Морфология и проблемы языковой концептуализации мира

В современных когнитивных лингвистических исследованиях центральное место занимает изучение процессов языковой концептуализации мира. Язык, как известно, не только сохраняет и репрезентирует самые важные структуры знания, но и служит средством доступа к работе сознания, ибо человек не располагает другим, кроме языка, средством объяснения, познания и понимания мира (см., например: [Павиленис, 1983; Болдырев, 2000; Магировская, 2008; Chafe, 1971] и др.). Тем самым возникает необходимость говорить о месте языка в осуществлении одного из центральных процессов познания – концептуализации. Рассматривая эту проблему, Е.С. Кубрякова обращает внимание не только на глобальную роль языка в познании мира, но и на те стороны языка, которые открываются при изучении концептуализации, то есть когда анализируется формирование концептов [Кубрякова, 2004, с. 312]. Язык свидетельствует «как о накоплении и фиксации гетерохронной и гетерогенной информации, добытой человечеством тысячелетиями его существования и отработанной всеми органами чувств, так и информации, порожденной манипулированием уже вербализованными в концептуальной системе человеческого сознания и присутствующими в осознаваемом качестве концептами» [Кубрякова, 2006, с. 30]. Как неоднократно замечает Н.Н. Болдырев, «язык призван отражать и интерпретировать процесс и результаты познания мира и самого языка, то есть служить средством отражения и реализации гносеологической функции, средством осмысления онтологии мира, его концептуализации, и концептуализации выделяемых в нем категорий в том числе» [Болдырев, 2006, с. 9].

Концептуализация – это один из основных процессов познавательной деятельности человека (наряду с категоризацией), заключающийся в осмыслении потока информации, поступающего к человеку по различным каналам (в том числе и через язык), и его дальнейшем членении. Он приводит к порождению новых смыслов, а также к образованию концептов как содержательных оперативных единиц знания (концептуальных структур) и всей концептуальной системы человека.

Необходимо обратить внимание на то, что процесс концептуализации интерпретируется лингвистами по-разному: как способ восприятия и организации мира, который находит отражение в языке [Апресян, 1995, с. 39], как способ членения мира, характерный для того или иного языка [Урысон, 1998, с. 3], или как способ обобщения человеческого опыта, который говорящий реализует в данном высказывании [Рахилина, 2000].

Наиболее полное и всестороннее определение концептуализации с позиций когнитивно-дискурсивной парадигмы предлагает Е.С. Кубрякова. Процесс концептуализации, в ее понимании, связан с преломлением в голове человека не только сущностей внешнего мира, он «охватывает также осмысление и собственно внутреннего мира человека, а также, что не менее важно, своеобразное “освоение” любых выражаемых возможных миров» [Кубрякова, 2002, с. 14]. Он «ориентирован на членение потока информации и порождение новых смыслов, отражающих его осмысление» [Кубрякова, 2001, с. 190], и «направлен в общем виде на выделение неких предельных для определенного уровня рассмотрения единиц человеческого опыта в их идеальном содержательном представлении» [Кубрякова, 2004, с. 319].

В более широком смысле концептуализация, по мнению Н.Н. Болдырева, – это один из основных мыслительных процессов, с помощью которых мы познаем окружающий мир и внутренний мир человека; это процесс, с помощью которого мы формируем, организуем, структурируем наши знания о мире, и результаты этого процесса в той или иной мере отражаются в языке [Болдырев, 2000, 2004].

Итак, концептуализация представляет собой двусторонний процесс. С одной стороны, он связан с осмыслением сущностей внешнего мира, внутреннего мира человека, а также любых возможных миров и мира языка. С другой стороны, он приводит к формированию концептов тех или иных осмысленных явлений и сущностей, то есть структур знания. Таким образом, вполне логично рассматривать концептуализацию динамически: как процесс и как результат когнитивной переработки информации человеком. Р. Ленекер говорит об ингерентно динамической природе концептуализации [Langacker, 1990], а Ж. Верньо подчеркивает главную роль действия в процессах концептуализации, которая, по его мнению, происходит из действия и языка [Верньо, 1995]. Более того, как замечает Е.М. Позднякова, концептуализация мира человеком осуществляется в ходе деятельности, ибо «именно в процессе деятельности (в ее широком понимании) происходит и функционирование перцептуальной системы, и развитие когнитивных способностей, и формирование структур знаний» [Позднякова, 2000, с. 24]. Иными словами, в качестве основного свойства концептуализации может быть выделена динамичность.

Другим существенным свойством концептуализации является ее онтологическая природа. «Онтологическая природа объекта, – как отмечает И.Г. Рузин, – задает возможность многих способов концептуализации, которые определенным образом кодифицируются в языке» [Рузин, 1996, с. 49]. Он обращает особое внимание на то, что онтология задает не необходимость (выделено нами. – Н.Б.) концептуализации, но лишь набор возможностей. Как следствие, концептуализация имеет нежесткий и «во многих случаях непоследовательный характер: из ряда возможностей реализуется в каком-то случае (в какой-то области, на каком-то уровне) одна, в каком-то другая» [Там же]. Положение об онтологической природе концептуализации позволяет предположить, что на каждом языковом уровне реализуется часть возможностей и способов концептуализации, вербализующихся в языковых единицах соответствующего уровня. По мнению Л. Талми, лексика и грамматика, как две подсистемы языка, служат структурации концептуального содержания таким образом, что лексика обеспечивает передачу самого этого содержания, а грамматика – организацию остова или каркаса тех форм, в которые выливается это содержание (подробнее см.: [Талми, 1999]).

Исходя из сказанного выше, представляется необходимым выделить характеристики основных уровней языковой концептуализации.

Лексика, будучи непосредственно связанной с предметным миром человека, с его социально-историческим опытом и культурно-национальными особенностями, способна отражать «наивную картину мира», то есть «стихийно складывающееся, закрепленное в обыденной практике представление о внешнем мире» [Уфимцева, 1988, с. 117]. Лексика отражает онтологию мира и результаты его познания человеком: знания конкретных предметов, явлений, их характеристик и категорий [Болдырев, 2007б, с. 99]. Это связано с тем, что язык, ближе всего соприкасаясь с действительностью, дает обозначения отдельным ее фрагментам. Сказанное позволяет заключить, что лексика служит для осмысления отраженных в нашем сознании объектов и их свойств и признаков и репрезентирует те элементы картины мира, которые практически познаны и усвоены определенным языковым коллективом, говорящим на том или ином языке.

Особенности грамматической концептуализации связаны с тем, что именно в грамматике (в морфологии, словообразовании и синтаксисе) фиксируется наиболее важная часть концептуальной информации разного уровня сложности, наиболее существенные с точки зрения языка смыслы. В силу этого, в своих грамматических категориях язык фиксирует те стороны и характеристики окружающего мира, которые представляются человеку наиболее регулярными и менее подверженными влиянию тех или иных факторов и «потому с большей степенью обязательности и регулярности передаются в языковых формах» [Болдырев, 2007а, с. 24]. Как следствие, грамматические категории концептуализируют мир в строго заданных параметрах, «допуская вариативность лишь в содержании самих этих параметров» [Там же, с. 25].

Специфика словообразовательной концептуализации определяется тем, что словообразовательные категории свидетельствуют о принципах членения пластов лексики, характеризуемой по ее частеречной принадлежности. Производная лексика позволяет «увидеть, как была воспринята определенная реалия в мире “как он есть” – через отсылки к каким (исходным, мотивирующим) сущностям (объектам, действиям, качествам и т.д.) они были осмыслены и затем поименованы» [Кубрякова, 2006, с. 6]. Это позволяет рассматривать производное слово как мотивированный знак, обладающий свойством одновременной двойной референции: «к миру предметному, фрагмент которого оно обозначало, и к миру слов, который и послужил его источником» [Кубрякова, 1988, с. 152].

Познание картины мира с необходимостью предполагает познание не только отдельных ее составляющих (предметов, явлений и их свойств), но и связей и отношений между ними. Для этих целей служит синтаксис, который представляет, как составные элементы картины мира связаны между собой. На уровне синтаксиса выявляются смыслы, познанные в результате реализации связей, отношений и комбинаторики определенных лексем (подробнее см.: [Серебренников, 1988; Кубрякова, 2004; Фурс, 2004]). Концептуализации подвергается не только внеязыковая действительность, но и сам язык как один из объектов реального мира. Одним из способов концептуализации языковых знаний является морфология.

Своеобразие концептуализации на уровне морфологии проявляется в том, что она, конфигурируя и форматируя наше знание, обеспечивает концептуальную сетку, каркас для концептуального материала, выраженного лексически, и в определенном смысле «обслуживает» лексику. Именно эта особенность в плане концептуализации и обусловливает взаимосвязь морфологии и лексики на уровне языка, о которой неоднократно упоминалось в лингвистике (например, в работах А.И. Смирницкого, Г.Н. Воронцовой, Н.А. Кобриной, Е.С. Ку­бряковой, В.Н. Ярцевой и др.). Такая взаимосвязь предполагает, с одной стороны, уточнение и конкретизацию категориальных значений в синтаксисе, а с другой – наличие скрытой грамматики как переходной зоны между формально-грамматическими, собственно морфологическими категориями, и лексическими / тематическими группами, а также необходимость языкового, в смысле ориентированного на репрезентацию в языке, концептуального содержания. Возможности и способы морфологической концептуализации определяются онтологией самого языка, так как морфология выступает в качестве средства концептуализации закономерностей языковой репрезентации и отражает, во взаимодействии с синтаксисом, внутреннюю сущность и законы функционирования языка.

Концептуализация в морфологии осуществляется на нескольких уровнях. Под уровнями концептуализации в морфологии понимаются различные способы структурирования знания, находящие представление в морфологии (подробнее см.: [Беседина, 2006]). Их выделение первоначально связано с разграничением, прежде всего, сентенционального уровня и уровня семантики лексико-грамматических разрядов слов. Оно обусловлено внутренне неоднородной сущностью лексико-грамматических классов слов и их морфологических категорий. Последние, будучи средством уточнения связи языкового знака с той или иной концептуальной категорией, передаваемой тем или иным лексико-грамматическим классом слов в синтагматической речевой деятельности, различаются своей ориентацией на уровень сентенциональный или на уровень лексико-грамматических разрядов слов. Рассмотрим выделенные уровни концептуализации в морфологии подробнее.

Сентенциональный уровень, в свою очередь, предполагает выделение уровня предикативности (модусно-пропозиционального) и уровня сказуемости (собственно пропозиционального). Предикативность понимается как свойство всего предложения в целом, соотносящее содержание предложения-высказывания с действительностью, а точнее, выражающее актуализированную отнесенность к действительности. Ее выражение не ограничивается рамками формально-грам­матического членения предложения и выходит за рамки собственно пропозиции. Сказуемость же связана с выражением пропозициональных, то есть субъектно-предикатных отношений, и ориентирована на отношения внутри пропозиции, то есть выражается в рамках формально-грамматического членения предложения. Следующий уровень концептуализации в морфологии – это уровень собственно семантики лексико-грамматических разрядов слов. Он показывает, как репрезентирована и категориально организована в языке семантика, ориентированная на внешний мир.

Для процессов языковой концептуализации мира наиболее существенными оказываются морфологические и словообразовательные категории, так как они организуют не только членение языковой картины мира, но и «обусловливают продолжающееся осмысление опыта по сложившимся в сознании говорящих нормам и правилам» [Кубрякова, 2006, с. 8].

Библиографический список

Апресян Ю.Д. Образ человека по данным языка: попытка системного описания // Вопросы языкознания. 1995. № 1.

Беседина Н.А. Морфологически передаваемые концепты: автореф. дис. … д-ра филол. наук. Тамбов, 2006.

Болдырев Н.Н. Когнитивная семантика. Тамбов, 2000.

Болдырев Н.Н. Концептуальное пространство когнитивной лингвистики // Вопросы когнитивной лингвистики. 2004. № 1.

Болдырев Н.Н. Языковые категории как формат знания // Вопросы когнитивной лингвистики. 2006. № 2.

Болдырев Н.Н. О типологии знаний и их репрезентации в языке // Типы знаний и их репрезентация в языке. Тамбов, 2007а.

Болдырев Н.Н. Проблемы исследования языкового сознания // Концептуальный анализ языка: современные направления исследования. М.; Калуга, 2007б.

Верньо Ж. К интегративной теории представления // Иностранная психология. Т. 3. 1995. № 5.

Кубрякова Е.С. О двоякой сущности языковых категорий и новых проблемах в их изучении // Общие проблемы строения и организации языковых категорий. М., 1988.

Кубрякова Е.С. Теоретические проблемы русского словообразования (транспозиция в концептуализации и категоризации мира) // Русский язык: исторические судьбы и современность. М., 2001.

Кубрякова Е.С. О современном понимании термина «концепт» в лингвистике и культурологии // Реальность, язык и сознание: межвуз. сб. науч. трудов. Вып. 2. Тамбов, 2002.

Кубрякова Е.С. Язык и знание: на пути получения знаний о языке: части речи с когнитивной точки зрения. Роль языка в познании мира. М., 2004.

Кубрякова Е.С. Образы мира в сознании человека и словообразовательные категории как их составляющие // Известия РАН. Сер. лит. и яз. 2006. Т. 65. № 2.

Магировская О.В. Репрезентация субъекта познания в языке. М.; Тамбов, 2008.

Павиленис Р.И. Проблема смысла: современный логико-философский анализ языка. М., 1983.

Позднякова Е.М. Концептуальная организация производного слова // Когнитивная семантика. Ч. 2. Тамбов, 2000.

Рахилина Е.В. О тенденциях в развитии когнитивной семантики // известия РАН. Сер. литературы и языка. 2000. Т. 59. № 3.

Рузин И.Г. возможности и пределы концептуального объяснения языковых фактов // Вопросы языкознания. 1996. № 5.

Серебренников Б.А. Роль человеческого фактора в языке: язык и мышление. М., 1988.

Талми Л. Отношение грамматики к познанию // Вестник Московского университета. Сер. 9. Филология. 1999. № 1.

Урысон Е.В. Языковая картина мира vs обиходные представления (модель восприятия в русском языке) // Вопросы языкознания. 1998. № 2.

Уфимцева А.А. Роль лексики в познании человеком действительности и в формировании языковой картины мира // Роль человеческого фактора в языке: язык и картина мира. М., 1988.

Фурс Л.А. Синтаксически репрезентируемые концепты: автореф. дис. … д-ра филол. наук. Тамбов, 2004.

Chafe W. Meaning and the Structure of Language. Chicago; London, 1971.

Langacker R.W. Concept, image, and symbol: the cognitive basis of grammar. Berlin; N.Y., 1990.

С.Н. Степаненко³

Имя прилагательное как средство концептуализации количества

в современном английском языке

Одним из базовых, первостепенных процессов в осуществлении познавательной деятельности человека, направленной на освоение окружающего мира, на формирование и развитие умения ориентироваться в этом мире на основе полученных знаний, является процесс концептуализации.

В лингвистике концептуализация рассматривается как способ восприятия и организации мира, отражающегося в языке [Апресян, 1995, с. 39], как способ членения мира [Урысон, 1998, с. 3], как определенный способ обобщения человеческого опыта, который говорящий реализует в высказывании [Рахилина, 2000, с. 7] и т.д. Данные определения отражают различные частные аспекты концептуализации.

Более широкое понимание концептуализации можно проследить в работах Е.С. Кубряковой, которая связывает данный процесс с осмыслением поступающей к человеку информации, приводящей к образованию концептов, концептуальных структур и всей концептуальной системы в мозгу (психике) человека [КСКТ, с. 93]. Н.Н. Болдырев трактует концептуализацию как познавательный процесс, связанный с мысленным конструированием предметов и явлений и формированием системы знаний (картины мира) в виде концептов, то есть фиксированных в сознании человека смыслов [Болдырев, 2004, с. 24]. Рассматривая процесс концептуализации как двусторонний: связанный с осмыслением сущностей внешнего мира, внутреннего мира человека и мира языка, с одной стороны, и приводящий к формированию концептов об осмысленных явлениях и сущностях, то есть структур знания, с другой стороны, Н.А. Беседина заключает, что вполне логично рассматривать концептуализацию как процесс и как результат когнитивной переработки информации человеком, то есть динамически [Беседина, 2006, с. 84]. Именно динамическое понимание концептуализации принимается как существенное положение, создающее теоретическую базу для исследования особенностей процесса концептуализации количества.

Другим важным свойством концептуализации является ее онтологическая природа, которая, по мнению И.Г. Рузина, задает набор возможностей концептуализации, которые определенным образом кодифицируются в языке [Рузин, 1996, с. 49]. Вследствие этого концептуализация имеет нежесткий и часто непоследовательный характер, так как «из ряда возможностей реализуется в каком-то случае (в какой-то области, на каком-то уровне) одна, в каком-то другая» [Там же, с. 49]. Положение об онтологической природе концептуализации позволяет предположить, что на каждом языковом уровне реализуется часть возможностей и способов концептуализации количества.

Язык, будучи одной из когнитивных способностей человека, обладает возможностью создавать вариативные способы представления количества. Он обеспечивает поступление информации о количественных характеристиках объективного мира в концептуальную систему человека, а также помогает обобщить всю «количественную» информацию, поступающую по другим каналам. Другими словами, язык обеспечивает доступ к концепту количество, независимо от способа его формирования, при этом сам остается лишь одним из возможных способов его формирования в сознании человека.

Количество как базовый концепт концептуальной системы имеет множественную репрезентацию в языке, получая в нем как грамматическое, так и лексическое оформление, что свидетельствует о его фундаментальной значимости для концептуальной системы вообще и для формирования концептуального пространства языка в частности.

Специфика концептуализации количества на уровне лексики заключается в том, что человек осмысливает количественные характеристики мира в его единичных объектах и понятиях. Процесс концептуализации количества на лексическом уровне связан с формированием представлений и знаний о количественных характеристиках естественных объектов и объектов внутреннего мира. Количественная лексика отражает определенную часть картины мира, а концептуализация количества на этом уровне языка связана со способностью человека выделять ту или иную актуальную на данный момент количественную характеристику объекта или явления действительности.

Отмеченная специфика лексической концептуализации позволяет рассматривать в качестве языкового механизма концептуализации количества количественную семантику лексических единиц разной частеречной принадлежности.

В данной работе рассмотрим особенности процесса концептуализации количества посредством прилагательных количественной семантики.

Прилагательные современного английского языка, в семантике которых заложено количественное значение, можно разделить на три группы. Первую группу составляют прилагательные, выражающие точное количество признака: double, dual, triple, treble, decimal, etc. Вторая группа включает прилагательные, выражающие неточное количество признака, например: numerous, innumerable, countless, incalculable, etc. Третья группа представлена параметрическими прилагательными типа large, small, short, long, huge, enormous, great, etc.

Прилагательные первой группы, как было отмечено выше, передают точное количество. В основе такого осмысления лежит базовая характеристика «дискретность», профилируемая в содержании концепта количество.

Под влиянием контекстуального фактора посредством прилагательных этой группы формируются смыслы ‘точное количество составных частей определяемого предмета’, ‘качественная разновидность, точная в количественном отношении’ и ‘точная степень состояния’.

Смысл ‘точное количество составных частей определяемого предмета’ формируется, когда контекстуальный фактор предполагает употребление прилагательного этой группы в качестве определения к существительному предметной семантики. Прилагательное double, например, по данным словаря, используется для описания предметных сущностей, которые включают два одинаковых элемента или сделаны из двух одинаковых частей; предназначены для использования двумя людьми; состоят из двух слоев [COBUILD, р. 422]. Например: (1) Without breaking stride, the man pointed to a set of double doors and disappeared around the corner (BD, р. 23); (2) One never saw a double bed nowadays, except in the homes of the proles (OG, р. 73).

В приведенных предложениях-высказываниях прилагательные обозначают, что определяемые существительные состоят из точного числа одинаковых частей (1), предназначены для использования точным числом человек (2).

Количественный смысл ‘качественная разновидность, точная в количественном отношении’ формируется посредством прилагательных этой группы под влиянием контекстуального фактора, который предполагает употребление неисчисляемых существительных абстрактной семантики типа life, standard, nature, existence в постпозиции относительно прилагательного количественной семантики. Например: (3) Such a man has a double existence: he may suffer misery and be overwhelmed by disappointments, yet when he has retired into himself, he will be like a celestial spirit that has a halo around him, within whose circle no grief or folly ventures (SMW, р. 16); (4) He himself could not help wondering at the calm of his demeanour, and for a moment felt keenly the terrible pleasure of a double life (WO, р. 121).

В приведенных примерах сочетание double existence / life осмысляется как разновидность состояния одной и той же сущности, при этом эти два состояния отличаются качественно.

Основу формирования выделенных смыслов составляет частная концептуальная характеристика ‘суммарность’. Последняя фокусируется в содержании концепта количество на фоне базовой характеристики ‘дискретность’, которая носит точный характер.

Вторая группа прилагательных количественной семантики представлена лексическими единицами типа numerous, innumerable, incalculable, countless, etc. Обратимся к их словарным толкованиям: numerous – ‘a lot of things or people’ [COBUILD, р. 985]; immeasurable – ‘too great to be measured or counted’ [COBUILD, р. 724]; incalculable – ‘too great to be calculated or estimated’ [COBUILD, р. 735]; innumerable – ‘too many to be counted’ [COBUILD, р. 752]; countless – ‘very many’ [COBUILD, р. 323].

Из приведенных дефиниций следует, что прилагательные этой группы выражают смысл ‘неточное количество’. В основе формирования данного смысла лежит базовая концептуальная характеристика ‘дискретность’, которая имеет неточный характер. Под влиянием контекстуального фактора прилагательные этой группы в предложении-высказывании формируют смыслы ‘(очень) много объектов’ и ‘(очень) высокая степень качества’.

Смысл ‘(очень) много объектов’, например, формируется под влиянием контекста, предполагающего, что вышеперечисленные прилагательные в предложении-высказывании определяют существительные, обозначающие одушевлен­ные и неодушевленные объекты. Например: (5) At length we saw the numerous steeples of London, St. Paul's towering above all, and the Tower famed in English history (SMW, р. 138); (6) …and in the evening they dined at Florian’s, and smoked innumerable cigarettes on the Piazza (WO, р. 171); (7) She spoke of her father tramping the countless streets day after unsuccessful day looking for work (BE, р. 31); (8) Look also at the innumerable fish that are swimming in the clear waters (SMW, р. 173).

Приведенные предложения-высказывания иллюстрируют, что сочетания выделенных прилагательных с существительными, обозначающими неодушевленные (5–7) и одушевленные (8) объекты, передают идею неточного количества, с оттенком ‘(очень) много’. Основу формирования данного смысла составляет базовая концептуальная характеристика ‘дискретность’, которая в данном случае имеет неточный характер. На ее фоне фокусируется частная характеристика ‘суммарность’.

Прилагательные третьей группы large, small, short, long, huge, enormous, great, etc. являются параметрическими. Чтобы выявить семантику прилагательных этой группы обратимся к их словарным дефинициям: short – ‘something that is short is not long, or is not as long as most things of that type’ [COBUILD, р. 1339]; deep – ‘if something is deep it extends a long way down from the ground or from the top surface of something’ [COBUILD, р. 367]; low – ‘something that is low measures only a short distance from the bottom to the top, or from the ground to the top’ [COBUILD, р. 866]; wide – ‘something that is wide measures a large distance from one side to the other’ [COBUILD, р. 1668]; heavy – ‘something that is heavy weights a lot or weights more than is usual and is difficult to move’ [COBUILD, р. 676].

Основываясь на приведенных словарных дефинициях, можно заключить, что данные прилагательные обозначают признаки, которые осмысляются как количественные. Прилагательные типа large, small, big, tiny, huge, enormous, great, thin, thick, etc., например, используются для обозначения размера; прилагательные типа short, long обозначают протяженность; прилагательные deep, shallow, etc. – глубину; прилагательные типа high, low, etc. – высоту; прилагательные типа wide, narrow – ширину; прилагательные light, heavy – вес и т.д. В целом, параметрические прилагательные акцентируют идею неточного количества. В основе формирования смысла ‘неточное количество’ лежит базовая характеристика ‘недискретность’, которая выделяется в содержании концепта количество в результате профилирования.

Под влиянием контекстуального фактора в рамках предложения-высказыва­ния формируются количественные смыслы ‘параметр объекта’ и ‘неопределенная степень состояния’.

Количественный смысл ‘параметр объекта’, например, формируется в предложении-высказывании под влиянием контекстуального фактора, предполагающего употребление существительных, обозначающих одушевленные и неодушевленные объекты в постпозиции относительно параметрического прилагательного. Например: (9) He <…> drew out a heavy canvas sack (SL, р. 63); (10) Quickly Belle manipulated the handle and drew open the heavy door (EJT, р. 142); (11) He looked around the room, studied it, and then turned to Hugh, pointing toward the huge oak door… (ES, р. 167); (12) He was a huge man, heavy and tall, <…> (SL, р. 10).

Примеры (9–12) иллюстрируют, что параметрические прилагательные выступают в качестве определения к существительным предметной семантики. В результате посредством прилагательного heavy под влиянием контекстуального фактора формируется смысл ‘параметр (вес) объекта’ (9, 10). Прилагательное huge под влиянием контекстуального фактора формирует смысл ‘параметр (размер) объекта’ (11). В предложении (12) параметрические прилагательные huge, heavy, tall, соотнесенные с существительным, обозначающим одушевленный объект, выражают смысл ‘параметр (размер, вес, рост) объекта (человека)’.

Количественный смысл ‘неопределенная степень состояния’ формируется в рамках предложения-высказывания под влиянием контекстуального фактора, предполагающего употребление существительных абстрактной семантики в постпозиции к параметрическому прилагательному. Например: (13) Her big worry, the one she had been brooding about when Miss Elvin appeared, remained Ken’s spending (BE, р. 79); (14) With the confident tone of a man of enormous influence, the Teacher explained what was to be done (BD, р. 13); (15) Mack felt a tremendous sense of triumph as he held the money in his hands (FK, р. 225).

В данных примерах выделенные параметрические прилагательные под влиянием контекстуального фактора выражают количественные смыслы ‘неопределенная (большая) степень волнения (13), влияния (14), чувства ликования (15)’.

В основе формирования выделенных количественных смыслов ‘параметр объекта’ и ‘неопределенная степень состояния’ лежит частная концептуальная характеристика ‘параметричность’, которая фокусируется в содержании концепта количество на фоне базовой характеристики ‘недискретность’ под влиянием контекстуального фактора.

Результаты проведенного анализа свидетельствуют о том, что в качестве языкового механизма концептуализации количества посредством прилагательных выступает количественная семантика данных лексических единиц, позволяющая осмыслять количество как дискретное (точное и неточное) и как недискретное. В основе формирования этих смыслов лежат базовые характеристики ‘дискретность’ и ‘недискретность’, которые активизируются в содержании концепта количество в результате профилирования. В предложении-высказы­вании под влиянием контекстуального фактора прилагательные количественной семантики формируют разнообразные количественные смыслы, уточняющие обобщенные смыслы. Так, выделенные смыслы ‘количество составных частей определяемого предмета’, ‘качественная разновидность’ отражают осмысление количественных характеристик объектов как точных, а смыслы ‘(очень) много объектов’ и ‘(очень) высокая степень качества’, ‘степень состояния’, ‘параметр объекта’ отражают осмысление количественных характеристик объектов как неточных.

Основу формирования выделенных смыслов составляют частные концептуальные характеристики, которые фокусируются в содержании концепта количество на фоне выделенных базовых характеристик.

Проведенный анализ реальных контекстов употребления прилагательных количественной семантики показал, что особенностью лексической концептуализации количества является ее направленность на реализацию кодирующей функции языка. Лексическая концептуализация количества приводит к формированию вербализованного знания о количестве как онтологической сущности, отраженного в лексических значениях языковых единиц, то есть к формированию знания о собственно концепте количество, которое представлено номинативными средствами английского языка.

Библиографический список

Апресян Ю.Д. Образ человека по данным языка: попытка системного описания // Вопросы языкознания. 1995. № 1.

Беседина Н.А. Морфологически передаваемые концепты: монография. М.; Тамбов; Белгород, 2006.

Болдырев Н.Н. Концептуальное пространство когнитивной лингвистики // Вопросы когнитивной лингвистики. 2004. № 1.

Рахилина Е.В. Когнитивный анализ предметных имен: семантика и сочетаемость. М., 2000.

Рузин И.Г. Возможности и пределы концептуального объяснения языковых фактов // Вопросы языкознания. 1996. № 5.

Урысон Е.В. Языковая картина мира vs обиходные представления (модель восприятия в русском языке) // Вопросы языкознания. 1998. № 2.

Словари

Краткий словарь когнитивных терминов / под ред. Е.С. Кубряковой. М., 1996. (В тексте – КСКТ.)

Collins Cobuild English Dictionary. Willam Collins Sons & Co Ltd., 1990. (В тексте – COBUILD.)

Источники

Blair E. The Princess of Poor Street. London, 1986. (В тексте – BE.)

Brown D. Digital Fortress. URL: www.franklang.ru. (В тексте – BD.)

Edson J.T. Back to the Bloody Border. London, 1974. (В тексте – EJT.)

Ellin S. The Moment of Decision // American Story. М., 1996. (В тексте – ES.)

Follett K. A Palace Called Freedom. London, 1996. (В тексте – FK.)

Orwell G. Nineteen eighty-four. URL: www.franklang.ru. (В тексте – OG.)

Shelley M.W. Frankenstein // Electronic Text Center, University of Virginia Library. URL: https://etext.lib.virginia.edu/modeng0.browss.html. (В тексте – SMW.)

Short L. Hurricane Range. London, 1971. (В тексте – SL.)

Wilde O. The Collected Works of Oscar Wilde. Wordsworth Editions, 1997. (В тексте –WO.)

И.В. Баданина⁴

<предыдущая страница | следующая страница>