколоть много коров и овец, приготовить многие светильники и множество воскурений. Также надлежит забить двадцать ослов. Ахмад спросил:
- Какой же смысл в убийстве ослов, что запретно для мусульман?
Тогда Фатима воскликнула:
- Когда обычный человек является гостем в дом обычного человека, следует ли уведомлять о его приезде квартальных собак? Фатиме также случилось сказать: «Посредством неисчислимого многоразличия тонких милостей и доброт Господь привлекает людей к Себе, они же не внемлют призывам Его, и потому Он поражает их многоразличными скорбями, дабы посредством этой муки смогли они возвратиться к Нему, ибо любит Он творение Свое».
Фатима также возглашала: «Много легче превозмочь желания свои, чем жить, унижаясь поисками их осуществления».
Передают, что как-то к Фатиме пришла женщина из Балха и сказала:
- Желательно мне достигнуть близости с Богом через служение тебе.
Фатима ответила:
- Отчего не ищешь близости со мной через служение Богу? (Адаптировано из Тадкерат аль-авлия Аттара; Нафахат аль-онс Джами, и Кашф аль-махджуб Худжвири)
ОММ ТАЛК
Омм Талк была одна из набожных женщин Басры. Знали о ней, что совершает четыреста ракатов молитвы каждые день и ночь, также была она известна непрестанным изустным повторением Корана.
Из речений её записано:
«С тех пор, как Господь преподал мне возобладание над страстями низшей души моей (нафс), их исполнению всегда случалось быть пресечённым».
Софьян Айяна передает, что Омм Талк однажды укорила его: «Сколь прекрасно твоё чтение Корана! Надеюсь, что оно не обернётся бедствием в Судный День!» Затем она горько рыдала, пока не лишилась чувств.
Она также сказала: «Если управляешься со сдерживанием страстей низшей души (нафс) - будешь владыкой, если же следуешь её предписаниям - будешь рабом». (Ибн Джавзи, Сифат ас-сафват)
ОММ АДАБ
Дхун-Нун Мисри (ум. в 861 г.) упоминает об Омм Адаб как об одной из благочестивых и святых женщин своего времени. Она прожила 90 лет. Каждый год во исполнение установленных правил мусульманского паломничества она отправлялась пешком из Медины в Мекку.
Но вот зрение ее ослабло. Кода подошел срок очередного паломничества, ее подруги пришли выказать ей свое уважение и соболезнование по поводу ее слепоты. Стеная, она обратила лицо свое к небесам и помолилась так:
- Во славу Твою, по величию Твоему, пред ликом Твоим зрение моих глаз померкло, но не угас свет моего жаждания.
Завернувшись в одеяние паломника, она воскликнула:
- Я иду, о Боже, раба Твоя.
Сопровождаемая группой преданных женщин, она отправилась к Каабе, продвигаясь даже с большей скоростью, чем ее подруги, и опережая их всех. Даже Дхун-Нун Мисри был поражен этим. Тогда Божественный глас укорил его:
- О Дхун-Нун, что же тут удивительного? Не милость ли Божья двигает эту женщину, которая жаждет достигнуть Дома Господа своего? (Шейх Шу’айд аль-Хорайфиш, Аль-раудх аль-фа’ик, с. 117)
ОММ МОХАММАД
Омм Мохаммад была женщина благочестивая и приходилась теткой известному суфию Мухьяд-Дину Абдул Кадиру Гилани (ум. в 1240 г.). Говорят, что во время засухи в Гиляне, длившейся целый год, ежедневно возносились молитвы о дожде, но дождя не было. Тогда жители пришли к Омм Мохаммад, умоляя ее о молитвенном ходатайстве. Омм Мохаммад встала перед своим домом и молитвенно произнесла: - О Господи, я вымела порог свой, теперь Ты сбрызни водою.
Она пребывала в молитве возле дома своего, пока не пошел дождь. (Джами, Нафахат аль-онс)
Передают, что в последней трети месяца рамадан шейх Хафиф совершал ночное бдение, чтобы установить, какая ночь является знаменитой «ночью силы» (лайло’л-кадр). Для этого он поднялся на крышу и там отправлял ночную молитву. Его мать оставалась в доме, погруженная в медитацию. Внезапно видение светов «ночи силы» заполнило ее.
- О Мохаммад, сын мой, - воскликнула она, - то, что ты ищешь наверху, я отыскала здесь, внизу.
Спустившись с крыши, шейх Хафиф также узрел эти света и распростерся у стоп своей матери. Он признавался:
- Тогда-то я и изведал истинное достоинство матери своей. (Джами, Нафахат аль-онс)
ОММ ХАРУН
Согласно Абдул Азиз ибн Амиру, «Омм Харун была женщина благочестивая, характера богобоязненного, и довольствовалась в пище одним хлебом. Она часто говаривала: «Мне довелось видеть мир таким, каков он в действительности».
Она также говорила: «Сколь любовна, сколь чиста ночь. Я тружусь целый день напролет лишь ради прихода ночи. Я встаю на молитву на закате, а когда приходит рассвет, обнаруживаю сердце свое растворившимся».
Касем Джу’и рассказывает о ней следующую историю:
«Как-то Омм Харун занемогла, и мы с другом пришли навестить ее. Войдя в комнату, мы увидели, что она сидит на высокой лестнице. Осведомившись о ее здоровье, я спросил ее:
- Омм Харун, есть ли другие рабы Божии, чей страх перед огнем геенны столь велик, что они удерживаются от жаждания рая
Услышав вопрос, она вздохнула и, потеряв сознание, упала с лестницы на землю».
Ахмад ибн аль-Хавари (ум. в 845 г.) рассказывал такую историю об Омм Харун:
Омм Харун однажды, имея на то причины, вознамерилась уйти из селения. По пути она увидела играющих детей. Один мальчик сказал другому: «Эй, держи ее!» [Восприняв это как божественное повеление], Омм Харун пала на землю, ударившись головой о камень так, что показалась кровь.
Абу Сулейман Дарани отмечал: «Желающему увидеть, что реально значит «потеря сознания», следует лишь воззрить на Омм Харун», добавляя: «Подобных ей нет во всей Сирии».
- На сей земле одинокого изгнания мы просто гости, ожидающие оклика нашего Хозяина.
Бардахья пролила столько слез, что зрение ее ослабло.
Тем самым ты лишь тревожишь Господа, - увещевали ее люди. - Не боишься и вовсе утратить зрение?
Бардахья отвечала:
- Пусть. Если мне суждено оказаться в аду, пусть Бог отстранит меня от Себя и отберет мое зрение. Если же мне суждено оказаться среди обитателей рая, Бог дарует мне зрение, превышающее зоркость глаз.
Согласно Ата ибн Мобараку, Саримию почитали за ее благочестие и за бессонные бдения:
«Когда ежедневные дела завершались и к каждому приходил сон, Саримия поднималась и скорбно молилась: «Все глаза закрыты, зажигаются звезды, влюбленные уединились друг с другом. О Возлюбленный, теперь мы наедине, только Ты и я. Когда Твоя любовь напитывает мое сердце, покараешь ли меня огнем геенны? О Любовь, никогда, никогда не делай этого». (Ибн Джавзи, Сифат ас-сафват).
БАХРИЯ АБИДА
Бахрия Абида - одна из благочестивых преданных Басры, была ближайшей сподвижницей Шакика Балхи (ум. в 809 г.). Рабах ибн Аби аль-Джарах рассказывает, как однажды он застал Бахрию плачущей и изливающей душу:
- О Господи, я оставила Тебя в юности, теперь же, когда я постарела, я обратилась к Тебе. Прими эту старую женщину такой, как она есть - с ее поблекшей красотой и женственностью, ибо ныне голод иссушил ее.
Согласно его свидетельству, за 40 дней она съела лишь несколько бобов нута.
Бахрия имела образование законоведа (моджтаахид) и устраивала религиозные ассамблеи. Когда она выступала, ее охватывало волнение и она вся трепетала.
Со слов одной старой женщины из Басры Ахмад ибн Аби аль-Хавари передавал такое высказывание Бахрии: «Как только сердце утрачивает страстность, оно сближается со знанием (элм) и, преследуя его, стойко претерпевает всё, что приходит». (Ибн Джавзи, Сифат ас-сафват).
БАИДХА, ДОЧЬ МОФАДХАЛЯ
Баидха, благочестивая преданная, жила в Дамаске. Согласно свидетельству Ахмада Хавари, Асма Рамлия, набожная женщина, однажды спросила Баидху:
- Ах сестра, есть ли приметы, которые отличают друга Бога?
Баидха ответила:
- Сестра, разве влюбленный сокрыт от Господа своего? Любящим Бога не утаить себя, сколь бы они ни старались.
Женщина попросила ее назвать другие их приметы. Она ответила:
-Даже если ты увидишь любящего, ты можешь узреть нечто крайне непривычное, ибо на всей земле у любящего нет места отдыха. Влюбленный - как вспугнутая птица, которая предпочитает уединение и избегает удобств. Когда он голоден, его трапеза - любовь (эшк). Когда он жаждет, его питье - любовь. И он вовсе не думает о сроках своего служения Богу. (Ибн Джавзи, Сифат ас-сафват).
Завершив свои дела в Ямамахе и продав товар, я вновь заглянул к ней, чтобы попрощаться. Однако когда я вошел, в доме не оказалось никого из тех, кого я видел в прошлый раз. Был слышен лишь громкий голос женщины и ее смех. Я увидел женщину, облаченную в изысканный наряд, восседавшую в красиво убранной комнате. Взглянув на нее, я увидел, что это та самая женщина, которую я видел ранее, и укорил ее: «Сколь различны ваши состояния - сегодня и в прошлый раз!»
На это она возразила: «О Муслим, не удивляйся. В прошлый раз я была такой, поскольку всё вокруг свидетельствовало о преуспеянии и избытке, праздности и богатстве. Ни одна невзгода не отягощала душу мою, не коснулась детей моих и дел моих. Все мои начинания приносили прибыток, достаток мой постоянно рос, никогда не терпя ущерба. К тому же меня терзал страх: мои доходы - ничто ли они для меня пред Богом? И потому была я удрученной, размышляя о том, что если бы Бог действительно желал мне благоденствия, Он отнял бы у меня мое достояние и детей. Теперь же, наконец, ни детей, ни богатства не осталось у меня. И это только радует меня, я предчувствую, что Бог сулит мне благополучие этими несчастьями, ибо таков характер Его поминания меня и очищения моей души».
Далее Муслим пишет: «Позднее я встретил Абдуллу ибн Омара и рассказал ему эту историю. Он указал на ее сходство с историей Иова, который претерпевал тяготы Божьи со смирением, ибо Бог благоволит к смиренным». (Ибн Джавзи, Солват аль-ахзан).
После утренних молитв я вышел из дома, прошелся немного, пытаясь утишить в себе это беспокойство, но всё было напрасно. Мне пришло в голову, что если я отправлюсь на кладбище или в приют для душевнобольных и поразмыслю о мертвых или о болящих, сердцу моему станет легче, а участливость и соприкосновение с теми, кто действительно страдает, воспрепятствуют моему ощущению себя таковым. Мое сердце выбрало приют для душевнобольных.
Как только я добрался туда, мое сердце испытало расширение, и грудь моя исполнилась радости. Я размышлял о различных недомоганиях болящих, и когда уже уходил, мне случилось проходить мимо двери одной из комнат больных. Мой взгляд упал на молодую служанку, чья свежая и неувядающая красота казалась примечательной. Она была одета в простую, но чистую одежду, от которой исходил приятный аромат. Ее руки и ноги были закованы в цепи. Она посмотрела на меня, глаза ее наполнились слезами, и она произнесла такие стихи:
Я не изменница, не воровка,
За мной нет вины, я не совершала преступлений.
Радостно ли тебе видеть мои руки
Скованными за спиной?
Обжигающим внутренности.
И всё же я приношу, о Возлюбленный,
Строгий обет, верную присягу Тебе.
Никогда я не стану уклоняться от лицезрения Тебя.
Мое сердце - всецелое осознавание и ясность.
Мой единственный грех, мой единственный проступок -
Не стыдясь, отдаваться Ему,
Быть обесчещенной, восхuщенной любовью к Другу.
Тропку к Нему я никогда не оставлю.
Что для вас порча, для меня - благоденствие.
Любой, кто любит Владыку Владык,
Кто избрал для себя лишь Его - чистый, без греха.
- Ваши слезы текут оттого, что вы познали божественные атрибуты, - сказала Тохфа. - Что было бы, если бы вы действительно реализовали Его так, как того требует истинное духовное познание?
Затем она впала в транс и в течение часа была без сознания, впав в оцепенение. Когда она пришла в себя, слабый вздох вырвался из глубины ее сердца, и она произнесла такие стихи:
Я наслаждаюсь одеянием единения,
В которое Ты обрядил меня.
Ты - мой Владыка, Владыка истинный, над всеми.
Случайные желания заполонили мое сердце,
Однако все побуждения устремляются к Тебе
В то мгновение, когда я прозреваю Тебя.
А если ты поперхнулась водой?
Сердце мое зрит грехи и ошибки мои - и скорбит,
Тогда как стесненная телом душа захлестнута болью.
Тело мое пышет жаром,
А в сокровенных уголках сердца
Сокрыта Твоя любовь.
Возвращаясь к Тебе,
Моля Тебя о прощении,
О Наставник, о Владыка,
Ты, который ведает,
Что скрыто во мне.
Я же поглощена призыванием Тебя,
Ибо Ты - моя вера и мир мой.
Я домогалась Тебя с такой непреклонностью,
И вот теперь я - предмет ненависти и зависти.
Хотя с тех пор, как Ты стал моим Владыкой,
Я владычествую над всеми.
Она ответила:
- С тех пор как я свела знакомство с Ним, нет ничего, что незнакомо мне.
Тогда я сказал:
- Я слышу, ты ведешь речь о любви, но кто он?
В ответ она призналась:
- Я люблю Того, кто сделал меня осознающей Его щедроты, чье благоволение наложило на меня обязательства, кто близок сердцам, кто откликается нуждающимся.
- Кто привел тебя сюда? - спросил я.
Она ответила:
- Завистливые люди, сговорившиеся друг с другом.
Затем она вскрикнула так громко, что я подумал, что она умирает, и упала без чувств.
Когда сознание вернулось к ней, она стала напевать стихи:
Возбуждения и любовного чувства,
Снова жаждет своего любимого.
Стенай! Будь свободна в своих слезах, в своем плаче.
В день отъединенности
Много слез у тех, чья погибель - одно добро.
Столь много глаз Бог побуждает стенать
со страхом,
Озабоченно обращенных к Нему,
Затем меняющихся и утешающихся.
Но плачет, раскаиваясь, -
Всё еще раб.
Пусть он в смятении и поражен ужасом -
В его сердце сияет алмазный светоч.
После этого я попросил управителя приюта, чтобы он разрешил ей уйти, и предложил ей проводить ее, куда она пожелает.
- Куда же я пойду? - удивилась она. - Мне некуда идти. Тот, кто является избранником моего сердца, отдал меня в рабство другому Своему рабу. Я могу уйти лишь с дозволения моего хозяина, иначе придется воздержаться от этого.
- О Боже! - воскликнул я, - да в ней ума поболее, чем у меня.
И тут в приюте появился хозяин Тохфы, он зашел справиться о том, как она себя чувствует. Ему сообщили, что она во время беседы с шейхом Сакати пришла в себя. Его это порадовало, и он с церемонной вежливостью приветствовал меня.
- Ранее следовало бы поприветствовать эту девушку, - укорил я его. - Почему вы заточили ее сюда?
- Она обезумела, - ответил он, - отказывается от пищи, питья и сна. Я потратил всё свое состояние - 20.000 дирхемов - чтобы приобрести ее. Я возлагал на нее определенные надежды, полагая, что она принесет мне доход, соразмерный той цене, которую я уплатил за ее таланты.
- А что она умеет? - спросил я.
- Она певица и играет на музыкальных инструментах.
- И как долго длится ее болезнь?
- Уже год, как на нее это нашло.
Я спросил, каковы внешние проявления ее болезни. Он сказал:
- Как-то она тихонько напевала такие стихи, аккомпанируя себе на лютне:
Твоя хитрость и уловки
Сто раз похитили мое сердце.
Как суровы все твои клятвы.
Хоть мне и приходилось сопровождать других,
Никогда я не порывала нашей дружбы.
Безумное желание единения с Тобой
Сжигает меня, а моя грудь кипит страстью.
Ты невзначай напитал меня.
Отчего же теперь, Любимый,
Ты оставил меня среди людей?
Отчего сперва Ты пекся обо мне,
А потом сделал Свою рабыню
Пленницей сотворенных существ?
С такой медленной мукой
Ты влечешь меня к Себе?
Это мирское прозябание без Тебя -
Просто исправительный дом,
А жизнь с Тобою, даже в аду -
Сад наслаждений.
Дротики скорбей изранили мое сердце.
Ты заковал меня в кандалы уныния.
Сколько еще стрел Ты пустишь в мою душу?
Доколе оставаться мне в цепях?
Сбей цепи, оковы и кандалы,
А затем - сбей узы оков сердца!
- И вот, напевая эти стихи, она взяла свою лютню и бросила оземь, залившись слезами. Присутствующие решили, что она влюбилась и обезумела от любви.
- О ком ты льешь слезы и кто он, тот, которого ты любишь? - спросили мы. Горестно, хриплым голосом она стала причитать:
Реальность говорила со мной,
Воззвав ко мне изнутри,
Однако моя ответная мольба
Была уже во мне.
Покинутую и отчужденную,
Он вновь призвал меня к близости.
Смиренно повиновалась я Его призывам,
Подтверждая местопребывание Призывающего.
оставаясь тихой и пригасшей,
Покуда страх не преобразовался в счастье.
- У нас сложилось впечатление, что она больна, - заключил свой рассказ хозяин Тохфы.
- Я выплачу вам деньги. которые вы потратили на нее, - сказал шейх Сакати, выслушав эту историю, - и даже больше, если пожелаете. Хозяин Тохфы удивился.
- О дервиш, ты же факир, нищий. Откуда у тебя такие деньги?
Я попросил его не судить опрометчиво и дать мне время собрать наличные деньги. Проливая реки слез, я покинул приют. Клянусь Богом, что у меня в тот момент не было и дирхема. Всю ночь напролет я не смыкал глаз, униженно и смиренно склоняясь перед Господом с мольбою:
- О Господи, Ты знаешь мое внутреннее и видишь мое внешнее. Уповаю лишь на Твою милость и щедроты. Не оставь же меня ныне!
И тут раздался стук в дверь. Я спросил, кто там.
- Друг, - ответил незнакомый голос. Я открыл дверь - там стоял чужеземец со свечой в руке, сопровождаемый четырьмя рабами.
- О мастер, одарите нас дозволением войти, - произнес он, - я должен кое-что передать вам.
- Входите смело, - сказал я, и они вошли. Я спросил, как его имя.
- Ахмад Мосни, - сказал он.
- Что привело вас сюда?
- Внутренний голос (хатеф) приказал мне отдать эти пять кошелей с золотом Сари Сакати и ободрить его, чтобы он мог выкупить Тохфу, ибо мы желаем выказать ему наше особое благоволение.
Услышав это, я с благодарностью поцеловал землю и до утра не смыкал глаз. Утром сразу после молитвы я взял Ахмада Мосни под руку, и мы вместе отправились в приют. У входа мы увидели управителя заведения, он поглядывал по сторонам. Завидев меня, он обрадовался.
- Добро пожаловать, и будьте покойны, - молвил он, - ибо Тохфа имеет высокую цену пред Господом. Этой ночью тайный голос воззвал ко мне:
И никогда не оставим ее Нашей милостью.
Она - приближенная Наша,
Поднимающаяся всё выше и выше,
Продвигаясь к Нам во всех своих состояниях.
Мы вошли в комнату Тохфы. Увидев нас, она спела такие строки:
Я столько всего натерпелась,
И вот мое долготерпение вознаграждено.
Все узы и путы - в прошлом.
Конец испытаниям любовной мукой и болью в груди.
Ты, Ты - единственная услада моего сердца,
Средоточие моего страстного жаждания.
Ничто во мне не укроется от Тебя.
Сними же с меня это бремя,
Освободи от оков рабства.
Тохфа смотрела на меня, и ее глаза были полны слез. Она стала тихо молиться:
Отчего, о Господи, на земле
Ты судил мне дурную славу?
Или внутренне я столь оскудела,
Что низведена из чина безвестных святых?
Я старалась стать чуждой всем, кроме Тебя,
Ныне же слишком многие узнали про меня.
- Со мной требуемая сумма - и еще 5.000 динаров в придачу.
- О нет, ради Бога! - вскричал он.
- Десять тысяч сверху, - молвил я.
- Нет, во имя Божие, - повторил он.
- Вы получите вдвое против вашей цены.
- Нет, мастер, - сказал он, - даже если бы вы давали мне за нее весь мир, и тогда я не принял бы ваше подношение.
Его ответ поверг меня в замешательство.
- Но почему? - спросил я его.
- Я вернул Тохфе свободу, и ныне она вольна следовать изволению Божьему.
Я захотел узнать, чем это было вызвано.
- О наставник, - заговорил он, - этой ночью меня упрекнул Господь, и я клянусь, беря вас в свидетели, что отрекаюсь от своего богатства и ищу убежища в Боге. О Господи, на Тебя одного уповаю как на ниспосылающего хлеб наш насущный.
Я взглянул на Мосни - по его щекам тоже струились слезы.
- Ты плачешь? - спросил я его.
- Я чувствую, что Бог недоволен тем, как я исполнил Его [предыдущее] указание, - сказал он. - И я бы хотел, чтобы вы засвидетельствовали, что я также отрекаюсь от своего богатства.
- Сколь велика барака (благословение), которую Тохфа низвела на всех нас! - промолвил я.
Тохфа поднялась, сбросила с себя свою одежду и, оставшись в грубой власянице, собралась уйти, все еще продолжая плакать. - О Тохфа, Бог освободил тебя, - молвил я. - Вместотого, чтобы возрадоваться, ты льешь слезы?
Она ответила:
Он - мой единственный хозяин.
Всегда я буду возле Него, до самого конца,
Ибо единственное мое чаяние - Он.
В платье из грубой темной шерсти.
Луна среди туч сияла ярко -
И вот скрылась за облаками.
Претерпевает нескончаемую боль,
Но это страдание для нее -
Единственное спасительное средство.
Даруя утоление.
К Нему, восхищенная и привлеченная,
Устремляется влюбленная,
Жаждая лишь Возлюбленного, -
Ибо исхищена,
Покуда прозревает блаженство.
Увидев меня, она воскликнула:
- Сари!
- Но кто ты? - не узнал я ее.
Что не знаком со мной?
Подойди же и взгляни, о наставник,
Подвизающийся в созерцании истины.
Ее лунный лик был на ущербе,
Ее кипарисовый стан стал согбенным,
Глаза ее сочились влагой и были кровавы от муки.
Ее душа - на кончиках губ,
Сердце ее готово остановиться.
- О любовь, чистая любовь, как же ты жива? - спросил он.
- Так угодно Богу, - ответила она.
-О Тохфа, - спросил я, - что тебе за благо от бренных тягот и такой кручины?
Она ответила:
- Бог Всевышний даровал мне близость, сделал меня приближенной Своей и лишил меня страха перед чем бы то ни было, помимо Него. Когда я рассказал ей, что Мосни во время нашего паломничества скончался, она молвила:
- Мы будем с ним рядом в раю. Ничьим очам не открывалась милость, которой он удостоился.
Я сказал ей, что ее бывший хозяин также путешествует с нами. Она сотворила краткую молитву о нем, затем пала возле Каабы и испустила дух.
Хозяин Тохфы, подойдя к нам и увидев ее мертвой, пал на землю, обеспамятев от горя. Я наклонился над ним - он был мертв.
Сердце мое преисполнилось скорби. Я обмыл, обрядил и похоронил их обоих.
После этого я вернулся домой.
В пыли у дверей Друга.
Подивись на тех, кто умудряется жить
С неизраненной душой.
- Ты любишь меня - и я люблю Тебя.
Войдя и поприветствовав ее, я спросил:
- Тахийя, ты любишь Господа, но откуда ты знаешь, что Он любит тебя?
Она ответила:
- Я жила в Нубии, со своими родителями-христианами. Однажды моя мать привела меня в церковь, подвела к распятию и сказала, чтобы я приложилась к кресту. Когда я наклонилась, чтобы поцеловать его, я увидела руку - она простерлась и отвернула мою голову так, чтобы губы не могли коснуться креста. Долгое время спустя я поняла, что тем самым Бог охранил меня, проявив особое благоволение. (Ибн Джавзи, Сифат ас-сафват)
Асем Ахваль рассказывает:
- Как-то мы навестили Хафсу. Она носила чадру так, что та закрывала все ее тело. Мы удивились и, подойдя к ней, услышали:
- Да будет Бог милостив к вам! Помните ли слова Божии: «А престарелые из женщин, которые не надеются на брак, на них нет греха, чтобы они снимали свои одежды, не хвастаясь украшениями» (24:60).
- Смысл этого предписания состоит в том, - сказал я ей, - что следует покрываться, а не закутываться в чадру.
Хешам ибн Хасан рассказывал, что Хафса во всякий день оставалась в мечети, отправляя молитвы, и затем всю ночь до восхода солнца проводила коленопреклоненной (року’). Затем она возвращалась домой, совершала омовение и ненадолго засыпала. Когда подходило время очередной молитвы, она возвращалась в мечеть, и всё повторялось.
Согласно Махди ибн Маймуну, Хафса три года провела, не сходя с молитвенного коврика, отлучаясь лишь по естестенной надобности или если ее звали.
Согласно Хешаму, у сына Хафсы была верблюдица, и каждое утро он посылал матери чашку молока. Хафса обычно говорила сыну, что она постится и не может выпить его. На это сын отвечал:
- Мать, лучшее молоко - то, которое собирается в вымени верблюдицы в течение ночи. Возьми же эту чашку и отдай кому хочешь. Хафса как-то купила служанку. Хешам рассказывает, что он подумал, что служанка - зороастрийка. Он спросил ее, что она думает о своей госпоже, та ответила по-персидски:
- Помимо одного серьезного прегрешения, она весьма набожная женщина. Ее провинность в том, что она стенает и молится всю ночь напролет.
Абдул-Карим ибн Моавийя рассказывал, что Хафса имела обыкновение каждую ночь читать Коран, и каждый день постилась, за исключением праздников ид аль-фетр в конце месяца рамадан и праздника жертвоприношения (ид аль-курбан) в период паломничества.
Хафса обычно одевала свое покрывало (кафан) всякий раз, когда совершала паломничество в Мекку. Она также одевала его в последнюю ночь месяца рамадан, когда молилась.
«В это время некий свет иногда освещал дом Хафсы, - передает Хешам. - В ночное время Хафса зажигала светильник и становилась на молитву. Иногда светильник гас, но дом по-прежнему оставался освещенным до рассвета». (Ибн Джавзи, Сифат ас-сафват)
ХАБИБА АДАВИЙА
Рассказывают, что когда Хабиба целиком отдавалась поклонению, она часто поднималась на кровлю и, одетая в шерстяное платье и чадру, взывала:
Боже! Звезды воссияли, очи смежились сном, шахи замкнули свои врата, и лишь Твой портал отверст. Каждый друг уединился со своею милой, лишь я одна предстою перед ликом Твоим.
Когда светало, она молилась так:
Ночь позади, и снова приходит день. О как страстно желаю я знать, прошла ли эта ночь подобающе в Твоих глазах, чтобы могла я возрадоваться и утешиться, или же Ты отверг мою привязанность, и мне следует порицать себя. Присягаю Твоим великолепием, что неизменна моя привязанность. Прошу Тебя, покуда я жива, давай мне знать о моем достоинстве или о Твоем неодобрении. Если Ты прогонишь меня, клянусь, что не оставлю Твоего порога, ибо сердце мое не вмещает иного, кроме Твоей милости и щедрот. (Ибн Джавзи, Сифат ас-сафват)
ХАЛИМА ИЗ ДАМАСКА
Халима происходила из рода Пророка. Она жила в Сирии и была наставницей Рабийи Сирийской.
Рабийа, жена Ахмада ибн Аби аль-Хавари, однажды навестила Халиму и рассказывала об этом так:
- Рабийа, я слышала, твой муж хочет взять вторую жену?
- Да, - подтвердила я.
- При всем его уме он дозволяет своему сердцу отвлекаться от Бога на двух жен. Ты слышала толкование коранического стиха «Кроме тех, кто придет к Аллаху с беспорочным сердцем»? (26:89)
- Нет, - призналась я.
- Его смысл в том, что следует отдать свое сердце Богу Возвышенному, и ничему более.
На меня так сильно подействовали слова Халимы, что когда я шла от нее, меня качало из стороны в сторону, словно в трансе. Прохожие могли подумать, что я пьяна, и это смущало меня. (Джами, Нафахат аль-онс)
ХАКИМА
Хакима принадлежала племени бани макзум из предместий Мекки. У нее в обычае было сидеть, устремив взгляд на дверь Дома Каабы, ожидая, когда та откроется, и непрестанно рыдать и громко причитать, покуда с ней не случался обморок.
Однажды, когда ее не было, дверь Каабы открылась. Когда она пришла, свидетели живописали ей это так:
- Хакима, Дом Бога сегодня открылся. Если бы ты видела, с каким рвением паломники совершали обход Дома, как их сердца истомились и были измучены страстным жажданием, и как они ожидали милости Божьей и прощения! Если бы ты только видела, как уничиженно они стенали, моля о прощении, ты бы возрадовалась.
Услышав это, Хакима пронзительно вскрикнула, словно сердце ее разрывалось на части.
Она непрерывно пребывала в возбужденном состоянии, взыскуя Того, кого утратила в смятении безумия. Она жила, связанная достижением своей цели, непрестанно жаждая созерцать Каабу, которая привлекала ее более, чем что-либо еще во всем мире - вплоть до самой своей смерти. (Аль-Хорайфиш, Цит. соч.; Ибн Джавзи, Сифат ас-сафват)
ХАСАНА АБИДА
- Как-то я услышал о почтенной женщине по имени Хасана, - рассказывает Мохаммад ибн Кодам, - которая оставила преходящие соблазны мира и полностью посвятила себя поклонению. Ночи свои она проводила в молитве, а днем постилась. В ее доме не было ничего, и когда ей хотелось пить, она отправлялась к ближайшему ручью и пила из пригоршни. Она была красива, и одна женщина подбивала ее на замужество. - Разве только ты приведешь мне мужчину, который склонен к аскетизму и не будет отвлекать меня мирскими делами, - ответила Хасана. - Думаю, однако, что такого человека трудно будет найти. Клянусь Богом, не в моей натуре любовь к мирскому, развлечения и забавы с мужчинами. Если бы я отыскала человека, который постится сам и подвигает на пост меня. Который стенает и побуждает стенать и меня, который подает милостыню и тем самым подвигает и меня быть милосердной, - вот это хорошо, и тогда я готова, иначе же - нет. (Ибн Джавзи, Сифат ас-сафват)
ХАЮНА
Рашид ибн Алкамах Ахвази передает молитву Хаюны, которую она обычно совершала при наступлении ночи:
«О мой Возлюбленный, единственный и неповторимый! Ночами Ты препятствуешь мне читать Коран, а в дневные часы отстраняешься от меня. Боже мой, если бы дни мои могли стать ночами - чтобы исполниться блага близости к Тебе!»
Салам Асвад рассказывает, что однажды Хаюну побеспокоил восход солнца, и она попросила у Бога: «Если воистину знаешь Ты меня как Свою возлюбленную, о Господи, отведи палящие лучи солнца от моего лица». Тотчас облака закрыли небо.
Салам рассказывает, что Хаюна как-то постилась, пока не почернела, и люди начали попрекать ее. Она подняла голову к небесам и взмолилась: «Я стараюсь услужить Тебе, а Твои создания насмехаются надо мной. Клянусь Твоим величием и славой, что буду служить Тебе до тех пор, покуда не останется во мне ни костей, ни жил».
И она произнесла стих:
Ты обетуешь друзьям Своим приятное наслаждение.
Никого мне не надобно, кроме Тебя.
Салам передает, что Хаюна как-то в беседе с Абдул-Вахидом укоряла его:
- Сперва остереги свою душу, о проповедник. Клянусь Богом, что не последую за твоим гробом после смерти.
- Но почему? - спросил тот.
Хаюна ответила:
- Ты беседуешь с людьми и стараешься стать им ближе - как ребенок, который идет под материнский кров, позабыв про уроки и вынуждая учителя наказать его. Иди же и вместо этого отхлещи свою страсть, Абдул-Вахид, взгляни иначе на свой долг перед Богом. Доволь сперва своей душе извлечь пользу из твоих увещеваний, а потом проповедуй другим.
Слова Хаюны подвигли Абдул-Вахида на серьезное внутреннее тружение, и целый год он вел уединенную жизнь.
Салам также рассказывает, что Хаюна как-то сказала:
Перевод А. Орлова.
В рассказе использованы материалы
из книги Джавада Нурбахша “Женщины-суфии”,
Абу Сулеймана Дарани (ум в 830 г.), Софьяна Аийана, Марвана ибн Моавийа аль-Фаззари, Босра ибн-Асади и Аба Абдуллу аль-Набаджи. Брат аль-Хавари, Мавла ибн Аба аль-Хавари, был извес
02 10 2014
1 стр.
Праздник весны женщины возвели в свою собственность и приучили с этим считаться весь мир. Ритуал этих мартовских дней идеально прекрасен: все для женщины, всё в её честь! И неизбеж
08 10 2014
1 стр.
Они оказывают отрицательное воздействие на репродуктивную функцию женщины и часто являются первоочередным фактором в развитии раковых процессов в половой сфере женщины [1, 2]
07 10 2014
1 стр.
Другие женщины вмешиваются еще под фамилиями мифологического займа: Arthemide (iv-27, ix-74, x-35), Aréthuse (I-87), Latona он же Λητω, мать близнецов Артеми и Аполлон (I-62), или
14 12 2014
4 стр.
Неаполе, а может быть в Мантуе жила сеньора Логика. Она была не стара, не дурна собой, и к тому же пользовалась репутацией умной женщины. Однако больше всего с нею дружили мужчины.
14 12 2014
1 стр.
Соединяясь, два жизненных начала — мужское и женское — рождают любовь. Взаимопроникновение, слияние, как естественное проявление любви мужчины и женщины, создает новую жизнь
02 10 2014
16 стр.
Тема: Н. А. Некрасов. Поэма «Русские женщины», «Княгиня Трубецкая». Величие духа русской женщины
10 09 2014
1 стр.
Королевского Гуманитарного Общества Королевского Госпиталя и Дома неизлечимо больных, активно участвовал в ряде программ гуманитарного и научного направления
09 09 2014
4 стр.