2. ПЕРЕЖИВАНИЕ КРИТИЧЕСКИХ СИТУАЦИЙ В ДЕТСКОМ И ПОДРОСТКОВОМ ВОЗРАСТЕ

2.1. Общая характеристика

В современной психологии принято описывать критические жизненные ситуации в терминах четырех ключевых понятий: стресс, конфликт, кризис, фрустрация. Чтобы выделить специфические характеристики каждого из этих понятий, удобно пользоваться таблицей, разработанной Ф. Е. Василюком [7].

Проблеме стресса посвящено большое количество научных и популярных публикаций, само слово "стресс" наиболее часто употребляется нами на уровне повседневной жизни для описания эмоций в критической ситуации (для сравнения - в странах Северной Америки таким словом является "фрустрация"). Но несмотря на категориальную и понятийную путаницу, литература содержит большой объем информации о реакциях человека на стресс, о стрессогенных факторах и способах преодоления и профилактики дистресса (негативных стрессовых воздействий).

Необходимым признаком фрустрирующей ситуации, согласно большинству определений, является наличие сильной мотивированности достичь какой-то цели или удовлетворить свои потребности и преодолеть препятствующие этому преграды. С точки зрения А. Маслоу, фрустрация носит патогенный характер в случае неудовлетворения базовых ("врожденных") психологических потребностей, а именно: безопасности, уважения и любви, в то время как фрустрация "приобретенных потребностей"' не вызывает психических нарушений [35].

Барьеры, преграждающие путь человека к цели, могут быть физические (например, стены больницы), психологические (страх, интеллектуальная недостаточность и т. п.), социокультурные (нормы, правила, запреты). Т. Дембо [35] разделила барьеры на внутренние - те, которые препятствуют достижению цели, и внешние - те, которые не дают выйти из ситуации. Поясним это на примере. К. Левин анализирует внешние барьеры, которые использует взрослый для управления поведением ребенка, при этом он различает "физически-вещественные" (предметы и прямое физическое воздействие), "социологические" ("орудия власти, которыми обладает взрослый в силу своей социальной позиции") и "идеологические" барьеры. К последним относятся те социальные барьеры, которые включают в себя "цели и ценности, признаваемые самим ребенком", такие как "Помни, ты же девочка!"[21].

В состоянии фрустрации наблюдаются следующие виды поведения:

- двигательное возбуждение (бесцельные и неупорядоченные реакции);

- апатия;

- агрессия и деструкция;

- стереотипия - тенденция к слепому повторению фиксированного поведения;

-регрессия, которая может проявляться либо как обращение к поведенческим моделям более ранних периодов жизни индивида, либо как "примитивизация" поведения, либо как снижение "качества" поведения.

В период, когда наступает самая быстрая дифференциация чувств, т. е. между первым и третьим годом жизни, мы встречаемся также и с возрастанием удельного веса фрустрационных переживаний, которые реализуются у малышей в аффекте злости Аффект приводит в этом случае к желанию устранить предмет, вызывающий фрустрацию, или к плачу.

У подростков реакции на фрустрирующую ситуацию более разнообразны. Это могут быть фантазии (как одно из проявлений агрессии), стереотипность восприятия и мышления (так проявляется фиксация, или привлечение к фрустратору; которая считается противоположностью агрессии), страх, депрессия, регрессия поведения.

Различия в фрустрационной устойчивости, толерантности, проявляются уже в детстве. Это качество можно охарактеризовать как «способность индивида переносить в течение длительного времени фрустрацию без особенного усилия, т, е. без ослабления напряжения посредством прямых или косвенных средств»[34, с.173]. Незначительная фрустрация в пределах индивидуальной устойчивости полезна, т.к. она может способствовать повышению мотивации деятельности, в том числе и учения.

Определить психологическое понятие конфликта сложно. В рамках психодинамических концепций конфликт определяется как одновременная актуализация двух или более мотивов. В исследованиях бихевиористских школ утверждается, что о конфликте можно говорить только тогда, когда имеются альтернативные возможности реагирования. С точки зрения когнитивной психологии, в конфликте сталкиваются идеи; желания, цели, цепкости - феномены сознания. Однако сторонники различных направлений едины в одном: конфликт возможен только при наличии у индивида сложного внутреннего мира и при актуализации этой сложности. Здесь Ф. Василюк [7] видит теоретическую границу между ситуациями фрустрации и конфликта. Ситуация фрустрации может создаваться как внешними, так и внутренними преградами (например, запретом на осуществление некоторой деятельности). Если такие запреты воспринимаются как нечто самоочевидное, то они являются психологически внешними барьерами и порождают ситуацию фрустрации. Но если запрет перестает быть самоочевидным и становится внутренне проблематичным, тогда ситуация фрустрации преобразуется в конфликтную, т. е. конфликт всегда связан только с внутренним запретом.

Проблемы кризиса индивидуальной жизни давно находятся в поле внимания гуманитарных наук. К идейным истокам психологической теории кризисов относятся психоанализ (в первую очередь, такие его понятия, как психическое равновесие и психологическая защита), некоторые идеи К. Роджерса и теория ролей.

К событиям, которые могут привести к кризису, большинство авторов относят:

- смерть близкого человека;

- тяжелое заболевание;

- расставание с родителями, семьей, друзьями;

- изменения во внешности;

- смена социальной обстановки;

- женитьба / замужество;

- резкое изменение социального статуса.

Следует отметить, что в некоторых случаях хроническая психотравма может иметь не меньшее патогенное воздействие, чем острые психотравмы. Так, работая с детьми, страдающими серьезными хроническими заболеваниями (хроническая психотравма), мы сталкивались с симптомами "сверхвозбуждения" (нарушение сна, внимания, наличие «лишних» движений и навязчивых мыслей), с потерей веры в будущее, комплексом вины, страхом. Кроме того у детей наблюдается тенденция переживать острую психотравму по хроническому типу, что создает зачастую у взрослого иллюзию того, что та или иная ситуация не оказалась для ребенка психотравмирующей.

Типичны случаи, когда, с точки зрения взрослого, ребенок «неадекватно» реагирует на смерть близкого человека. Понимание взрослым поведения ребенка в этом случае формулируется как "ему все равно", "он еще ничего не понимает" и т. д. В действительности же мы имеем в этом случае дело с реакцией на хроническую психотравму. Так, потеря матери в пятилетнем возрасте оставляет более глубокий след в психике человека, чем в зрелые годы, в то время как картина внешних проявлений располагает к прямо противоположному выводу: у взрослых эти проявления более яркие и бурные.

В психологической литературе выделяются два типа кризисных ситуаций. Первый тип: кризис может серьезно затруднять и осложнять реализацию жизненного замысла, однако при этом сохраняется возможность восстановления прерванного кризисом хода жизни. Тогда это испытание, из которого человек может выйти сохранившим свой жизненный замысел и самотождественность. Кризис второго типа - собственно кризис - делает реализацию жизненного замысла невозможной. Результат переживания такой невозможности - перерождение личности, принятие нового замысла жизни, новых ценностей. Э. Кюблер-Росс [38], анализируя переживания смертельно больных, выделила и описала 5 стадий переживаний жизненного кризиса. В последующем этот ряд был расширен другими исследователями до нескольких десятков, однако для практика подход Э. Кюблер-Росс может оказаться наиболее "рабочим", так как, с одной стороны, небольшое количество стадий позволяет быстро анализировать информацию и удерживать в поле внимания много факторов, с другой стороны, существование стадий, выделенных Э. Кюблер-Росс, подтверждается и теми авторами, кто расширил этот ряд. Итак, речь идет о следующих стадиях: отрицание (иммобилизация), злость (агрессия), сомнение (внутренняя "сделка" или стадия "вот если бы ..."), депрессия, принятие ("жизнь с изменениями"). Как и всякая другая, данная схема является весьма условной, однако она помогает определить конкретные психотерапевтические задачи в зависимости от переживаемого этапа. Даже если не выделять иммобилизацию как отдельную стадию переживания кризиса (психотравмы), необходимо учесть, что в начальный период основным внутренним мотивом поведения является поиск подтверждения того, что человек еще "живет и функционирует". Так, женщина, узнавшая о смерти отца, обнаруживает себя через 3 часа после этого за уборкой в ванной комнате. В силу индивидуально-психологических особенностей период переживания той или иной стадии может быть различным, кроме того, это не "движение по прямой", возможны "возвращения" на ту или иную стадию, когда, например; после депрессии человека вновь охватывает злость и агрессия и т. п.

Результаты психологических исследований позволяют выделить ряд возрастных закономерностей переживания наиболее типичных кризисов ребенка и подростка. В возрасте 3-6 лет, в ситуации, когда отец ушел из семьи, а мать находится в эмоционально нестабильном состоянии, личностная тревожность у ребенка может быть настолько устойчива, что не будет снижаться даже в процессе игры. Наиболее часто встречающиеся нарушения поведения в подобной ситуации — это беспокойный; прерывистый сон; регрессивное поведение, могут исчезнуть те навыки, которые казались достаточно устойчивыми; отказ разговаривать; повышенная физическая агрессивность (драчливость, стремление испортить то, что делают другие дети); чрезмерные требования привязанности и любви. Такое поведение является нормальной реакцией на сложившуюся ситуацию. Эмоциональные переживания могут стать еще более глубокими в связи с выраженной тенденцией принимать на себя вину за развод родителей. Выраженность этой тенденции связана с тем, что многие дети, переживая "эдипов комплекс" и ревность к одному из родителей, реализуют свои мечты в воображении, представляя себе жизнь без одного из родителей, даже воображая себя мужем мамы или женой папы. Так как в этом возрасте дети верят в магическую силу собственных фантазий, то все последующие события воспринимаются ими как реализация собственных желаний. Именно поэтому многие психологи считают, что возраст от 3 до 6 лет является наиболее тяжелым в плане переживаний ребенка в связи с разводом родителей или смертью одного из них, так как именно на этом этапе психического развития присутствие и внимание обоих родителей крайне необходимы для того, чтобы в дальнейшем у ребенка развивались здоровые установки по отношению к другим людям.

У 7-10-летнего ребенка нестабильная семейная ситуация вызывает страх перед будущим. Достаточно часто этот страх проявляется в желаниях и стремлениях, которые трудно удовлетворить, ребенок часто целиком и полностью погружается а мир фантазий. Примерно у половины из таких детей наблюдается изменение поведения в школе, часто снижается успеваемость в связи с нарушением внимания. Личностно значимым, а следовательно, и наиболее травмирующим, в этом возрасте является тот факт, что семья с одним родителем отличается от большинства других семей.

Наиболее типичной эмоциональной реакцией 11-14-летних подростков на развод родителей является злость. Связано это с тем, что в этом возрасте внутренняя боль и напряжение переживаются и актуализируются как злость и гнев, при этом злость, как правило, направлена либо на обоих родителей, либо на одного из них. Кроме того, подростки в подобной ситуации часто переживают стыд из-за происходящего в семье, а также страх, что близкие люди оставят и забудут его. Появление этого страха часто имеет под собой не только эмоциональную, но и когнитивную основу — потеря одного из родителей связывается со снижением безопасности и поддержки, что сопровождается чувством одиночества, возникающим в результате того, что в подобной ситуации родители уделяют ему и его интересам мало внимания. Подростки озабочены эмоциональным и физическим состоянием обоих родителей, возникающими в связи с разводом финансовыми вопросами, а также тем, что думают по этому поводу другие люди.

В возрасте 15-18 лет проблемы в родительской семье воспринимаются остро и часто вызывают выраженную отрицательную реакцию. Иногда в качестве компенсации развивается потребность в дорогих вещах. В целом переживания сходны с переживаниями предыдущей возрастной группы.
2.2. Переживание ребенком и подростком болезни

Любое заболевание, даже такое, как простуда или грипп, делает человека эмоционально-лабильным. В более серьезных случаях наблюдаются соответственно и более глубокие личностные изменения. Переживание болезни всегда индивидуально и в значительной мере зависит от многих факторов:

- болезни;

- специфики медицинского лечения;

- возраста ребенка;

- личности самого ребенка;

- особенностей родительского воспитания. Что касается специфики самого заболевания, его симптоматики, то слабость, сонливость, снижение общего тонуса переносится детьми гораздо легче, чем такие симптомы, как тошнота, рвота, боли, затруднения дыхания. Поэтому часто достаточно тяжелые заболевания с невыраженной симптоматикой переносятся эмоционально гораздо легче, чем сильный насморк.

При хроническом заболевании периоды ремиссии и обострения сменяют друг друга, и каждый из них несет определенную психологическую нагрузку. В период ремиссии дети чувствуют себя относительно хорошо, и все же этот период омрачается ограничениями в режиме, ожиданием лечения в больнице или осознанием серьезности заболевания.

При обострении и необходимости госпитализации эмоциональное состояние ухудшается из-за ожидания медицинских процедур, расставания с близкими, ограничения свободы и интересов. Неблагоприятный опыт предыдущего пребывания в больнице может усугублять все симптомы заболевания. К сожалению, серьезность этого недооценивается, хотя исследования немецких психологов показали, что даже взрослые боятся профилактических обследований или заблаговременного визита к врачу (при первых признаках заболевания), если в детстве и юности они приобрели неприятный опыт медицинского лечения и не «переработали» его.

Для ситуации длительного либо хронического заболевания характерно формирование внутренней картины болезни, которая включает в себя несколько уровней отражения болезни в психике человека, это - чувственный уровень ощущений; эмоциональный уровень, который связан с различными видами реагирования на отдельные симптомы, заболевание в целом и его последствия; интеллектуальный или когнитивный, который связан с представлением, знанием о собственном заболевании, с размышлениями о его причинах и возможных последствиях, то есть это собственная концепция болезни; и уровень мотивационный, связанный с отношением человека к своему заболеванию, с изменением поведения и образа жизни в ситуации болезни и с актуализацией деятельности по сохранению внутренней картины здоровья (25). Элементы внутренней картины болезни подвижны, в ее структуре могут одновременно существовать отличающиеся друг от друга модели. Иногда эта картина перестает выполнять адаптационную функцию и сама становится источником стресса, способствует развитию тревоги и сама становится сверхценностью. Такая ситуация может быть связана как с церебральной патологией, но, что встречается чаще, по крайней мере в детском и подростковом возрасте, - с информационными искажениями на личностном уровне.

В литературе выделены следующие типы отношений к болезни:

1. Нормальное отношение соответствует объективной тяжести болезни.

2. Пренебрежительное отношение связано с недооценкой тяжести болезни.

3. Отрицающее отношение приводит к игнорированию факта болезни.

4. Для нозофобного отношения характерно понимание того, что опасения преувеличены, но человек нуждается в помощи, чтобы их преодолеть.

5. Ипохондрическое отношение характеризуется уходом в болезнь, при котором подавляется идеал здоровья.

6. Нозофильное отношение проявляется в получении удовлетворения в связи с тем, что болезнь освобождает от обязанностей.

7. При утилитарном отношении к болезни человек получает от нее выгоду – моральную или материальную (если речь идет о ребенке, то это возможность безнаказанно проказничать, получать любые подарки, манипулировать родителями и т.п.).

Изменения личности в связи с болезнью носят самый разнообразный характер. Они могут проявляться как депрессия или эйфория; как апатия, бездушность; как изменения отношения к себе и к окружающим; как нарушение активность

Наряду с индивидуальными наблюдается и ряд возрастных особенностей эмоционального реагирования на болезнь и госпитализацию. Дети до 3-х лет тяжело переносят непривычность ситуации: чужие люди вызывают страх, что приводит к беспокойному состоянию и нарушениям сна, непривычный режим питания (а у малышей это и непривычная техника кормления) может вызывать отказ от приема пищи, рвоту и тому подобное, тяжелые переживания может вызвать даже привыкание к другому горшку. После возвращения домой моментальной стабилизации не происходит, что проявляется, в первую очередь, в некоторой регрессии - исчезают ранее приобретенные навыки, может появиться энурез, сосание пальцев, нарушения сна (беспокойный сон с ночными кошмарами). То, что дома состояние ребенка не улучшается, объясняется страхом снова быть покинутым.

По сравнению с малышами дошкольники обладают более широким кругом общения, более устойчивыми навыками, привычками и социальными умениями. Это и помогает им достаточно легко переносить недолгую разлуку с родителями (до нескольких дней). Высокая тревожность связана у них с медицинскими процедурами. Медицинская процедура вызывает страх, если ребенок получил о ней неясную информацию (как правило, от других детей) или сам наблюдал, как проводилась аналогичная процедура с другими детьми, не понимая смысла той или иной медицинской манипуляции. В этом случае ребенок "достраивает" недостающие звенья, основываясь на воображении, фантазии, осмысливая таким образом то, что было ему непонятно Частой реакцией ребенка на болезнь в условиях длительного лечения в больнице является синдром "госпитализма", так как ребенок оказывается в самом низу иерархической лестницы, он не становится активным участником собственного выздоровления.

Младшие школьники проявляют интерес к информации о своем заболевании, к ходу медицинских процедур к медицинской технике. Если взрослые сумели объяснить все происходящее с ним младшему школьнику (соответственно его возрасту), то он, как правило, готов переносить ограничения, связанные с болезнью, - постельный режим, диету, диагностические и терапевтические процедуры. В этом возрасте проявляется умение критически оценивать свое поведение: ребенок может сожалеть о том, что вел себя неспокойно и плакал. Очевидны и другие возрастные особенности: мальчики стремятся терпеть боль и высоко оценивают это качество в своих друзьях, девочки опекают младших детей.

У подростков с хроническими заболеваниями, также как и у младших детей, наблюдается высокая личностная тревожность, сензитивность, повышенная ранимость. В то же время нельзя не обратить внимания на специфику переживания именно этого возраста. Остановимся на отношении подростка к болезни и к процессу лечения. Если младший школьник воспринимает болезнь и все, что с ней связано, как нечто само собой разумеющееся, то подросток стремится сам оценить ситуацию. Из-за недостаточного жизненного опыта его оценка может быть очень далека от реальности, что затрудняет лечение. Легкое заболевание может восприниматься как невыносимое, особенно если оно временно изменяет внешность. Серьезное заболевание, не вызывающее субъективных трудностей, часто недооценивается, и необходимые предписания и ограничения не соблюдаются. Сам процесс лечения может быть затруднен вследствие выраженных симпатий (вплоть до влюбленности) либо антипатий к медицинскому персоналу.

С другой стороны, подростки могут постепенно осознавать тяжесть болезни, этому способствует вся внешняя обстановка: тяжелые процедуры, неосторожные слова медперсонала, поведение родителей. В некоторых случаях это приводит к тяжелейшим депрессивным состояниям. Часто первым внешним проявлением депрессии является то, что подросток говорит о себе только в прошедшем времени: "Я делал", "Я любил" и т. д. В то же время у подростков значительно реже, чем у взрослых, встречается "отрицание" болезни. В качестве защитной реакции развивается '"уход от болезни" в прошлое, в фантазии, в будущее (с признанием временного характера преграды). Для ухода в прошлое типичны такие высказывания, как "хочется заниматься уроками, вымыть полы" и так далее, то есть прошлое воспринимается как эталон счастья. С другой стороны, подростки могут постепенно осознавать всю тяжесть ситуации.

В условиях болезни у подростков наблюдается стойкая астения, снижающая общий психический тонус, сужение интересов, раздражительность и обидчивость. При этом большую роль играют и личностные особенности самого подростка: большей травмой болезнь оказывается для детей с высоким уровнем притязаний, лидеров. Более успешно адаптация к болезни протекает у подростков, тесно связанных с родителями и до болезни, а также у подростков с достаточно узкой сферой потребностей. В свою очередь любое хроническое заболевание имеет свои тенденции личностных изменений, так, например, у детей и подростков с врожденными пороками сердца, ревматизмом, хронической дизентерией, как правило, развивается инфантилизм, в том числе и эмоциональный.

Проблеме здоровья ребенка психологами уделяется недостаточно внимания. Мы часто остаемся на уровне констатации факта, что с каждым годом все меньше здоровых детей приходит в школу, и называем основные причины, вызывающие такую ситуацию. Всегда ли психолог строит свою работу с ребенком, свои взаимоотношения с ним с учетом состояния здоровья последнего? Всегда ли состояние здоровья учитывается при постановке диагноза и соответственно при разработке коррекционной программы и рекомендаций? И наконец, всегда ли психолог использует каждую возможность для разъяснения родителям, что даже такие "обычные" отклонения в состоянии здоровья, как кариес, нарушение осанки, частые ангины, отиты или насморки при неграмотном воспитании могут стать причиной серьезных нарушений в психическом состоянии и развитии ребенка.

Своей относительной самостоятельностью концепция кризисов обязана не только теоретическим основам, но и тому, что она является составной частью интенсивно развивающейся во многих странах практики психолого-психиатрической помощи человеку, оказавшемуся в тяжелой ситуации, доступной всем слоям населения. К настоящему времени в мире накоплен огромный опыт участия социальных работников в обеспечении и поддержании психологического здоровья людей, находящихся в неблагоприятной ситуации. Несмотря на то, что социальные работники не используют специальные психотерапевтические приемы, их деятельность чрезвычайно эффективна, в особенности тогда, когда помощь оказывается своевременно. Именно поэтому такое широкое распространение получили "Crusial Intervention Team" (у нас нет соответствующей реалии, на русский язык ее можно передать как "команда кризисного вмешательства"), которые создаются при церквях, медицинских и учебных заведениях, при различных ассоциациях и фондах. Членами команд становятся социальные работники, педагоги, медики, добровольцы, прослушавшие специальные курсы и регулярно посещающие специальные практические семинары. Эти люди появляются в семьях, переживающих потерю близкого человека, в школьных классах, где умер либо погиб учащийся и т. п., в первые дни и даже часы после случившегося.