К.А. Михайлов-Горыня.

Рандеву с диктаторами

(индуктивная задача в виде пьесы).
Чистилище. Карантинный лагерь для диктаторов. На поляне за столиком с расставленными шахматами одиноко сидит Иван Грозный. Вдруг появляется Сталин.
Грозный: О, Ёся, а вот и ты! Иди сюда скорее, смотри, какая замечательная игра! Может, перекинемся, не глядя?

Сталин: Да отстань ты, Ваня, и так меня уже все только с тобой и ассоциируют. Я сейчас другим озабочен. Распоясались тут у меня, понимаешь! Ты их так сказать, усекал, а я вот не могу – отмолиться пытаюсь. Думаю, просто сослать их на Иссык-Куль. Что думаешь, Ваня?

Грозный: А мы вот сейчас спросим кое у кого. (Оборачивается к кустам и издает совиный крик. На поляне появляется Пиночет). Что скажете, полковник?

Пиночет: Ну если все именно этак, а не как обычно, то я бы посоветовал, как вы понимаете… Апчхи!

Грозный: Ну, я так и думал. Это он так сегодня шифруется, простудился, видать. Видишь, Ёся, тебя поддерживают! Давай тяпнем за это – нашего любимого игристого!

Сталин: Как вовремя ты это предложил, Ваня! А то вокруг все такое иссушающее, прямо хоть туды его, пока не поздно!
(Грозный и Сталин откупоривают бутылку и уже собираются разливать, как на поляне появляются еще два персонажа – Салазар и Садам Хусейн в одеянии монаха с посохом).
Хусейн: Подайте что-нибудь бедному схимнику, ищущему, так сказать себя в себе самом!

Грозный (Пиночету): Нальем страждущему?

Пиночет: Этому чалмоносному – ни за что! У него еще это самое… как его… Апчхи!

Грозный: Какое еще апчхи? Ты, Авик, опять недопереаспиринился?

Салазар: Аспирин? Аспирин – это наше всё! Как же можно без него жить в нашей, так сказать, промозглости бытия? Как же так, полковник?

Пиночет: Апчхи! Я хотел сказать, что у него было АПЧХИшное прошлое.

Сталин: Прошлое? Какое такое прошлое?

Пиночет: Он подрабатывал в Академии Подготовки Чалмоносцев, Хиджаб Игнорирующих.

Хусейн: Не верьте ему! Мне просто пришлось тогда прикинуться схитрившим существом, дабы не попасть под американский цугундер!

Сталин: Как все запущено-то везде! А я на четверых уже давно не пью. Надо еще кого-то позвать. (Берет мобильный телефон и звонит Александру Лукашенко). Саша, тут намечается, понимаешь, Саддама отвергли, Пиночет чихает, все изъясняются как-то шиворот-навыворот, надеемся только на тебя – ты как всегда все разрулишь, верно? Ждем, короче!
(Через минуту на Поляне Диктаторов появляется Лукашенко).
Лукашенко: Я давно говорил, но меня не слушали. Я всегда подчеркивал, что если что-то здесь, то оно не теперь, а если оно теперь, то уже не здесь. Я всегда ограничивался тем, что делал, как всегда. Но получалось еще хуже! В общем, албаст на вас не хватает. Тюркского, тюркского должно быть у вас побольше!

Сталин: Как-то ты, Саша, стал совсем путано изъясняться, за тобой раньше не водилось такого!

Лукашенко: Эх, Ёся, кто только со мной не водился, когда я впередсмотрящим работал! Ну а потом, сам понимаешь, надо было оказаться поближе, так сказать, к молодежной почве, вот и пришлось выучить албанское речесложение… Я бы еще сказал про то, которое где-то поблизости, но у меня не выходит.

Салазар: Как же до тебя, Саша, все долго доходит! Я вон еще в свое давнее аспирантское время овладел сей премудростью… Кончай пить, айда гулять!
(Вся компания дружно поднимается и покидает поляну. Через некоторое время они набредают на баскетбольную площадку, на которой Линкольн с плеером в майке «Лос-Анджелес Лейкерс» отрабатывает броски сверху).
Сталин: Вот это я понимаю, настоящее творческое исступление! Кого слушаем, гражданин Линкольн?

Линкольн (вколачивая очередной мяч в кольцо): А, Ёся, это ты? Это с тобой? (указывает на остальных). А слушаю я [называет певицу]. Ничего себе так она поёт, душеспасительно.

Грозный: Она хорошо поет? (презрительно) Она так же хорошо поет, как ты играешь!

Салазар: Ну, зачем же так обижать нашего американского собрата? В определенном аспекте я бы даже сказал, что… (в этот момент Линкольн, развернувшись в воздухе на 180 градусов, делает очередной эффектный слэм-данк)… вот-вот… Типичный стиль. И маечка подходит! Это же не случайно, Авраам?

Линкольн: Конечно, нет, Тони. Ничего случайного вообще не бывает. А ты подметил верно, я отрабатываю именно … [приводит подходящее слово] стиль, привык уж как-то его так называть, мусульманское мне всегда было чуждо, ты знаешь…
P.S.
Сталин: Тони, я слышал, что у тебя были проблемы с одним из твоих, так сказать подчиненных? Что тот, если говорить прямо, превысил свои полномочия?

Салазар: Да, Ёся, было такое. А это ты к чему? И откуда знаешь про это? Это же государственная тайна Португалии!

Сталин: К тому. Мы тут в «Правде» на прошлой неделе передовицу по этому поводу опубликовали. Такой звучный, понимаешь ли, заголовок. Три слова – и каждое как хлесткий удар. Но чтобы ваши шпионы из посольства в Ботаническом переулке не догадались, что нам все известно, заменили каждую букву в названии статьи ее порядковым номером в алфавите. Потребовалось всего четыре цифры, причем одна из них встретилась всего два раза. Интересно также, что цифры в числе, обозначающем длину заголовка в буквах, – это две самые часто встречающиеся в самом заголовке цифры! Сумеешь отгадать, что это была за надпись?
Вопросы.

1. 
   Какую певицу слушал Линкольн?
   
2. 
   Какой (чей) стиль он отрабатывал?
   
3. 
   Каков ответ на загадку Сталина Салазару?