Структурные теории развития

Философские интерпретации Джеймса Мэдисона, Макса Вебера и Карла Маркса легли в основу трех послевоенных структурных теорий развития — теории модернизации, теории институциона-лизма и теории зависимости. Каждая них отражает свой взгляд на власть, деятельность социальных групп и ее результаты, а также на национальное государство, политические партии и иностран­ные институты, в частности ТНК. После войны и до конца 60-х годов в научных дискуссиях, посвященных политике, доми­нировала теория модернизации. Придерживающиеся теории мо­дернизации либералы рассматривали развитие как структурную дифференциацию. В рамках согласительной системы различные группы делят между собой правительственную власть; результа­том являются реформистские преобразования.

Консервативные институционалисты, разочарованные ре­формистским подходом, подчеркивали необходимость во власт­ных институтах, которые бы консолидировали политическую власть. Обязанность держать под контролем проявления соци­ального плюрализма возлагалась на профессиональных военных, обладающую специальными знаниями бюрократию и некомму­нистические политические партии. Наиболее подходящей систе­мой для развивающихся стран представлялся бюрократический авторитарный режим.

Более радикальное решение предлагали сторонники теории зависимости. Развитие приравнивалось ими к трансформации общества. Лишь мощная мобилизационная система могла, по их мнению, снизить зависимость находящихся на периферии про­гресса развивающихся стран от ведущих индустриальных капита­листических держав.

Теории модернизации

Сторонники теории модернизации, такие, как Т. Парсонс, Г. Ал-монд, С. Н. Эйзенштадт и У. У Ростоу, для укрепления классиче­ской либеральной позиции выдвигали идею, что политическое развитие предполагает высокий уровень либерального плюрализ-

247

ма. Этнические, лингвистические, религиозные и экономиче­ские группы формулируют частные интересы и доводят свои тре­бования до правительства, следствием этого являются постоян­ные перемены в структурно дифференцированном обществе. По­скольку разные группы обладают неодинаковыми ресурсами и политическими возможностями, это неравенство носит дисперс­ный, а не кумулятивный характер. Все добровольные ассоциа­ции, каким бы ни был их этнический или классовый состав, име­ют определенное влияние на процесс проведения политики. Сле­довательно, они усиливают свободу, толерантность, способность к адаптации и инновации. Согласно теории модернизации, плю­рализм способствует как социальной дифференциации, так и ин­теграции. Добровольные ассоциации отражают высокую ролевую специализацию. Интегрирующие институты, такие, как коали­ционные политические партии, представительные законодатель­ные органы, независимые суды и общеобразовательные школы, объединяют общество.

В рамках плюралистической согласительной системы консти­туционное правление защищает свободу индивида, частную соб­ственность и рыночную экономику. Поддерживая закон, прави­тельство регулирует взаимодействия социальных групп, является гарантом прав индивидов, не допускает произвола бюрократиче­ской государственной власти. Структуры, играющие роль проти­вовесов — конкурирующие партии, группы влияния, независи­мые средства массовой информации, — ограничивают деятель­ность центрального правительства и защищают культурные цен­ности, необходимые для эффективного функционирования со­гласительной системы.

Сторонники теории модернизации, Алекс Инкелес и Дэвид Смит, связывали политическое развитие с активным участием в политике. Современные граждане исповедуют идеалы Просве­щения: рациональность, светскость и индивидуальные достиже­ния. Данные ценности привносятся такими модернизирующими структурами, как средства массовой информации, производст­венные предприятия и общеобразовательные школы. Согласно анализу, проведенному Инкелесом и Смитом в шести развиваю­щихся странах — Аргентине, Чили, Индии, Израиле, Нигерии и Бангладеш, — современные молодые люди свободно высказыва­ют свое мнение, отличаются открытостью, высокой политиче­ской информированностью, большой политизированностью и национальной ориентацией. Они не воспринимают мир фатали­стически, считают, что в нем царит не произвол, а закономер­ность. Они могут познавать и преобразовывать мир. В государст-

248

венной политике следует руководствоваться не традиционными авторитетами, а рациональными, безличными правилами. Счи­тая изменения как желаемыми, так и возможными, современные граждане активно участвуют в политической жизни. Они вступа­ют в организации (политические объединения, профсоюзы, ре­лигиозные ассоциации, общественные клубы), могут обсуждать с лидерами правительства наиболее важные вопросы и участвуют в голосовании. Эти современные позиции и типы поведения про­истекают из опыта, усвоенного в школах, на предприятиях и из сообщений средств массовой информации. Наиболее современ­ная, активистская позиция участия присуща обычно тем моло­дым людям, кто дольше учился в школе, работал на предприятии или- в сельскохозяйственном кооперативе либо больше других слушал радио, чаще смотрел телевизор или читал газеты. Три на­званных института — школы, предприятия и средства массовой информации — учат активности, восприимчивости нового, а так­же показывают, как важно принимать решения независимо от традиционных авторитетов, таких, как родители, старшие или ду­ховенство. С помощью данных институтов граждане учатся со­временному отношению к жизни, что весьма важно для согласи­тельных систем¹⁶.

Сторонники теории либеральной модернизации проводят резкое различие между традиционной и современной жизненной позицией. Модернизация жизненной позиции предполагает се­куляризацию. Индивиды отделяют светские (современные) цен­ности от священных (традиционных). Материальное улучшение посюстороннего мира они рассматривают как важную цель, от­личную от духовного спасения. Внимание к науке, технологии и разуму является отражением инструментальной стратегии, рас­считывающей вероятность достижения экономического роста. Образовательные институты уделяют основное внимание науч­ному, эмпирическому познанию мира. Гражданские законы не зависят от религиозных норм. Они признают приоритет индиви­дуализма и равенства над коллективизмом и элитизмом. Моло­дежь и женщины получают равные права со старшими, родителя­ми и мужчинами. В отличие от вышеописанной традиционная позиция смешивает светские и духовные ценности. Материаль­ное благополучие в этом мире зависит от приверженности духов­ным ценностям. Такие качества, как справедливость, истина, до­брота, преобладают над инструментальными ценностями, на­пример технической эффективностью. Школы под руководством священников учат духовному восприятию мирских событий и подчеркивают необходимость того, чтобы ученики поступали в

249

соответствии с духовными принципами. Законы, регулирующие поведение людей, покоятся на религиозном основании. Они предписывают молодежи и женщинам слушаться старших, роди­телей и мужей.

Исламские религиозные движения, в частности теократиче­ская революция в Иране в ко'нце 70-х годов, наводят на мысль о том, что теоретики модернизации преувеличивают противопо­ставление традиционных и современных позиций. Проникнове­ние ценностей, присущих индустриальным технологиям и совре­менным средствам массовой информации, в менее развитые страны, такие, как Иран, необязательно означает торжество свет­ских тенденций. Традиционные лидеры — шиитское духовенст­во, семинаристы, торговцы с базаров — возглавили движение против шаха, властителя бюрократического авторитарного типа, попытавшегося синтезировать традиционные иранские и совре­менные западные ценности. Традиционные лидеры в осуществ­лении исламских целей — установлении шиитской теократиче­ской системы, основанной на исламистской утопии VII в. — по­лагались на современные средства. Исламские революционеры отличались политической активностью. Они пользовались тех­нологически передовыми коммуникационными средствами для пропаганды своего отношения к шаху и мобилизации городских масс на теократическую реконструкцию иранского общества. Шиитские традиционные ценности едва ли препятствовали фор­мированию коалиции с либеральными и радикальными группа­ми, противостоявшими бюрократическому авторитарному режи­му шаха. Несмотря на современные методы захвата политиче­ской власти, правящие теократы сохраняли традиционные цен­ности, в частности подчиненное положение женщин, исламиза-цию закона и сознание необходимости того, чтобы иранским об­ществом руководило шиитское духовенство. Отвергая светскую ориентацию, образовательная политика опиралась на исламские доктрины. Светские материальные интересы для нее неотделимы от духовных принципов¹⁷. Таким образом, в Иране политическая линия не способствовала расширению секуляризации, которая свойственна либеральному плюралистическому стилю жизни За­падной Европы и США.

В отличие от иранских теократов сторонники теории модерни­зации полагают, что иностранные институты, в частности те, штаб-квартиры которых расположены в развитых капиталистиче­ских странах, выступают за экономическое развитие и политиче­скую свободу. Модернизация означает движение идей, техниче­ской информации, капитала и производственных технологий от

250

индустриальных к менее развитым странам. Экономическая взаи­мозависимость между индустриальными и развивающимися ре­гионами порождает взаимовыгодный обмен, способствуя торгов­ле и капиталовложениям ТНК в форме кредитов, физического ка­питала и технической помощи. МВФ, Всемирный банк и регио­нальные банки развития (Межамериканский банк развития, Ази­атский банк развития, Африканский банк развития) обеспечива­ют кредитование, необходимое для экономического роста. Техни­ческая и финансовая помощь на двусторонней основе Франции, Японии и ФРГ также стимулирует экономический рост.

В 60-е годы политические события в «третьем мире» застави­ли ученых подумать об альтернативе теории модернизации. Час­тые военные перевороты, гражданские войны, партизанские кампании и дестабилизирующие военные интервенции породи­ли сомнения относительно последствий быстрого экономическо­го роста, социального плюрализма, ограниченной государствен­ной власти, свободной торговли и зарубежных инвестиций. Бо­лее вероятным исходом представлялись уже не мирные социаль­ные преобразования, а политическая дезинтеграция. Слабые го­сударства оказывались не в состоянии осуществлять государст­венную политику, способную эффективно решать проблемы, возникшие в ходе социальных перемен, в частности стремитель­ной урбанизации, экономического роста, распространения обра­зования и средств массовой информации. Иностранные интер­венции, возрастание неравенства в доходах и слабость нацио­нальных политических институтов — все это препятствовало мирному урегулированию групповых конфликтов. Ни одна из организаций вроде массовой политической партии или профес­сиональных военных не обладала достаточной силой для того, чтобы стабилизировать преобразования. Вместо этого многим странам «третьего мира», подобным Ливану, пришлось пройти через анархию, когда соперничающие социальные группы вели гоббсовскую войну всех против всех¹⁸.

Теории институционализма

Считая большинство развивающихся стран политически неста­бильными, С. Хантингтон предложил концепцию политического развития, выдержанную в духе воззрений Вебера. Его книга «По­литический строй в изменяющихся обществах» устанавливает связь между политическим развитием и институционализа-Цией¹⁹. Он определил консерватизм как «рациональную защиту человеческого существования от разума, порядка — от хаоса.

251

Когда возникает угроза общественным устоям, консервативная идеология служит напоминанием о необходимости существова­ния определенных институтов и об их нужности»²⁰. Для пре­дотвращения упадка, вызванного неконтролируемыми социаль­ными изменениями, правящие круги нуждаются в сильных поли­тических институтах. Сильная некоммунистическая партия спо­собна контролировать участие масс в политике, устанавливать политический строй и стабилизировать ситуацию. Компетент­ные бюрократии, организованные в соответствии с веберовской формальной моделью, будут обладать политической властью, не­обходимой для проведения в жизнь государственной политики в общенациональном масштабе. Профессиональные военные, подчиняющиеся дисциплине, уважающие принципы иерархич­ности, техническую эрудицию, профессионализм, смогут пре­дотвратить создание преторианского государства, солдаты кото­рого часто организуют перевороты, направленные против граж­данских лидеров.

Идеи Хантингтона, отводящие ведущую роль государству, вступают в спор с плюралистическими воззрениями теоретиков либеральной модернизации. Вместо того чтобы облегчить в раз­вивающихся странах приспособляемость к новым условиям, про­цессы социальных преобразований — рост образовательного уровня, урбанизация, распространение средств массовой инфор­мации, индустриализация — порождают социальные беспоряд­ки, хаос и нестабильность. Маловероятно, что быстрое экономи­ческое развитие приведет к демократии. Скорее, вызванный эти­ми социальными переменами рост участия масс в политике поро­дит общественное отчуждение, нестабильность и насилие. Вол­нения возникают оттого, что граждане начинают требовать от своих правительств слишком многого, а правительства не имеют необходимых ресурсов для их выполнения.

Хантингтон утверждает, что политическая организация играет более важную роль, чем стихийные действия социальных групп. Теоретики либеральной модернизации ставят возможности по­литического развития в зависимость от конституционных рамок власти правительства. В отличие от них Хантингтон полагает, что сосредоточение правительственной власти оказывается важнее распределения ее. В частности, в развивающихся странах прави­тельству для проведения своей политики требуется больше вла­сти, авторитета и возможностей для контроля. Политическое раз­витие предполагает не только увеличение структурной диффе­ренциации, но и рост централизации правительственной власти. Рационализация власти означает утверждение суверенитета на-

252

ции сильными правительственными институтами, которые до­стигли единства, гибкости, структурированности (независимо­сти от какой-либо одной личности) и свободы от влияния соци­альных групп. Только сильные институты способны предотвра­щать социальные конфликты, регулировать вопросы преемст­венности власти, наращивать необходимые для осуществления правительственных решений ресурсы и контролировать послед­ствия быстрых социальных перемен²¹.

Солидаризируясь с Вебером, Хантингтон выступает за конку-рентно-элитистский вариант политической демократии. Будучи против широкого народного участия в процессе проведения по­литического курса, Вебер ограничивает права граждан сферой выборов. Дело индивидов — не активно участвовать в формиро­вании государственной политики, а только выбирать или сме­шать с государственной должности политических лидеров в ходе свободных выборов. В том же духе интерпретирует Хантингтон демократию, видя в ней такую политическую систему, при кото­рой электорат выбирает лидеров в ходе конкурентных, свободных и честных выборов. Демократия зиждется на активном участии граждан в выборах, на гарантиях процедурной правильности и на , урегулировании правящими кругами конфликтов. В рамках дан­ной модели гражданам редко приходится участвовать в антипра­вительственных движениях или «широкой»; оппозиции. Конку­рирующим между собой элитам надлежит принять основные ин­ституты: частную собственность, капиталистический рынок, ав­тономию военных и привилегированное положение официаль­ных церквей. Для достижения политической стабильности лиде­рам придется поступаться принципами и предавать своих сто­ронников. Хантингтон полагает, что данный тип демократии даст хорошие результаты: стабильность, сведение насилия до мини­мума, мир между нациями, свобода индивидов и умеренные из­менения к лучшему.

Подобно Веберу, Хантингтон полагает, что господствующая роль в мировой системе принадлежит бюрократическим институ­там. Наиболее сильными из них он считает национальные госу­дарства, ТНК и межправительственные финансовые учрежде­ния, такие, как МВФ и Всемирный банк. Соглашаясь с теорети­ками либеральной модернизации, Хантингтон полагает, что эти институты играют благотворную роль при проведении последо­вательных преобразований. После второй мировой войны США как общегражданское государство стремилось не к имперскому господству, а к обретению иностранных военных баз и расшире­нию торговли. ТНК, привнося в развивающиеся страны новые

253

идеи и современный стиль жизни, стимулируют процесс соци­ального обновления. Самые мощные и стабильные правительст­ва заинтересованы в том, чтобы предоставить ТНК возможности инвестирования. Обеспечивая государственным банкам, госу­дарственным и коммунальным предприятиям кредиты, финан­совый капитал и технологии, они часто способствуют укрепле­нию государства. Сильная государственная бюрократия направ­ляет займы МВФ и Всемирного банка эффективно действующим предприятиям, как общественным, так и частным. В результате имеют место последовательные преобразования.

При том, что Хантингтон превозносит «самообновляющуюся гениальность» американского общества — конкурентный харак­тер экономики, открытость, гибкость и гостеприимство в отно­шении иммигрантов, — его поддержка военных вторжений США в развивающиеся страны и значительных капиталовложений ТНК свидетельствует о крене в сторону элитарного ведения по­литики. Встав на позицию геополитического реализма, он хочет, чтобы вооруженные силы США поражали врага, опираясь на тех­нологическое превосходство военно-воздушных сил, танков и артиллерии. Такая стратегия, вместе с поддержкой профессио­нальных военных в «третьем мире» и проникновением в страны многонационального капитала, умножает мощь бюрократиче­ского авторитарного государства. Даже если там существует по­литическая стабильность, она является следствием государствен­ных репрессий, а не политического приспосабливания. Пре­уменьшая значение принуждения, используемого полицией и во­оруженными силами при подавлении народных протестов даже в демократических государствах, построенных на системе свобод­ных выборов, Хантингтон сводит до минимума ограничения, на­лагаемые государством на участие в политике социальных групп. Подобные ограничения едва ли способны расширить политиче­ские свободы, ассоциируемые с представлениями о согласитель­ных системах²².

Теории зависимости

Отличную от либеральной модернизаторской трактовку полити­ческому развитию дают сторонники теории зависимости. Они подвергают суровой критике роль правительства США и ТНК в развивающихся странах. Развитие они рассматривают не как ин-ституционализацию, а как общественную трансформацию — ра­дикальное изменение существующих структурных параметров как национальной, так и мировой систем. Теории зависимости суще-

254

ствуют и в марксистском, и в немарксистском вариантах; причем последние характеризует более сильная приверженность идее об­щественных преобразований. Немарксисты — Рауль Пребиш, Хе-лио Ягуарибе, Йоган Гальтунг — видят в государстве инструмент экономического развития. Оно может ослабить зависимость от ведущих капиталистических стран, освободить от внешнего конт­роля экономические предприятия «третьего мира», расширить экспорт промышленных товаров и обеспечить развитие равенства внутри нации. Объединяясь с крестьянами, рабочими и конку­рентоспособными отечественными капиталистами, реформист­ски настроенные лидеры могут содействовать индустриализации страны и повышению заработной платы рабочим. Результатом этого явится ускорение экономического роста и введение более справедливого распределения доходов. В отличие от них сторон­ники теории зависимости с марксисткой ориентацией, такие, как Андре Гундер Франк, Поль Бэран, Хосе Карлос Марьятеги, Рю Мауро Марини, Анибал Кихано, Самир Амин, Вальтер Родни, Теотонио Дос Сантос и Аргири Эмманюэль, являются сторонни­ками социалистической мобилизационной системы. С помощью социалистического государства и партии, мобилизующей массы, развивающиеся нации могут преобразовать межклассовые отно-\ шения в стране, уничтожить эксплуатацию ведущих стран и в ко­нечном счете реализовать социалистическую систему во всемир­ном масштабе²³.

Отказываясь рассматривать общества «третьего мира» с пози­ций плюрализма, марксистски мыслящие сторонники теории за­висимости исходят из представления о классовой поляризации. Первобытные, религиозные и экономические группы не облада­ют равными возможностями и будут делить между собой власть. Скорее господствующую позицию в обществе займут капитали­сты, крупные бизнесмены в городах и землевладельцы, ориенти­рующиеся на экспорт товаров, они будут эксплуатировать «на­род» — фабричных рабочих, крестьян и мелких предпринима­телей. Классовое неравенство внутри страны углубится. В то вре­мя как капиталистические производители, коммерсанты, финан­систы и землевладельцы монополизируют богатство, политиче­скую власть и высокий социальный статус, народ подвергается маргинализации. Экономическое неравенство внутри страны сливается с неравенством в глобальной системе. Капиталисты аг­рарных периферийных и особенно полупериферийных стран яв­ляются управляющими дочерними предприятиями ТНК, штаб-квартиры которых расположены в ведущих капиталистических странах Западной Европы, Северной Америки и Японии.

255

Согласно теории зависимости, контроль над развивающими­ся странами находится в руках отечественных капиталистов и ТНК., Автономия этих государств от класса капиталистов ограни­чена. Для того чтобы лишить капиталистов господства над госу­дарственной властью, марксисты — сторонники теории зависи­мости — выступают за сильную партию и государство, способное мобилизовать народ на осуществление социалистических задач. Государство отстранит от власти непроизводительную буржуа­зию, перераспределит власть и богатства в пользу народа, устано­вит плановую экономику и уменьшит неравенство в международ­ном масштабе — неравенство между ведущими странами капита­лизма и периферией.

Сторонники теории зависимости полагают, что в современ­ной мировой капиталистической системе менее развитые страны сохраняют зависимость от ведущих стран в сфере торговли, инве­стиций и займов, и это замедляет развитие промышленности. Развитие в центре порождает слабость полупериферийных и осо­бенно периферийных стран с низким уровнем доходов. Эконо­мическая зависимость от капиталистического центра приводит к неэквивалентному обмену, выгодному для индустриальных стран и невыгодному для развивающихся. Торговые отношения также вряд ли можно назвать взаимовыгодными. Импортируемое из ве­дущих капиталистических стран капитальное оборудование про­дается по более высоким ценам, чем продукты питания и сырье периферии. Отсюда возникновение платежного дефицита в тор­говле. Даже полуиндустриальные страны, экспортирующие про­мышленные товары в ведущие капиталистические страны, зави­сят от функционирования мирового бизнеса.

Капиталовложения ТНК имеют пагубные последствия для большинства развивающихся стран. Они замедляют долговре­менный (сроком более десяти лет) рост, так как при этом в инду­стриальные страны возвращается больше прибылей, чем реинве­стируется на месте. Таким образом, отток капиталов превышает их приток. По мнению сторонников теории зависимости, торгов­ля и инвестирование, осуществляемые ТНК, порождают эконо­мические ожидания в среднем классе развивающихся стран, при­обретающих вкус к «престижному потреблению». Возникающая тенденция к «обуржуазиванию» означает, что все меньшая часть прироста производства поступает в качестве капиталовложений в предприятия, машины и оборудование. Вместо этого представи­тели среднего и высшего класса либо тратят деньги на предметы роскоши, либо доверяют свои сбережения финансовым институ­там ведущих капиталистических стран. Вложения в страну нуж-

256

даются в займах, предоставляемых частными транснациональны­ми банками, региональными банками развития, МВФ и Всемир­ным банком или правительствами ведущих капиталистических стран. Однако высокие процентные ставки, устанавливаемые ими, увеличивают внешний долг. Чтобы иметь возможность пользоваться их кредитами, развивающиеся страны должны про­водить политику жесткой экономии — установить высокие про­центные ставки, сократить правительственные расходы на соци­альные нужды, снизить налогообложение богатых и зарплаты ра­бочим. Подобная политика истощает экономику, снижает темпы роста, увеличивает неравенство в доходах и обостряет классовые конфликты внутри страны. Усиливаются государственные ре­прессии. А так как государству приходится выделять больше средств на военных и полицию, сокращаются фонды капиталов­ложений. Получение военной помощи от ведущих капиталисти­ческих стран усиливает власть бюрократического авторитарного государства. В силу всех названных причин зависимость от капи­талистического центра замедляет индустриализацию большинст­ва развивающихся стран. Классовая эксплуатация внутри страны увеличивает зависимость от иностранных институтов и обуслов­ливает низкие темпы экономического роста и неравное распреде­ление ДОХОДОВ²⁴.

Радикальная теория зависимости лишь частично объясняет воздействие правительственной политики на социальные преоб­разования в «третьем мире». Согласно анализу, проводимому в рамках теории зависимости, классовая поляризация, мобилиза­ция левых организаций и зависимость от капиталистического центра создают условия для системной трансформации. Однако лишь немногие из развивающихся стран столкнулись с классовой поляризацией. Гораздо более распространенной остается диффе­ренциация по группам: сохраняют силу семья, род, этнические, региональные и религиозные объединения. Применение наси­лия внутри общин по своей распространенности, как правило, заслоняет антагонизм между капиталистической буржуазией и пролетариатом. Лишь в немногих странах левым профсоюзам и политическим партиям удалось мобилизовать неимущих. Иногда зависимость от капиталистического центра порождает быстрое промышленное развитие; так, в частности, произошло в таких восточно-азиатских странах, как Южная Корея, Сингапур и Тай­вань. С помощью контроля над торговлей, инвестициями и кре­дитом правительственные чиновники новых индустриальных стран сохраняют за собой определенную свободу манипулирова­ния иностранными институтами, благодаря чему зависимость

9 Чарльз Ф. Эндрейн 257

порождает экономический рост, даже если он и не планируется ТНК или ведущими капиталистическими странами. Как и анали­тики модернизации, сторонники теории зависимости считают экономический рост (накопление капитала) главной основой развития, но отмечают минимальное влияние неправительствен­ных ассоциаций на местном уровне, особенно их воздействие на человеческое развитие²⁵.

<предыдущая страница | следующая страница>