Система образов в повести «Княжна Мери».

!!! Система образов — организации персонажей художественного произведения в определенную систему.

1. 
   Кто находится в центре системы образов романа «Герой нашего времени»?
   
2. 
   Какую роль играют все остальные герои романа М. Ю. Лермонтова?
   
3. 
   Какую роль играют в повести второстепенные персонажи: мать княжны, капитан, отдыхающие на водах?
   
4. 
   Охарактеризуйте Печорина и Грушницкого.
   
5. 
   Что в характере отличает Печорина от Грушницкого?
   
6. 
   Сопоставьте отношение героев к Мери, поведение во время дуэли.
   

Признаки, по кото­рым характеризуем героев	Печорин	Грушницкий
Портрет
Характер
Поступки
Отношение к Мери
Поведение во время дуэли

2. Печорин и доктор Вернер: сопоставительная характеристика

1) Охарактеризуйте Печорина и доктора Вернера.

2) Что в характере отличает Печорина от Вернера

Признаки, по которым характери­зуем героев	Печорин	Доктор Вернер
Портрет
Характер
Поступки
Отноше­ние к ра­боте

3. Характеристика образа Печорина (даётся с опорой на статью Белинского и текст романа)

1) Почему Печорин является как бы инородным элементом везде, где он появляется?

2) Как проявляется личность Печорина в манере ведения дневника, в его содержании?
ПОМОЩЬ!!!

Почему Печорин идет на дуэль с Грушницким? Ведь с самого начала Печорин старается убедить нас, что Грушницкий стоит неизмеримо ниже его, он не упускает возможности кольнуть Грушницкого и буквально насильно заставляет нас поверить, что все происходящее выглядит именно так, как он, Печорин, описывает. В сцене с упавшим стаканом раненому Грушницкому возможно, действительно было больно нагнуться, но в изложении Печорина Грушницкий предстает изображающим страдание

Вообще Печорин отказывает Грушницкому в праве быть; изображать, казаться, претендовать -да, но не быть. Это - привилегия одного Печорина. Печорин, сам того не желая, в дневнике выдает свою страсть быть над всеми - даже при описании совершенно посторонней дамы на балу он не упускает возможности заметить «пестроту негладкой кожи» и большую бородавку на шее, прикрытую фермуаром. Печорин вообще чрезвычайно приметлив, но зачем же заносить наблюдения, по­добные этим, в дневник, который, по его же собственному выражению, ведется им для него самого и должен со временем послужить ему «драгоценным воспоминанием». Какую радость хотел испытать Печорин на склоне лет вспоминая про эту бородавку? Но дело не в конкретном внешнем дефекте, не ушедшем от зоркого глаза Печорина, дело в том, что он практически не может не подмечать людские недостатки, те самые «слабые струны», знанием которых он так гордится. Это - особенность его, печоринского, зрения, и проистекает она прежде всего из желания быть лучшим, высшим

Однако всё выглядит так только в дневнике, где Печорин – хозяин, где он творит свой мир, расставляя нужные ему акценты. Реальная жизнь, очевидно, отличается от желаемого, и потому в записи Печорина проникает тревога. Только что он убеждал нас в ничтожности Грушницкого, смотрел на него сверху вниз, как вдруг роняет фразу: «…я чувствую, что мы когда-нибудь с ним столкнемся на узкой дороге, и одному из нас несдобровать». Может быть, в Грушницком есть и «сильные струны», в существовании которых не может признаться себе Печорин? Или же сам Печорин ощущает себя не таким уж однозначным небожителем? Так или иначе, но борьба с Грушницким настолько серьезна и напряженна, что нельзя не почувствовать - так борются только с равным противником.

Тревога Печорина имеет под собой еще одно основание. Печорин в действительности умен, наблюдателен, хладнокровен, смел, решителен. Он привык добиваться всего, чего хочет. Однако Печорина не может не тревожить вопрос о границах его возможностей, его власти. Есть ли в мире нечто, что нельзя победить его, печоринскими, умениями, как правило, приносящими успех? Всегда ли он может «быть на коне», держать ситуацию под контролем, просчитать все до мелочей? Или бывают случаи, которые от него не зависят? Дуэль с Грушницким становится для Печорина не только борьбой с человеком, который посмел захотеть стать на один уровень с Печориным, но и возможностью выяснить свои взаимоотношения с таким случаем, нежелающим подчиняться воле и рассудку человека.

Парадоксально, но именно поэтому для Печорина чрезвычайно важно, чтобы первым выпало стрелять Грушницкому. И дело не только в том, что у Печорина появляется внутреннее оправдание убийства; гораздо важнее, что только при таком раскладе можно вступить в единоборство со случаем. Стреляй Печорин первым - он бы без всякого сомнения победил. Но победил бы человека, что ни для Печорина, ни для нас уже не новость. А вот когда первым стреляет Грушницкий, когда дуло пистолета направлено против тебя, вот тогда-то и начинается смертельная игра, тот самый страшный опыт, который, как чуть позже Вулич, Печорин тоже поставит на себе.

Каковы возможные расходы? Грушницкий может просто промахнуться или выстрелить в сторону - тогда Печорин побеждает, ибо следующий выстрел будет за ним. Подобный исход, как и вообще выигрывание права первого выстрела, были бы для Печорина желанными, если бы он боролся с конкретным человеком и желал бы его физического уничтожения или по крайней мере только этого. Однако суть цела лежит гораздо глубже, и для решения этого дела Печорину нужен как можно более невыгодный для него расклад.

Итак, Грушницкий должен стрелять и при этом целиться в Печорина, а сам Печорин при этом будет стоять на краю скалы, так что даже малейшее ранение станет причиной падения и гибели - вот исходные условия, при которых можно будет помериться силами со случаем. В ситуации, когда все против него, Печорин все свои недюжинные силы, все свои знания о человеческой природе направляет на то, чтобы буквально изнутри расколоть, сломить Грушницкого, выжать его, ввергнуть в такую пучину внутренней борьбы, что он, даже целясь в Печорина, не сможет попасть. И Печорин добивается этого. И это становится его действительной победой - исключительно силой собственной воли он сумел не оставить неблагоприятному для исхода дела случаю ни единой лазейки, он сумел сделать так, что практически все возможные исходы могут быть стопроцентно просчитаны.

От этого захватывает дух, ибо вероятно, что случай, судьба и всякие прочие надличностные силы, которым придавали столь важное значение, на самом деле кажутся сильными лишь потому, что не появлялся еще человеческих способностей, такой твердости, такой воли.

Итак, борьба со случаем. Постоянное выяснение, кто кого. И постоянная победа, по крайней мере в пределах романа.