Net-мышление и сетевой текст

Е.Е. Пронина

«ЖИВОЙ ТЕКСТ»: ЧЕТЫРЕ СТИЛЕВЫХ ПРИЗНАКА NET-МЫШЛЕНИЯ

В нашей предыдущей статье, которая была опубликована в одном из номеров «Вестника» под названием «Антиномия 2000: Net-мышление как публичная субъективность и массовая установка», мы уже говорили о том, что появление и широкое развитие Интернет вызвало к жизни новый тип мышления и новый тип журналистского текста. И хотя сегодня каждый журналист, где бы он ни работал, подключается к новому стилю мышления и так или иначе использует выразительные возможности сетевого текста, вряд ли его структура вполне ясна. Необходимо разобраться, какие именно психологические особенности сетевого текста делают его столь актуальным и даже необходимым в процессах принятия решения и поведения людей. Чрезвычайно ценными здесь оказываются наблюдения самих пользователей Интернет. С этой целью в процессе занятий по курсу «Психология журналистского творчества», а также в ходе индивидуальных интервью проводилось своеобразное «интроспективное» исследование, когда испытуемые – студенты-журналисты, слушатели рекламных курсов и абитуриенты – должны были фиксировать собственные впечатления, интересные случаи и размышления, связанные с Интернет. Полученные нами самоотчеты и наблюдения были по-своему показательны. В них проявляется живой процесс мышления пользователя в момент работы. Это достоверные прецеденты использования электронной сети для решения интеллектуальных задач и собственных психологических проблем. Типологический анализ полученных от испытуемых материалов позволил выделить четыре стилевых признака Net-мышления.

• 
  Сергей С. «На сайте http//1001.vdv.ru у нашего преподавателя Ш. среди прочих писем, пришедших к нему по е-мейлу, есть следующее: «Нашел Ваш сайт случайно. Задал в поисковую машину слово «металлопрокат», она дала мне ссылку на Ваш сайт. Зашел – не оторвался, пока все не прочел». Если взглянуть на электронный сайт, как на некое завершенное целое, то можно заметить, что сайт представляет собой некую модель интернета в миниатюре, некую мини-паутину. В самом деле, как тело интернета пронизано и связано в единое целое взаимными ссылками, так и сайт является единым целым (как программно, так и для восприятия читателя) лишь постольку, поскольку имеет заглавную страницу, с которой путем выбора ссылок можно попасть в любой раздел сайта, а также поскольку из одного раздела сайта можно попасть в другой, минуя заглавную страницу, или на другой сайт, путем выбора другой ссылки… Зачастую ссылки не имеют никаких комментариев, и выбор читателя случаен. Он может равновероятно попасть на какой-то из разделов данного сайта или на другой сайт… Невозможно заранее предугадать, отправляясь в интернет, куда, в конце концов, придешь. Как показывалось в начале, поисковая машина выдает до 90% хлама, информации, которая никак не может помочь пользователю в поиске того, что он задался целью найти. Однако эта информация может оказаться интересной в плане других увлечений, и он может пойти по этому пути, опять-таки не зная, куда этот путь приведет его. Таким образом, ставится под сомнение сам принцип детерминизма…. Даже отдельное сообщение – это мини-паутина. Достаточно только «кликнуть» на слове-ссылке, чтобы произошло перемещение внутри текста: от начала к нужному абзацу или наоборот. При желании можно вставить дополнительные ссылки на другие тексты, а также графику, как статичную так и анимативную, видео- и аудиоматериалы. Таким образом, не только сайт, но и минимальная смысловая единица – текстовой, графический, видеофайл является мини-паутиной, к которой неприменимы законы детерминизма».
  
• 
  Александра М. «…Изменение, которое я могу отметить в себе после того, как я стала пользователем Интернет, большая уверенность в своих возможностях. Как гласит реклама информационно-поисковой системы JANDEX: «Возможно все!». То, на что раньше уходило много времени и сил, теперь можно достичь за несколько минут. Важно четко определить задачу, путь ее решения и сделать то, что нужно. Конечно, надо знать, где искать. Работа в Интернет требует большей логичности, собранности и, как ни странно, фантазии. Постоянно тренируя в себе эти качества, мозг работает динамичнее…
  
• 
  Евгения Б. «В школе задали реферат о поведении наполеоновской армии в оккупированной Москве. Облазила весь Интернет, скачала 18 страниц, а потом обнаружила, что это просто цитата из книги Тарле «1812 год», которая стояла у нас на полке в домашней библиотеке…».
  
• 
  Реплики в чате, принадлежащие некому лицу под псевдонимом (ником) Сов. Дикая рожа: «Искушенному. А ты сам пробовал носить розовые очки? Что хорошего в красных лицах людей и черной листве деревьев?»; «Холодному Кинконгу. Своей «шифровкой» ты открыл сезон охоты на кинконгов и сам выписал лицензию на свой отстрел. Ну и получи по лбу! Ты, гад, первый, посягнувший на святая святых нашей вольной страны – на тайну личности. Это – место общения душ, хотя и под масками. Душ! Ты понял? Раскрывая чужое псевдо, ты совершил самое гнусное и подлое преступление! Попробуй оправдаться. Не сможешь – умри! С презрением Сов. Дикая рожа»; «Инопланетянину. Так это я по своей природе такой. Хомо вульгарис. Под сапиенса не кошу, пишу, что в голову взбредет. Про мазохизм – недопонял».
  
• 
  Сергей С. «Характерной чертой паутинотекста является его фантомность. Он есть. Его можно прочитать, внести в память компьютера, растиражировать. Но нельзя поручиться, что завтра, через час или через минуту он все также будет находиться на том же месте в сети в неизменном виде. Изменения может внести и сам автор, и системный оператор (администратор), и хакер путем несанкционированного взлома, да и сам читатель в чате, где полотно разговора в реальном времени меняется каждую секунду. Возникает ощущение постоянно меняющегося, нестабильного, пульсирующего текста. Это – текст-сердце, которое гонит информацию по сосудам-ссылкам. Текст-мускул, который, постоянно пульсируя, в любой момент может развернуться в сторону пользователя и нанести удар: направить такой поток информации, с которым принимающий не сможет справиться, вообще, заблокировать компьютер от входа в сеть и т. п., не говоря уже о хакерских атаках и разного рода вирусах. Так что приходится всегда быть наготове и ожидать удара из-за угла, тем более, что враг невидим и непредсказуем, как и сам мир сети».
  
• 
  Сергей К. «Мне, наверное, лучше отказаться от практики в журнале «Ровесник». Публикуют меня охотно. Но писать приходится о знаменитостях, с которыми я никогда не встречался и вряд ли когда-нибудь встречусь. Факты скачиваю из Интернета, потом комбинирую и раскрашиваю. Не без творческого напряжения. Волнительно и весело. Но как будто готовишь жаркое из консервов и полуфабрикатов. И тут все так. А зачем поваренку быть на кухне, где никто натуральную даже яичницу не жарит?»
  

Сразу, невооруженным глазом видны типологические особенности сетевого текста, которые требуют особого способа мышления. Это, во-первых, гипертекстовые ссылки или «линки» (от англ. link – сцепка, линия связи, связующее звено), которые пронизывают всю толщу культуры и благодаря которым текст в себе самом несет указание: в какие разнообразные контексты он может быть включен, и какие при этом может иметь разнообразные значения. Каждый «линк» – это дополнительная степень свободы проникновения в суть сообщения и интерпретации данных. Но по мере продвижения по «линкам», число которых не лимитировано, мысль может переориентироваться, подчинившись побочным импульсам любопытства, или даже непроизвольно перемениться под влиянием новых данных, раскрывающих суть дела с непредвиденной стороны. Когда-то для развития логики науки стало очень конструктивным предположение Ф. Франка о «свобода воли» электрона (1961). А сегодня специфику Net-мышления следовало бы определять как «свободу воли» сетевого текста.

Паутина взаимопересекающихся «линков» способна перемешать контексты сообщений в состояние чуть ли не первобытного синкретизма, природного хаоса. Но именно этот хаос позволяет перейти на новый уровень осмысления явления. Мысль вырастает, словно кристалл, в пересыщенном растворе информации. Паутино-текст не имеет «экспозиции», «завязки», «кульминации» и т. п. Композиция упрощается до простого перечня фактов, мнений, прецедентов, цитат, подробностей, деталей, привходящих обстоятельств, разного рода данных и персоналий. Все разделы сайта самодостаточны и, вместе с тем, открыты для любых комбинаций с другими самодостаточными разделами посредством системы линков. Тогда понятно, что в паутино-тексте излишни и даже вредны сюжетные ходы, потому как, подобно непрошеным советам, стеснили бы спонтанность выбора, замедлили скорость перебора вариантов. Получается, что вторым специфическим свойством сетевого текста является своеобразная ассорти-композиция, когда более или менее укомплектованное содержание разворачивается по принципу удобства доступа, как на прилавке или верстальном столе.

Третьей типологической особенностью сетевого текста можно считать его специфический темпо-ритм. Никакой избыточной информации, никакого разжевывания, никаких прокладок между разделами, ничего акцентуирующего. В языковом плане это выражается в максимальной субстантивации лексики, преобладании номинативных предложений, сугубом лаконизме, даже прерывистости изложения, и особенно, в эллиптическом характере грамматических конструкций (от греч. ellipsis – выпадение, опущение: пропуск элемента высказывания, легко понимаемого в данном контексте или ситуации), который становится основной стилистической фигурой, привносящей в текст оттенок диалогичности. Как будто кто-то поставил цель довести до предела пресловутый «телеграфный стиль», преуспел в этом и пошел дальше, погружаясь в стихию собственно внутренней речи. Посвятивший много усилий изучению феномена внутренней речи Л.С. Выготский говорил, что внутренняя речь «оперирует семантикой, а не фонетикой слова», что это – «мышление чистыми значениями», и даже «процесс испарения речи в мысль» (Выготский Л.С. Мышление и речь // Собр. соч. – М., 1982. – Т. 2. – С. 353).

По функции и структурным особенностям сетевой текст с полным правом можно отнести к тем адаптивным механизмам сознания, которые особо родственны феномену внутренней речи. Однако это не чистая самокоммуникация. Здесь в классический «разговор сам с собой» неизбывно включен дополнительный голос, всеведущий («Найдется все»), но (!) не всемогущий. Подчеркнутое – важно кардинально. Это как бы внутренняя речь собирательной личности: не диалог с авторитетом, а полилог множества компетентных голосов, но при всем при том решающим для каждого остается собственное слово. И как бы в понимании этого, паутинотекст и строится не как команда, совет или соблазн, а как стеллаж, с которого одинаково легко взять любой предмет.

Вот слова испытуемой Наталии А.: «Ты видишь перед глазами весь список возможностей, интуитивно выбирая необходимое… Ты скользишь намеренно по поверхности, чтобы не провалиться и выхватить то нужное, что первоначально искал… Интернет щадит тебя, соответствуя твоим задачам и способу понимать. Он предлагает тебе только самое главное, дополнительное оставляя в ссылке (надо – посмотришь, нет – все равно поймешь из контекста) … Мы не пойдем в специальные библиотеки и отделы за парой абзацев, которые нам «прояснят ситуацию». Но мы очень уважаем систематизаторов, которые еще остались и носят в своей голове все эти объемы информации».

Четвертой важной особенностью паутинотекста является специфическая стилистика интерактивности. Любой сайт или мэсидж (от англ. mеssage – послание) Интернет отличают устойчивые типологические признаки: акцентуированный ник (псевдоним) или нарочитая самопрезентация; макароническое словоупотребление; слэнговая фразеология; упрощенность и одновременно жеманность синтаксиса; экстравагантность и апломб суждений. Иногда не без оттенков дурашливого эпатажа. Но, в целом, – это эффектный способ публично заявить и подтвердить свою волю и свое право на авторитетное вмешательство в процесс обсуждения темы, поиска истины, принятия решения. И, одновременно, это эффективная обкатка субъективных притязаний личности, когда беззастенчивая откровенность, как бы вызывая огонь на себя, провоцирует поддержку, сопротивление или пренебрежение, которые закрепляют или трансформируют паттерны самооценки. В переживании самовыражения и самоутверждения смыкается пароксизм публичности (в предельном значении: «На миру и смерть красна!») и выплеск субъективности (в предельном значении: «Это – Я, Господи!»).

К эффектам публичной субъективности можно отнести и «сценические» слезы, и «срезающие» остроты, и хулиганский кураж, и экстатический порыв, и харизматический апломб, и «непробиваемый» блеф… Известны и специфические неврозы (легкие и не очень легкие формы эксгибиционизма): «звездная болезнь», «комплекс непризнанности», «самозванство» и т. п. Элемент самоупоения (или самобичевания), характерный для публичной субъективности, парадоксальным образом раскрепощает сознание. Человек мыслит, говорит и действует без оглядки на регламент, субординацию, и приличия, следуя собственным интенциям, видя мир в свете личных, (близких и потому ясных и понятных) интересов и ощущая свое прямое воздействие на ситуацию. Его суждения обретают смелость, прямоту и четкость. В его словах появляется глубинная эмоциональность и эстетическая выразительность. Этим объясняется эмоциональная притягательность публичной субъективности. Но этим же объясняется и то, что претензии на публичную субъективность люди готовы принять как должное только со стороны признанных кумиров, звезд, вождей, авторитетов, отвергая все остальное как нескромность, нахальство, наглость, мошенничество и т. п. Для межличностного общения это, в известном смысле, справедливо. Но в интрапсихическом (внутриличностном) плане это депривация важной духовной потребности. А в интерпсихическом (социальном) аспекте это оставляет без применения мощный ресурс интеллектуальной активности рядовых членов общества. Выход указало развитие интерактивных информационных технологий.

Психологическое содержание интерактивности состоит в реализации глубинных стремлений личности к самовыражению и к самоутверждению посредством массовой коммуникации. Каждый человек получает возможность публично проявить субъективное отношение к важным событиям общественной жизни. Традиционный для журналистики «эффект присутствия» достигает предельных значений и перерастает в «эффект участия». Это уже другое психическое состояние. Человек не поглощает сведения, а оперирует с информацией. И что принципиально важно, это индивидуальная активность. Человек сам находит информацию для сравнения в других источниках, в собственном образовании и личной ментальности. Он высоко ставит свои суждения и настаивает на том, чтобы их принимали в расчет. Это в полном смысле массовое поветрие. Люди звонят в московские студии из Магадана или Норильска, соглашаются отвечать на самые бестактные вопросы репортеров, идут на всяческие ухищрения, чтобы попасть в массовку популярного ток-шоу.

Журналисты уже почувствовали, что «эффект участия» – главное в работе современных mass-media. Они стремятся использовать интерактивные формы в пропагандистских целях: не пропускают или всячески выделяют отдельные реплики, то есть вводят те или иные формы цензуры, пытаются управлять разговором с помощью наводящих вопросов, грубо льстят приглашенным в ток-шоу или хамски их одергивают и т. п. Но это – пустые хлопоты. Интерактивная аудитория выходит за пределы классической схемы «two-step-communication», и журналист теряет в ее глазах ауру «лидера мнений».

Публичная субъективность превращается в универсальный эвристический прием. В среде с избыточными объемами информации уже перебор и комбинирование вариантов выводит на новый уровень осмысления предмета, формирует новые представления. «Не надо знать все, – приходит к выводу испытуемая Наталия А., – надо иметь понимание, где это найти – вот кредо современного человека. Скорее даже его – формула выживания. «Где» – не значит банальный способ подключиться к поисковой системе. «Где» – это возможность по полуфразам воссоздать явление, найти в голове те осколки, которые тоже из этой области, кажется, – и вот вам уже рождается кристалл нового, – нет, не знания, – представления. Знания мы оставим для ученых и систематизаторов, а нам нужно успеть жить. Поэтому ограничимся представлениями. Главное, чтобы не подвела интеллектуальная интуиция, воспитанная в эпоху доинтернетовского, «добротного» способа понимать». Это умозаключение заслуживает самого пристального внимания. Автор видит решающую роль «интеллектуальной интуиции», то есть творческой активности «Я». Более того, подчеркивает, как много значит уровень личной образованности, то есть «доинтернетовского», «добротного способа понимать». И все-таки «формулой выживания» современного человека называет, в сущности, преобладание эвристики над аналитикой и комбинаторики над силлогистикой. Очевидно, такого рода умственная деятельность будет затруднена, если вообще возможна, вне паутинотекста с его стилистикой интерактивности и композиционными приемами типа «ассорти», «стеллаж», «вино без бутылки» (термин П. Барлоу), «елка с игрушками» (термин А. Андреева) и т. п. И если вспомнить знаменитый афоризм Л.С. Выготского: «Мысль не выражается, а совершается в слове» (1934), – то сетевой on line-текст, меняющийся в каждый момент конкретного обращения, представляет собой живую пульсацию коллективного эвристического мышления.

Все эти особенности составляют действительную уникальность сетевого текста, который и в прямом и в переносном смысле оказывается «живым»: и как процесс мышления, разворачивающийся «здесь и теперь», и как саморегулирующаяся самодостаточная система, обладающая собственным метаболизмом. Использование специфических особенностей сетевого текста уже сегодня дает мощные, до конца непредсказуемые эффекты в сфере массовой коммуникации и PR технологий. И можно предположить, что влияние и значение Net-мышления будет возрастать, вызывая изменения не только в общественном сознании, но и в структуре личности.

Цит. по: Пронина Е.Е. «Живой текст»: четыре стилевых признака Net мышления // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 10, Журналистика. – 2001. – № 6.

<предыдущая страница | следующая страница>