@ Липинский Д.А.

Статья опубликована в журнале: Право и политика. М.: «Nоtа Bene », 2005. № 11-12

Позитивная юридическая ответственность: за и против.
В юридической науке не все ученые согласны с существованием добровольной (позитивной) формы реализации юридической ответственности. И.А. Ребане пишет: «Итак, юридическая ответственность непременно ретроспективна, это ответственность за правонарушение»¹. «То, что именуется позитивной юридической ответственностью, точнее было бы назвать надлежащим исполнением юридических обязанностей»², - считает И.Н. Тихоненко. По мнению И.С. Самощенко и М.Х. Фарукшина, «юридическая ответственность с тех пор, как она возникла, всегда была ответственностью за прошлое, за совершенное противоправное поведение»³. Обоснование тем, что она «всегда» была за прошлое поведение, противоречит такому принципу диалектики, как конкретность истины. Действительно, исторические аналогии необходимы для обоснования логики развития событий, но явление, которое возникло, не стоит на месте, оно развивается, что и обусловливает необходимость уяснить, чем это явление стало теперь. И.Н. Сенякин справедливо отметил, что «традиционность понятия правовых явлений вовсе не означает их «вечности». Они, как и все право в целом, олицетворяют социальную действительность, развиваются, видоизменяются, наполняются качественно новым содержанием. Позитивная юридическая ответственность - объективный результат именно такой эволюции»⁴.

Отвечая на замечание И.Н. Тихоненко, подчеркну, что добровольная форма реализации юридической ответственности не тождественна обязанности. Этой обязанности сопутствует правоотношение. Сама обязанность реализуется в реальном правомерном поведении, одобряемом или поощряемом государством. «Субъекты, включенные в правовую сферу, неизбежно оказываются связаны между собой, с одной стороны, правомочиями и притязаниями, а с другой - обязательствами и ответственностью»⁵.

В Постановлении Конституционного Суда РФ от 1 декабря 1997г. «По делу о проверке конституционности отдельных положений ст. 1 ФЗ от 24 ноября 1995 г. «О внесении изменений и дополнений в Закон РФ «О социальной защите граждан, подвергшихся воздействию радиации вследствие катастрофы на Чернобыльской АЭС» отмечается, что в результате катастрофы на Чернобыльской АЭС было существенно нарушено право на благоприятную окружающую среду и, как следствие, другие конституционные права и интересы граждан, связанные с охраной жизни, здоровья, жилища, имущества. Это порождает особый характер отношений между гражданином и государством, заключающийся в том, что государство принимает на себя обязанность возмещения такого вреда⁶. Такие отношения являются отношениями, выражающими ответственность государства перед гражданами. Сам факт принятия этого закона свидетельствует об ответственности государства. В другом постановлении Конституционного Суда РФ (по жалобе В.А. Смирнова) отмечается, что «гражданин и государство связаны между собой взаимными правами, ответственностью и обязанностями»⁷. Они находятся в правовых отношениях. Государство и личность взаимоответственны. Добровольная ответственность может осуществляться не только в общих правоотношениях, но и в конкретных. Например, применение к субъекту мер поощрения (мер добровольной ответственности) характеризуется уже не общими, а конкретными правоотношениями.

А.К. Романов концепцию позитивной уголовной ответственности считает «методологически ущербной, т.к. соответствующие действия, совершаемые или, напротив, не совершаемые субъектами уголовно-правового регулирования, определяются не велениями нормы, а продиктованы реальными отношениями жизни, наличными общественными отношениями. В поведении индивидов эти отношения лишь проявляются ... Правомерные действия не описаны в уголовно-правовой норме»⁸. Во-первых, в правовой норме (в том числе и в уголовно-правовой) сформулирован как разрешенный, так и запрещенный вариант поведения - это аксиома теории права. Норма права представляет собой прежде всего официальное суждение о должном и одобряемом поведении людей⁹. Это своеобразные модели поведения, которым участники общественных отношений должны следовать в своей жизни. Государство вправе требовать от них должного поведения, а адресаты обязаны соблюдать предписания, указанные в правовых нормах. В свою очередь, сами граждане вправе требовать должной защиты своих прав и свобод, гарантий и соблюдения режима законности самим государством. Во-вторых, правовая норма закрепляет общественно полезные и необходимые отношения и сама становится моделью этих отношений, но это не означает, как это хочет представить А.К. Романов, что в ней не сформулированы обязательные для исполнения правила поведения. В-третьих, А.К. Романов называет методологию позитивной ответственности «ущербной», но сам «забывает» или не желает упоминать о таких основополагающих началах, как соотношение общего и частного, конкретность истины, единство и борьба противоположностей.

Т.Б. Шубина не согласна с концепцией позитивной ответственности по следующим основаниям: «позитивную ответственность отождествляют только с ответственностью отдельной личности, позитивная ответственность коллективной ответственности фактически отвергалась; во-вторых, понятие позитивной ответственности было введено в годы развитого социализма, когда партия и государство всячески стремились повысить ответственность людей, а не самого государства, и поэтому в целях придания большего значения исполнению людьми своих обязанностей и было введено понятие «позитивная ответственность»¹⁰. Схоже рассуждает Н.П. Колдаева, автор главы в коллективной монографии «Концепция стабильности закона». Существо ее рассуждений сводится к тому, что теория позитивной юридической ответственности развивалась в соответствии с «программными установками КПСС, под влиянием либеральных концепций в праве»¹¹.

В последнее десятилетие стало «актуально» порочить, критиковать все, что было и существовало при социалистическом строе. Что же существует при нынешнем либерально-криминальном курсе государства? За последнее десятилетие уровень преступности увеличился в пять раз, более одного миллиона человек содержатся в местах лишения свободы (зачастую за украденный мешок картошки или за хранение пяти граммов марихуаны). Треть населения страны живет за чертой бедности, бюджет страны равен бюджету Нью-Йорка. Ни одни выборы не проходят без всплеска криминальной активности, а население страны утрачивает доверие к государству и его институтам. В общественном сознании распространенным явлением стали правовой нигилизм и криминальная психология. Законодатель часто принимает популистские или пролоббированные законы. Взамен коммунистической идеологии распространилась криминальная психология, вещизм, культ денег и насилия, наркомания, проституция, порнобизнес. Действующее законодательство, как международное, так и внутригосударственное, употребляет понятие ответственности в ее позитивном аспекте. В ст. 24 Устава ООН указывается, что государства  члены ООН возлагают на Совет Безопасности «главную ответственность за поддержание международного мира и безопасности»¹². В ст. 73 Устава ООН отмечено: «Члены ООН несут или принимают на себя ответственность за управление территориями, народы которых не достигли еще полного самоуправления». В ст. 29 «Всеобщей декларации прав человека»¹³ от 10 декабря 1948 г. указано: «Каждый человек имеет обязанности перед обществом, в котором только и возможно свободное и полное развитие его личности». Если следовать логике наших оппонентов, то идеология КПСС была так всесильна, что повлияла на формирование международного права. Однако очевидно, что это абсурд. Понятие ответственности в ее позитивном аспекте употребляется в Конституции Японии (ст. 12)¹⁴. Неужели наши оппоненты будут утверждать, что Устав ООН и Конституция Японии была сформирована под влиянием идеологии КПСС? Ответственность государственных служащих за подготавливаемые и принимаемые решения  принцип государственной службы в РФ (п. 10 ст. 5 ФЗ РФ «Об основах государственной службы РФ»)¹⁵. Принцип взаимной ответственности личности, общества и государства установлен в ФЗ РФ «О безопасности»¹⁶ и в преамбуле Закона РФ «О гражданстве РФ»¹⁷. Перечень законодательных примеров можно продолжить. Большинство из указанных нормативноправовых актов принималось в то время, когда наше общество освободилось от единственной и доминирующей идеологии, однако сама добровольная форма реализации юридической ответственности не исчезла, вопреки представлениям наших оппонентов. Она прямо предусмотрена действующим законодательством. Без нее немыслимо построение правового государства. Позитивный аспект ответственности неоднократно отмечается в Постановлениях Конституционного Суда РФ¹⁸. «Гражданин и государство Российской Федерации связаны взаимными правами, ответственностью и обязанностями», – отмечается в Постановлении Конституционного Суда РФ¹⁹. В действующем законодательстве взаимная юридическая ответственность (во всех формах ее реализации) возведена в ранг принципов. Ученые-юристы взаимную ответственность личности и государства относят к общеправовым принципам²⁰. Подтверждается это и проведенным нами социологическим исследованием. Так, 80, 25 % проанкетированных граждан показали, что они несут юридическую ответственность перед государством, а 51, 25 % считают, что государство несет перед ними юридическую ответственность. На другой вопрос о том, считают ли они себя юридически ответственными за свое будущее поведение 84, 75 % опрошенных ответили положительно²¹. Теория позитивной ответственности появилась в юриспруденции не как идеологическая догма КПСС, а как закономерный итог начавшихся в стране демократических преобразований. Не случайно первые работы, посвященные позитивной юридической ответственности, в нашей стране появились во времена хрущевской оттепели. Нежелание признать позитивную юридическую ответственность как раз и обусловлено догмами, стереотипами и идеологическими штампами.

Н.П. Колдаева рассматривает понятие ответственности законодателей, однако о какой ответственности может идти речь, если последние оградили себя системой иммунитетов от уголовного и административного преследования. Привлечь депутата Федерального Собрания к ответственности возможно лишь теоретически.

В работе Н.П. Колдаевой имеются существенные противоречия. Так, высказав критическое отношение к позитивной ответственности, через несколько страниц автор забывает об этом и пишет: «... юридическая ответственность возникает в момент, когда законодатель решает, подлежит ли та или иная сфера общественных отношений правовому регулированию и может ли вообще идти речь о юридической ответственности в данном конкретном случае»²². Напрашивается вопрос: какая ответственность в этот момент возникает, если не совершено правонарушение? Ответ очевиден. В юридической литературе отмечают позитивную ответственность законодателя за соблюдение всех принципов законотворчества, а также правил и приемов юридической техники²³.

Интересно название главы, выполненной Н.П. Колдаевой: «Об ответственности в законотворчестве (социологический аспект)» (подчеркнуто. - авт.). Но социологический аспект и социологический подход к исследованию ответственности характеризуются исследованием двух сторон, двух форм реализации – добровольной (позитивной) и государственно-принудительной (негативной)²⁴.

Н.П. Колдаева утверждает, что «между юридической ответственностью и санкцией правовой нормы существует различие. Оно заключается в том, что юридическая ответственность есть родовое понятие по отношению к видовому - санкции как структурному элементу правовой нормы»²⁵. Санкция действительно является структурным элементом правовой нормы, но не видом юридической ответственности. В санкции лишь фиксируются неблагоприятные последствия, которые могут наступить в случае нарушения диспозиции. Это не ответственность, а законодательное закрепление ее мер, которые затем выражаются в наказании, взыскании, штрафах, пенях и т.д. Кроме того, существуют и санкции поощрения.

Есть и другие противоречивые суждения в работе Н.П. Колдаевой. Так, дважды (на с. 170 и 175) утверждается об «ответственности за законотворчество». Получается, что ответственность за что-то выступает, а с учетом того, что видом ответственности Н.П. Колдаева считает санкцию, следует: санкция (как элемент правовой нормы) выступает за законотворчество. Санкция как элемент правовой нормы не может выступать, возражать, соглашаться, противоречить и т.д.

Отвечая на замечание Т.Б. Шубиной о том, что в годы развитого социализма отвергалась коллективная ответственность, а сама идея позитивной ответственности возникла как стремление переложить ответственность с государства на граждан, отмечу, что идея конституционной (государственной) ответственности как раз и была признана в годы развитого социализма²⁶. Возникновение концепции позитивной юридической ответственности было обусловлено не идеологическими установками, а логическим результатом развития социологической, философской и правовой мысли. Ее появление обусловлено и развитием законодательства. Критика в адрес концепции добровольной ответственности, основанная на том, что она возникла в годы социализма, несостоятельна и лишена научной обоснованности.

В юридической литературе сторонники узкого понимания юридической ответственности указывают, что добровольная ответственность не имеет ничего общего с юридической ответственностью, т.к. она лишена процессуальной формы осуществления и не обеспечена государственным принуждением. Добровольная юридическая ответственность может быть облечена в процессуальную форму. Порядок применения мер поощрения есть не что иное, как процессуальная форма осуществления юридической ответственности. В случае реализации гражданами прав на необходимую оборону, крайнюю необходимость, задержание преступника, обоснованный риск компетентные органы проводят специальную проверку, подтверждающую обоснованность этих действий.

По мнению О.Э. Лейста, при исследовании проблем ответственности выявился тупиковый путь семантических изысканий, основанных не на изучении права, а на чтении толковых словарей и на размышлениях о разных значениях слова «ответственность»²⁷. Действительно, одним из аргументов о наличии позитивной юридической ответственности является указание на многозначность этого слова, но это только один из аргументов. В разные годы проблемам позитивной ответственности посвятили свои труды З.А. Астемиров, Б.Т. Базылев, Д.И. Бернштейн, К.С. Бельский, В.Г. Беляев, А.И. Бестугина, В.А. Василенко, В.С. Венедиктов, Н.В. Витрук, А.А. Гогин, В.А. Елеонский, М.В. Заднепровская, И.Э. Звечаровский, Т.Д. Зражевская, В.Н. Кудрявцев, М.А. Краснов, С.А. Комаров, Н.М. Кропачев, В.В. Лазарев, В.М. Лазарев, Н.И. Матузов, Б.Л. Назаров, В.А. Номоконов, П.Е. Недбайло, Г.В. Мальцев, А.С. Мордовец, М.Б. Мироненко, В.А. Рыбаков, В.В. Похмелкин, В.С. Прохоров, Б.Т. Разгильдиев, И.С. Ретюнских, И.Н. Сенякин, М.С. Строгович, В.Г. Смирнов, Б.В. Сидоров, В.А. Тархов, А.Н. Тарбагаев, М.П. Трофимова, Р.Л. Хачатуров, Е.В. Черных, А.П. Чирков, А.А. Чистяков, Ф.Н. Фаткулин, П.А. Фефелов, Р.Г. Ягутян, В.А. Якушин и др. В работах этих ученых исследуется юридическая ответственность (во всех ее проявлениях), а не проблемы филологии, а семантические изыскания только один из аргументов ее существования.

В своей работе О.Э. Лейст критикует концепции: позитивная ответственность - осознание долга; позитивная ответственность - обязанность дать отчет²⁸, но не желает упоминать о развитии этой теории, утверждая, что «за истекшее десятилетие сторонники идеи правовой позитивной ответственности не находят других доводов, кроме ссылок на принадлежащее не юристу рассуждение (имеется в виду мнение ученого-философа А.Г. Егорова о чувстве ответственности)»²⁹. Еще раз подчеркну, что чувство ответственности в современной юридической литературе рассматривается только как признак, характеризующий субъективную сторону ответственности, но вся добровольная ответственность к нему не сводится.

О.Э. Лейст, как и ряд других ученых, отмечает: «Наиболее уязвимым звеном идеи правовой позитивной ответственности является невозможность определить ее юридические свойства и качества, чем-либо отличающиеся от известных понятий «обязанность», «правомерное поведение», «правосубъектность», «деликтоспособность», «выполнение обязательств»³⁰.

Сторонники негативной ответственности считают, что она (негативная ответственность) тесно связана с государственным принуждением, санкцией правовой нормы, правонарушением, обязанностью, наказанием, осуждением и другими правовыми понятиями. При этом никто из них не указывает, что негативная ответственность растворяется в этих понятиях, а следовательно, необходимо отказаться от понятия «негативная юридическая ответственность», т.к. все другие правовые явления в известной степени характеризуют ее.

О позитивной ответственности Н.С. Малеин пишет: «Четкого и однозначного определения позитивной ответственности пока нет, а в имеющихся определениях допускается подмена терминов и объединение различных категорий. Объявление ответственностью обязанности совершать предусмотренные законом действия (долг) ведет, с одной стороны, к удвоению терминологии: одно и то же явление одновременно именуется обязанностью и ответственностью, с другой - вносит неясность в терминологию: ответственностью называется и сама обязанность, и последствия ее неисполнения, при этом допускается смешение двух качественно различных явлений. Вкладываемое в указанные аспекты содержание столь противоположно, что исключает не только сущностную, но и терминологическую общность. Понятие юридической обязанности существует в праве и имеет вполне ясное содержание. Столь же ясно, что юридические обязанности должны выполняться, и они выполняются в подавляющем большинстве случаев благодаря сознательному отношению к ним, а в некоторых случаях – по принуждению. Эти аксиоматичные положения давно многократно в различных вариантах отражены в научной и популярной литературе. «Новое» лишь то, что эти положения (обязанность, правомерное поведение и т.д.) предлагается именовать позитивной ответственностью»³¹, а сам Н.С. Малеин под ответственностью понимает наказание. Вот и получается (а мы следуем логике автора), что новое состоит в том, что давно известное понятие наказания Н.С. Малеин предлагает назвать ответственностью. Сущность ответственности наш оппонент видит в каре и воздаянии по принципу «равным за равное». Это не ответственность, а принцип талиона. Из цепочки логических рассуждений Н.С. Малеина следует, что ответственность - это кара и наказание, тогда сам собой напрашивается вывод: в понятии ответственности объединяются давно известные юридические категории.

Добровольная форма реализации юридической ответственности не сводится и не растворяется в понятиях «обязанность», «правомерное поведение», «поощрение», «осознание обязанности», «волевое отношение к обязанностям».

Во-первых, юридическая обязанность – вид и мера должного или требуемого поведения. В основе обязанности лежит юридически закрепленная необходимость. Одна обязанность не может характеризовать всю ответственность в целом. Она не может существовать без своей основы - правовой нормы, но и правовая норма не характеризует ее полностью и не исчерпывает понятие добровольной ответственности. Обязанность действовать надлежащим образом (правомерно) в своей статике, в виде модели будущего, характеризует ответственное поведение и юридическую ответственность, но не сводится к последним. Сама правовая норма является основанием юридической ответственности

Во-вторых, юридическая обязанность, как и все право, рассчитано прежде всего на осознанное и волевое поведение. Для оценки действий лица как ответственного или правонарушающего необходимо осознание обязанности и волевое отношение к ней. Это осознание выражается через позитивное психическое отношение, но не сводится к последнему, т.к. позитивное отношение должно опредметиться в реальном правомерном поведении. Чувство долга, ответственности, позитивное психическое отношение – не есть сама ответственность – это субъективная сторона правомерного и ответственного поведения. Субъективной стороны не может быть без ее объективной основы, статического выражения юридической ответственности.

В-третьих, юридическая ответственность не тождественна обязанности, т.к. эта обязанность реализуется в осознанном, волевом правомерном поведении – внешнем выражении ответственности. Динамика добровольной ответственности начинается с момента реализации юридической обязанности.

В-четвертых, правоотношение, участником которого является ответственный субъект, возникает и функционирует на основе правовой нормы. Правомерное поведение осуществляется в рамках регулятивных правоотношений. Как и в любом правоотношении, обязанности субъекта неизбежно сопутствует соответствующее право. Обязанность субъекта правоотношения обеспечивается и гарантируется государством. Необходимость совершить определенные действия или воздержаться от их совершения обеспечиваются убеждением, принуждением и поощрением.

В-пятых, оценка юридически значимых правомерных поступков есть результат функционирования и развития динамики юридической ответственности. Возможно три варианта такой оценки: молчаливое одобрение со стороны государства (нет необходимости реагировать на любой правомерный поступок); производство соответствующей проверки и как итог - процессуальное решение, констатирующее факт правомерного решения (например, признание действий лица соответствующими необходимой обороне, крайней необходимости, обоснованному риску, физическому принуждению); поощрение. Второй и третий варианты оценки ответственности осуществляются в процессуальной форме.

Добровольная ответственность не является тождественной обязанности, правомерному поведению, поощрению, субъективным признакам - она шире этих явлений. Не тождественна она и правоотношению, т.к. последнее характеризуется специфическими для него признаками, не все из которых входят в содержание добровольной юридической ответственности.

Выявление отличительных характеристик добровольной ответственности – ответ на замечание наших оппонентов о том, что это понятие растворяется в понятиях «обязанность», «правомерное поведение», «правоотношение», «поощрение», «правовая норма». связь правовой нормы с внешним поведением субъекта. Отрицание позитивной ответственности, основанное на том, что оно складывается из известных науке явлений и понятий, лишено логики и обоснованности. Ведь никто из сторонников узкого понимания ответственности не критикует концепции правоотношения, правового статуса, правовой культуры и т.д. на том основании, что эти понятия и явления во многом носят собирательный характер. Критика в адрес добровольной (позитивной) юридической ответственности – скорее всего, дань традиции.

Выявление отличительных характеристик добровольной ответственности – ответ на замечание наших оппонентов о том, что это понятие растворяется в понятиях «обязанность», «правомерное поведение», «правоотношение», «поощрение», «правовая норма». Тем более абсурдно утверждать, что она растворяется в осознании права или «имеет неправовую природу»³². Добровольная форма реализации ответственности немыслима без осознания, но осознание своих действий – только ее субъективная характеристика, отражающая связь правовой нормы с внешним поведением субъекта.

Отрицание позитивной ответственности, основанное на том, что оно складывается из известных науке явлений и понятий, лишено логики и обоснованности. Никто из сторонников узкого понимания ответственности не критикует концепции правоотношения, правового статуса, правовой культуры и т.д. на том основании, что эти понятия и явления во многом носят собирательный характер. Критика в адрес добровольной (позитивной) юридической ответственности – скорее всего, дань традиции.

Другим доводом оппонентов служит указание на удвоение терминологии и объединение противоположных явлений в одном понятии ответственности³³.

Во-первых, удвоения терминологии не происходит, т.к. юридической ответственностью предлагают считать целостное правовое явление, которое имеет две формы реализации: добровольную и государственно-принудительную.

Во-вторых, эти формы реализации не являются настолько взаимоисключающими, что не могут существовать в рамках единого правового явления, единого понятия. Их общность заключается в том, что обе формы реализации предусмотрены правовой нормой. Они имеют схожие предпосылки: свободу воли и необходимость. Обе формы реализации включают сознательное, волевое и правовое поведение, но разное по своим характеристикам (социально одобряемое или социально вредное). Оценку как правомерного, так и противоправного поведения производят уполномоченные органы. Противоположны последствия этого поведения: наказание или одобрение, поощрение, но только по внешним характеристикам, т.к. положительные и отрицательные последствия предусмотрены нормой права, устанавливающей меры юридической ответственности. Внешние противоположные характеристики юридической ответственности обусловлены философским законом единства и борьбы противоположностей. Добровольная форма реализации юридической ответственности направлена на недопущение развития государственно-принудительной ответственности.

В теории юридической ответственности четко разграничивают нормы, предусматривающие ответственность, меры защиты, меры безопасности, принципы, законоположения, дефиниции, процессуальные нормы и т.д. В этой системе правовых норм выделяют специальные нормы, предусматривающие юридическую ответственность и составляющие сам институт юридической ответственности. Что касается неясности терминологии, мы таковую не находим. В исследованиях добровольной юридической ответственности используются термины: обязанность, правовой долг, правовая норма, правоотношение, принуждение, поощрение, оценка, процессуальная форма и т.д.

В.В. Мальцев не находит аргументов против предложенной В.В. Похмелкиным концепции форм реализации уголовной ответственности и пишет: «Возражения Б.Т. Разгильдиева и В.В. Похмелкина по поводу наименований видов уголовной ответственности достаточно весомы. Однако суть в другом. В дискуссиях о названиях позитивной уголовной ответственности проявляется содержательная недостаточность этого понятия, отсутствие у него реального социального основания»³⁴.

Не совсем ясно, что В.В. Мальцев понимает под социальным основанием правовую норму (которая является разновидностью социальной нормы) или глубинные основания ответственности, кроющиеся в связанности субъекта с обществом теми требованиями, которые оно к нему предъявляет, и общественными отношениями.

Во-первых, правовая норма как разновидность социальной нормы выступает в качестве формального основания юридической ответственности. Во-вторых, глубинные основания юридической ответственности состоят во включенности субъекта в общественные отношения и в его связанности предъявляемыми к нему требованиями. В правовой норме эти требования только формализуются и приобретают общеобязательный, властный, обеспечиваемый государственным поощрением и принуждением характер. В философской и социологической литературе указывается: «Социальная ответственность обусловлена взаимосвязями между людьми, общностями, коллективами»³⁵; «социальным основанием ответственности выступает связь между личностью и обществом, социальная детерминация действий субъектов»³⁶; «нормативизация является основой свободы как познанной необходимости, а следовательно, основой ответственности»³⁷. Общественные отношения и вытекающие из них требования находят свое закрепление в правовых нормах, которые начинают оказывать на них обратное регулирующее, развивающее, упорядочивающее воздействие. Н.И. Матузов отмечает: «Право  не только мера юридической свободы, но и мера юридической ответственности. Это корреляционные категории ... ответственность  такая же объективная необходимость, как и свобода»³⁸.

В.В. Мальцев пишет: «Русский язык отнюдь не предполагает всех оттенков слова «ответственность», которые придаются ему в философско-социологической литературе»³⁹. Хотя мы и не желали приводить в качестве аргумента существования добровольной формы реализации юридической ответственности семантические изыскания, тем не менее нас вынудили к этому, т.к. суждение ученого-юриста противоречит истине. В толковом словаре русского языка С.И. Ожегова и Н.Ю. Шведовой слово «ответственность» толкуется как «несущий ответственность; облеченный правами и обязанностями в осуществлении деятельности, в руководстве делами»⁴⁰. Кроме того, аналогичные значения слова «ответственности» есть в иностранных языках. В немецком языке термин «ответственность» обозначается не одним, а несколькими словами: Verantworting, Verantwortlichkeit и Haftung. Первое слово означает ответственность за прошлое поведение, второе – ответственность за будущие действия, а третье – ответственность за вред, причиненный невиновно⁴¹. По французскому словарю Робера, слово «ответственность» имеет три значения: «1. обязанность для министров оставлять власть, когда законодательный корпус отстраняет их; 2. обязанность возместить убыток, нанесенный по своей вине или в (некоторых случаях) определяемый законом; 3. моральная или интеллектуальная обязанность искупить вину, исполнить свой долг, обязанность, договор»⁴². В Оксфордском толковом словаре современного английского языка сказано, что под ответственностью подразумевается: «1. быть ответственным, сделать что-либо без чужой подсказки или приказа; 2. то, за что отвечает лицо, обязанность»⁴³.

Возражая Б.Т. Разгильдиеву, В.В. Мальцев указывает, что право на необходимую оборону, задержание лица, совершившего общественно опасное деяние, «есть не что иное, как право лица на общественно полезное, правомерное поведение в ситуациях, когда для реализации этого права необходимо причинить вред другим интересам»⁴⁴. Любому праву неизбежно сопутствует обязанность. Право без обязанностей превращается в произвол. В данном случае  это обязанность не превышать пределов необходимой обороны, пределов крайней необходимости и т.д.

Наш оппонент, развивая критику Н.С.Малеина и Р.О. Халфиной о смешении понятий и удвоении терминологии (на которую мы уже ответили), указывает, что «если с общетеоретических позиций (теория права  наука, имеющая всетаки более опосредованную связь с законодательством, чем теория уголовного права), наверное, можно исследовать, например, состав правомерного поведения и определять место в этом составе социальной ответственности личности, то с позиции уголовно-правовой теории рассуждения на подобные темы чреваты подрывом единого основания уголовной ответственности. В самом деле, может быть, основанием привлечения к уголовной ответственности стоит считать отсутствие в деянии лица состава правомерного поведения?»⁴⁵.

Ученые-юристы, исследующие ответственность, указывают, что ее основаниями является норма права и правонарушение (формальное и фактическое основание). Отсутствие в деянии лица состава правомерного поведения нами не рассматривается как основание государственно-принудительной ответственности. Состав правомерного поведения может отсутствовать по следующим основаниям. Во-первых, действия лица являются безразличными для права. Во-вторых, действия лица не являются правомерным поведением, но и не являются правонарушением, например, деяния невменяемого лица. В-третьих, состав правомерного поведения отсутствует, т.к. совершено правонарушение, характеризующееся совокупностью всех его признаков. Ввиду того, что отсутствие состава правомерного поведения может быть по разным обстоятельствам, мы это фактическое обстоятельство не указываем в качестве оснований государственно-принудительной ответственности. Кроме того, безразличные для права поступки и действия невменяемого лица являются безразличными (нейтральными) и для добровольной юридической ответственности.

Некоторые суждения В.В. Мальцева не лишены противоречий. Так, высказывая свое критическое отношение к добровольной ответственности, он отмечает существование базисных общественных отношений, которые входят в предмет уголовно-правовой охраны, но считает, что их содержание не зависит от уголовного права и общественно опасного поведения людей, а «регулятивное отношение рассматривает как возникающую на основе уголовного законодательства связь между государством и способными быть субъектами преступления лицами по поводу содержания поведения этих лиц относительно конкретных общественных отношений, охраняемых уголовным правом». Но далее В.В. Мальцев, исходя из содержания социальной ответственности, механизма ее связи с уголовным правом, содержания и предмета уголовного права, делает вывод, что у концепции позитивной ответственности нет сколько-нибудь достаточных оснований⁴⁶. На критику об отсутствии социальных оснований мы уже отвечали. Интересен другой момент. Как могут существовать регулятивные отношения и отсутствовать добровольная ответственность? Как может отсутствовать связь между так называемыми базисными и регулятивными отношениями и на основании чего тогда возникают регулятивные отношения? Как базисные отношения могут входить в предмет уголовно-правовой охраны и не регулироваться системой уголовного законодательства?

В.В. Мальцев делает уже упоминавшийся другими учеными вывод: «Их появление (концепций позитивной ответственности. - Д.Л.) в российской правовой науке в 60-70-е гг. было в той или иной мере обусловлено причинами идеологического характера. Потому с деидеологизацией уголовного права интерес к таким концепциям со временем попросту исчезнет»⁴⁷. Мы уже высказывали свое мнение по поводу подобных замечаний, но тут акцентируем внимание на несколько ином моменте. Скорее, наоборот, традиционное понимание юридической ответственности только как кары, возмездия и было обусловлено существовавшими многие десятилетия догмами и стереотипами. До недавнего времени реальных альтернатив наказанию как одной из форм государственного принуждения не существовало. Официальное обвинение в совершении противозаконного деяния с неизбежностью влекло применение тех или иных карательных мер, реализацию целей, которые были обусловлены задачами, стоящими перед государством на конкретном этапе его развития. Веками складывавшееся представление о праве, как об инструменте угнетения и принуждения, а об институте ответственности как непосредственном его «острие», карательное действие которого, безусловно, было прочно заложено в сознание многих и многих поколений. И если ответственность за правонарушение была только карой, то допустить возможность существования ответственности еще и в силу объективно присущих субъектам юридических обязанностей даже гипотетически было слишком смело⁴⁸. Нежелание же признать позитивную юридическую ответственность как раз и обусловлено догмами, стереотипами и идеологическими штампами.

Ю.М. Ткачевский считает, что «уголовная ответственность строго индивидуализируется в зависимости от ряда предписаний уголовного закона. Вне персональной индивидуализации уголовная ответственность противоречит, например, принципам вины, справедливости и гуманности (ст. 5, 6 и 7 УК РФ). К тому же уголовный закон не устанавливает (и не может устанавливать) механизмы индивидуализации позитивной уголовной ответственности, поскольку такая ответственность этим законом не предусмотрена»⁴⁹. Принципы юридической ответственности распространяются не только на государственно-принудительную форму реализации юридической ответственности, но и на ее добровольную форму реализации. Они предопределяют юридическую ответственность в целом. Обязанности, которые возлагаются на субъектов юридической ответственности, не могут быть одинаковыми для всех, они должны быть индивидуализированы⁵⁰. Та или иная юридическая обязанность возникает у субъекта в связи с приобретением специального юридического статуса или с вступлением в конкретные правоотношения. Например, обязанность оказывать медицинскую помощь возлагается на медицинских работников, по воспитанию детей – на родителей и педагогов. Признаки, которые характеризуют субъекта юридической ответственности, являются одним из критериев ее индивидуализации. Вид поощрения может не быть одинаковым для всех, он зависит от характера правомерного поведения, степени заслуг. Институт замены неотбытой части более строгого наказания менее строгим - яркий пример индивидуализации добровольной ответственности. Добровольная уголовная ответственность может быть реализована и после совершения преступления (субъект добровольно возмещает ущерб, примиряется с потерпевшим). От характера его действий может зависеть освобождение от уголовной ответственности, т.е. реализация поощрительной уголовно-правовой санкции.

Справедливость и гуманизм уголовной ответственности выражаются не только в справедливости наказания, но и в справедливости установления самой уголовно-правовой обязанности. Требование справедливости обращено не только к реализации ответственности, но и к ее установлению. Данный принцип охватывает как добровольную форму реализации ответственности, так и государственно-принудительную. Что касается принципа виновности деяния, то следует отметить, что вина как таковая отсутствует в правомерном поведении, но добровольная ответственность рассчитана на осознанное и волевое поведение. Интегративным принципом ответственности (относящимся к двум формам реализации юридической ответственности) является принцип осознанного и волевого поведения⁵¹.

Наши оппоненты не последовательны в своем критическом отношении к добровольной форме реализации юридической ответственности. Высказав возражения сторонникам добровольной ответственности, в других своих суждениях они начинают косвенно признавать ее наличие: «несомненно, что уголовный закон оказывает позитивное - воспитательное воздействие, но оно позитивной ответственностью не является» (Ю.М. Ткачевский⁵²); «позитивный аспект лучше именовать правовой ответственностью» (М.Д. Шиндяпина⁵³); отмечают позитивный характер ответственности в целом, но отрицают его у уголовной ответственности (О.В. Селиванова⁵⁴, Т.Т. Дубинин⁵⁵); называют конститутивной, функциональной, персональной (О.Э. Лейст⁵⁶); отмечают подобие позитивного аспекта у наказания (В.А. Василевский⁵⁷); и далее: «учитывается при конструировании норм, дает лучше показать социальное назначение уголовного закона, раскрыть содержание, сущность многих институтов уголовного права» (И.А. Лумпова⁵⁸); «позитивный и ретроспективный аспект (вид) ответственности тесно связаны, и иногда первый является необходимым условием наступления второго» (В.А. Виноградов⁵⁹).

По мнению М.И. Байтина, «с точкой зрения о существовании вместе с ретроспективной и позитивной юридической ответственности трудно согласиться, поскольку все известные попытки обосновать ее так или иначе основываются на смешении юридической ответственности с другими видами социальной ответственности»⁶⁰. В своей работе М.И. Байтин так и не указал где, как и в чем происходит смешение позитивной юридической ответственности с иными видами социальной ответственности, а ограничился только общим утверждением. Далее ученый отмечает, что «не случайно сторонники признания как ретроспективной ответственности, так и позитивной юридической ответственности, когда они переходят от общих рассуждений о значении активной, проспективной ответственности к рассмотрению тех или иных конкретных вопросов юридической ответственности (основания, признаки, виды применительно к различным отраслям права, последствия и т.д.), то излагают их только на основе ретроспективного понимания юридической ответственности»⁶¹. Однако данный вывод сделан без изучения новейшей литературы и действующего российского и международного законодательства, со ссылками на работы 70-80 годов двадцатого столетия. Впрочем и это утверждение М.И. Байтина не отличается новизной для сторонников позитивной юридической ответственности. По своей сути он вторит Н.П. Колдаевой, утверждающей, что теория позитивной юридической ответственности не зашла дальше споров вокруг ее понятия. «Дискуссии велись вокруг определения юридической ответственности (ретроспективная, перспективная, конституционная, функциональная, персональная, наказательная, умеренно-позитивная, активно-позитивная)⁶².

С этим нельзя согласиться. М.И. Байтин и Н.П. Колдаева не видят или не желают видеть очевидного. Так, Н.И. Матузов специально исследовал взаимосвязь правового статуса, общерегулятивных правоотношений и позитивной ответственности⁶³. В своей работе А.Н. Тарбагаев подверг исследованию цели позитивной ответственности⁶⁴. А.С. Мордовец раскрыл значение позитивной ответственности для социально-юридического механизма обеспечения прав и свобод человека⁶⁵. На уровне диссертаций исследовались функции и принципы позитивной ответственности⁶⁶. И.Э. Звечаровский указал значение ответственности в посткриминальной сфере⁶⁷. Н.В. Витрук раскрыл значение решений Конституционного Суда по вопросам позитивной юридической ответственности⁶⁸. В.А. Якушин определил связь субъективного вменения и позитивной юридической ответственности⁶⁹ Целый комплекс проблем позитивной ответственности рассмотрен в работе Р.Л. Хачатурова и Р.Г. Ягутяна⁷⁰. В работе М.Н. Кропачева определены основания позитивной уголовной ответственности. Монография Л.Н. Носковой посвящена позитивной ответственности, в которой рассмотрены и вопросы ее оснований⁷¹. А.А. Мусаткина вывела понятие позитивной финансовой ответственности, ее целей, функций и оснований⁷². А.П. Чирков определили место позитивной юридической ответственности в системе права⁷³, а А.В. Кислухин ее место в классификации юридической ответственности⁷⁴.

М.И. Байтин не удосужился указать или намеренно «забыл» и целый ряд монографических работ, вышедших в 80-х годах двадцатого века⁷⁵. Так, В.Н. Кудрявцев посвятил ряд монографических работ не только понятию позитивной ответственности, но и ее связи с правовым поведением⁷⁶. В. С. Прохоров, Н.М. Кропачев, А.Н. Тарбагаев исследовали роль позитивной ответственности в механизме уголовно-правового регулирования⁷⁷. В работах Д.И. Фельдмана, Г.И. Курдюкова, С.Б. Раскалея, В.А. Василенко, Л.В. Сперанской обосновывается реальность позитивной юридической ответственности в международном праве⁷⁸. Н.А. Боброва и Т.Д. Зражевская исследовали позитивную конституционную ответственность⁷⁹. Кроме того, проведенное социологическое исследование подчеркивает ее юридической характер⁸⁰ Поэтому не случайно сторонники только ответственности за правонарушение не приводят существенных доводов, отрицающих юридический характер позитивной ответственности, а ограничиваются общими утверждениями «о смешении юридической ответственности с другими видами социальной ответственности»⁸¹, не желая обращаться к новым монографическим работам (да и к ряду монографических работ 70-80 годов), в которых исследуется не только понятие позитивной юридической ответственности, а также к действующему законодательству⁸² и решениям Конституционного Суда РФ⁸³.

Между тем сторонники ретроспективной ответственности продолжают приводить аргументы, «что юридическая ответственность всегда ретроспективна»⁸⁴, но утверждения, данные без детального изучения действующего законодательства и научных работ «о том, что она всегда ретроспективна» или «непременно» ретроспективна, не являются весомым аргументом узкого понимания юридической ответственности и противоречат принципу объективности научных исследований. Причем М.И. Байтину хватило пяти с половиной страниц исследовательского текста (и то по большей части посвященного негативной ответственности) для категорического вывода об отсутствии позитивной юридической ответственности, а самому исследованию позитивной ответственности и обоснованию отсутствия у нее юридического характера посвящено чуть более семидесяти строк. Да и сама аргументация носит по большей части противоречивый характер, а высказывание о том, что сторонники «как ретроспективной, так и позитивной юридической ответственности, когда они переходят от общих рассуждений о значении активной, проспективной ответственности к рассмотрению тех или иных конкретных вопросов юридической ответственности … излагают их только на основе ретроспективного понимания юридической ответственности»⁸⁵, не является объективным и прямо противоречит многочисленным работам сторонников позитивной юридической ответственности.

М.И. Байтин отмечает, что «вместе с тем к понятиям юридической и позитивной ответственности в полной мере относится требование логики (курсив наш.), чтобы любое понятие было адекватно своему содержанию, чтобы понятия разграничивались по своим отличительным сущностным признакам»⁸⁶. Как ни парадоксально, но именно это высказывание М.И. Байтина, которое он делает со ссылкой на работу С.Н. Братуся⁸⁷ и наводит на мысль о существовании позитивной юридической ответственности. Социальная ответственность и юридическая ответственность соотносятся между собой как категории рода и вида. Согласно правилам логики в таком понятийном ряду род представляет нечто общее в предметах, составляющих его виды. Понятие, относящееся к категории «вида», обладает свойствами, признаками понятий, которые находятся на более высоком уровне. Таким образом, в суждениях сторонников только ретроспективной ответственности имеются логические противоречия. Так, признавая, что в содержание общесоциологического понятия, наряду с ретроспективным, входит и перспективный аспект, они в то же время отрицают наличие перспективного аспекта юридической ответственности. Согласно традиционной логике, признаки, отмеченные у определенного рода явлений в общем понятии, обязательно имеются и у специфических явлений данного класса. Таким образом, если мы определяем добровольную (позитивную) и принудительную (негативную) формы реализации ответственности в общесоциологическом понятии, то эти формы обязательно, согласно правилам логики, должны быть и у видовых понятий ответственности. «Ответственность – социальный феномен, имеющий двойственную природу и выступающий как социальное отношение и как качество личности. Социальная ответственность – порождение и важнейший компонент гражданского общества, общества равных свободных индивидов. Будучи с необходимостью опосредованной государством и правом, она получает политические и правовые особенности, формы»⁸⁸, но не теряет при этом своих основных признаков и характеристик.

Суждения М.И. Байтина противоречат и основополагающим принципу диалектики. Юридическая ответственность - феномен социальной действительности, следовательно, к нему применим, как и к любым процессам действительности, основополагающий принцип диалектики - рассматривать все явления социальной жизни в их противоречивом единстве и борьбе. Следовательно, если подойти к этому явлению с позиций традиционной логики и диалектики, то такой анализ непременно приводит к выводу: юридическая ответственность едина, а ее различные формы реализации находятся в постоянной борьбе. Правонарушение существует постольку, поскольку есть правомерное поведение, а принудительная форма реализации юридической ответственности существует лишь постольку, поскольку существует добровольная форма реализации юридической ответственности.

Юридическая ответственность, как и любой другой вид социальной ответственности едина и включает в себя как ответственность за будущее поведение (позитивную, добровольную) ответственность, так и ответственность за прошлое противоправное поведение (негативную, государственно-принудительную ответственность). Отличительные черты и свойства, которые выделяют юридическую ответственность среди других видов социальной ответственности, не вступают в противоречие с общими свойствами социальной ответственности. Утверждать об отсутствии у юридической ответственности добровольной формы реализации, равнозначно признанию юридической ответственности не разновидностью социальной ответственности, а неким особым «несоциальным видом» и исключению ее из системы регулирования общественных отношений.

Не отличаются строгой логичность и отсутствием противоречий и работы других сторонников только негативной юридической ответственности. Так, Е.В. Грызунова, высказав свое критическое отношение по отношению к концепции позитивной юридической ответственности (причем не нашла весомых аргументов, а ограничилась как и М.И. Байтин общими рассуждениями о смешении понятий)
следующая страница>