ТЕОРИЯ, МЕТОДИКА, ИСТОРИОГРАФИЯ АРХЕОЛОГИИ В РОССИИ

Я.А. Шер

Кемеровский государственный университет

ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ АРХЕОЛОГИЯ В РОССИИ: РЕАЛЬНОСТИ И ПРОБЛЕМЫ

Реальности. Некое подобие объективного анализа состояния теоретических исследований в нашей науке возможно на основе подсчета количества соответствующих публикаций и их доли в общем потоке археологичес­кой литературы, вышедшей с 1917 по 1987 гг. по данным 11-томной библиографии, которая издается сотрудника­ми библиотеки ИИМК РАН [Винберг и др., 1965 - 2003]. «Подобие» - потому, что пока никто точно не определил, какие работы можно считать теоретическими, а какие - прикладными, общеархеологическими или общеистори­ческими. До 1973 г. в «Указателе» не было отдельной теоретической рубрики, и все теоретические работы объ­единялись в рубрике «Общие вопросы археологии». Тогда и до 90-х гг. главными теоретическими задачами были марксистские трактовки результатов наших исследований, и они доминировали в этой рубрике.

Недостаток места не позволяет привести данные по годам или хотя бы по отдельным томам «Указателя». Если считать публикации по «общим вопросам археологии», то в среднем они составляют 2,13%. Но это - чис­то формальная, количественная картина, подобная «средней температуре по больнице». В ней смешаны соци­ологическая, общеисторическая, и внутриархеологическая проблематика. Для того, чтобы оценить уровень развития и динамику публикаций именно по теоретической археологии, необходимо отделить их от других, а сделать это не просто.

Очень редкие статьи и книги тех лет не содержат цитат и ссылок на классиков марксизма. Такими, напри­мер, были статья М. П. Грязнова о классификации кельтов [Грязнов, 1941], тезисы докладов М. И. Артамонова, Г. П. Григорьева, М. П. Грязнова и П. Н. Третьякова на теоретическом семинаре ЛОИА АН СССР [Теорети­ческие основы..., 1969]. Учитывать только работы, нацеленные на «внутриархеологическую» проблематику (типология, классификация, хронология, стратиграфия и т.д.) - значит искусственно ограничить область тео­рии. Из нее нельзя исключить обобщающие исследования по антропогенезу, этногенезу, по миграциям и смене культур, по закономерностям зарождения и развития духовной культуры и искусств и т.д.

Не претендуя на исчерпывающую объективность, мною учтены только те работы, в которых в наимень­шей степени отразился идеологический пресс. При этом оценка средней получается около 1,6 %, т.е. при более жестком отборе доля теоретических работ уменьшилась не очень существенно (примерно на 0,5 %). Их удель­ный вес в советские годы был незначительным, но в целом довольно стабильным.

До 1917 г. на ежегодных всероссийских и областных археологических съездах иногда звучали теорети­ческие доклады, а в научных изданиях появлялись статьи по типологии, классификации, стратиграфии, кар­тографии (В. А. Городцов, А. С. Уваров, А. А. Спицын и др.), т.е. на такие темы, которые актуальны всегда. С 1918 по 1941 гг. в СССР прошло около 30 крупных археологических конференций. В эти годы наблюдает­ся некоторый всплеск теоретических работ (3,2 %), но в нем, конечно, отразилась «борьба за марксистскую археологию» в 30-е гг. Далее, наоборот, происходит спад числа теоретических публикаций (0,8 %), по-види­мому, связанный с тягостной обстановкой во всей науке в 40-е - 50-е гг., до XX съезда КПСС. Затем ситуа­ция выравнивается, и удельный вес теоретических работ за последующие 30 лет незначительно колеблется от 1,9 % до 3,8 %. Таким был реальный уровень интереса к теоретическим вопросам археологии в нашей стране за 1917 - 1987 гг. Не располагая точными данными за 1988 - 2005 гг., можно предположить, что и сейчас он не превышает 4 - 4,5 %.

С конца 30-х гг. в СССР регулярно проводились всесоюзные археологические пленумы. В пленарных до­кладах постоянно поднимались «общеисторические» проблемы, в частности, этногенез тех или иных народов (Б. Д. Греков, А. Д. Удальцов, С. П. Толстое и др.), но в них, у одних меньше, у других больше, доминировал тот

же подход борьбы с «буржуазной наукой». Доходило до фантастических построений, по которым, напри предков славян обнаруживали чуть ли не в верхнем палеолите (Б. А. Рыбаков), однако с конца 50-х гг. сиг.;_ стала меняться не без влияния хрущевской оттепели.

Статистика не в состоянии отразить отдельные факты науки, которые, почти не влияя на количестве -показатели, все же становятся заметными, качественно новыми событиями. Первым из таковых былс : союзное совещание по применению в археологии методов исследования естественных и технических ■-. 1963 г. (Москва), где, помимо методических вопросов, обсуждались и проблемы теории. На Всесоюзной .: сии по итогам полевых археологических и этнографических исследований 1971 г. (Москва) впервые полу­вполне официальный статус секция теории и методики (рук. Ю. Н. Захарук). Количество докладов на :■ форумах растворилось в общей массе, но их резонанс был весьма заметным и послужил толчком к ускоре:-развития нового направления в советской (российской) археологии.

В 1985 г. в ИА АН СССР был образован отдел теории и методики, которым последовательно руковол Ю. Н. Захарук, В. И. Гуляев и И. С. Каменецкий. В результате несколько сотрудников института, своего г : добровольцев- теоретиков получили официальный статус. Директор ИА Б. А. Рыбаков принял такое реше:-несмотря на свой скепсис к теории археологии. Через 10 лет, в 1995 г. подобное подразделение было соз~:-в ИАЭА СО РАН. В отличие от московского института, здесь сначала главным направлением были задачи ;■■. тистического анализа морфологии и типологии палеолитических каменных орудий, а затем внимание cor: ников сконцентрировалось на теоретических вопросах «археологического науковедения» [Холюшкин. 2 Пока только в этих двух институтах функционируют штатные теоретические подразделения. В других ка ных археологических коллективах вопросы теории разрабатываются отдельными исследователями по лич.-инициативе.

При обезличенном статистическом анализе легко потеряются весьма незаурядные публикации «воле -ров» т.е. тех, для кого теоретическая работа не была служебной обязанностью. Исторически сложилось так. -наибольший теоретической потенциал сложился в Санкт-Петербурге (Л. С. Клейн, М. В. Аникович, В. С. 5 карев, Л. Б. Вишняцкий, Г. П. Григорьев, Е. М. Колпаков, Г. С. Лебедев, Б. И. Маршак и др.), хотя там и нет -ИИМКе, ни в университете такого специального теоретического подразделения, как в Москве и Новосибирс ■: В алфавитном списке питерских теоретиков не случайно первое место отдано Л. С. Клейну. По количеств содержанию теоретических работ он является бесспорным лидером. Правда, в его книгах и статьях достатс того, с чем можно не соглашаться или спорить, но это неизбежно и даже нужно в такой области, как теория.

В Москве в 60-е - 70-е гг. увидели свет работы Ю. Н. Захарука, И. С. Каменецкого, В. Б. Ковалеве; А. Л. Монгайта, А. П. Смирнова, Г. А. Федорова-Давыдова, А. А. Формозова, Е. Н. Черных, Ю. Л. Щапон др., в которых в разной мере затрагивались теоретические проблемы. Особенно следует отметить активн:. Ю. Н. Захарука, и не только, как автора теоретических статей (отягощенных марксистской риторикой), но ;: организатора и первого руководителя сектора теории и методики. Перечень российских археологов-теоретн-был бы неполным без уральских коллег В. Д. Викторовой и В. Ф. Геннинга.

За 70-е - 80-е гг. состоялось более двух десятков всесоюзных конференций, полностью или части -посвященных вопросам теории и методов археологического исследования. Их названия и география гов: сами за себя: «Историзм археологии: методологические проблемы» (Москва, 1976); «Физико-математиче^ методы в археологии» (Москва, 1978); «Методологическая школа молодых археологов» (Усть-Нарва. I¹--«Использование методов естественных и точных наук при изучении древней истории Западной Сибири (Баг . ул, 1983); «Археологические источники и проблема их интерпретации» (Москва, 1985); «Компьютерные баг-данных музейной и археологической информации» (Тбилиси, 1988); «Теоретические проблемы современ-археологии» (Кишинев, 1988); «Комплексные методы исследования археологических источников» (Мое?;.. 1989); «Археологические культуры и проблемы их интеграции» (Санкт-Петербург, 1991); «Керамика как ист рический источник» (Самара, 1991); «Опыт компьютерной обработки археологических материалов» (Моек: 1993) и целый ряд других (полными данными за последние 10 лет я не располагаю).

Названия некоторых конференций звучат как прикладные, но практически на всех из них, так или ина- = поднимались теоретические вопросы (методы описания, классификации, хронология, типология, интерпретап и т.п.). Правда, из полного списка конференций не видно какого-то системного планирования теоретической : боты. Так в 1976 г. было две конференции, хотя и разные по названию, но близкие по существу. В 1981 г. - четь/ близких по сути конференции, а в другие годы (1977, 1982, 1984 и др.) не было ни одной конференции с теоре­тическим уклоном. Разумеется, не нужно такие конференции проводить каждый год, но совершенно необхол?: координация и соответствующая подготовка. Все же в целом можно думать, что общий рост теоретической : боты в нашей науке стал заметным. Показательно, что стали появляться учебные пособия по методам и теор ■ в археологии [Авдусин, 1980; Деревянко и др., 1994; Клейн, 1978/1995; 2004; Мартынов, Шер, 1988/2002 и дг ;

463

Теоретики и практики в археологии. Наука создается людьми, и соотношение между теорией и практикой в науке напрямую зависит от того, кто и сколько занимается тем и другим. Везде - и в естес­твенных, и в гуманитарных науках теоретиков на порядок меньше, чем практиков. Археология не ис­ключение. Соотношение между «теоретиками» и «практиками» подробно описано Л.С.Клейном [2004, с. 12 - 21]. Кавычки в моем тексте - знак того, что я не совсем согласен с такой жесткой дихотомией. Я согласен, что теоретиков нужно готовить смолоду, но не согласен с тем, что их нужно как-то спе­циально готовить. Разумеется, для студентов старших курсов необходимо предусматривать теоретические спецкурсы. Однако выбор между практикой и теорией студент делает сам, исходя из своих творческих предпочтений и способностей.

В отличие от физики, у нас нет оснований к четкому разграничению между теоретиками и практиками. Все из перечисленных выше теоретиков начинали свою научную работу с раскопок и анализа конкретных находок. Даже Л.С.Клейн в свое время занимался и памятниками эпохи бронзы, и скифами, и раскопками сарматских курганов. Думается, что это вполне естественно. Например, в физике теоретики и эксперимента­торы разделены значительным количеством специальных знаний: математика для теоретиков и технические знания и навыки для экспериментаторов. А у нас в 60-х гг. теорией стали заниматься практики. И за редким исключением, не из какого-то отвлеченного интереса, а на основе конкретных задач исследования. Например, И.С.Каменецкий, В.Б.Ковалевская, Б.И.Маршак, Г.А.Федорова-Давыдов, Е.Н.Черных, автор этих строк и др. пришли к теории от практических задач описания и обработки массовых материалов, от дескриптивных и ста­тистических задач к теоретическим обобщениям.

В отличие от археологии, в естественных науках существует постоянная необходимость в теоретиках, которые помогают экспериментаторам обобщить и осмыслить результаты их исследований. А у нас, по-види­мому, такой необходимости нет и долго еще не будет. После 80-х гг. наша активность в области теории стала постепенно угасать, и большинство теоретиков сосредоточились на исследовании конкретных памятников и культур в соответствии со своей научной специализацией. Но это не был возврат к прежним методам работы. Знания и навыки, полученные в теоретической сфере, помогли нам во многом. Стала заметной более четкая структурированность наших отчетов и публикаций, рассуждения стали более логичными, упорядочилась тер­минология, классификации становятся верифицируемыми, исходные данные, факты и гипотезы лучше раз­личаются между собой и т.д. и т.п. Из этого следует очевидный общий вывод: теоретические исследования замыкаются обратной связью на практику (включая практику раскопок) и оказывают на нее положительное влияние.

Проблемы. За последние 35 лет было опубликовано немало статей и книг теоретического содержания (не перечисляю из-за недостатка места). Если, например, книга Д.Кларка «Аналитическая археология» [Clarke. 1968] стала в Европе и США предметом бурной дискуссии, то близкие по духу наши издания не вызвали ка­кого-то необычного резонанса, не считая единичных, в целом положительных рецензий. И хотя проблемы, поднятые в тех изданиях, в основном, остались и сейчас и, по-видимому, останутся еще надолго, тем не менее, теоретические работы 60-80-х гг., безусловно, были вполне результативны и свою задачу на том этапе вы­полнили. Об этом говорит, прежде всего, широкое распространение тех теоретических принципов, методов, логических и математических конструкций и критериев (уже даже без ссылок на первые публикации), которые были созданы и опробованы на конкретных материалах.

Повышение интереса к теории в 60-70-е гг. было вызвано, во-первых, потребностями ряда археологов-практиков и практически полным отсутствием какого-либо теоретического понятийного аппарата и, во-вторых, это была реакция на марксистскую догматику, как правило, намного более ортодоксальную, чем у классиков марксизма.

Между тем существует разное понимание сути теоретической археологии и способов ее построения. Одни авторы считают, что теория должна строиться «сверху вниз» как некая дедуктивная система, а практические за­дачи должны решаться путем их «встраивания» в те или иные звенья теории. Другие, наоборот, рассматривают теорию, как обобщение практического опыта и, соответственно, строят ее «снизу вверх».

Сейчас, при полном отсутствии идеологического пресса, ситуация существенно изменилась. Практичес­кие потребности существуют и будут существовать всегда [Шер, 1976]. Всеобщая компьютерная грамотность уже сама по себе подспудно воспитывает потребность в более четкой логике рассуждений и позволяет намного шире, чем раньше пользоваться возможностями новых информационных технологий, а трудоемкие когда-то статистические выкладки выполняются автоматически с предложением на выбор широкого спектра наглядных диаграмм, схем и графиков.

К числу насущных теоретических проблем современной археологии, по мнению автора, можно отнести следующие.

Общеисторические.

1. Заполнение лакун в теории антропогенеза: переходы от австралопитеков к Homo и от ранних Нопк к сапиенсу. Являются ли эти лакуны пробелами в наших знаниях или результатами мутаций?

2. Теория перехода от ашеля и мустье к верхнему палеолиту. Причины и механизм верхнепалеолитичес­кой «революции».

3. Причины и последствия неравномерности темпов развития культур в эпоху неолита и бронзы. Взаимс -действие между пастушескими (степными) и земледельческими (оазисными) культурами.

4. Взаимодействие между древними цивилизациями и варварской периферией. Как вариант - средневе­ковый город и кочевая степь.

Внутренние.

1. Стандарты описания археологических объектов и материалов. Унификация языка описания.

2. Теории классификаций: типология, хронология, стратиграфия.

3. Археологическая культура и ее варианты. Количество названий культур в современной литературе пре­высило все возможные рамки.

4. Развитие и унификация типовых программных оболочек для археологических и музейных баз дан­ных.

Разумеется, в этом перечислении не могли не отразиться личные представления и предпочтения автора Но любая конструктивная дискуссия расставит все на свои места. Впрочем, не исключена вероятность возвра­щения к уже знакомой по 60-м гг. формуле: «нам ваша теория не нужна, мы обходились и обойдемся без нее>

Список литературы.

Авдусин Д. А. Полевая археология СССР, 2-е изд. - М: «Высшая школа». - 1980. - 335 с.

Винберг Н. А., Всевиов Л. М., Заднепровская Т. Н., Левина Р. Ш., Любимова А. А., Рытов А.Г. Советская apxeL-логическая литература. Библиография. - Л. - «Наука», «Петербургское востоковедение». Тт. 1 - 11. - 1965 - 2003.

Грязное М.П. Древняя бронза минусинских степей // Труды ОИПК ГЭ. -т.1. - Л. - 1941. -с. 237-271.

Деревянко А.П., Маркин СВ., Васильев С.А. Палеолитоведение. Введение и основы. - Новосибирск: «Наука». -1994.-288 с.

Клейн Л. С. Археологические источники. Изд. 2-е. - СПб.: «Фарн». - 1995. - 349 с.

Клейн Л. С. Введение в теоретическую археологию. Книга 1. Метаархеология. Учебное пособие. - СПб.: «Бельве­дер». - 470 с.

Мартынов А. И., Шер Я. А. Методы археологического исследования. - М.: «Высшая Школа». - 2002. - 240 с.

Теоретические основы советской археологии. - Л.: Лениздат. - 1969. - 33 с.

Шер Я.А. Методологические вопросы археологии // Вопросы философии - 1976. - № 10. - С. 67-79.

Холюшкин Ю. П. Введение в археологическое науковедение. - Новосибирск, РИЦ НГУ. - 2004. - 99 с.