Интерпретация фольклорного сюжета в контексте литературных норм: сопоставительный анализ художественного текста с фольклорным источником на материале повести П.А.Ойунского «Великий Кудангса»

Степанова Марина Петровна

Магистрант Северо-Восточного федерального университета им.М.К.Аммосова г. Якутск, Россия
Вопрос о связях произведений литературы и фольклорных текстов, а также о роли фольклорных традиций в художественном мире писателей стал одной из наиболее продуктивных проблем исследования в современном литературоведении, так как анализ авторского переосмысления фольклорных мотивов, образов, сюжетов помогает раскрывать существенные аспекты поэтики произведений. Теоретическим аспектам данной проблемы посвящены работы российских исследователей Ю.М.Лотмана, В.Н.Топорова, Е.М.Мелетинского, У.Б.Долгат, А.П.Андриянова-Перетца и др. В якутском литературоведении вопрос о связи литературы с фольклором освещается в трудах Н.В.Емельянова, И.В.Пухова, В.Т.Петрова и др.

В архиве Научного Центра АН РС(Я) хранится рукопись предания «Куданса (Рассказ Таатты)», записанная известным этнографом, фольклористом П.В.Слепцовым. В 1925 г. рукопись «Куданса» он подарил другу П.А. Ойунскому. И на основе этого предания в 1929 г. П.А.Ойунский создал крупноплановое произведение “Великий Кудангса” и в этом же году опубликовал в журнале “Чолбон”. Следует отметить, что П.А.Ойунский к этому времени имел сложившийся, устойчивый творческий интерес к фольклору. Им была написана поэма “Красный шаман” (1917-1925), шла к завершению стихотворная драма “Туйаарыма-Куо” (1928-1930), начал писать олонхо “Нюргун Боотур Стремительный” (1929-1932).

Время действия в предании “Куданса” абстрактна (в рукописи написано “давно”), а П.А.Ойунский в “Великом Кудангсе” конкретизирует историческое время, действие относит к началу разложения патриархально-родового строя. В это время внутри общин еще не утвердилась частная собственность на землю, скот. Классовой вражды не было, все жили мирно, спокойно, тихо. Во главе одной из племени стоял родоначальник Кудангса. Он совершает три великих греха против законов, исконных порядков природы, предначертаний Всевышнего ради спасения своего народа, во имя защиты человеческого рода. Ради этой цели он жертвует жизнью родных, близких ему людей. Убеждение Кудангсы, что “закон трех миров, удел двуногого должны быть такими – в меру сил своих, в меру ума своего, было б только то во благо, - живите, будьте опорой друг другу” (пер. А.Борисовой), является ключом к раскрытию идеи произведения. Именно в этом ракурсе П.А.Ойунский «ставит и решает ряд художественно-философских проблем, связанных с понятиями “судьба великой личности”, “смысл добра и зла”, “власть и человек”» [Максимова: 69].

П.А.Ойунский, используя приемы эпического изображения, не только изменяет стиль изложения повествования, а также придает повествованию напряженность, динамичность, дополнительную выразительность. Например, в тексте фольклорного источника читаем: “Ойуун этэрэ сымыйа эбит, киэн халлаан, отто аан дойду ологун хайдах багарар уларытарга сөп эбит” - дии санаата” [Слепцов: 7] (“То, что сказал шаман вранье, оказывается, человек как угодно может изменить жизнь среднего мира - так стал думать он” (дословный перевод).

В авторском описании вышеуказанную часть текста П.А.Ойунский передает следующим образом (отрывок из текста): “Иэгэйэр икки атахтаах эрэйин-буруйун аччатарга/ ypaaнxaй саха дьолун-соргутун элбэтэргэ/ сору-муну суох гынарга/ ынчыгы-кырыыһы суох гынарга/ сатаныах буоллагына үөhээ кинкиниир киэн халлаан киэбин да уларытга/ аллараа адьарай сирин — үс күлэр ньүгэн үтүгэни түннэри да эргитэр/ орто туруу дойду да ологун уларытар сөптөөх буолсу” [Ойунский 1993: 24].

Читаем в этот отрывок в переводе на русский язык: “Чтоб уменьшить невзгоды имеющего облик человеческий, чтоб возвеличить счастье достославного саха, чтоб не стало страданий-мук, чтоб прекратились стенанья-проклятья, пришла пора изменить и облик гулко звенящего высокого неба, перевернуть вверх дном подземный мир чудовищ, изменить жизнь незыблемого среднего мира” [Ойунский 2002: 65].

Здесь авторское повествование у П.А.Ойунского превращается в эпический народный сказ, изобилующий множеством однородных членов (выделено полужирным шрифтом), синтаксическими параллелизмами, повторами (подчеркнуто), градациями и другими характерными особенностями поэтического синтаксиса. Повесть написана ритмической прозой, богата аллитерационными, анафорическими созвучиями. Эти фольклорные элементы в контексте произведения приобретают неповторимую интонацию и большую выразительность.

Сопоставляя образ Кудангсы в произведении и в рукописи предания, делаем следующие выводы:

1. П.А.Ойунский усилил образ Кудансы, чтобы масштабно выделить значимость действия главного героя. С помощью приемов эпического изображения изменил стиль изложения, усилил героико-трагический пафос идеи.

2. Глубокие философские взгляды на жизнь и смерть, особенности мировоззрения П.А.Ойунского полностью выявляются в образе Великого Кудангсы как личности, выбравшего путь борьбы против устоявшихся «правил жизни».

3. П.А.Ойунский в повести «Великий Куданса» сохраняет фабулу и основные мотивы народной легенды, самобытный национальный и исторический колорит, необычную судьбу Великого Кудангсы. Но, в то же время усилил нравственный, идейный аспект произведения, показав трагедию героя-бунтаря, героя-одиночки.

4. П.А.Ойунский внес свою трактовку, свой взгляд, и потому произведение обрело новое содержание, главный персонаж приобрел статус оригинального художественного образа. При этом национальный колорит старинной легенды не утратился, наоборот, стал более красочным, оттого убедительным.

Литература

Максимова П.В. Жанровая типология якутской поэзии: Вопросы эволюции и классификации форм. – Новосибирск, 2002.

Ойунский П.А. Избранные произведения. - Якутск, 1993.

Ойунский П.А. Кудангса Великий / Перевод А.А.Борисовой. – Якутск, 2002.

Слепцов В.П. Куданса // Архив ЯНЦ СО РАН. Ф. 5 Оп. 3 Ед.хр. 293.